[Leir]

Название: O том, чего не было.
Автор: Leir
Жанр : повесть
От автора: Это отрывок. Не могу определиться со стилистикой. Пока что пробую нечто вроде приведенного ниже. Буду рад отзывам и советам по данному вопросу, если таковые будут иметь место. Пока что редактировано только мной и вордом, так что прошу простить возможные ошибки.

День третий
В одной из моих прошлых жизней я был художником на Корсике. Бездарным, надо сказать. Все пытался рисовать море. Черт знает, чего я к нему цеплялся так, к морю этому. Ну, нравилось оно мне. Мечтал купить дом на берегу, чтобы рисовать, глядя из окна.

Ходил на рынок к рыбачке знакомой. Рассказывал ей про этот дом, обещал, что обязательно заберу ее туда. Она смеялась, говорила, что начнет думать над этим предложением не раньше, чем я продам хотя бы одну картину. Давала мне большую белобрюхую рыбу с безумными глазами, говорила, - «съешь на ужин, чтоб силы были мольберт таскать". Ее родня не любила меня. Папаша повторял часто, что ерундой занимаюсь. Говорил даже в моем присутствии, не стесняясь, только чуть отводя глаза.
Но мне нравилось ходить к ним в гости. Помню, во дворе у них вечно сушились сети, а сбоку от входа в дом, где обычно машины паркуют, лежал ялик, подставив солнцу, брюхо с облупившейся синей краской. Тогда мне казалось, что все так и должно быть.

Жить вместе мы начали не в доме на берегу, а в квартире на втором этаже. На свадьбе обещал, что начну "жить в реальности". Так что, творчество вскоре забросил, работать пошел в магазин и "ерундой" больше не занимался. Купили минивэн. Ездили с детьми к морю на выходных.
Мольберт выбросили при очередной чистке кладовки. Его дочка нашла однажды и попробовала рисовать. Рисунка того я не видел. От жены узнал вечером, за ужином. В ее голосе было непонятное чувства страха, и рассказала эту историю с рисованием, она мне быстро, как-то мимоходом. А утром началась уборка, и мольберт полетел на свалку.
А потом мы к морю уже не ездили, потому что были работа, дом, взрослеющие чада, предпочитавшие нам друзей. А вдвоем ехать черти куда ради, того чтобы искупаться, казалось глупым. Словно раньше дети были оправданием этому сумасбродству.
Мы даже поругались по этому поводу. Помню, я сказал нечто вроде того, что не хочу вязнуть в работе и домашних делах, а в ответ услышал, что никогда не понимал, что нужно семье. И причем тут это, скажите на милость... В общем, разозлился я тогда и ушел. Сказал, что не устал еще жить, что хочу еще много сделать и много увидеть. Хлопнул дверью и ушел. Решил - съезжу на побережье сам.
Всю дорогу гнал как сумасшедший, было бы куда спешить. Когда синюю полосу на горизонте увидел, аж на душе легче стало. Словно перерождение, нахлынуло. Ехал по горной дороге над морем и улыбался как идиот.
А потом у меня колесо лопнуло, я не справился с управлением и машина, проломив ограждение дороги, вылетела с обрыва. Бесформенной грудой сползла по склону и свалилась в воду. И я утонул. Не выбраться было - покореженные двери заклинило, да и были бы они неповрежденными - открыть их, когда катишься, переворачиваясь, по склону - мягко говоря,трудно...

Сейчас вокруг туман. Ничего не вижу и не чувствую, словно заморозили меня. Странное ощущение. Я впервые остановился. Наверно поэтому вспоминается и лезет в голову подобная ерунда.

@темы: отрывки, проза, В процессе работы

---

[Полилетим]

Название: Фильм о жизни
Автор: Полилетим
Жанр: стихотворение в прозе
От автора: Сама как-то противоречиво к нему отношусь... Буду рада услышать чужое мнение и критику.)

Я жмусь в ворох воспоминаний, словно маме - в халата ворс...

