[*настя]

Название: "Звездные кошки"
Автор: *настя
Бета: я
Жанр: поэзия
Возрастные ограничения: Нет

Я знаю, ты больше не веришь в сказку,
Ты вырос. Наверно, и мне пора бы.
Да только – на сонного дома крыше
От звездной кошки спрятались мыши.

Улыбка тронет лицо уголками,
Два слова - и только – про лапочку-Настю.
Но разве же я шучу над тобою?
Нет, звездная кошка мурчит под луною.

...............

Мне, кажется, это все приснилось,
Хоть сны мои всегда про кладбища.
Не помнишь? Спала ль я под шепот
Триолей, под сочный твоих аккордов рокот?

А кошка все смотрит на нас устало.
А ты не подумал – мы тоже, может,
Две заблудившиеся звездные кошки,
С блестящей на шерсти лунной крошкой?

...на сонной крыше соседнего дома
Хвосты – пушисты, когти – наружу,
Мордочки набок склонив немножко
О звездах задумались кот и кошка.

@темы: стихи

---

[Vixen venoma]

Автор:  Dietrich Treez
Бета (если есть):  Dark Sebastian
Жанр: хоррор, мистика, драма
Возрастные ограничения (если таковые необходимы на Ваш взгляд): детям до 18 читать не стоит.
От автора (если Вы что-то хотите сказать читателям перед прочтением): Текст содержит элементы насилия и жестокости. Не рекомендуется читать слабонервным, людям с неустойчивой психикой, беременным и детям. Написан по мотивам к\ф "Отпечаток"

1.