Я жмусь в ворох воспоминаний, словно маме - в халата ворс. Только мама - она спасает, утешает тебя, качает, её нежный, ласковый взор с пониманием, состраданием на тебя обращён всегда. И ты знаешь, - что б ни томило, и какая б в тебе беда птицей гнёздышко бы не свила, мать придёт и протянет руку, вырывая тебя из ила, лихо гасящем ярость пыла, из холодной сырой могилы, чьё дыхание - запах самбуки (от которого стынут жилы), опьяняющей, окрыляющей, помогающей всё забыть.
Тишина поглощает звуки. А реальность смиряет прыть.
А вот память… она подводит: жизнь – отснятая киноплёнка, фильм – о глупой любви ребёнка, на котором печати “годен” не отбили ещё пока. Он-то думал, что он свободен, крутил пальчиком у виска: “Я? зависим? Какая глупость!” Мол, нашли себе дурака. Оказалось, не так всё просто. Для начала – терпела. Сносно. А потом охватило тело непонятное мне волнение, накрывало меня и грело, несерьёзно, нескладно, постно выливалось в души моей пение, откровенно скажу, паршивое (то моё объективное мнение), но не лживое. Ни на йот.
Далеко мне до канарейки. Страшно воющий я койот.
Но не суть. И не в том тут дело. Вот росло это чувство, зрело, разрасталось оно, взрослело, разрывало собою грудь, а потом прорвалось наружу, и того, кто мне был так нужен, под себя стало нудно гнуть: сны и слёзы, стихи и шапки, брюки в клетку, отборный мат, в общем, попросту детский сад, на который все девки падки. Он загадывал мне загадки, я учила его повадки и любила на новый лад, вопреки всем его недостаткам, вопреки всем моим недостаткам. Если мне обобщить, и кратко: он так много не стоил свеч.
Я хотела б сжечь киноплёнку. Но вот жизнь-то – её не сжечь.

@темы: стихи

---

Absolute Silence

[flegmatique]

Название: Абсолютная тишина
Автор: flegmatique
Жанр: рассказ

«Надоело. К черту все. Нужно уехать»

«Надоело. К черту все. Нужно уехать»
Первая доза мыслей пронзила ее голову тысячей невидимых иголок, прогоняя последние остатки сна.
Кофе, душ, не напрягающая мозг музыка и запахнутое в халат сознание привычные составляющие обычного утра. Только красной строкой горели перед глазами слова: «Уехать. Нужно уехать. Немедленно». Подумала – сделала. Кофе остался недопитым, разрывающийся телефон – без внимания. Она лихорадочно забрасывала в чемодан немногочисленные вещи и мысли, которые давно не хотели помещаться в голове. Там, куда она едет, будет достаточно и того, и другого.
«Скорее».
Мир давно проснулся, когда она вышла на улицу. Снег беззвучно покорял пространство. Белый, легкий, флегматично играющий с воздухом и силой земного притяжения. Это его время..и Её. Она молила о смерти секунд, чтобы как можно скорее оказаться далеко от всего, что терзает мозг. Усталость времени давила на плечи.
Задумавшись, она не заметила такси. Оно подъехало тихо, незаметно, будто подкралось. Черная машина старой модели, годов 50-х, смотрела на девушку круглыми глазами фар.
В машине было так же холодно, как на улице. Съежившись на кожаном сидении, Она старалась ни о чем не думать – надоело. Смотрела в окно, не замечала ни пролетающих пейзажей, ни полусонных людей, скользящих тенями по улицам, ни музыки.
«Музыка».
Она будто очнулась, осознав, что салон машины наполняют странные звуки, похожие на симфонию кого-то сумасшедшего.
- Вам не нравится? – тихим голосом спросил кто-то..ответом на ее мысль.
«Водитель».
Девушка вдруг увидела протянутые к ручкам проигрывателя бледные пальцы, тонкие и, казалось, такие хрупкие, что можно с легкостью разломать пополам, как тростинку.
- Я сделаю тише, - прошелестел тот же голос.
Она никогда не смотрела на водителя, когда ехала в такси – слишком погружалась в зыбучие пески своих мыслей. Но в этот раз любопытство взяло верх.
Одет в черное, лицо бледное, длинные светлые волосы небрежно спадали на плечи. Он, не отрываясь, смотрел на дорогу и почему-то улыбался, почти незаметно, но как-то игриво. Ей не очень хотелось знать, о чем он думает. И ей совсем не нравилась эта улыбка.
Он резко повернул голову и посмотрел на нее, заставив тихо вскрикнуть от неожиданности. Серые, почти белые глаза обрамляли темные круги, будто он не спал несколько суток, нос был тонкий и прямой, губы красивой формы, казалось, высеченные из мрамора, невозмутимо сохраняли полутень улыбки. Его мрачный, пугающий вид как-то гармонично сочетался с красотой отдельных черт, еще не тронутых рукой старости.
Он смотрел на нее с вопросом, продолжая вести машину. Она отвернулась.
- Следите за дорогой, - ее голос звучал резко и строго.
- Не бойтесь меня. Я всего лишь простой водитель такси.
«Да уж..проще некуда».
Стоило ей это подумать, как он тут же подавил смешок.
«Я что сказала это вслух?» Раздражение нахлынуло на нее коварной волной.
- Нет, не сказали, - он продолжал смотреть на нее, все так же улыбаясь.
- Вы что мои мысли читаете? – ее напрягала сложившаяся ситуация и единственной мыслью было выйти из машины, подальше от этого странного типа с его странной улыбкой.
Он вдруг посерьезнел, но только на мгновенье.
- Грешу…прошу прощения, - чуть склонил голову.
- Кто вы такой?
- Я простой водитель такси.
- Способность читать мысли изначально не делает вас простым. Остановите машину, - сказав это, она решительно схватилась за дверную ручку.
- Погодите! – водитель сбавил скорость и обеспокоенно посмотрел на пассажирку. – Простите мне мою бестактность. Давно не общался с людьми, посему иногда могу вести себя опрометчиво.Я не смогу читать ваши мысли, если только вы представите на мгновенье стеклянную стену между нами.
Она с недоверием на него посмотрела, но все же опустила руку.
- Не говорите со мной и не смейте читать мои мысли. Сделайте свою работу, получите деньги и на том распрощаемся. – Резко оборвав разговор, Она на всякий случай представила стеклянную стену, все еще не доверяя. Ехать осталось недолго, что не могло не радовать.
И все же Ее забавляла картинка, порожденная воображением: она трогает пальцами прохладную поверхность стекла и звонкий смех слетает с губ, смех над тем несчастным, что пытается проникнуть в ее голову, прочесть тайное и слишком личное. Он бьется о стекло как обезумевшая птица..но безуспешно – оно холодное, прочное, неприступное.
- У вас хорошо получается, - тихо и немного нервно проговорил водитель. Она оставила его замечание без внимания.
Молчание висело в воздухе и заменяло собой любую музыку.
«Тишина великолепна».