Усталость сковала меня, когда неприветливые гребцы посадили меня в свою лодку. Четыре крепких азиата, от которых смердело рыбой и нечистотами. Я расположился подальше от этого смрадного запаха и снял тяжелый цилиндр с уставшей головы. Веки слипались, а тут ещё один из гребцов затянул унылую рыбачью песнь. Я ненавидел Японию, но моё возвращение должно было случиться. Поэтому я, стараясь не слушать птичью японскую речь, попытался заснуть.
…Спать мне пришлось совсем недолго. Резкий голос одного из азиатов что-то возбужденно говорил мне. Открыв глаза, я увидел плывущий в воде труп беременной женщины. Тело уже раздалось в размерах, а чёрные волосы выглядели, как морские водоросли. Японец перевернул веслом труп, и я отшатнулся: лицо женщины успели разъесть рыбы, лишь полные губы были не тронуты, и на них в посмертной маске застыла улыбка.
- Утопленница, - презрительно проговорил сквозь зубы азиат, растолкавший меня – он единственный здесь, кто говорил на английском. – Ещё пару миль, и мы приедем, гайдзин.
Гайдзин – полунасмешливое, полупрезрительное обращение, с которым японцы обращаются к иностранцам. Это слово означало «чужак»,и, признаться, ещё ни в одной стране мира я не чувствовал себя более чужим, чем здесь.
- Покойся с миром, - прошептал я и почтительно приподнял цилиндр. Азиаты переглянулись.
2.
Мои проводники, высадив меня в Киото, помогли мне найти тот самый бордель, в котором я был около пяти лет назад. На первый взгляд, ничего не изменилось – всё те же деревянные строение и приветливо висящие на них японские фонарики. Из одного барака доносилось хриплое женское пение – одна из проституток завлекала клиентов. Я искал Клетку – продолговатое зарешеченное строение, где ютились шлюхи, разумеется, дешевые. Да, она все ещё была там - зарешеченный Ад, где японки в рыжих париках, со сбритыми бровями и ярко накрашенными губами завлекательно оголяли худые костлявые плечи. Я ходил, ища только Одну, ту, что когда-то забрала моё сердце себе, под своё цветастое кимоно. Но её нигде не было. Среди тысячи крашенных рыжих париков я не увидел её. Она не могла никуда уйти – ей просто некуда. Она должна была дождаться меня.
Я сел на маленькую скамью, в задумчивости обводя глазами Клетку.
- Эй,ты! – крикнула одна из проституток.- Ты так нарядно одет! – и призывно протянула ко мне руки. Но я смотрел не на неё, а на пустое место рядом с ней, подсвеченное красным. Там, в некотором отдалении от остальных товарок, сидела ещё одна шлюха, низко опустив голову и положив руки на колени. Так похоже на Комомо! Дверь напротив распахнулась, и из неё вылетела одна из Мамаш. Она подбежала к этой сгорбившейся девушке и наотмашь ударила её по лицу.
- Эй, чего расселась? Пошла, пошла! – девушка молитвенно сложила руки, будто защищаясь.
- Иди работай! – пнула её напоследок Мамаша. Девушка завалилась набок, и мне стали видны её худые босые ноги.
Сзади раздалось какое-то кудахтанье, и я обернулся на шум. Передо мной стояло карликовое существо, одетое в черное волочащееся по земле кимоно, с красными перьями на макушке, похожими на петушиный гребешок. Нос у существа был провален, как у сифилитика, а маленькие слезящиеся глазки наполнены злобой.
- Ты кто? – проскрипело существо.- Датчанин? Англичанин? Американец? – я кивнул.
- Ты бы поторопился, скоро наступит утро, -смешно жестикулируя короткими ручками, сказало существо. Маленькая женщина. Меня внутренне передернуло.
- То, что здесь делается, лучше делать в темноте. Ты ведь пришёл порезвиться у девушки между ног?
- Я ищу одну девушку, - ответил я.
- У меня много девушек, -усмехнулась карлица.
- Нет, - печально улыбнулся я, - это особенная девушка. Её зовут Комомо.
Женщина как-то странно на меня посмотрела и потрогала зияющую рану вместо носа.
- Никогда не слышала о девушке с таким именем. На этом острове её нет, - обнажила карлица почерневшие зубы.
- Раз так, отправлюсь дальше, - отсалютовав цилиндром, я собрался, чтобы уйти, но женщина затараторила:
- Нет-нет, только не этой ночью! До утра лодок не будет, мистер. Вам нужно где-то провести ночь. Так почему бы не здесь?
- Пойдём, пойдем, - поманила она веером, и один из азиатов поднял её на руки, как маленького ребенка.- Вы получите хорошую цену. И лучшую даму, - снова оскал чёрных зубов.
Я застыл в замешательстве, раздумывая над её словами. Потом подарил ей ответную улыбку и прошептал:
- Ту, что на заднем дворе.
3.
Я вошел в тесную комнатушку, где-то два с половиной татами. Стены были задрапированы белым, тут и там поблёскивали японские миниатюрные фонарики. Такому высокому мужчине, как я, было трудно удобно расположиться здесь, поэтому я согнул длинные ноги в коленях и опустился на деревянный пол. Служанки подготавливали комнатку для моей встречи с женщиной. Появился маленький складной столик, на котором стояло несколько бутылочек саке. Я ощущал себя Гулливером в стране лилипутов – всё было настолько хрупким и маленьким, что я боялся ненароком сломать.
- Приятного аппетита, - сказал я самому себе и налил саке из бутылки в крохотную чашку.
Когда-то я держал в объятиях женщину по имени Комомо. Она была так печальна и так прекрасна, более того, она была поистине несчастна. Она стала любовью всей моей жизни. Я обещал ей вернуться и взять с собой в Америку. Но когда я вернулся, её уже не было. Её продали в какой-то дальний бордель. Долгие годы я брожу по этой стране, пытаясь найти её, следуя за любой ниточкой, за малейшей догадкой. Поиск истощил мои силы, и я устал.
Послышался шорох открываемой бумажной двери, и в комнату вошла та сама женщина, которую я видел в дальнем углу Клетки. Она низко поклонилась мне и подошла ближе. В темноте мне не удалось разглядеть её лицо, но волосы её не были окрашены в рыжий цвет. Она села ко мне полу боком и зажгла длинную палочку, освещая тусклый полумрак комнаты. Свет озарил её лицо, и у меня сжалось сердце. Правая половина её лица не отличалась красотой, но была миловидна, как большинство здешних лиц. Левую же как -будто сплющили, черты полураздавлены, так что разрез глаз был почти вертикальными, а левый уголок рта застыл в вечной ухмылке. Девушка снова поклонилась и заговорила:
- В эту ночь я Ваша, - голос у неё был мелодичный и тихий, будто колокольчик.- Вы можете делать со мной всё, что пожелаете.
Она несмело подняла на меня глаза. Этакий взгляд испуганного олененка. Я не отрываясь смотрел на неё.
- Вы из Америки?
Я утвердительно кивнул. Она подошла еще ближе и взяла в маленькую белую руку бутылочку саке. Я протянул её свою чашку, и она наполнила её до краёв.
- Почему ты так далеко сидишь от окна? – нарушил тишину мой хриплый голос. – Разве девушки обычно не зазывают мужчин?
- Я боюсь, - тихо сказала она и отвела глаза.
- Чего ты боишься? – я повернул её лицо к себе.
- Тех, кто хватает меня за руки. Потерянных душ, - улыбка исказила её и так безобразные черты.- Смотрите, они здесь!
От неожиданности я выпустил её лицо из ладоней и испуганно обернулся назад. Там была лишь пустота, изящно подчеркнутая резной ширмой и темнотой. Я повернулся назад, а девушка, до этого времени молчавшая, вдруг рассмеялась, прикрывая рот рукой.
- Я была проклята с рождения, - отсмеявшись, проговорила она.- Мёртвые мне кажутся ближе, чем живые. Живые меня по-настоящему пугают.
- По моему опыту, живые причиняют куда больше боли, чем мертвые, - согласился я, вертя в пальцах чашку.
- Я не кажусь Вам странной? Не кажусь Вам диковинным уродцем?
- Мне почти всё кажется странным, - улыбнулся я.
- Вы ищите Комомо, - опустив голову, прошептала она.
- Ты знаешь её? – я коснулся её белой маленькой руки, такой женственной, такой нежной.
- Что Вы намереваетесь делать, если найдете её? – отведя глаза, снова спросила девушка.
- То, что хотел сделать с первой минуты, когда увидел её, - алкоголь сделал мои жесты развязными, а голос тягучим. – увести её в Америку. Начать с ней нашу жизнь заново. Дать ей ту жизнь, которую она заслуживает. Я обещал ей это.
- Бедняжка Комомо, - в уголке глаза девушки сверкнула слезинка. Я вздернул бровь.
- Где она?
- Она прибыла на этот остров примерно полгода назад, но…Мне очень жаль. Недавно она умерла, - девушка выглядела очень огорченной, её тонкие пальцы перебирали шелковую ткань кимоно.
- Боже мой…, - прошептал я. Всё кончено. Кончено! Проклятье! Я в ярости швырнул чашку об пол – она разбилась вдребезги, на мельчайшие осколки – вероятно, в такие же осколки разбилось и моё сердце от её жестоких слов
- Что с ней случилось? – устало спросил я.
- Она повесилась.
- Почему она это сделала?
- Потому что больше не могла ждать мужчину, которого любила.
- Ты лжешь! – заорал я и перевернул этот дурацкий кукольной столик. Я схватил её за руки и прижал к полу. Она глубоко задышала. Глаза испуганного олененка.
- Это не ложь, - прошептала она.- Она покоится в храме на берегу реки.
- Проклятье! – снова выругался я.
- Значит, Вы и есть тот мужчина, - протянула она, скользнув по мне взглядом. Я отпустил её руки и сел, закрыв лицо руками.
- Тот особенный мужчина…
- Комомо не упоминала, что я американец. Должно быть, она думала, что я один из многих лживых американцев, никогда не собиравшийся возвращаться и увозить её! – яростно прошипел я, пиная ногами свой багаж. Силы оставили меня, и я опустился рядом с дверью, намеренный покинуть это место, это проклятое место, ставшее для моей Комомо последним убежищем в жизни.
- Стойте, не уходите! – взмолилась женщина.- Там в потёмках рыщут лишь головорезы!
- Боже мой, боже, будь я проклят! –не слыша её слов, я проклинал себя.
- Этот остров не в мире людей! Демоны и шлюхи – единственные, кто обитает здесь.
Ответом ей было лишь моё сдавленное рычание.
- Я знаю, Вы страдаете, - поднялась она с колен и приблизилась ко мне. – Но прошлого не изменить. Комомо больше нет. Вы не сможете вернуть её, - я почувствовал её мягкое прикосновение к моим плечам.
- Что Вам было дорого в ней? – она взяла из моей руки багаж и отложила в сторону. Я шёл за ней, как побитый пёс.
- Очень, очень многое…Она напоминала мне мою сестру. Мою умершую сестренку, -я упал на пол и воззрился в тёмный потолок.
- Вашу сестру? - снова это нежное прикосновение мягких пальцев.
- Теперь я кажусь тебе странным? – через силу улыбнулся я. Она взяла мою руку в свою.
- Я последняя, кто станет судить кого бы то ни было, - возвратила она улыбку.- выпейте немного саке. Это лучший способ забыть о горе.
- Господи! – снова простонал я, не в силах смириться со страшным известием.
4.
Должно быть, я уснул, или же провалился в забытье. Мое лицо овевал легкий ветерок, а кожи касались тяжелые шелковые ткани. Я не хотел открывать глаза. Я хотел остаться лежать так, распростёртым на татами, в богом забытом борделе на краю света. Я протянул руку, и пальцы мои коснулись нежной кожи. Та безобразная девушка всё ещё сидела возле меня.
- Ты когда-нибудь спишь?- спросил я, всё ещё не открывая глаз.
- Показать лицо во время сна – великий позор для женщины моей профессии, - тихо промолвила она. Я открыл глаза. Девушка снова сидела в профиль, закрывая обезображенную часть лица; кимоно соскользнуло с её плеч, обнажая гладкую фарфоровую кожу. Смутившись от моего взгляда, она поправила кимоно.
- Жарко. – улыбнулась она.- Но это, по крайней мере отгоняет москитов.
Я увидел, как за её спиной промелькнула какая-то тень, и глаза мои расширились. Что это, наваждение или просто слишком много выпитого саке? Однако я мог явственно утверждать, что за спиной безобразной проститутки на меня смотрело чье-то женское лицо. Я снова закрыл глаза. Эта девушка была права – шлюхи и демоны, только их присутствие я чувствовал на этом проклятом острове.
- Что-то не так? – испуганно спросила девушка.
- Просто слишком много саке,- я улыбнулся через силу, но страх сковал мои внутренности. Девушка усмехнулась.
- Мой прекрасный господин, - она распахнула кимоно, и я увидел стройную женскую ножку. Она провела по ней рукой, лаская кожу. – Мужчины всегда говорили мне, что я прекрасно сложена. Хотите убедиться? Я позволю делать Вам всё, что пожелаете.
- Не сейчас.
Я был слишком истощен, слишком напуган, чтобы заниматься с ней любовью. Снова тихий смешок, и обнаженная ножка исчезла в золотистых складках кимоно.
- Я понимаю. Кому захочется лечь с уродиной вроде меня, - голос её звучал насмешливо, но в нём чувствовалась нотка обиды и какой-то грусти.
- Пожалуйста…не пойми меня неправильно, - я погладил её по неизуродванной щеке.- Я нахожу тебя очень притягательной. Но в эту ночь, -я убрал руку, и глаза её погрустнели, - нет, не в эту ночь. Нет.
- Может, Вам стоит просто расслабиться и уснуть? – спросила она, снова взяв в руки веер.
- Расскажи мне историю на сон грядущий, - попросил я, устраиваясь поудобней.- О себе.
- Обо мне? – удивилась девушка.
- Я журналист.…Этим я и занимаюсь в жизни – слушаю истории. Но даже если бы я им не был, я бы хотел услышать твою историю, - я коснулся черный пряди волос, выбившейся из сложно завитого парика.
- Вы очень странный, мистер, - протянула она, улыбнувшись мне.- Обычно мужчины не хотят говорить со мной.
5.
«Я родилась далеко отсюда. В бедной деревне, глубоко в горах, где жизнь очень сурова. У отца были больные лёгкие, и он почти не вставал с постели. Мама была повитухой, она принимала роды у женщин деревни, когда не ухаживала за отцом. Когда родилась я, их жизнь стала ещё труднее, и всё же, они были счастливы. Никто из детей не хотел играть со мной из-за моего лица. Я была совершенно одинокой. Все в городке чурались меня. Но буддистский священник был добр ко мне. Он показывал мне странные картины из монастыря, написанные настоящей кровью. «Послушай меня, -говорил он.- если будешь поступать плохо, отправишься прямо в ад. Если хочешь попасть на небеса, ты должна творить лишь добро».
Однажды отцу стало еще хуже, чем раньше. Чахотка сжирала его изнутри. Он не хотел обременять нас ещё больше… Река приняла моего отца. Мать выбивалась из сил, но не могла прокормиться с маленьким ребёнком. Она продала меня в один из домов терпимости. Она кричала мне вслед: «Ты будешь счастлива, обещаю!», и по её щекам стекали слёзы. А дальше – все известная старая история. Меня покупали и продавали, пока я не оказалась на этом острове. Быть женщиной для забав означает жить в аду. Это место похоже на картины из той книги в храме, на картины, нарисованные кровью. Мужчины, занимаясь прелюбодеянием со мной, злобно шипели мне: « Не смей показывать мне своё лицо!». Я была белой вороной, во всём. Другие девушки смотрели на меня с жалостью, а я ненавидела их за это. Мамаша часто лишала меня еды, из-за того, что я плохо «работала». Только Комомо была добра ко мне – у неё было золотое сердце. «Я не продана сюда, как другие девушки», - рассказывала она мне,- «есть мужчина, любящий меня. Я жду, когда он приедет за мной. Он обещал увезти меня отсюда.» Другие девушки насмехались над ней за эти слова. «А я –императрица Японии,»- насмешливо произносила Марико,-« Комомо, ты глупа. Приёмные родители продали тебя сюда, чтобы уплатить долги.» « Нет! Моя семья богата!- возражала Комомо, и её щёки заливал румянец. – «Если бы я родилась в другую эпоху, я была бы принцессой.» Другие лишь смеялись над этим заявлением, а я верила. Верила, что у хоть у кого-то в жизни могла быть сказка. Я грубо одергивала своих товарок, а они в ответ обзывали меня гадиной и уродиной.
Комомо пользовалась наибольшим успехом у мужчин. Она была так мила и прекрасна! Старшие женщины завидовали ей и всеми способами старались извести её. Всё началось тогда, в один теплый майский вечер, когда бумажные дверцы нашей комнатушки раздвинулись, и вошла Мамаша.
«У меня пропало кольцо» - раздувая белые от пудры ноздри, сказала она. «Нефритовое кольцо. Кто-то украл у меня кольцо. Кто взял его?»
Она ходила между нами, и её глаза были черные от ярости. Я никогда не видела её такой взбешенной. Мне стало страшно.
«Это я нашла на пороге своей комнаты», - она достала из оби красивый гребень для волос.
«Гребень Комомо!» - торжествующе крикнула Марико и посмотрела в сторону несчастной. - «Ты говорила, что мечтаешь об этом кольце, так?»
«Да, она говорила об этом», - зазвучал стройный хор голосов остальных девушек.
«Хватит! Перестаньте лгать! Я никогда не слышала, чтобы она так говорила!» - я пыталась вмешаться, но меня, как обычно, никто не слушал.
«Комомо, это твоё?» - медовым голосом спросила Мамаша, поднося гребень близко к лицу Комомо. Девушка отрицательно замотала головой.
«Я не знаю, как это оказалось там!»
«Почему твоя шпилька была в моей комнате?» - схватив девушку за волосы, прошипела Мамаша.
«Я не знаю». – всхлипнула Комомо.
«Моё кольцо стоит гораздо дороже твоей шкуры!»
«Я не крала его!»
«Это мы узнаем», - загадочно произнесла Мамаша.- «Заприте её в чулане для белья!»
Упирающуюся и причитающую Комомо поволокли прочь из комнаты. Я пыталась их остановить, но Мамаша пнула меня ногой, и я отлетела к стене.»
6.
«Что же было потом? Я, не замеченная никем, стояла возле двери комнаты Мамаши, где вершилось наказание. Комомо подвесили за руки, ноги же её держали две девушки, что посильнее. Комомо упиралась и визжала.
«Не трогать лицо. Только тело. И только там, где незаметно», - сказала Мамаша и подошла к несчастной. «Не оставляйте следов. Она ценный товар и моя собственность».
Из тени вышла одна из старших женщин, по прозвищу Игла. У неё были крашенные светлые волосы, заплетенные в сложную прическу, лицо без бровей и густо накрашенные чёрной краской губы. Она улыбалась, и в этой улыбке читалось безумие. Она взяла палочки для волос и поднесла к горящей свече. Когда пластик раскалился, она медленно поднесла палочку к нежным подмышкам Комомо и прижгла кожу. Послышался вопль, мало похожий на человеческий. Но, похоже, это было только начало. Старейшая из Мамаш, Норико Красный Гребешок – Вы видели её, господин, качала в такт воплям Комомо своим красными перьями на макушке.
Затем Комомо перевернули на грудь. Марико грубо дернула её за волосы.
«Сознайся в краже, принцесса».
Комомо вновь замотала головой. Тогда Марико дала знак Игле, и та медленно достала из складок своего кимоно длинные и острые иглы. Тогда я и поняла, почему её так прозвали. Она взяла руку Комомо, нежно провела по ней своими длинными пальцами и вогнала иглу прямо под островок ногтя. Одна за другой. Одна за другой. Крики Комомо были сплошным воплем раненного зверя. А затем – самое страшное, - она взяла лицо Комомо в ладони и насильно раздвинула нижнюю губу, обнажая розовые дёсны. Когда игла пронзила тоненькую перегородку верхней губы, Комомо издала хрипение, напоминающее предсмертную агонию лисицы, пойманной в силки. Но и тогда Мамаша не добилась от неё ничего, кроме всхлипов и стонов.
Её вздернули за одну ногу и оставили висеть несколько часов. За это время Комомо несколько раз обмочилась, и соленая жидкость залила красивые рыжие волосы. Она смешно шевелила разверстыми челюстями.
«Простите меня», - раздался вой из её глотки. «Это я, я его украла!»
Мамаша подошла к ней, выпуская дым сигареты прямо в её лицо.
«Где моё нефритовое кольцо?» -четко, по слогам произнесла она.
«Я не помню,» - разрыдалась Комомо. «Пожалуйста, простите…Очень, очень больно…»
«Упрямая маленькая сучка!» -плюнула в неё Мамаша и вышла вон из комнаты, а Комомо продолжала висеть вниз головой, и из её рта и пальцев медленно сочилась алая кровь.
Кольца они так и не нашли. Как бы они не истязали её, она ничего не сказала. Когда я поднялась в комнату, где лежала Комомо, сломленная, раздавленная, я услышала, как она звала Вас.
«Когда же ты приедешь, Кристофер?» - она подняла изуродованную руку, в которой из-под ногтей торчали длинные иглы, вверх, словно касаясь кого-то.
А на следующий день, когда я принесла ей плошку воды, она повесилась.»
7.
- Ты лгунья! – потрясенно прошептал я, и эти слова были для меня защитной реакцией от всего того ужаса, что она рассказала мне. Проститутка сидела, уставившись в пол, и руки её мелко дрожали.- Моя Комомо никогда не сделала бы этого.
- Она повесилась. Она мертва, - её слова резали мою плоть, как пара остро заточенных ножей. Я сделал глубокий вдох, чтобы отогнать витавший в воздухе дух безумия и прошептал:
- Я понимаю – что бы ты ни сказала, что бы я не сделал, её не вернуть. Но я должен знать правду!
Девушка засмеялась каким-то всхлипывающим смехом, больше похожим на рыдание и подняла на меня глаза. Что-то, сверкнувшее там, в глубине этих темных глаз, безумно испугало меня.
- Конечно. Шлюхи никогда не говорят правду, разве не так?
- Прошу тебя, скажи мне правду, - мне не было дела до её задетых чувств.
Она вздохнула и повернулась ко мне изуродованным профилем.
- Странно, что люди всегда хотят знать правду. Иногда лучше её не знать. Иногда ложь предпочтительнее…
- Нет-нет, умоляю, скажи. Я должен знать, что случилось, -я почти умолял эту уродливую девушку. Она наклонилась ко мне близко, так близко, что её волосы щекотали мою грудь. От неё шел запах цветочного шампуня и дождя.
- Вы действительно хотите знать? – последнее слово она произнесла с нажимом.- Это я украла кольцо. Я взяла его в комнате Мамаши, когда была моя очередь убирать дом. Но Комомо видела меня, когда я уходила. Она не сказала мне ни слова. Я была уверенна, что она выдаст меня. Поэтому я решила бросить обвинения первой. Я пришла в комнату Мамаши, когда она обнаружила пропажу кольца и сказала, что нашла гребень для волос Комомо, когда убирала ранее. Дальше Вы знаете, что было.
…Когда я принесла Комомо воды, она была в сознании и хрипло дышала. Мне доставляло радость видеть это хорошенькое личико более изуродованным, чем моё. Я убрала с её лица рыжие волосы и влила воду прямо в раскрытое горло Комомо. Затем я взяла веревку, которой всё еще была связана Комомо и затянула потуже на её шее. Я убила Комомо, потому что я могу вынести любую жестокость, кроме доброты. Возможно, она была не шлюхой, а женщиной с чудесным сердцем. Хотя телом она была в аду, дух её пребывал на небесах. Её душа стремилась туда, жаждала быть там. Мистер? У неё были самые красивые глаза, которые я когда-либо видела.
- Значит, это правда, что ты убила её, - задумчиво произнес я, глядя на причудливую игру теней, которые танцевали на бумажной двери.- Отняла жизнь у женщины, невинной, как дитя. Никому не причинившей зла! - последнюю фразу я выплюнул ей в её уродливое лицо.
- Ты убила её ради безделушки, которая тебе приглянулась. Вот почему ты убила мою Комомо.
- Вы не понимаете, - возразила проститутка, -я помогла ей попасть на небо. Я никогда не принимала решений сама. Никогда- до той минуты. Впервые я действовала по своему выбору и пойду за это в ад.
- Господи,- протянул я.- Меня окружает безумие.
- Представьте себе, что я любила бы её. Что сказал бы Дьявол, будь у неё такая порочная подруга? Он решил бы, тогда и Комомо была бы порочна, и послал бы её в ад. Поэтому я возненавидела Комомо. И теперь, я уверена, что она на небесах. Что более достойно сострадания, чем быть задушенной той, кому доверяешь больше всех? Я уверенна, Будда схватил её за руку и унёс на небеса. Верно, сестричка?
8.
Я резко обернулся. Всё, что она говорила, было религиозной ложью и речами безумца, но последняя фраза заставила меня покрыться холодным потом. С кем она говорила? Или же всё это – остров, бордель, - всего лишь плод моего больного сознания, что я был безумен, не она? Проститутка улыбнулась мне, скаля белые, как жемчуг, зубы, и в этой улыбке сквозило неприкрытое Зло.
- Ты должна рассказать то, что не договариваешь. Что это? – в бешенстве заорал я.
- Расскажи ему правду, - прозвучал надтреснутый, высокий голос. Я в панике обернулся, но за спиной никого не было. Казалось, шлюху это забавляло, она следила за мной взглядом и улыбалась всё той же безумной улыбкой.
- Расскажи ему, - и девушка, издав пронзительный смешок, вдруг затрясла головой, как в припадке. Она упала на татами и стала кататься по нему, издавая странные звуки, будто кто-то держал её за горло.
- Вы хотите знать, так? – снова прозвучал этот странный голос. Он исходил от шлюхи, но ей не принадлежал. Я подполз к её дергающемуся телу.
- Нет, не хочу. Я должен знать!
Шлюха подняла голову, и черты лица её чудовищно исказились.
- Тогда я покажу Вам. Я расскажу Вам свою историю. Мои отец и мать были нищими бродягами. У них не было дома. Скитаясь, переходя с места на место, они, наконец, набрели на беднейшее селение в округе. По сравнению с ним, этот прогнивший остров – просто рай. Мама была не повитухой, но имела отношение к детям. Она была специалистом в своём деле, уверена, в Америке это практикуется. Отец был пьяницей и часто избивал мать, но, при всей его жестокости и пьянстве, мама была ему хорошей женой. Вскоре она забеременела мной. Она рожала меня в заброшенном сарае, держась за веревку, стоя, как лошадь. Вся округа слышала её вопли. Вы просили правду? Да, я была выброшена в реку и оставлена умирать. Но два дня спустя я всё ещё была жива и била ножками. Мама решила растить меня. Я помогала ей в работе – выбрасывала зародышей в реку. Я наблюдала, как поток уносит прочь мертвые грехи жителей деревушки – эмбрионы были похожи на морских коньков с человеческими лицами. Я стояла на берегу и смотрела, а ветер развевал в бешеном танце цветные ветреные мельницы. Я видела, как она делает аборты женщинам, и это зрелище было для меня родным и близким. Мать всегда показывала мне на разверстое окровавленное лоно очередной грешницы и заявляла, что это отверстие ведёт в ад. Все говорили мне, что я попаду в ад, даже буддистский священник. Он изнасиловал меня, когда мне было всего восемь лет. Он сказал, что, если я не буду делать так, как он скажет, то попаду в ад.
Дети жителей деревни всегда закидывали меня камнями и называли то уродкой, то убийцей младенцев. Но мать заступалась за меня. До тех пор, пока однажды меня не изнасиловал собственный отец. Он был очень пьяный тогда…Я ничего не помнила, а потом, когда он вышел к реке помочиться, я ударила его рукояткой лопаты по голове. Я била и била, пока не размозжила его пьяную голову.
…Я взирал на эту женщину с ужасом, и из её головы раздался скрипучий смех. Она встала, будто отряхиваясь, и завопила:
- Прекрати, сестра!
Она упала в шелк развешенных по стенам тканей, запуталась в них, как в паутине. Она непрерывно стонала, будто одержимая демоном, и я видел, как сжимаются пальцы у ней на ногах, будто в судорогах.
- Прекрати,- обессилено прошептала она.
9.
Послышался влажный звук разрываемой плоти. Шлюха подняла голову – из-под блестящих чёрных волос текла густая кровь. От страха моё тело парализовало и я не мог сдвинуться с места. Сквозь слипшиеся от крови волосы тянулась к свету крошечная ручка, будто младенческая, с той разницей, что ни у одного нормального человеческого младенца на ладони не находился рот, усеянный мелкими острыми зубами. Я разглядывал её, как диковинку в цирке уродов. Отвратительная проститутка следила за мной смеющимися глазами. Рот существа разверзся, и я увидел нефритовое кольцо в золотой оправе. Клацнули остренькие зубки, кольцо с металлическом звоном упало на пол. Существо сжало зубы, и проститутка дернулась от боли.
- Сестра, прекрати! –умоляюще крикнула она, но существо извивалось в её окровавленном черепе. –Сука!
- Мне больно, - произнесло это существо тем самым высоким, надтреснутым голосом.
- Ручаюсь, я привлекла Ваше внимание, мистер, - облизала окровавленные губы шлюха. – Это моя сестра-близнец. Никто не знал, что у меня есть сестра, кроме моей матери. Оказалось, мои родители были братом и сестрой. Люди узнали об этом и прогнали их из города. Скитаясь по стране, они нашли убежище в этом месте. Моя сестра и я были прокляты задолго до своего рождения. Именно она приказала мне убить отца. Она причиняла мне страшную боль, от чего я каталась по земле и ревела.»Убей. Убей. Убей», - её голос оглушал меня. И я убила его, забив до смерти черенком лопаты. Потом сестра захотела нефритовое кольцо Мамаши. Она грызла меня заживо, повторяя:«Я хочу это, дай мне его, дай». Моя сестра всегда любила красивые блестящие вещички. Я не могла совладать с ней – если она чего-нибудь хотела, то всегда этого добивалась, любой ценой. Но Комомо решила убить я. Все, что нужно было моей сестре, это кольцо. Так или иначе, мы неотделимы друг от друга и вместе отправимся в ад. Верно, сестренка?
- Я так ждала тебя, Кристофер, я так ждала тебя, Кристофер, - запело существо и злобно искривило рот.
- Комомо?
- Да, твоя Комомо. – ответило существо.
- Я не должен был приходить сюда. Это поистине проклятое место, - я схватил свою голову руками и начал раскачиваться, как безумный. Только чтобы не глядеть на них. Только чтобы не глядеть.
- Куда бы ты ни пошёл, твой ад последует за тобой, - прошипело существо, а проститутка улыбалась, и это была мудрая, знающая улыбка. – Я знаю, что ты делал в Америке.
«Ты делаешь мне больно!» - зазвучал у меня в голове голос моей родной маленькой сестры. – «Не надо, Кристофер! Почему ты убил меня? Почему причинил такую боль? Я сделала то, что ты просил!»
- Прекрати! – заорал я, и на глазах у меня выступили слёзы.- Ты чудовище, чудовище!
Я молитвенно сложил руки, успокаиваясь.
- Ладно Ты победила. Я дам тебе то, чего ты хочешь. Я отправлю вас обеих в ад, - и с этими словами я вытащил из кобуры на поясе, прикрытой длинным сюртуком револьвер и направил его на это усмехающееся чудовище.
- Ты не можешь это сделать, - раздалась какофония из голосов. Я выстрелил, и пуля прошла навылет через её лохматую голову. Шлюха подняла голову, отряхнулась, как собака, во все стороны полетели брызги крови.
- Ты не можешь нас убить, - повторила она, и существо в её голове разразилось лающим смехом. Дрожащими руками я вновь поднял револьвер и снова выстрелил, целясь теперь в левую часть её головы, где паразитировался этот монстр, её милая сестричка. Выстрел пошатнул шлюху, её голова откинулась назад. Так она простояла несколько секунд. А потом её голова приняла прежнее положение, и я увидел на месте этого чудовища свою Комомо. Её рыжие волосы были взлохмачены, а на лбу, слева от центра, виднелась кровоточащая дыра от пули. Её рука изящно коснулась своего затылка, будто она хотела снять шпильки и распустить свои роскошные волосы. Послышался влажный звук, и я с ужасом увидел, как в её белой маленькой ручке лежит отвратительная серая масса – её собственные мозги. Мой Бог, я убил свою Комомо. Мой Бог, я убил её так же, как и Лорелин. Я замотал головой, седые пряди занавесили мне глаза.
- Я ждала тебя, Кристофер, - прошептала Комомо, всё ещё протягивая ко мне руки. Затем её тело покачнулось, и она упала. На татами кровь и остатки головного мозга вырисовывали причудливые узоры.
10.
- Господи, ну и вонь от этого парня. – сморщив нос, проговорил охранник-японец. Его напарник наполнял жестяные миски водой и тюремной кашей.
- Он убийца, - ответил второй японец, искоса глядя на скорчившуюся фигуру в углу. –Американский журналист, убивший проститутку.
- Послушай, - окликнул охранник фигуру. –Мы позабавимся с тобой. Смерть придёт нескоро.
- Это будет ад при жизнь, -усмехнулся второй. Они вышли из камеры, оставляя убийцу всё в том же положении, и захлопнули тяжелую железную дверь. Лишь монотонный стук капель о каменный пол нарушал тишину.
Убийца сидел, уставившись в стену немигающим взглядом. Его ноги и руки были в кандалах, а седые волосы грязны и неопрятны. Тонкие черты лица будто застыли в какой-то дикой усмешке. Он обмакнул палец в серую жижу, именовавшуюся едой и облизнул его. Затем набросился на воду, глотая её жадно, как утомленный путник в пустыне. Взгляд его наткнулся на небольшой бочонок, стоящий возле миски с водой. Он зачерпнул оттуда и увидел, что ложка содержит кровавое месиво. Заглянув туда, убийца увидел мертвого эмбриона, беззащитного раскинувшего свои тоненькие ручки на дне бочонка. Убийца нежно обнял бочонок и начал укачивать его, как мать своё дитя. Он пел ему колыбельную, слов которой невозможно было разобрать. Потом он поднёс палец к пересохшим губам и прошептал: «Спи.» Он свернулся калачиком возле бочонка с эмбрионом, а сон его охраняли его собственные призраки.