Дорога исчезла под снегом. Только стоящие вдоль старые липы указывали путь, как проводники и верные стражи. Их широкие спины закрывали собой от любопытных взоров небольшой каменный дом, неприветливо смотрящий на снег темными окнами-глазницами.
Машина тихо подъехала к воротам. Водитель молча смотрел на дом и, казалось, совсем забыл, что кроме него в машине еще кто-то есть.
- Сколько с меня? – ее голос был чем-то чужеродным в воцарившейся тишине.
- Нисколько. Мне не нужны деньги, - пауза, - только разрешение посетить вас во сне.
Она смотрела на него с изумлением и тревогой. Почему ей встретился этот человек именно сейчас, когда ей меньше всего хотелось приключений и общения с кем-либо?
- Вы - сумасшедший.
Она оставила деньги на бардачке и поспешила выйти из машины. Последние слова вырвались предупреждением:
- Я не хочу, чтобы вы приходили. Ясно? – хлопнула дверцей и быстро зашагала к воротам.
Расправившись с замком, она, наконец, зашла во внутренний двор и, закрывая за собой тяжелую дверь, заметила, что мрачного такси и след простыл, а ведь не было даже звука отъезжающей машины.
«Глупость какая»
Эта мысль быстро оставила ее в покое, ведь сейчас весь мир был где-то далеко. Имел значение только ее дом со своей пылью и книгами, теплом камина и музыкой великих композиторов голосом старого патефона.

Шаг за порог и вздох облегчения.
«Иногда мечты ближе, чем нам кажется»
Она стояла посреди просторного холла, одетого в полумрак, и наблюдала, как пыль серебрит воздух в полоске прокравшегося внутрь дома света, сквозь щель между тяжелыми шторами.
Слева от холла расположилась комната – библиотека, справа – уютная кухня. На втором этаже господствовала в своем одиночестве спальня.
Она оставила на полу чемодан и ринулась в комнату, к патефону. Первое, что она всегда делала, приезжая сюда – включала любимую пластинку.
«Блаженство»
Не удержалась и подошла к книжному стеллажу, прошлась пальцами по корешкам книг, будто приветствуя их.
Следующая остановка – спальня. С детским азартом вбежала по лестнице и, ворвавшись в сонную комнату, бросилась на кровать, подняв в воздух облако пыли.
«Упс..надо бы привести тут все в порядок»