@темы: рассказы

---

[_Сэл_]

Название: А всё равно люблю я эту жизнь... Люблю...
Автор: Ssell
Жанр: стихи

Вся жизнь как книга, что расписана, раскрашена,
Пусть в черно-бело-красный, но хоть какой-то цвет.
Костяшки сбиты, и губа расквашена,
И вроде пишется про жизнь, но будто бред.

Ходить по барам, сплетничать, наушничать -
Обязанности общества, которому успел я задолжать.
Теперь учусь по жизнь двоедушничать:
И улыбаясь днём, пытаюсь по ночам не умирать.

И драки заполночь с отцом, что временами-алкоголик,
Уйти и шляться, нарываясь по чужим дворам.
В припадке ярости смотреть на танец звёзд. В агонии
Разбрасывая крошки слов ненужных голубям.

А по утрам: лишь кофеин из чашки по-знакомому казенной,
Ронять улыбки по работе, для семьи, коллегам и друзьям.
И замечать цинично, как-то по-холодному резонно,
Что я уже не тот, кем был пять лет назад:

Что надевая маски днём различных и чужих эмоций,
Роняя на пол и к ногам просроченную к вечеру депру,
Кричу я по ночам, навеки и давно прослыв безумцем:
"А всё равно люблю я эту жизнь... Люблю..."

пожалуйста, убирайте тексты под тег MORE! с уважением, модераторы.

@темы: стихи

---

[Xs-ard]

Название: "А по ночам..."
Автор:  Xs-ard
Бета: я же
Жанр: поэзия
Возрастные ограничения: Нет

Читаем дальше?

"А по ночам..."

А по ночам я слышу шепот поездов
И тихий шорох ласкового моря,
А по ночам освобождаюсь ото всех оков
И забываю то, что принесло мне столько горя.

А по ночам - по ласковым и звездным -
Я вспоминаю свет твоих счастливых глаз;
А по ночам забыть про мир так просто,
Но шепот режет душу как алмаз...

А по ночам сверкают яростные грозы,
Что предвещал нам вечером закат,
И ливень ночью скроет мои слезы,
А солнце утром спрячет сонный взгляд.

А по ночам. когда вокруг так тихо,
Я слышу сердца тихий, робкий стук.
А по ночам Морфей проходит мимо...
Опять мне до рассвета не уснуть.

А по ночам - ты знаешь? - все же плачу,
Чего не позволяю себе днем.
И, полагаясь на одну удачу,
Опять играюсь с ласковым огнем...

А по ночам... А по ночам мне плохо.
А днем - улыбки, солнце, яркий смех;
А ночью снова заберусь на подоконник,
Ловить губами серебристый лунный свет.

А по ночам я знаю, что ты рядом,
И мне от этого становится больней:
Я знаю, что не для меня все эти взгляды,
Ко мне обращена "улыбка для друзей".

А по ночам я так хочу уехать,
Не видеть больше этих серых глаз...
А ты отпустишь, даже не заметив,
Что от тебя сбегаю на вокзал.

Уеду от тебя на юг - не слышать боли,
Когда-нибудь пришлю тебе письмо
О том, что я под шорох ласкового моря
Все также слышу ночью голос поездов.

@темы: стихи

---

[Alex Rataniel Nightrain]

Название: Ловец снов
Автор: Alex Rataniel Nightrain
Жанр: драббл
Рейтинг: G

Так безмятежно и спокойно небо. Звездное небо, полное тайн и загадок, манящее к себе, словно ларец с сюрпризами

Так безмятежно и спокойно небо. Звездное небо, полное тайн и загадок, манящее к себе, словно ларец с сюрпризами. Так хорошо лежать в траве и смотреть на звезды. Просто смотреть и ни о чем не думать. Желание остаться здесь навсегда... Если бы не одна-единственная мысль, что я что-то забыл. Просто забыл о чем-то... или о ком-то... Ускользающие картинки, голоса, звуки, лица. Лица, исчезающие в сиянии звезд. Этих звезд. Стоит только протянуть руку, и до них можно дотронуться. Их мерцание успокаивает, а ветер в траве поет какую-то мелодию. Давно забытую мелодию. Мелодию из прошлой жизни или из жизни, которой никогда не было. Но мне не хочется об этом думать. Мне хорошо здесь... Просто лежать и смотреть на звезды.
Но к звездам снова ускользают картинки. Они нереальны и в то же время, как настоящие. Словно это сны. Ускользающие сны. Сны о жизни... А вот ее лицо. Я не помню, как ее зовут, но я ее помню. Эта девушка... или не помню... Воспоминания ускользают сквозь пальцы, как воздух, который невозможно поймать. Я пытался схватить ее руку, но не смог. А потом забыл, что пытался сделать и зачем. Мне нравится смотреть на звезды. Глядя на них забываешь обо всем. О чем-то.... или о ком-то... Здесь царит спокойствие и безмятежность. И здесь безопасно... Здесь нет воспоминаний. Плохих воспоминаний. Хороших... ни о чем... ни о ком...
Картинки, память... Сознание цепляется за них, но тут же ослабевает хватку, равнодушно наблюдая за исчезающими снами. За ускользающей связью. Их не поймать, да и зачем? Мне хорошо здесь... Просто лежать и смотреть на звезды.
Что это? Шорох перьев? Но здесь нет птиц... Здесь только звезды и исчезающие картинки. Ускользающие сны. Звезды тускнеют, а ветерок кружит маленькое перышко. Такое легкое.... оно не отсюда. Откуда оно? Перо ускользает от пальцев, но цепляется за картинку. Оно трепыхается на ветру, и в воздухе слышится легкий перестук деревянных бусинок. И голос. Чей-то голос...
Они мне мешают. Мешают смотреть на звезды. Но дотянуться до перышка я не могу, и мне приходится встать. Пальцы касаются мягкого пушка. Касаются картинки. На ней снова эта девушка... И перестук деревянных бусинок.