День прошел незаметно быстро. Так случается, когда переполняют приятные чувства, мозг чем-то увлечен, а все проблемы и неурядицы тают под светом хорошего настроения.
Дом ожил, стал свеж и чист, наполнился звуками и радостью..ее радостью. Вот почему она приезжала сюда - в место, по праву достойное называться ее персональным Раем – она была счастлива, счастлива до кончиков пальцев, до самых потаенных уголков души.
«Почему бы не бывать в Раю чаще?»
Она вздрогнула от звона часов, которые никогда не давали забыть о текучести времени, и всегда будто выдергивали из раздумий, на мгновенье погрузивших ее в другую реальность.
«Шесть. Как скоро»
Но вот перестала играть музыка, заставив хозяйку дома мигом обратить на себя внимание. Точнее на отсутствие себя.
Она подошла к патефону и села рядом. Он молчал, а пластинка заканчивала свой последний круг. Дом погрузился в тишину..
«Почему, когда становится тихо, вдруг накатывает странное чувство одиночества? Будто угасшие звуки забирают с собой шумную жизнь. Но ведь иногда так хочется опьянеть от переполняющего чувства покоя, когда ничто не способно потревожить тихий ход мыслей. Нет! Даже чтобы мыслей не было слышно. Абсолютная тишина. Абсолютная в своей невозможности быть таковой. Как бы я хотела, чтобы мне был подарен хотя бы один миг этого чуда..»

Она читала английские сказки на мягком диванчике в окружении подушек..и вовсе не замечала, как медленно погружалась в сон, такой сладкий и притягивающий, что векам не оставалось выбора, как поддаться соблазну.
Ей снилось море огней, тут и там висящих в ночном воздухе. Она плыла в небольшой лодке и слышала тихий шелест воды, спокойная и ровная гладь которой разрывалась нежным касанием ее пальцев.
«Такая холодная»
Она услышала звон часов, отбивших лишь один удар.
Не открывая глаз, она все еще чувствовала холодок на своей ладони.
Веки казались такими тяжелыми, что вовсе не хотелось тревожить их излишним движением. Но странное чувство прохлады не покидало ее, так что все же пришлось открыть глаза.
Она не сразу поняла, еще спит или уже бодрствует, – перед ней на полу сидел человек в черном фраке, одной рукой держа элегантный цилиндр, а другой ее руку. Что-то было в нем знакомое: темные круги под глазами, длинные светлые волосы, тонкие пальцы..
«Таксист»
Она вскрикнула и вскочила на ноги, медленно двигаясь подальше от незваного гостя.
- Я запретила вам приходить! – ей было страшно, она осознавала, что никто не сможет помочь ей, ведь она не держала в доме охрану, а телефон спал полумертвым сном в ее городской квартире.
«Так, дорогая, успокойся»
- Правильно, - он улыбнулся и сделал шаг к ней.
- Не двигайтесь, - она заметно занервничала.
«Боже, у меня даже кочерги какой-нибудь нет для самозащиты. Не буду же я в него книгами кидаться!»
Она непроизвольно посмотрела на книжную полку, а потом снова на таксиста. Тот явно потешался – улыбался невиннейшей улыбкой, но все же не двигался.
- Не стоит тревожить книги. Это бесполезная жертва, - он еле сдерживал смех.
- Что тут смешного? Вы врываетесь в чужой дом среди ночи и еще смеете смеяться над беззащитной девушкой! Ваш фрак вам не к лицу, сударь! – проговорив это, она снова стала его разглядывать. В стиле его одежды было что-то английское.
«Да. Так одевались английские денди в 19 веке»
- Совершенно верно, - он чуть склонил голову.
Ее изумление смешивалось с чувством дежавю. Воспоминания сегодняшнего утра пролетели картинками перед глазами, и она поспешила представить стеклянную стену между собой и этим странным человеком.
- Как вам такое, а? – она почувствовала явное облегчение, увидев, как на его лице поблекла улыбка.
- Я вынужден снова просить у вас прощения,- он склонился в поклоне. – За непозволительное чтение и за столь поздний и запрещенный визит. Но я не мог поступить иначе. Очень скоро вы поймете, почему.
На мгновенье повисла пауза, но Она, справившись со своим страхом, спросила:
- Что вам нужно?
- Позвольте порадовать вас. Думаю, вы не отказались бы от интересной беседы и изысканного горячего шоколада по старинному английскому рецепту. – Он замолчал, глядя на нее. Она сверлила его напряженным взглядом, мысленно вынуждая продолжать. – Вы верите в волшебство? Знаю, что да, - улыбнулся, - позвольте себе такую роскошь. Вот только ничего не получится, если вы будете продолжать меня бояться. Я не вор и не убийца, я не способен причинить вам вред. Я не смогу ответить на все ваши вопросы, просто попрошу довериться мне и предоставить возможность подарить вам небольшой праздник.
Она молчала, в ее взгляде появилась неуверенность, а черты лица смягчились.
- Вам стоит сказать твердое «нет», и я поспешу удалиться. Вы больше никогда не почувствуете стеснение, вызванное моим присутствием.
Он замолчал, ожидая ее ответа. Было заметно, как она сомневается, раздумывает и все еще опасается.
- Хорошо. Я согласна на ваше присутствие..и на интересную беседу, - он удивился решительностью ее голоса, столь неожиданную и не соответствующую выражению лица. – И на шоколад тоже. Кухня – там. – Она указала ему рукой в сторону кухни и проследила взглядом за его медленным шагом. Он улыбался.

Она сидела за круглым кухонным столиком и с любопытством наблюдала, как этот молодой человек во фраке, шагает туда-сюда по кухне, беспрекословно следуя ее указаниям что и где лежит.
Он готовил и рассказывал ей всякие небылицы, смешные истории и сказки. Со временем она стала улыбаться и даже посмеиваться тихонько. Вскоре она себя уже не сдерживала и хохотала вовсю.
Шоколад был восхитительным. Пока она наслаждалась этим волшебством кулинарного искусства, парень разыгрывал перед ней небольшие театральные сценки, умело перевоплощаясь в разных героев.
Доев шоколад, устав смеяться и переживать сразу несколько разных чувств, она увидела, что на дне чашечки лежит орешек миндаля. На ее губах заиграла улыбка.
- Вы не жалеете, что не прогнали меня?
- Нет, - ее слова были тихими, но уверенными. – Хотя вы изрядно напугали меня в начале.. - она запнулась. - И все же, кто вы такой и почему пришли именно ко мне?
Его внезапная молчаливость придала ему загадочный вид.
- Я не могу ответить на первый вопрос, а на второй скажу лишь, что меня призвало ваше желание, такое яркое и истинное, что ноги сами несли меня сквозь пространство.
«Ничего не понимаю»
- Скоро вам все будет ясно.
Снова повисла пауза. Она смотрела на миндаль в чашке, а гость вертел в руках цилиндр.
По дому эхом раздался звон часов. Пять ударов.
- Мне пора идти, - сказал он, вставая. Она тоже поднялась, но он остановил ее. - Нет-нет, не провожайте меня. Вам пора отдыхать – сегодня был длинный день. А завтра на этом столике вас будет ждать подарок..от меня..последний. – Он замолчал и направился к входной двери.
- Сладких снов! – дотронулся до дверной ручки и исчез..

Утром она не помнила, как добралась до спальни, но проснувшись в своей кровати, чувствовала необычную легкость в голове, будто мысли обрели ясность и крылья, а тяжелые кирпичи на норах превратились в пыль.
Она спустилась вниз и вошла в кухню. Запах шоколада все еще держал воздух в заложниках, на маленьком столике стояла остывшая чашечка с миндалем на дне, а еще деньги и небольшая деревянная шкатулка, вся в узорах и с замочком в форме розы. Рядом молчал своей белизной конверт, с запиской.
«Я говорил, что мне не нужны деньги. Возвращаю их вам. А в шкатулке вы найдете то, чего так жаждете. Надеюсь, вам понравится мой подарок.
Мое почтение, ваш Д.»
Она села, ощутив вдруг нахлынувшую слабость в ногах..от волнения, от бури чувств внутри, от предвкушения. Прикоснулась к гладкой поверхности шкатулки, потрогала маленькую розу, скрывающую собой содержимое, такое таинственное, что хотелось даже оттянуть момент открытия истины.
Она все смотрела, не решаясь.
«Все. Больше не могу терпеть»
Взяла в руки маленькое чудо и осторожно открыла, легко, без усилий.
«Странно»
Шкатулка была пуста. Девушка вертела ее так и эдак, но ничего не нашла.
«Может, это прощальная шутка?»
Она уже собралась закрыть шкатулку и поставить где-нибудь на полке как напоминание о необычном госте, но..Внезапный теплый ветер легким вихрем наполнил кухню. Все завертелось, закружилось и..растаяло. Девушка закрыла глаза и почувствовала, как звуки ветра, дыхания, сердца, ее собственных мыслей удаляются, тонут, пропадают вовсе. Нет ничего. Нет ни мира людей, ни мира вещей, нет проблем и глупых ситуаций, нет ни переживаний, ни воспоминаний, нет времени, нет воздуха, нет Её..Падение…как в замедленной съемке, плавно, неспешно. Туманная бездна - момент полного отсутствия ощущения себя. Она тонет в сизой мгле без мыслей и вопросов…в совершенной пустоте.
Она ощутила то, что не дано почувствовать ни человеку, ни любому другому существу во всей Вселенной - состояние божественной невесомости, легкости, невыразимого экстаза..лишь мгновенье…Абсолютной Тишины.