Его рука касается перышек в ее руках. Ее руки реальны, как и звуки вокруг. И перышки. И деревянные бусинки...
- Ты, наконец, проснулся. - она улыбается, пряча слезы за прядями волос.
- Что это? - Он смотрит на диски, обернутые мягкими полосками шкур и скрепленные между собой красивыми плетениями. А на концах на тоненьких ремешках подергиваемые легким ветерком танцуют перышки и бусинки.
- Это? Ловец снов. - Она поднимат ловца и вешает у него над головой. - Ты всегда жаловался, что кошмары не дают тебе спать. Теперь он будет их прогонять и ловить для тебя хорошие сны.
Он кивает и закрывает глаза, погружаясь в сон. Этот сон не ускользнет, его будут держать шорох перьев и перестук деревянных бусин.
- Как он?
- Температура спала. Теперь все будет хорошо!
Она снова смотрит на него с улыбкой.
- Ума не приложу, где он так умудрился заболеть...
- Я тоже...
Девушка кладет руку ему на лоб, чувствуя капельки влаги. Никто не узнает, что они чуть его не потеряли. Это будет их маленькая тайна, охраняемая Ловцом снов.

@темы: проза, зарисовки

---

[Навья.]

Автор: morgarata
Бета: нет
Название: нет
Жанр: психодел, такой психодел
Придупреждение: херней страдаю

Две стороны улицы. Одна – с пятиэтажным желтым длинным домом и уютным кафе со стилизованной под старину вывеской. Вторая – с засыхающей невысокой липой у урны и новеньким банкоматом. И домом. Таким же длинным, только синим.
А посередине – асфальт. Серый. Узкая такая полоса, машинам не развернуться. Чуть дальше, если проехать вниз по улице, он разветвляется переулками и теряется в переплетении домов провинциального городка, а потому этот участок дороги водители предпочитают проехать побыстрее. И венки у придорожного столба не заканчиваются - тоже поэтому.
Молодой парень в расстегнутой ветровке застиранно-красного цвета как раз прислонился спиной к этому столбу, косясь на прикрученный к нему маленький дешевый букет с пластиковыми ромашками. Хмыкнул. Ему никогда не нравились подобные открытые выражения скорби. Это выглядело жалко. Тех, кто столь открыто показывает свое горе, он, пожалуй.. Презирал даже? Наверное.
Да и... Не хотелось об этом думать. Вообще. Думать не хотелось. Хотелось вечность стоять вот так, расслабленно опираясь спиной, прикрыв глаза, слезящиеся от слишком яркого сегодня солнца, и лениво перекатывать в сознании слова до тех пор, как они совершенно не затрутся и не потеряют изначальный смысл. Вечность.. Изначальный смысл его сегодняшней жертвы и вовсе был туманен.
Вечность. Вечность.. Красиво звучит, очень даже. А смысл уже потерян до него, да и лениво докапываться. Стоять тут лениво, лениво смотреть, лениво ждать.. Лениво жить.
И все же, жарко сегодня. Завтра дождь будет..

А, вот и она пришла. Тоже в красном. Правда, намного более чистом, чем у него. Надоел красный.

Говорит про что-то, размахивает руками, суетится.. Красивая она. Улыбка красивая. Живая. Так надоела.

Возмущается его равнодушием, тянет за руку куда-то. Сегодня, кажется, кино.
Надоело.
Надоело.
Короткий шаг, толчок, удивленные глаза, скрипящие тормоза, красный.
Снова красный.
Надоел.
Так надоел..
Забыть бы. Жарко. Завтра определенно будет дождь...

Через неделю на столбе у дороги появился новый венок. Неприметный такой, дешевый. Красный.

..А дождь ведь и вправду пошел.

@темы: проза, миниатюры

---

Одно лишь слово

[~Энтони]

Название: Одно лишь слово
Автор:  ~Энтони
Жанр: Поэзия

Мы можем изменить весь мир
одним лишь словом,
Разбить улыбкой все мечты
и склеить снова.
От голоса, как куклы, словно в трансе
Застынут люди в лёгком реверансе.

И почернеет белый трон,
когда, с гнетущим -
"Он не придёт", опустит руки
кто-то ждущий.
А нити лжи, пропитанные ядом,
Обнимут сердце мёртвым шелкопрядом.

Кривыми буквами "война"
и память криком
Сотрут героев имена
в порыве диком.
Когда закончатся слова за сердца гранью,
Разрежет воздух тишина скупым молчаньем.

@темы: стихи

---

[Ne vremya]

Название: позже
Автор: Emily Revival ( Ne vremya)
Жанр: Поэзия

непримиримость пустых коридоров,гулкость шагов
как мне понять, что я все ещё в силах слепо вперед?..
кто объяснит, может быть, я всего лишь просто схожу с ума?
В жизнях чужих я искала ответы. чуждость свою нашла.

сердце больное стучало и выло - губы молчат
как же замкнулся на круге незримом весь этот ад?
может, пройти от конца до начала стоило этот путь?
но с одиночества вечного круга мне уже не свернуть

об равнодушие все это время билась душа
я испытала все пытки людские, только одна.
Все очень просто. И если подумать - лишь отвернись к стене
Я же признала, что я проиграла в этой моей борьбе.

Я не ждала понимания, просто глупо молчать
в гулкости этой и в холоде этом душу искать
Я слишком верила людям, и только. некуда мне бежать
ты же однажды опять обнаружишь, как тяжело дышать

---

[Рыжий]

[Sabrina U]

Название: «Рыжий». (Глава 1)
Автор: Сабрина Непрощённая (Sabrina Unforgiven)
Бета: Хелькэ
Размещение: Запрещено.
Рейтинг: PG-15
Жанр: Фэнтези, «повесть воспитания».
Пейринг: Ринн/Аня, Ринн/Эля
Размер: Миди (4 главы)
Статус: Закончен
Саммари: Жил-был мальчик Ринн и был он очень гордым, наглым и заносчивым. Но жизнь показала ему, что так себя вести не стоит.
От автора: Стихи принадлежат Василию К.

Сабрина Непрощённая

Рыжий

Огромное спасибо Хакэ за терпеливую вычитку.

Глава 1

Я шел по библиотеке между стеллажами. То там, то здесь встречались другие соискатели древних знаний, но ни один не оборачивался на меня. Оно и понятно: я-то не знание и уж точно не древнее. Да и не принято здесь мешать друг другу, пусть даже и взглядами.
Повернув снова, я уперся в довольно просторный тупичок, образованный двумя стенами и книжной полкой. Помимо меня здесь находились еще двое: седая женщина в бесформенном балахоне, который когда-то, очевидно, был платьем, и молодой студент-очкарик, мой ровесник или немного старше. Женщина сняла с полки книгу и листала ее, тогда как студент пока лишь водил пальцем по корешкам, одними губами произнося названия. Понаблюдав за ними, я развернулся и уже хотел идти в обратную сторону, когда увидел ее.
Она стояла, прислонившись к стене, и в своей обычной пытливой манере смотрела на меня. Худенькая, длинноногая, достаточно высокая для девушки, но рядом со мной все равно выглядящая малышкой. Кудрявые красные волосы собраны в хвост, в серо-голубых глазах прячутся золотые искорки смеха, полные губки сложились в ухмылку. Одета в светло-бежевые джинсы, кроссовки, рубашку с коротким рукавом, заманчиво застегнутую не до конца. На левой руке серо-розовая фенечка, которую я когда-то собственноручно сплел.
Я замер, боясь, что она лишь видение и что в любой момент может исчезнуть. Я всматривался в каждую черточку, готовый найти незначительное отличие и понять, что это не она, а просто похожая на нее девушка.
Но она не исчезала, и отличий не находилось. Это была именно она.
Наконец я выдохнул и решительно шагнул к ней. Сгреб в объятия и впился в зовущие губы долгим поцелуем. Она сначала замешкалась, сбитая с толку моей решительностью, но довольно быстро сообразила, что к чему. Ее руки обвили мою шею, и она ответила на поцелуй, противопоставляя моему напору свою нежность...
Когда мы смогли оторваться друг от друга, я заглянул в ее любящие глаза и пробормотал, смущаясь собственных жестоких слов:
-- Аня... Но ведь ты умерла...
Ее звонкий смех рассыпался вокруг, окутал меня сияющим коконом.
-- Глупенький! Зачем ты веришь всему, что обо мне говорят? Я же здесь, с тобой. Я настоящая. Я живая.
Я взял ее руку и прикоснулся губами к ее запястью. Как давно я мечтал это сделать!
Она снова засмеялась. Вырвала руку и потянулась к пуговицам на рубашке.
Я оглянулся и увидел, что ни студента, ни женщины уже нет поблизости. Никто не смог бы нам помешать...

Когда я открыл глаза, солнечные зайчики уже вовсю резвились на потолке. Вставать не хотелось, тем более я все равно уже проспал все на свете. Чертов сон! Я же планировал встать на рассвете, по росе дойти до леса...
А теперь какие уж тут грибы-ягоды, какие "удачные кадры", тут бы привести себя в порядок, напомнить себе, что мои сны не являются отражением реальности, а всего лишь плод воспаленного сознания.
Самоубеждение заняло около получаса, потом я все-таки со стоном сполз с кровати и направился в душ. Мимо зеркала проходил с закрытыми глазами -- моя помятая со сна рожа и менее впечатлительную личность способна повергнуть в шок.
Вдоволь поплескавшись и умывшись, я все же рискнул заглянуть в круглое зеркало, висящее над раковиной. Посмотрел, прищурившись, на отражение, потер ладонью идеально гладкую щеку. Да, мне уже девятнадцать лет, но никакой растительности на лице не было и появляться, судя по всему, не собиралось. С одной стороны, это было подарком -- мне не надо было бриться каждый день, а с другой... О, это сущее наказание, меня все считали маленьким мальчиком, просто не по годам высоким, ведь вдобавок к отсутствию щетины я был почти двухметрового роста и обладал очень тонким, буквально птичьим костяком. Да и волосы, сзади спускавшиеся на плечи, а впереди спадающие челкой на брови, я красил в ярко-оранжевый цвет, который, между прочим, пора бы обновить, вон уже хорошо видны отросшие темные корни... Так вот, крашеная шевелюра тоже не способствовала увелечению мужественности в моем облике.
Хотя, когда мне давали на вид лет тринадцать, это было не самым страшным. Пару раз меня принимали за девочку -- вот где самый кошмар! Наградила маменька сыночка огромными наивно-серыми глазищами и аристократичными чертами лица, ничего не скажешь, красивыми, да только слишком уж утонченными. От отца, невысокого кареглазого блондина, мне достались, по-моему, только несколько несвойственных женскому полу сантиметров в штанах. И где только мама нашла настолько рецессивного самца...
Стоило вспомнить мою благородную родительницу, как тут же зазвонил телефон. Не глядя на экран, я нажал на кнопку принятия вызова и лениво поинтересовался:
-- Да, мама? Что-то случилось?
И сразу огреб по ушам. Выслушал лекцию на тему того, что мать вправе звонить своему единственному ребенку в любой момент времени, независимо от обстоятельств, согласился с тем, что я бесчувственный болван, раз смею предполагать, что мне звонят лишь тогда, когда что-то нужно сделать, и, прерывая горестные вздохи о неблагодарности нынешнего поколения, все же настоял на ответе на свой вопрос. Мама ради приличия еще немного порассказывала мне о правилах этикета, после чего все-таки призналась: приходил неизвестный ей мужчина, представился моим старым знакомым и спрашивал, где я нахожусь и когда вернусь в город, обосновывая свой интерес неким важным делом. Конкретизировать отказался, тогда мама попросила оставить номер телефона, дабы передать его мне, но на это тоже получила отказ. Мужчина ушел, пообещав заглянуть снова в ближайшее время.
Я недоуменно почесал в затылке. Единственный мужчина, у которого со мной есть общее дело -- это мой работодатель, но он с мамой знаком, более того, даже заслужил ее расположение своим восхищением маминой безупречностью. Может, конечно, кто из друзей решил мне помочь, подкинув клиента, но тогда было бы логичней дать мой номер телефона, а не домашний адрес, где меня летом вообще не застать. Да и в остальное время меня там трудно поймать, я все время в разъездах: фотографа, как известно, ноги кормят.
Я признался маме, что не в состоянии вспомнить никого, кому давал бы свой адрес, и посоветовал в следующий раз выпроваживать незнакомых посетителей сразу же.
Мама пообещала в следующий раз так поступить. Потом помолчала и, когда я уже начал беспокоиться, что связь прервалась, торжественно сообщила:
-- Сын, у тебя будет сестренка.
-- Это как? -- глупо спросил я.
-- Ты такой большой, а до сих пор не знаешь, откуда дети берутся?! -- возмутилась мама.
-- Нет, я не то имел в виду... -- пробормотал я. -- Это точно? Ты сдавала анализы?
-- Дорогой, ты прекрасно знаешь, что мне нет необходимости консультироваться с врачами. Я уже три недели как беременна. Не сообщала, потому что хотела быть уверенной в собственных ощущениях, -- лекторским тоном возвестила ма.
Я наконец смог отлепиться от стены, в которую вцепился от такого известия, и сел на кровать. Родители "работали" над вторым ребенком в течение восемнадцати лет, и казалось уже, что все попытки обречены на провал... И вдруг получилось! Я совершенно искренне выдохнул:
-- Я так рад за вас! Поздравляю!
-- Тебе стоит порадоваться еще и за себя, Дим, а то совсем кислый ходишь, -- ехидно заметила мама.
-- Ничего я не кислый! -- возмутился я, про себя уже в который раз удивляясь способности матери на расстоянии чувствовать мое настроние. -- Просто сон. Дурной сон.
-- Расскажешь?
-- Нет. Прости, мам, но не думаю, что в этом есть необходимость.
-- Как хочешь, -- легко согласилась ма. -- Звони, если передумаешь. Удачи! Я люблю тебя, сын.
-- И я тебя, -- сказал я уже гудкам в трубке.
Маменька была как всегда в своем репертуаре.