Глаза очнулись, а сердце шепнуло: "Благодарю".

@темы: рассказы

---

[снусмумрикккогданибудь]

Название: энтропия
Автор: snumri
Жанр: стихотворение

 

читать.

энтропия опаздываний на работу. бред.
катерина ивановна выкинула обед
в ведро и отрезала себе кусок пиццы.
андрей сергеевич разглядывал в фотобуке лица
закончившихся молодых себя. жалость
к прошлому в нем почти смешалась
с безразличием к смерти.
они сорок пять лет вместе
или сорок шесть,
и каждый из них есть
не что иное, как рефлексия. пыль.
мысль, направленная на мысль.
в каждом пепперони катерина ивановна
видела ни много ни мало -
упущенные возможности и фейлы,
увядающую красоту своего тела,
амбиции, превратившиеся в быт.
смысл жизни не раз найден и забыт,
и андрей сергеевич уже не тот,
восемь раз умер кот,
и больше решили не заводить.
вечерами так хочется пить,
но они как-то приняли ислам,
и теперь по зеленым в белый горох стенам
не ползают алкогольные глюки.
она заметила, как усохли руки,
и кольцо похоже на обруч сатурна.
черная дыра в сердце превратилась в урну,
и ничего больше нет.
катерина ивановна выкинула обед
в ведро и отрезала себе кусок пальца.
андрей сергеевич засмеялся.

 

@темы: стихи

---

Все читали дайри бест?

[километры строк]

Загляните сюда, кто не видел.
Думаю, все участники заинтересованы в подобной рекламе.
Дело осталось за малым - собрать 20 ссылок на самые, нет, на самые-самые потрясающие посты в нашем сообществе.
Все свои предложения выкидываем в комментарии.

@темы: организационные вопросы

---

Есть в нашей жизни такие вещи...

[mad-red]

Название: Есть в нашей жизни такие вещи...
Автор: mad-red
Жанр: стихотворение

Есть в нашей жизни такие вещи, на которые мне плевать.
Вроде пустых звонков, затрещин, вроде "с тапками на кровать",
Вроде храпа до дрожи в стенах, вроде "знаешь, я потерял".
Не упрекаю тебя в изменах, сердцем ведь точно не изменял.
Не завожу после секса томных и беспонтовых ночных бесед.
Если тебя не дождаться ровно в семь - разве дел неотложных нет?
Я заварю себе чай и сяду с книгой. Или в бодрящий душ.
Да, мне тебя не хватает рядом, но ведь и это, по сути, чушь.
Пообещай мне, что будем вместе вечность и, может, еще чуть-чуть,
Сколько б печалей нам мир ни взвесил, вместе уж справимся как-нибудь.
Главное ты со мной, а дальше - все лишь нюансы, без них никак.
Мы будем честными в этой фальши, мы будем небо держать в руках.
Мы будем смелыми, озорными, будем на крыше ветра ловить.
Люди! Послушайте! Вы любили?!
Люди, умеете ТАК любить?
(c) 03.02.2011

@темы: стихи

---

панк-буддизм

[снусмумрикккогданибудь]

Название: экзистенциальная революция
Автор: snumri
Жанр: стихотворение

читать

у нее была страсть нюхать клей, которым ее мир склеен.
и если раньше готова была умереть за идею,
теперь сидит в туалете с каталогом икеа.
и мажет волосы игрушечным гелем,
здесь же всё искусственно-
так грустно.
потом густо
блюет в унитаз блестками и внутри остается пусто.


я красила ей волосы розовым маркером
- в детстве у меня была склонность к панку -
а потом купила ей вместо кена миранду, и сделала из нее лесбиянку,
она терпела - терпела, когда я сшила ей из носка платье,
когда укладывала на кусок картонной коробки вместо кровати,
когда дала поиграть какой-то наташе/кате,
и не слушала ее жалобы про их садо-мазо-крайности,
я учила ее добиваться своего с помощью истерики,
а она у меня росла революционеркой.