Кот встретил меня душераздерающим мяуканьем, высказывая все то нелестное, что у него имелось насчет хозяина-засони. Я покорно насыпал ему корма и в качестве извинения добавил еще молока. Потом уже сварил себе кофе и сел за ноутбук.
Но работа не шла. Мои мысли то возвращались к привидевшемуся мне ночью, то крутились вокруг радостной вести от матери.
Да и почему я назвал сон "дурным"? Только потому, что собственными глазами видел могилу Ани, а во сне она сказала, что на самом деле жива? Чушь какая. Да, больно от таких вывертов подсознания, но ведь не в первый раз такое. Привыкнуть уже должен был.
Кот тем временем закончил трапезу и вспрыгнул ко мне на колени, довольно мурлыкая. Я автоматически почесал его за ухом, другой рукой дотянулся до лежащей на противоположном краю стола пачки. Закурил и начал вспоминать все с самого начала под кошачью песню счастья.

Когда я впервые увидел Аню, мне было четырнадцать лет, ей -- шестнадцать. Ее семья купила дачу в нашем районе, и кто-то из моих старших друзей заметил, что в семье есть вполне милая дочка, и привел к нам на костер. Ни о какой "любви с первого взгляда" речи не шло, даже наоборот, она мне очень не понравилась тем, что вела себя, будто все вокруг были глупыми детьми, а она -- единственной взрослой среди детсадовцев. Мы даже немного повздорили из-за какой-то глупости, кажется, она попросила сигарету, а я заявил, что девушке курить не положено. Она запальчиво ответила, что я сам в таком случае девушка мечты, потому как не пью и не курю, да еще и мордашка у меня смазливая.
Все вокруг засмеялись, а я обиделся. И ушел.
Через год произошла наша вторая встреча. Было начало лета, Аня с подружками обсуждала свое выпускное платье, а я сидел рядом и слушал. И еще исподтишка разглядывал ее, вдруг заметив, что она выгодно отличается от других девушек. У тех обязательно находилось что-нибудь, что противоречило моим представлениям о красоте, а Аня словно бы была безупречной. Нет, не как все те искусственные красотки из журналов, а по-живому, по-настоящему безупречной. Позже мама обратила мое внимание на то, что ее на самом деле нельзя было назвать первой красавицей, но ее обаяние с лихвой заменяло собой все остальное, чего не хватало в ее облике.
Аня заметила мое внимание. И предложила на следующий день поехать с ними на озеро, если не пойдет дождь и сохранится жаркая погода. Услышала мое неуверенное "хорошо" и пообещала заехать за мной утром.
Я провалялся без сна почти всю ночь, кое-как забывшись только на рассвете. И первым моим вопросом, когда мама пришла меня будить в девять, был вопрос о погоде. Мама улыбнулась и сказала, что погода ожидается самая подходящая для поездки на озеро. Откуда она узнала о моих планах, я так никогда и не понял.
Как и было обещано, за мной заехали около полудня. Я взял свой велосипед, и вскоре мы мчались по шоссе через лес. С нами было еще двое девушек и трое парней, одного я знал -- звали его Максом и он был на год младше меня, пониже ростом, смуглый, с более темными волосами и карими глазами. Этакая моя противоположность. Двое других ничем не выделялись, и я решил, что у меня нет конкурентов в деле завоевывания Ани.
И каково же было мое разочарование, когда я узнал, что тот самый Макс, которого я привык считать малолеткой, помня прошлогоднее отношение Ани ко мне, четырнадцатилетнему, оказался ее парнем! Я безумно расстроился и почти все время просидел на берегу, кусая губы. Вернувшись вечером домой, я упросил маму уехать в город. Настал еще один годичный перерыв в нашем с Аней общении.
Именно после случая с Максом я и начал красить волосы -- мне хотелось отличаться от него по всем параметрам. Помимо этого я с головой ушел в учебу, а также мне подарили мой первый фотоаппарат. Я изо всех сил старался забыть девушку с красными волосами. Но не вышло.
К нашей следующей встрече я уже хорошо научился прятать собственные чувства, поэтому Аня была неприятно удивлена моей холодностью. И, думается мне, именно по этой причине она всерьез заинтересовалась мной. Макс к тому времени перешел в статус "просто друга", освободив для меня место рядом с Аней.
То лето было самым счастливым в моей жизни. Мы целые дни проводили вместе, расставаясь лишь для короткого сна -- каждый в своей постели. Мы излазили всю округу на предмет интересных мест, соревновались, кто быстрее проедет маршрут, кто глубже нырнет, кто выше залезет на дерево... Невинные детские шалости, одним словом, хотя мы уже не были детьми. Лишь один раз я рискнул перейти границу, но очень быстро "спрятался обратно в раковину".
Тем вечером мы не пошли на общий костер, решили устроить свой собственный. Взяли пиво, нашли хорошее местечко -- несколько берез среди поля, чудом не срубленных, когда было решено сеять на этот поле овес. Я выкопал небольшую ямку для костра, притащил хвороста из леса через дорогу, нашел удобное для сидения бревно.
Было уже далеко заполночь, все уже было выпито, мы просто сидели обнявшись и смотрели на пламя костра. Не знаю, как так получилось, что Аня обернулась ко мне и ее губы оказались так близко... В общем, я ее поцеловал. Наверняка очень неуверенно и совсем неумело, но уж как мог. Она не протестовала и даже сказала, что ей понравилось, как я целуюсь, но вместе с тем попросила не продолжать, объясняя это тем, что слишком пьяна, чтобы отвечать за последствия.
Наутро мы об этом не говорили и вообще сделали вид, что обо всем забыли.
Лето пролетело, и, уезжая, мы обменялись городскими адресами, пообещав друг другу не теряться в паутине мегаполиса.
Так и получилось. Мы продолжили наши прогулки, разнообразив их походами в кино, театр, посещением концертов, кафешек и баров. Я готовился к поступлению в тот институт, где училась моя любимая. Мы вместе отпраздновали ее девятнадцатилетие, через три месяца, в мае, мое семнадцатилетие. А в июне случилась беда. Аня заболела.
Чем -- я так и не узнал. Она запретила мне к ней приезжать сразу же, как только слегла с высокой температурой. И, прометавшись в лихорадке неделю, Аня умерла.
Я хорошо запомнил день ее похорон. Дул пронзительный ветер, моросил дождь, где-то вдалеке звонил колокол. А я стоял в стороне и смотрел, как незнакомые мне люди прощаются с моей любимой...

-- Эй, Ринн, ты дома?
Крик со двора вырвал меня из воспоминаний. Я вздрогнул, помотал головой. Кот впился когтями мне в ноги, недовольный моим шевелением, и я тут же согнал его на пол, поскольку очень не люблю, когда меня царапают. Кот об этом знал и потому обижаться не стал, вместо этого он пошел на улицу посмотреть, кого же принесло к нам в гости.
Я критически окинул взглядом стол. Чашка с остывшим кофе, кучка пепла и выключившийся ноутбук. Что ж, не самые трагические последствия.
-- Ринн! -- снова прозвучало с улицы, уже с добавлением тревожных ноток.
Но тут, видимо, обладатель голоса заметил моего кота, и тревога тут же исчезла.
-- О, животина мохнатая! А хозяин твой спит, что ли?
-- Ага, как же, поспишь тут, когда на улице такие вопли, -- проворчал я, появляясь на веранде. -- Привет, ребята.
Меня почтили своим присутствием мои старые друзья -- Олег, Андрей и Илья. С ними, как всегда, увязалась Женя, девушка Андрея, захватив с собой своих подружек -- Олю и Настю. А вот четвертая девчонка была мне незнакома.
-- И тебе не кашлять, -- обрадовался Олег, который, собственно, и орал до этого. Остальные согласно покивали.
-- С чем приехали? Да заходите, не стойте на пороге, -- я нацепил маску радушного хозяина: мои переживания -- это только мои переживания, и знать о них разрешалось лишь Ане.
-- А ты как думаешь? -- подмигнул Илья. -- Погреб у тебя на том же месте стоит? А то нехорошо получается -- пиво уже теплое...
Я проводил взглядом появляющиеся из багажника андреевой машины и исчезающие в подполе ящики и вернулся в дом. Девушки порхнули следом за мной, причем Настя успела поймать кота, который злобно подергивал хвостом, но все-таки изображал мурлыканье: он терпеть не мог, когда его хватает кто-нибудь кроме меня, однако был вежлив, из-за чего и страдал, терпя тисканье и восторженные вопли со стороны женского пола.
Незнакомку, которая скромно держалась позади, никто мне не представил, а сам я спрашивать имя не хотел. Еще решит, чего доброго, что я ей заинтересовался...
Когда друзья наконец зашли на террасу, там сразу стало очень шумно и очень тесно, но, как ни странно, меня это не раздражало на этот раз. Наверно, я все-таки соскучился по ним, хотя и не осознавал этого. Женя быстро стряхнула пепел со стола в пепельницу, вылила остывший кофе и сполоснула чашку. Илья убрал ноутбук на полку, Настя посадила кота на диван и пошла разбирать содержимое принесенных из машины Олегом и Андреем пакетов, а Оля уже расставляла кружки. Вскоре в них уже пенился квас из моих собственных запасов. Мы чокнулись и выпили "за приезд": все давно уже привыкли к моим странностям, среди которых было и то, что я требовал не пить ничего алкогольного в моем присутствии до наступления шести часов вечера.
-- Вы надолго ко мне? -- спросил я.
-- А, как получится, -- беззаботно отмахнулся Олег. -- Или у тебя какие-то планы, требующие одиночества?
-- Нет-нет, -- поспешил объяснить я. -- Просто хочу понять, как вас расселять.
-- Ринн, милый, ну как будто в первый раз! -- засмеялась Женя. -- Как обычно.
А о незнакомке, стоящей в сторонке с полной кружкой, словно бы все забыли.
Еще одна моя странность -- отношение к собственному имени. Я считал, что имя "Дмитрий", данное мне матерью с полного согласия отца, мне не подходит. И поэтому лет в двенадцать придумал себе другое -- Тавринний, или коротко -- Ринн, которым и пользовались теперь все друзья, и которым я подписывал свои фотографии. Маме я об этом не говорил, не желая ее обидеть, но, сдается мне, она прекрасно об этом знала, просто молчала. Не желая обижать меня.
Я залез на диван с ногами и из-под полуопущенных ресниц наблюдал за друзьями. Те вовсю уже хозяйничали в моем доме, и я не имел ничего против этого. Кажется, кто-то предложил приготовить нормальный обед, а не питаться полуфабрикатами, как это обычно делал я, и хозяйственная девушка Андрея тут же вызвалась осуществить эту идею.
Эти шестеро умели вдохнуть жизнь в мое существование, особенно необходимую после смерти Ани, когда я около месяца провалялся в постели в городской квартире. Мое затворничество тогда было прервано самым грубым образом: Олег и Андрей ворвались в комнату как образчики локального торнадо, раздвинули шторы и силой выволокли меня из кровати. Кажется, я матерился, пытался драться (чего, впрочем, никогда не умел -- ни в детстве, ни сейчас), умолял дать мне умереть. Но они не слушали, дали пару затрещин, чтобы я перестал размахивать конечностями, и втолкнули под ледяной душ. А потом пришли остальные и напоили меня до полной потери памяти. Утро было омрачено тяжелейшим похмельем, однако никаких мыслей о смерти уже не было. Реанимация меня прошла успешно.
Поэтому неудивительно, что я позволял им делать все, что угодно -- я был слишком благодарен, чтобы огорчать друзей отказами из-за глупой эгоистической тяги к одиночеству.
Вдруг кто-то коснулся моего плеча, и я вздрогнул. Открыл глаза и увидел ту самую незнакомую девушку. Против моего ожидания, она смотрела не на меня, а на кота, который уже успел прижаться ко мне пушистым боком и заснуть.
-- Какой красивый, -- завороженно прошептала она. -- А как его зовут?
Я аккуратно отодвинулся, чтобы избежать прикосновения, и тоже взглянул на кота.
-- Как зовут... -- задумчиво протянул я. -- А не знаю. Эй, мохнатый, тебя как-нибудь зовут? Впрочем, ты сам всегда приходишь...
Кот и ухом не повел, словно я не к нему обращался. Зато девушка хихикнула и перевела взгляд на меня, но попыток дотронуться больше не делала, что я оценил.
-- Ты такой забавный, говоришь с котом, словно он тебя понимает!
-- А он понимает. И куда лучше, чем люди, -- немного более резко, чем стоило, ответил я, и улыбка с лица девушки тут же исчезла.
-- Я Эля, -- наконец произнесла она, когда молчание стало совсем неловким.
-- Ринн.
-- Мне сказали, что ты можешь помочь мне с портфолио...
Ах, вот оно что! Девочке требовались хорошие фотографии, и кто-то из друзей решил подкинуть мне возможность подзаработать. Только зачем ее надо было тащить сюда? Ведь и ежу ясно, что моя дача -- это моя укромная "норка", где не должно быть никого лишнего, пусть даже и желающего пополнить мой кошелек.
Я окинул девочку оценивающим взглядом. Так, лет двадцать ей есть. Невысокая, не очень худая, но зато со всеми положенными изгибами, с полной грудью, которая вполне просматривается, несмотря на очень скромный вырез футболки. Брюнетка, волосы до плеч, прямая челка, какой-то невыразительный цвет глаз, нос того типа, что в народе зовут "картошкой", и слишком тонкие для ее лица губы. Да уж, с ракурсами придется попотеть, но что-то дельное получится должно.
-- А тебя предупредили о стоимости?
-- Да, я смогу заплатить, сколько надо. Только мне еще сказали, что по знакомству выйдет скидка, -- она смущенно опустила глаза.
-- Угу, скидка. И чья ты знакомая?
-- Ринн, не будь букой, -- посоветовал Илья, который слышал наш диалог. -- Она со мной учится. Умная девчонка, между прочим.
-- Предлагаешь сфотографировать ее роскошный мозг? -- холодно поинтересовался я.
Илья засмеялся, Эля сникла еще больше.
-- Да не расстраивайся, -- пришла на выручку Оля. -- Это он с виду такой ядовитый, а на деле очень добрый. И снимает отлично!
-- Ну да, мне Настя показывала фотографии, -- пролепетала Эля. Кажется, она уже сама была не рада, что решила связаться с таким ужасным человеком, как я.
Я взглядом попросил Олю увести от меня "потенциальную модель". Та поняла, кивнула, взяла Элю за руку и под предлогом помощи Жене утащила на другой конец террасы.
-- Зачем она здесь? -- спросил я у Ильи. -- Ты знаешь, что я не одобряю посторонних на своей территории. Тем более посторонних женского пола.
Илья отвел взгляд.
-- Все с вами ясно, -- вздохнул я. -- Опять решили меня сосватать?
-- Ей правда нужно портфолио, -- пробормотал друг, но не очень уверенно.
-- Будет, -- мрачно пообещал я. -- И даже со скидкой. Но больше ничего! Я вам не племенной бык, чтобы пытаться спаривать меня с привлекательными самочками.
Я рывком встал, получив за это когтями от разбуженного кота, схватил с полки фотоаппарат и вышел из дома, демонстративно хлопнув дверью. Кажется, мне вслед крикнули, что я все неправильно понял, но мне было уже все равно. Быстрым шагом я направился прочь от дач, в сторону леса.

Нет, я верю, что друзья желают мне исключительно добра, и все, что они делают, направлено, по их мнению, на улучшение моего существования. Но когда они начинают лезть в мою личную жизнь, я зверею. Они почему-то свято уверены, что мне необходима девушка, аргументируя эту уверенность тем, что в девятнадцать лет здоровому мужскому организму уже положено желать здоровый женский организм. А вот как бы не так!
Я не хотел никаких отношений с противоположным полом, и у меня была на то причина: когда Аня... отбыла в лучший мир, мы еще не расстались. Да и не думали. Таким образом, я официально являлся ее парнем и теперь. Из чего можно сделать вывод, что с моей стороны будет предательством и изменой начать встречаться с кем-то другим.
Друзья крутили пальцем у виска и говорили, что я сумасшедший. Угрожали бытием вечного холостяка и мозолями на ладонях. На что обычно я громко хлопал дверью и уходил, как и в этот раз.
Я и сам не заметил, как вошел в березняк. Остановился лишь тогда, когда запнулся за корень и чуть не вспахал носом землю. Испугался больше за дорогую технику, нежели за сохранность собственной физиономии, но факт остается фактом: я наконец перестал нестись в неизвестном направлении и огляделся по сторонам.
Хм, похоже, на этот раз я успел сбежать куда дальше. Я не помнил, был ли я в этой части леса раньше, и решил обследовать его, раз выпала возможность, тем более, у меня как раз был с собой фотоаппарат. Спрятавшийся под листком гриб показался мне весьма привлекательной моделью, я тут же уселся на землю и прицелился...

Домой я вернулся уже на закате. Ожидал получить нагоняй за долгое отсутствие, но друзья улыбались мне как ни в чем не бывало. Я улыбнулся им в ответ и прошел в свою комнату, чтобы положить свое "ружье" и посмотреть, не звонил ли мне кто.
Мобильный сообщал, что у меня семь пропущенных вызовов. Я посмотрел список -- Илья, Женя, Настя, Андрей, Олег, Оля. И еще один незнакомый номер. Значит, они беспокоились, а я как дурак оставил дома телефон... Я почувствовал укол совести. Бросил фотоаппарат на кровать и пошел на террасу с твердым желанием извиниться за собственное свинское поведение.
Однако моим благочестивым помыслам не суждено было сбыться. На террасе я никого не нашел, зато во дворе уже горели большие уличные свечи и позвякивали ящики с пивом. Стоило мне выйти, как меня тут же окутал гомон голосов, смех, гитарный перебор -- Оля уже расчехлила свою гитару и теперь настраивалась.
Я взял себе бутылку и присел на лавочку рядом с Настей, которая тут же подвинулась, чтобы не касаться меня даже случайно. Я специально выбрал место рядом с ней -- она как никто другой понимала, что мне неприятны прикосновения, поскольку и сама их не слишком одобряла.
Никто так и не спросил меня, где я был. Эля сидела тихо, как мышка, словно хотела слиться с сумраком и стать совсем невидимой. Наверное, ей промыли мозг на тему обращения со мной, и она теперь старалась следовать всем советам.
Постепенно стемнело, голоса набирали громкость, разговоры становились все откровеннее. Я в основном молчал, мне доставляло куда большее удовольствие слушать, нежели говорить.
Вдруг Оля потребовала тишины, сказав, что хочет спеть песню, которую мы еще ни разу не слышали. Все замолчали, и Оля запела.

Я -- дитя на руках у мужчины, я ношу его смерть у себя в глубине.
Я смотрю на перрон и я вижу, как мой старый отец улыбается мне.
Я -- цветок, я пророс сквозь помойку и открыл свое сердце золотой вышине
И узрел, как идет, задумчиво-тонко, девочка-дочь с моей смертью в руке.

Я замер, не донеся бутылку до рта. Мне до того ярко представился образ девочки со смертью в руке, что я помотал головой, чтобы отогнать видение. Песня действительно была новой, во всяком случае, я ее ни разу не слышал.

Я -- тот вор, что украл твою юность. Убери свой свисток, я никуда не бегу.
Загляни в мой мешок -- правда, ужас? Есть за это статья, но я ее не боюсь.
Я -- судья со стальными глазами, для меня ты есть то, что рассказали враги твои.
Всем -- встать. Оглашается список бесконечных и жестоких преступлений любви1.

На мгновение мне стало страшно, когда я подумал, что я мог бы совершить для того, чтобы Аня осталась жива. Действительно, список получался почти бесконечным...
У меня заболела голова. Я сжал пальцами виски, но не помогло. Тогда я встал, вышел за пределы круга света и полной грудью вдохнул ночной сладкий воздух. Стало немного легче, но не настолько, чтобы возвращаться. От запаха пива замутило, я отшвырнул бутылку. Ненавижу себя за такие припадки!
У меня было на выбор два варианта дальнейших действий: либо пойти и лечь спать, либо выпить чего-нибудь более крепкого. Первый вариант меня не прельщал, потому что я достаточно выспался и мог спокойно бодроствовать еще часов шесть. Так что я решил попробовать перебороть боль еще большим количеством спиртного.
Я зашел на террасу, заглянул в холодильник. Бутылка водки обнаружилась на дверце, ее-то я и искал. Взял ее, стакан, потому что из горла пить никогда ее не умел, сел за стол. Налил, опрокинул стопку... Горячая волна прокатилась по горлу, разлилась по телу приятной теплотой, боль, стучавшая молоточками в голове, затаилась, прячась на время, но обещая вернуться. Я налил еще, выпил.
Дверь тихо скрипнула. Я не обернулся, наливал третью стопку.
Тень скользнула на террасу, подошла к столу, присела на корточки, чтобы заглянуть мне в лицо. Эля.
-- Тебе плохо? -- спросила она.
-- Нет, -- ответил я. -- Уходи.
Она встала, но не сделала ни шагу в сторону выхода. Помялась, глядя куда-то поверх моей головы, потом повторила попытку разговорить меня:
-- А где твой кот?
-- Гуляет где-то. Оставь меня в покое! -- рявкнул я.
-- Прости, я не хотела тебя обидеть, -- она потянулась к моей руке.
-- Не трогай меня! -- я вскочил, наверное, слишком резко, Эля отшатнулась, в ее глазах читался страх. -- Уходи, -- уже более мирно попросил я. -- Мне нужно побыть одному.
Девочка закивала и поспешно ретировалась. Умею я иногда людей пугать, ничего не скажешь... Может, и худой, но зато какой высокий! Попробуйте остаться спокойными, когда над вами воздвигается этакая башня и рычит на вас к тому же...
Бутылку я все-таки уговорил. Хоть и говорят, что пить в одиночку -- моветон, а мне вот не рекомендуется пить в компании: наутро слишком стыдно. Пошатываясь, я встал и побрел в свою комнату. Кое-как раздевшись, упал там в кровать и уплыл куда-то в прохладную темноту.

Разбудило меня прикосновение к плечу. Кто-то прижимался ко мне со спины, ладонь этого неразумного человека скользнула на грудь, переползла на живот и потянулась ниже...
Я дернулся из навязанных объятий, перевернулся и прижал к постели... Элю. У нее в глазах блестели слезы, лунный свет очень удачно выбелил ее лицо... Я чертыхнулся и отпустил ее. Не о кадрах думать надо, идиот, а о том, как эта дура оказалась в твоей постели!
-- Ты такой красивый, -- всхлипнула эта несносная девчонка. -- И одинокий... Ты не должен быть один!
-- Много ты понимаешь, -- огрызнулся я, чувствуя, что краснею: ведь я привык спать голым, а луна была настолько яркой, что Эля вполне могла рассмотреть каждую черточку.
-- Я понимаю... Иди сюда, ко мне, -- она протянула руки, забытое всеми одеяло упало на пол, и выяснилось, что Эля тоже неодета. -- Я согрею тебя. Хотя бы этой ночью.
-- Да пошла ты! -- возмутился я, подхватил что-то из одежды и плед с кресла. Уже на пороге обернулся и добавил: -- Утром ты отсюда уедешь. Я не желаю видеть тебя под крышей своего дома.
Я устроил себе новую постель на том самом небольшом диванчике, что стоял на террасе. Было жутко неудобно, но оставаться в комнате с озабоченной девкой мне совсем не хотелось. Головная боль вернулась, удвоив свои старания, я проворочался почти до самого рассвета, потом все-таки забылся тревожным сном.

Тем не менее, проснулся я все-таки первым. Умылся ледяной водой, поскольку доступ в ванную перекрывала Эля, наверняка так и оставшаяся в моей комнате. Сварил кофе, вышел на веранду, закурил. Мимолетно удивился отсутствию похмелья, но не придал этому большого значения. На душе словно кошки скребли, и, похоже, они всерьез решили выскребсти там какой-то замысловатый узор.
Таким меня и застал Олег -- с чашкой в руках, сигаретой в зубах и задумчивым взглядом вдаль.
-- Ты спал на террасе? -- удивился он.
-- Угу, -- мотнул я головой.
-- В комнате показалось душно? Или тебя оттуда выселили?
-- Второе.
-- Кто?
-- Слушай, -- я наконец перевел взгляд на друга. -- Не прикидывайся дурачком. Наверняка это ночное явление "спасительницы" было организовано вами.
-- Чего? -- вытаращился на меня Олег.
-- Эля. Пришла ко мне, уговаривала упасть в ее объятия и обрести счастье.
Олег озадаченно нахмурился. Развернулся, вернулся в дом. Обратно пришел уже с холодной банкой пива в руках, заметил, как я брезгливо скривил губы, пожал плечами:
-- Извини, но надо. Значит, Эля...
-- Угу.
-- Повторяешься. Эх, говорил я им!.. -- он глотнул пива, вздохнул. -- Не обращай на нее внимания.
-- Трудно не обращать внимания, когда мне так навязываются.
-- Ринн, -- он посмотрел мне в глаза. -- Просто у кое-кого слишком длинный язык, особенно спьяну. Когда она прибежала к нам вся перепуганная и залепетала, что ты там сидишь один и пьешь... Илюха взял и ляпнул, что-де это ты от одиночества своего вечного. А Элька ушки и развесила... Она же добрая, во всяких гринписах состоит. Видимо, и тебя решила защитить от одиночества. В меру своих сугубо бабских представлений.
-- Ясно. Спасибо за информацию, -- я сжал кулак и придирчиво его осмотрел.
-- Эй, ты же не умеешь драться, -- на всякий случай отодвигаясь, напомнил мне Олег.
-- Не умею, -- согласился я. -- Но до некоторых людей достучаться можно только путем знакомства их носа с твердой поверхностью. Раз по-хорошему они не понимают.
-- Может, все-таки не надо? Ведь ничего же страшного не произошло! -- попытался урезонить меня Олег. -- Ну, подумаешь, предложили тебе себя... Не изнасиловала же она тебя! Да и как тебя изнасилуешь, лося здоровенного... Ринн, не делай глупостей. Илюха не виноват, что глупая баба неправильно его поняла.
-- Он виноват тем, что начал рассуждать о том, в чем ничего не смыслит! Какого черта он вообще начал ей что-то объяснять?! Зачем он сюда ее притащил?! -- я почти сорвался на крик, но вовремя вспомнил, что в доме еще спят, и снизил громкость.
-- Да понравилась она ему. И хотел он ее здесь попробовать развести, обстановочка-то подходящая: природа, романтика...
-- Чего? -- настала моя очередь удивленно распахивать глаза.
-- Того. Для себя он ее привез, для себя, а не для тебя! Не все в мире вокруг твоей персоны вертится. И что в тебе только бабы находят, ведь штабелями к твоим ногам укладываются, а ты лишь смотришь презрительно, перешагиваешь и дальше идешь... Знаешь, почему у меня ничего с Олькой не получилось? Да потому что она только о тебе и говорит! Ринн то, Ринн се... Настька помалкивает, но сдается мне, что и ей ты снишься, твоя фотография в рамочке сердечком красуется на ее столе. А теперь вот и у Илюхи свел зазнобу, сам того не желая. И вот кто ты после этого, а?
Я отвернулся. Слова друга словно пролили свет на все предыдущие события. Невыносимо хотелось заехать самому себе по морде, обозвать слепым бараном или хотя бы вылить на голову ведро холодной воды.
-- Что за шум? -- в дверях появился, позевывая, Андрей.
-- Отвезешь сегодня Элю, Настю и Олю в город, -- сказал я, отодвигая его и проходя в дом.
-- Ой, дурак... -- простонал мне вслед Олег.