упала с велика - сбила коленки и совсем не плакала,
украла четыре дорожных знака,
и не верила, что в жизни все одинаково
искусственное -
разбила люстру - назло, не веря, что та из пластмассы,
всю посуду, окна в игрушечном доме, свой игрушечный заблеванный унитаз,
а вечером, перед сном, шепотом
все твердила о мао что-то,
о че,
говорила всем станет легче,
когда она докажет, что ее мир не пластиковый,
что книги на полках - не школьные ластики,
а юкио мисима и маяковский - это же все прочитано ею,
все учтено, все ради идеи
выстрадано,
и доказывала навзрыд она,
что настоящая.


а я закрывала ящик,
в котором она жила, и у нее наступала ночь.
и пока миранда в коробке от ручек дрочит,
барби смотрит в свое зеркальце из фольги
и плачет.
она даже пишет не то стихи, не то книги,
она выходит каждую субботу с митингом,
с лозунгом: долой пластмассовую жизнь!
она говорит игрушкам: за окном настоящее солнце, бежим!
на что лениво морщатся куклы и отфыркиваются ежи,
и ее тоже уже не так зажи-
гает идея -
корячиться из-за кучки блядей,
пытаться объяснить что-то куску поролона -
и она закрывает наглухо окна,
срывает со стены плакат эрнесто,
не находит себе еще долго места.
потом, наконец, успокавается, запасается клеем,
и закрывается в туалете с каталогом икеи.

@темы: стихи

---

[снусмумрикккогданибудь]

Название: кашель

Автор: snumri

Жанр: стихотворение

 

читать

октябрь выдохнул в последний раз, и кончился.
осень внезапностью целит в висок.
для заточения ноября в одиночество
каждому выдан токарный станок.

а у меня кашель, хронический, выдирающий тепло горлом
выплескивающий анатомию вчерашней ночи в ледяные руки
утра. кашель тобой или видимостью тебя или что-то
ещё более хрупкое.

кашляю- разбиваюсь - в хрусталь неба
звенящим врезаюсь осколком - таю
инеем на скулах ноября. снегом
первым в зрачках кая.

я нечаянно.
и надеюсь, в последний раз.
просто арктический ветер бросает в дрожь.
негоже теряться в переулках чужих фраз-глаз,
когда ты вдруг понял мир,
или вот-вот поймешь.

я нечаянно,
переходящий в глухую смелость
кашель душит. крушит. кашель фетиш-
ем стал, и нечего делать,
да уже и ничего не поделаешь

вечерами -
взведённым ноябрём целюсь в висок,
собираю-разбираю на скорость автомат,
заряженный мыслями -
в двадцать два проще нажать на курок,
чем пять лет назад,
но уже бессмысленно.

 

link

stihi.ru/2010/10/21/2221

@темы: стихи

---

конкурс ко дню Св. Валентина "Грани любви"

[Kiboo]

конкурс ко дню Св. Валентина
"Грани любви"

в рекламе конкурса использована фотография YMC lookbook, spring 2011

Условия конкурса:

1. Участники конкурса должны написать произведение, в котором будет отражена одна из граней любви (все, что вашей фантазии угодно)
2. Размер мини, не больше 1500 знаков
3. Ограничений по типу, жанру и форме нет!

Срок сдачи работ 13 февраля до 24:00 по Москве
Выкладка работ: утро-день 14 февраля

Список участников:

Участники

 *ShinizL*работа принята
 DaTa работа принята
 Melinian
 дорогой Эсме
 Bella Mari Cullen
 Мари Морски
 KeySi
 ТвоЙ МираЖ работа принята
 eXperimentator.работа принята

Тексты присылаются на [email protected] с пометкой "конкурс" и с шапкой, где указывается: название, автор, бета (если есть), жанр, возрастные ограничения (если таковы необходимы на ваш взгляд), "от автора" (по желанию) в формате DOC.

@темы: организационные вопросы, Творческая лаборатория писателя

---

[Мен]

Название: Север (рабочее).
Автор: Мен
Жанр: фэнтези, видимо.
Возрастные ограничения: пока PG, максимум, но в будущем планируется рейтинг.
От автора: в произведении есть гомосексуальные отношения, и в будущем их планируется больше, так что осторожно. Отзывы несказанно приветствуются.