В моей комнате, вопреки ожиданиям, никого не оказалось. Я зашел внутрь, закрыл дверь на ключ, подошел к окну, распахнул его, сел на подоконник. Ветер ударил мне в лицо, заиграл с волосами. Я зарычал и со всей дури врезал кулаком по стене. Содрал кожу на костяшках, и рык перешел в жалобный скулеж.
Я сполз на пол, подтянул к себе ноги, обнял их руками. Закусил губу.
Казалось, что весь мой мир рушился прямо на глазах, да еще и кругом виноватым в этом оказался я сам. Мне постоянно врали, а я принимал это за проявление дружбы! Как же я ошибался в этих людях...
Олег тоже хорош: знал, но молчал, до тех пор, пока не приперло. А не случись инцидента с Элей, так и не узнал бы я, что ко мне, оказывается, испытывают чувства, далекие от просто дружеских. И, самое главное, кто? Те, кому я привык доверять! Те, от кого не ожидал такой подлянки. Те, кто виделись мне проверенными, испытанными людьми, бывшими со мной в самые сложные моменты моей жизни...
Как же могло такое случиться, что и Оля, и Настя...
В дверь постучали.
Как они могли делать вид, что ничего не происходит? Как я мог не заметить, что они смотрят на меня не как на друга, а мечтая быть со мной...
Стук повторился.
Я чувствовал себя так, будто я доверил человеку свою самую тщательно сберегаемую тайну, а этот человек посмеялся надо мной, пошел на площадь и рассказал о моем секрете всем желающим послушать.
Стук стал совсем настойчивым.
-- Ринн! -- позвали из-за двери, и я узнал голос Жени. -- Ринн, открой, пожалуйста.
Мне не хотелось ни отвечать, ни, тем более, вставать и пускать кого-либо к себе. Я дотянулся до стоящего на полу магнитофона и включил музыку.
-- Нам надо поговорить, Ринн! -- Женя подергала за ручку. -- Ну что ты как маленький...
Я действительно был самым младшим в этой компании, но раньше мне никогда на это не указывали. Я сделал музыку погромче, отрезая себя от звуков извне.
-- Ринн! -- в последний раз позвала Женя.
Потом к ней, кажется, кто-то подошел. Скорее всего, Андрей. Я слышал, что они о чем-то спорят, но не различал слов. Через некоторое время они ушли.
Я знал, что Андрей и Женя встречаются уже шестой год. Периодически они начинали говорить о свадьбе, но дальше разговоров дело не шло. Женя хотела детей, Андрей напоминал, что у них пока не хватит средств, чтобы воспитать достойного преемника. Женя соглашалась, и производство потомков откладывалось на неопределенный срок. Пожалуй, из всех нас они были самыми счастливыми, они даже никогда не ссорились. Или, возможно, просто не хотели выносить сор из избы, решая проблемы сразу и не позволяя никому постороннему знать о существовании этих проблем.
Когда-то и я мечтал о теплом семейном гнездышке, которые мы свили бы с Аней, о детях -- непременно о троих, двух сыновьях и дочке... Дочка обязательно была бы похожа на свою мать, такая же красивая, умная, веселая.
Песня закончилась, и в паузе, пока не началась новая, я услышал, что на улице завелась машина. Значит, мою полупросьбу-полуприказ выполнили. Что ж, хорошо -- хоть в чем-то я еще мог доверять друзьям. Или уже бывшим друзьям?..
Я осторожно высунул нос за дверь. В коридоре никого не обнаружилось. Облегченно вздохнув, я спустился вниз, на первый этаж, но в комнатах тоже было пусто. Слегка удивившись, я пошел дальше.
Единственная живая душа нашлась на террасе и оказалась Женей. Она стояла и задумчиво созерцала полную грязной посудой раковину. У ее ног вертелся кот, выпрашивая чего-нибудь вкусного.
-- А где все? -- спросил я.
-- Уехали, -- Женя наконец заметила кота и, взяв со стола пакет сухого корма, насыпала ему полную миску.
-- А ты?..
-- А я осталась. Андрей вечером меня заберет.
-- Зачем?
-- Что зачем? Зачем заберет или зачем осталась?
-- Ты поняла, -- я прошел мимо нее, выдвинул из-за стола стул, сел на него верхом.
-- Не хами, -- попросила Женя.
-- Не буду, -- покладисто согласился я. -- Ну а все-таки?..
Женя не ответила, надела фартук и принялась за мытье посуды. Я пожал плечами и не стал настаивать, не хочет говорить -- ее право. Мы молчали. Девушка суетилась спиной ко мне, я смотрел за ее уверенными движениями. И вдруг меня словно током ударило: я осознал, что что-то в ее облике было неправильным. Всмотрелся повнимательней...
-- Евгения, -- вкрадчиво произнес я. -- А не будете ли Вы так добры посмотреть на меня?
Она отмахнулась мокрой рукой и продолжила свое занятие, тем самым подтвердив мои подозрения: Женя плакала. Видимо, что-то произошло, пока я отказывался контактировать с внешним миром. Раньше я бы просто оставил ее наедине с самой собой, считая себя не вправе вмешиваться, когда меня не просят, но что-то во мне изменилось сегодняшним утром...
Я встал, подошел к ней. Переборов свою обычную нелюбовь к прикосновениям, взял ее за плечи и развернул к себе. Двумя пальцами взял за подбородок и заставил поднять голову. Она попробовала было рыпнуться, но я держал крепко. Тогда она шмыгнула носом, вытерла его рукой в пене от моющего средства и разрыдалась уже всерьез, уткнувшись в мою грудь. Я неловко обнял ее и погладил по голове. Что и говорить, опыта утешения плачущих девушек у меня не было.
Впрочем, Женя сама успокоилась. Вдоволь наревевшись, она отстранилась от меня и, не поднимая глаз, пробормотала что-то вроде "спасибо".
Я передернул плечами, чувствуя, что моя футболка намокла не только спереди, где приняла на себя слезоразлив, но и сзади, где об нее вытерли руки. Мокрая одежда причиняла куда больше неудобств, чем ее отсутствие, поэтому я просто снял футболку. И тут же поймал на себе изучающий взгляд Жени.
-- Что-то не так? -- смутился я.
-- Нет-нет, все в порядке, -- поспешила уверить меня Женя. -- Только... Можно вопрос?
-- Валяй, -- разрешил я.
-- А ты везде такой... беленький и гладенький?
Я закашлялся. Я ожидал что угодно, но только не это! Забыл, наверно, что я немного отличаюсь от многих людей. Мраморная белизна кожи -- это еще нормально, мамино наследство, а вот то, что волосы у меня только на голове, ну и брови с ресницами, являлось, кажется, отклонением.
Наверное, я покраснел, потому что Женя улыбнулась и сказала:
-- Можешь не отвечать. Прости.
Я смутился еще больше и быстро ретировался в сторону комнат. Мне вслед донесся смех и ласковое "какой ты все-таки еще маленький". Как ни странно, но это меня нисколько не обидело.

Когда я вернулся, переодевшись, посуда уже была вымыта. Женя проводила меня взглядом и спросила, не голодный ли я. Я признался, что ничего не ел со вчерашнего дня, и мне тут же пообещали вкусный обед, если я не буду против немного подождать. Я не стал протестовать, тем более знал, что Женя готовит просто изумительно.
В процессе готовки она объяснила мне, что они повздорили с Андреем из-за меня. Тот считал, что я на этот раз перегнул палку и требовал меня проучить, а она сказала, что это будет слишком по-детски и добавила, что одного ребенка в моем лице вполне достаточно, посоветовав Андрею взяться за ум. Андрей вспылил, накричал на Женю, обвиняя ее в том, что она тоже в меня влюбилась. Женю такое обвинение, разумеется, возмутило, однако Андрея уже понесло. Он заявил, что не позволит сопляку собой командовать, а если его девушка смеет защищать меня, то она может считать себя свободной женщиной. Потом он сказал, что дает ей время подумать до вечера, и уехал.
-- Нехорошо получилось, -- пробормотал я.
-- Зато я все-таки оказалась права, -- пожала плечами Женя. -- В том, что ты меняешься. В лучшую сторону, между прочим, -- она подмигнула мне.

@темы: проза

---

[Мечтатель Сашка]

Название: Расскажи.
Автор: Тёмный ангел огня.
Жанр: зарисовка.
Рейтинг: ну сказка же! Безрейтингово.
Disclaimer: моё. То есть – моё.
Warning: а вот нет его, как ни странно.
Правила размещения: нет. Нельзя то есть.
Summary: просто ситуация. Просто так.

Этот город задохнулся во лжи,
И мы не сможем вдвоём его спасти…

Никто, конечно, этого не ожидал. Да и как можно подумать? Все привыкли, к тому, что в мае только цветы окрашивают улицы в белый цвет.
Но сейчас всё кругом было гораздо белее, чем обычно в это время. Словно какой-то художник, сойдя с ума, вдруг забрызгал белой краской картину с живым весенним городом.
Люди боятся, когда что-то идёт не по плану. Даже в этом городе, который всегда всех удивлял своей непредсказуемостью. Как шутят жители, «утром дождём умылся, в полдень солнцем взбодрился, к вечеру снегом укрылся». Иногда добавляли «и весь день с ветром резвился».
И они попрятались по домам, как муравьи перед дождем. Но если у муравьёв были реальные причины бояться, то чего опасались «цари природы», - непонятно.
Никто не выходил и не топтал снег ногами. Улицы превратились молочные реки, ветки цветущих вишен и груш прогибались дугами, цветы стали как будто больше и ослепительно переливались.
Никого.
Только на краю города по заснеженной дороге брела маленькая фигурка в сером. Девочка в куртке, весенней и лёгкой, без шапки. В длинных русых волосах, как в сетях, путались снежинки.
Бесстрашная горожанка шла медленно-медленно и как зачарованная смотрела на снег. Она была в том возрасте, когда человек идеален: он достаточно умён, чтобы понимать новое и тянуться к этому новому, но ещё недостаточно испорчен, чтобы слепо всему следовать.
Ей было лет шесть-семь.
-Ты не боишься?
Девочка испуганно огляделась. Никого. Улица пустая. Только она, деревья и…
-Почему ты вышла? – тихо, невероятно тихо, просто шелест.
Нет, не шелест. Голос тоже можно увидеть. Этот был каплей, но не воды. Скорее, льда или хрусталя.
-Я люблю снег, – ответила малышка, сама не зная кому.
-Правда? Но за что? – интонация не менялась. Тихий, чистый, красивый голос… и всё.
- А за что надо любить? – озадачилась девочка. – За что любят?
-Обязательно за что-то. За силу. Красоту. Понимание. Хорошее поведение.
-Тогда снег за то, что он чистый! – возразил ребенок.
Две капли словно ударились друг о друга и разбились:
-Ты уверена, что чистый? То, что он белый, ничего не значит. Возьми немного в ладонь и подыши на него.
Маленькие пальчики зачерпнули горсть снега. Девочка поднесла сложенные лодочкой руки ко рту и подышала. Закапала вода.
-Ой, он…
-Посмотри на руку.
Девчушка взглянула на ладонь. В линии на руке, которые бабушка – она это помнила – всегда называла «дорожки жизни», забилось что-то темное.
-Такой снег на самом деле, – голос не один, вдруг поняла девочка. Их много, много одинаковых…
-Ты сам говоришь со мной! – малышка захлопала в ладошки.
-Ты всё равно не понимаешь того, что я говорю. Ты слишком мало живешь.
-Но ты ведь тоже появился только сегодня! – обиделась она. – Значит, я тебя старше!
-Наша жизнь другая. И молодого снега на земле не бывает.
На рукав куртки опустилась снежинка – резная, невероятно красивая. Ни на одной картинке такой быть не могло. И никто бы не смог вырезать такое из бумаги. Даже сестра Катя, а ведь лучше неё никто не мог вырезать снежинки из бумаги!
-Почему вы падаете? Вас прогнали?
Ветер словно в насмешку свистнул. Голоса отозвались:
-Ты не поймёшь.
-Я большая! Я пойму! – девочка топнула ногой.
-Ты не понимаешь даже того, что любить можно только тех, кто будет любить тебя. Иначе – бесполезно.
Малышка снова посмотрела на рукав. На ту красивую снежинку:
-А почему ты не можешь любить меня?
Голос был такой же, как и другие. Только теперь он был совсем тихий, тише шороха листьев осенью, тише капли, упавшей на пол, тише сна:
-Потому что я холодная.
-Но ведь замерзать больно! Давай я тебя согрею! – девочка склонилась к сияющей снежинке.
-Ты не сможешь.
Но малышка уже дохнула. Так всегда делала мама, когда мёрзли руки – дышала на них.
Когда девочка снова посмотрела на рукав, снежинки же не было. Осталась только прозрачная капля, похожая на бусину из бабушкиной шкатулки.
Хрустальные голоса снова залились капелью:
-Вот и всё, что происходит, когда пытаешься согреть холод. Он умирает, но ничего не чувствует.
Во рту стало горько. Глаза обожгло чем-то горячим, полившимся на щёки.
Девочка оглянулась и крикнула:
-Вы всё равно говорите неправду! Она могла любить! Могла!
И малышка показала на рукав. Там мерцала слеза снежинки. Единственная слеза, цена которой – жизнь.

@темы: проза, зарисовки

---

[_Сэл_]

Название:
Автор: Ssell
Жанр: Стихи.
Примечания: Посвящается Юле. Удачи тебе, милая)))

Объявляют ночные сонные рейсы;
Вокруг - вокзал и всюду - суета.
Уходят в беспредельность рельсы,
По направлению к чуждым городам...

Обнимаю тебя, пронзительно-близко:
Желая оставить отпечаток тебя на душе.
Электричка проносится мимо со свистом;
Ветер иссушит слезы мои на твоем плече...

Погода расщедрилась: смотрим яркий закат,
Здесь нам позволено жить лишь моментом "сейчас",
Поезда пушинки тополей вокруг кружат...
Присядем на дорогу... Ты пиши, не забывай о нас.
_______________________________

Стрелки девять-сорок на часах начертят -
Отходит от перрона поезд в город бурь;
Билет в один конец тихонько ветер треплет:
Ижевск - Москва - Санкт-Петербург...

пожалуйста, убирайте тексты под тег MORE! с уважением, модераторы.

@музыка: Olivia - a little pain

@настроение: скучаю...

@темы: стихи, стихи, личное

---

Литературно-ревенестический форум Белый Кот приглашает!

[Лоторо]

(согласовано с consolo)

В период с 30.04 по 15.06.2010 г. приглашаем всех желающих принять участие во Втором Прозаическом конкурсе.

До 15 июня выкладывайте одно любое свое прозаическое произведение объемом до 8000 печатных знаков, включая пробелы (приблизительно 2 печатных листа) по приведённой ниже ссылке.

Тема конкурса - Гордость и предубеждение

Обратите внимание:

Работы на иностранных языках НЕ принимаются.
Участники, выложившие чужие произведения, получают предупреждение и отстраняются от участия в конкурсе.
За отсутствием плагиата будут следить оценщики.
Одно и то же произведение не может дважды участвовать в конкурсах на этом форуме.
Оценка конкурса производится согласно системе оценки прозаических конкурсов

whiterav.9bb.ru/viewtopic.php?id=671
Ждём всех дерзновенных!)

@темы: организационные вопросы

---

[ErikaF]

Название: Грешник
Автор: я
Жанр: стихи

Опять тот же самый, опять на коленях,
Опять у иконы грехов своих пленник.
Склонился пред Богом в костюме неброском
И руки сложил, обожженные воском.

Все шепчет молитву, не веря в прощенье
И слезы свои не таит без стесненья.
А люди судачат с жестокой насмешкой:
"Откуда же взялся столь преданный грешник?!"

Им всем любопытно - какая причина,
Что в храм каждый вечер приводит мужчину.
В итоге прознали, терпеть уж не в мочь,
Что этот мужчина убил свою дочь.

Как пыль разлетелась людская молва,
У храма собралась большая толпа.
И люди вскричали: "Убил свою дочь!",
А после прогнали его они прочь.

В подробности люди не стали вдаваться -
А как же с убийцей еще обращаться?
Никто не узнал, почему он убил,
А после еще о прощенье молил?!

А правда лишь в том, что смертельно больная,
В мученьях малышка его умирала.
Не в силах смотреть на страданья, отец
Во сне положил ее мукам конец.

@темы: стихи

---

Из памяти осколки горящих образов несу...

[Askii]

Название: Стазис. (фрагмент)
Автор: Askii
Жанр: рассказы, психо-фентези

Между человеком изеркалом времени нет (с)

Пошатываясь, он идет по цепям своих следов, путая свои мысли и свое прошлое, а на его губах змеится страшная и от того безумная

улыбка. Щеки немного подрагивают, во взгляде ощутимо настоящее и чистое желание испепелять и крушить любую жизнь на своем пути. Каплями крови струится пот по лицу и телу,
скрипят ремни, натягиваясь на теле юноши тугими застежками, хитрой системой, привязывавшей Арта к каменной статуе, волочащейся за ним по земле.

Корни под ногами сплетаются в сети из миллионов жизней и обрываются под тяжелой поступью убийцы. Лес, тяжело дыша, качается в такт дыханию идущего, все больше поддаваясь его

страстной и жестокой воле. Стремительно темнеют вокруг листья, под дождем даже древесная кора кровоточит, а из земляной жижи неуклюже стремятся вырваться наружу какие-то смутные

наваждения гнева и страха. Периодически плечи Арта подрагивают от тихого грудного смеха и тогда статуя за его спиной тоже начинает дрожать, будто бы поддерживая его сумасшествие.

Вот сейчас Арт бросает взгляд на лужу под ногами, вот сейчас его отражение поправляет копну волос, сползшую ей на глаза, теперь Арт шагает прямо себе на глаз,
и его ноги подкишиваются, и земля с мучительной ненавистью бьет его по лицу. Лежа в сырой глязи,

Арт начинает смеяться во весь голос, прямо в очередную лужу, невнятно булькая и ворочаясь. Затем, неуклюже покачиваясь, он встает опять на свои нервно дрожащие в свете теней ноги.

Еще недавно совсем он двигался быстрее дыхания бедных разбойников, просто оказавшихся не в то время, не в том месте и

с ужасно не тем человеком рядом. Руки Арта судорожно сжимаются и разжимаются, вспоминая сладостно-кровавые ощущения от струн,
ласкающих острой кромкой пальцы, взрезающих

гортани и отсекающих руки быстро теряющим всякое сходство с людским тел. Вот подогнулись ноги у колдуна-недоучки, вставшего на
пути Арта. Он рыдал, падая ниц перед самой смертью,

моля еще о жизни, всего одном еще глотке жизни -надежде. Со звонким хрустом порвались его шейные аорты,
и бывший маг странно склонив голову, кивает в тихом ужасе жестокости, которую с ним только что сотворили.Там, впереди, прямо перед

Артом, стоящем в ореоле струн и кинжалов обретающем сходство с неким мистическим пауком, желающим смерти всему человеческому роду, возвышается Она, статуя, за которой этот юноша,
потерявший все все человеческое, шел столько времени.

Арт дрожит, издавая странные звуки, похожие на хныканье, и выгибается, закатывая глаза так, словно желает посмотреть на свой
позвоночник изнутри. Его скручивает сладострастной волной воспоминаний и

горячей клокочущей крови в ушах. Вот он взрезает ремни с тел изуродованных разбойников, и делает из этого всего какую-то дикую пародию на
сбрую, в которую со странной,

почти слезливой нежностью укладывает статую женщины с острыми ушами. Ему даже казалось, что вот прямо сейчас, под слоем камня, он слышит тихий стук сердца.

Губы Арта дрожат. Потом он останавливается у очередного дерева и, трясясь, начинает хохотать во все горло.

- Она жива! Вы все - идиоты, вы просто жалкое мясо, ведь она на самом деле жива!

@темы: рассказы

---

[морфий сладких снов]

Название: Он.Космос.
Автор: Морфий
Жанр: стихи

В нем много видят, мало зная,
К познанью в будущем стремясь.
В нем мы – начало – и без края
В нем жизнь, наверно, разлилась.
В нем лед и пламя – будто рядом –
На растояньи сотен лет,
А мы уже стремимся взглядом
Достичь созвездий и планет;
Мы так гоняемся со светом
И так кроим материй суть,
Чтоб за подсказкой, за советом
На край Вселенной заглянуть.
Сейчас пока еще считаем
Десятки, сотни световых,
Что за бортом; и лишь мечтаем
Прорвать круги планет родных.
Все выше, дальше и быстрее
С Земли манит нас Млечный Путь,
Чтоб мы понять смогли полнее
Суть мирозданья – нашу суть.

@темы: стихи

---

Весна

[Rowana]

Название: Весна
Жанр: стихи
Автор: Rowana

А я на нее гляжу - и весь мир глядит,
И что-то такое теплится у груди,
Что нет ничего ни раньше, ни впереди -
Одна только неба синь.

Прозрачное солнце, мартовский талый снег.
Кто знает, как я хотел бы остаться с ней
На сколах чужого счастья, в бреду, во сне -
И большего не просить,

И большего не искать, не хотеть, не ждать.
В разгаре апрель, стекает к ногам вода,
А я на нее гляжу - и внутри беда
Сердечную рвет броню.

Вновь мерить шагами твердый земной гранит,
Две тысячи лет рождаться и хоронить.
Она говорит: "Спаси меня, сохрани",
А я ведь и так храню,

Пока тот, другой, целует ее в уста
И в ней под ее рукой отступает страх.
Закончился май, кто знает, как я устал,
И стоит ли это знать -

Вареньем из спелых вишен в груди бродить?
Она не одна, а я, как всегда, один,
Но я на нее гляжу - и весь мир глядит.
И в мире опять весна.

@темы: стихи

---

[_Сэл_]

Название: Реалии цинизма
Жанр: стихи
Автор: Ssell
Пометки: писалось в довольно таки паршивом состоянии, и сейчас - такое же...
Возрастные ограничения: я бы раньше 16 читать не стал

Реалии цинизма. Шаг первый. Осознание

Терпкий запах сладкой ванили
Растворенный в озерной глади...
Надевают маски "святые лики",
Как правило, последние бляди...

Скрежет пальцами по гладкой поверхности,
По отражению реалий...
Проводя параллели с древностью
Остается тонкий запах азалии*.

Неверно оставленный след в песке растворяется.
Тупой закон неизбежности:
В мире, где все продается и все покупается
Герои ёбнутся первыми...

Этот мир, пропахший полусухим вином;
В нем уже давно не летают.
Не будь наивным человеком: мы давно не ангелы,
Ангелы здесь умирают.

В чашку для кофе с вечера насыпанный сахар
Прилипнет вновь к дну стакана...
Эта жизнь забытая, посланная кем-то нахуй -
Нам с тобой на двоих кровавая рана...

Погасшими звездами утро вновь осыпается,
Обнажая правду безверную:
В этом мире, где всё продается и всё покупается
Мы с тобой ебанулись первыми...

Релалии цинизма. Шаг второй. Становление

-У тебя есть выбор. Либо смерть, либо ты за своими шпионишь.
А потом нам докладываешь.
- Время подумать будет?
- Тут у тебя опять таки есть выбор: либо ты отвечаешь сейчас,
либо думаешь пока летит пуля.



Для чего измерять расстояние шагами?,
Комната от этого не станет шире...
На вот, выпей... Да не яд в стакане...
Виски. И отдай пистолет. Стреляться лучше в тире;

Там хоть стены темные. И звукоизоляция лучше.
Да сядь ты, не маячь перед глазами.
По сути твое решение - всего лишь дело случая.
И перестань кусать стакан зубами.

Ты думаешь тебе на самом деле дали выбор?
Ты думаешь тебя простят, коль ты с повинной явишься?
А знаешь, есть закон неизбежности: либо
Ты играешь, либо пешкой при троне ошиваешься...

И что собрался делать дальше? Все же пойдешь к своим?
Думаешь разыграть из себя двойного шпиона?
Не понимаю как можно за чужие идеи голову сложить,
Когда твою жизнь рассмотрят лишь как лот аукциона?

Если ищешь на стене знамение - его не будет.
Да сиди ты; на дрожащих ногах герои не ходят.
Кончай матерится. Проигравших в этом мире осудят,-
Победившие кровью историю выводят...

А знаешь, мы даже похожи: оба двойные шпионы...
Только я пред собою честнее:
Не хочу на себя я тратить патроны,
А при троне... любом... я буду живее...

Реалии цинизма. Шаг последный. Post scriptum

В этом грёбаном мире не бывает счастливых сказок.
И все они заканчиваются на рассвете.
Разольется по горизонту палитра красок.
За чувства здесь никто не в ответе.

Не важно в принципе значить что-то,
Этот мир получает нашу историю,
Чтобы в неё кто-то верил свято,
И однажды вывел по ней тупую теорию.

И знаешь, грехи нихера не искупаются...
Неверный закон тупой неизбежности:
В этом мире, где всё продается и всё покупается -
Герои уходят под занавес первыми.

Нами сыграли, поставили маты...
И некрологи кричат в исступленности:
Погибшие будут в вечности святы...
А мы не хотим обреченности...

И только сейчас понимание приходит на грани сознания -
Что, в принципе, выжить - уже достаточно...
Вот только самое дерьмовое знание -
То, что зависнет остаточно...

Предрассветные полчаса в полутемном подвале.
Разлагается ночь по алхимии вечности:
Из этого мира, где все продаются и все покупаются,
Мы уходим под занавес первыми.

@темы: стихи

---

Объявляется поиск модератора в сообщество

[километры строк]

Уважаемые участники!

Сообществу нужен модератор. Это должен быть человек тактичный, но решительный, умеющий пресекать ссоры и поддерживать порядок. Естественно, у него должен быть постоянный доступ в интернет и желание служить прекрасному. И уж что само собой разумеется — он должен быть постоянным и активным участником сообщества. Внимание! Модерировать — не означает критиковать всех и каждого. Вы по-прежнему можете писать отзывы к любому понравившемуся произведению, но не обязаны. Единственная ваша обязанность как модератора — следить за порядком.

Кто откликнется?

@темы: организационные вопросы

---

[_Сэл_]

Название: Смешная любимая девчонка
Автор: Ssell
Жанр: стихи

Я возвращаюсь домой. Продрогший, уставший, измученный,
Ты голову нежно кладешь ко мне на колени,
Пытаясь утешить. Ты пахнешь белой сиренью,
Внося этот запах в мой мир, покоем не прирученный.

Я вздыхаю. Тонкие пальцы тяну к сигаретам,
Привычка вредная, - ты моршишь нос, но остаешься
Со мною рядом. А дым вокруг всё вьется,
Переломляя кольцами потоки лампового света.

Я опускаю руку. Глажу волосы темные, табаком пропахшие,
Ты уж прости... Зеркала за спиной открывают для взгляда
Смешную любимую девочку, что не боится остаться рядом,
И я рад, я безумно рад; даже если вдвоем мы для мира пропавшие.

@темы: стихи

---

[_Сэл_]

Название: Этот мир проклинает меня
Автор: Ssell
Жанр: стихи

Этот мир проклинает меня
Кличит старую злую беду,
И в разливах седого дождя
Оброняет скупую слезу...

Этот мир вводит яд городов
Под кожу, в артерии, глубже,
Чтобы вместо красивых снов
Я кошмары смотрел... Я простужен,

Я болен, без сил и без воли,
Задыхаюсь, слезы давя.
Этот мир позабыл: я - не воин,
Но все верно: не даст мне огня.

Он ощерится слепостью окон,
И молчаньем, что стены хранят.
Он сплетает упруго, как в кокон,
Сотни клеток, чтоб не летать.

И все крылья обрезав, забрав,
И оставив в плену бытия.
Мир кичится: из сотни забав,
Выбирает одну - умирать...

Я без сил, но встаю, чтобы снова упасть,
Об залитый асфальт, в эту грязь,
Чтобы землю сильнее сжимать,
С обессиленным телом борясь;

Чтоб однажды, устав от бессилия,
Кулаком да об землю, сильней...
Зачеркнуть всё кривой пусть, но линией.
И подняться устало с колен.

Чтоб не сдохнуть в сточной канаве,
И назло - просто выжить, забыть,
И спустя сотни лет, да во славе,
Преспокойно глаза закрыть.

@настроение: бредовое

@темы: стихи