Солнце садилось за грань ледяного океана, окрашивая его воды алым. Старому герцогу казалось, что вся кровь, которую он пролил за долгие годы жизни, пролилась теперь на ровную гладь океана.
Штиль и тишина. Ни ветерка. Все как будто замерло, боясь или не желая потревожить давнего своего повелителя. Старый герцог сгорбился, на его лице как-то особенно обозначились морщины, а седина была заметна даже на белоснежных волосах. Опустив в воду кончики пальцев правой руки, чувствуя, как холод колет кожу, он смотрел, как по ледяному океану удаляется от него сын. Его возлюбленный старший сын.
Тяжелую ледяную ладью толкали от берега длинными металлическими палками - океан не желал принимать своего сына, как будто и он тоже не хотел его смерти.
Штиль. Безветрие. Холодная соленая вода.
Эта тяжелая картина останется с герцогом до самой смерти. Ее резкие контуры будут вырезаны на его сердце ледяным кинжалом горечи.

Над замком Ллэй’р повисли черные флаги. Замок был в трауре. Ллэй’ри, люди замка, ходили по коридорам побитыми щенками в ожидании возвращения хозяина. Ощущение тени черной беды передалось даже слугам – блюда были пересолены, на ажурных статуэтках застыл тонкий слой пыли – впервые за несколько лет.
Только в одной комнате замка громко звучала музыка – тонкие звуки скрипки. По замыслу композитора музыка должна была быть бодрой и звонкой, но здесь она звучала, до тошноты жалко. Слуги, проходящие мимо двери комнаты, вжимали головы в плечи.
Раул, мастер Скэ, непревзойденный фехтовальщик земель Ллэй’р и нынешний наследник герцога Л’аммо, в очередной раз недовольно скривился и вырвал скрипку из рук стоящего перед ним юноши.
- Никуда не годится! – он отхлебнул вина и небрежно кинул инструмент на диван. – Рис’сэ, очнись, мы-то с тобой живы! Хватит горевать по моему безвременно усопшему братцу, тебе он никто.
Юноша вздрогнул, когда его скрипка упала на диван, поспешил подобрать ее и убрать в футляр.
- Я сочувствую вашему отцу и Ллэй’ри, разве это плохо?
- Это отвратительно, мой дорогой друг. Сегодня я наследую титул, мы должны праздновать!
Рис’сэ едва заметно скривился. Праздновать что-либо в день похорон родного брата – вот что он находил по-настоящему отвратительным. Но говорить это он не стал. Потому что восхитительного Раула Ллэй’рот этим не изменишь. Потому что восхитительному Раулу Ллэй’рот ничего не помешает выставить «дорогого друга» за дверь, пить и праздновать в одиночку. Потому что Рис’сэ этого отчаянно не хотел. Странным образом ему казалось, что, если Ллэй’рот будет праздновать в одиночку – праздник станет еще более отвратительным. А Рис’сэ не хотел, чтобы Раул стал еще больше противоречить всем его представлениям о морали и благородстве.
- Вот, выпей, - говорил между тем Ллэй’рот, пододвигая юноше бокал, - Выпей, а сыграю я, раз уж тебе это не под силу!
Рис’сэ нерешительно тронул ножку бокала – пить не хотелось, он и так выпил слишком много. Но расстраивать Раула, когда он в таком настроении, не хотелось еще больше.
Впрочем, Раул уже как будто забыл о собеседнике, тягучим, слитным, удивительно южным движением поднялся с дивана и в два шага подошел к фортепиано. Небольшой, но чудно сделанный инструмент жалобно скрипнул, когда Ллэй’рот откинул крышку, но послушно отозвался мелодичными звуками на мягкие прикосновения пальцев.
Раул играл что-то звонкое и переливчатое, оглядывался на Рис’сэ и смеялся в такт. Юноше было не по себе. Все происходящее казалось чудовищно неправильным. Если бы он мог – он бы остановил Раула, уговаривал он себя. Если бы мог.
А мелодия все тренькала по комнате, ударяясь о бокалы и бутылки, отлетая от стен. Так что стука в дверь никто не услышал. Зато не заметить вошедшего Рис’сэ, сидевший прямо напротив входа, не мог. А заметив – побледнел еще сильнее, и, вскочив, склонился в низком поклоне – как подобало кланяться хозяину дома, находясь в гостях.
Раул, спиной, выступающими лопатками почуяв напряжение, повисшее в комнате, обернулся, не прекращая, впрочем, играть.
- А вот и мой дорогой родитель! – с широкой улыбкой возгласил он. – Ну, как сплавили моего усопшего братца?
Рис’сэ с трудом подавил позорное желание зажмуриться. Раул откровенно нарывался. Впрочем, он всегда так изъяснялся, но… сейчас?! Когда его отец измучен потерей любимого сына? Ладно, к черту мораль, но должна же у него была остаться хоть капля благоразумия?
На бледных от природы щеках герцога играл легкий румянец. Это было бы красиво, но Рис’сэ знал, что это означает только одно – крайнюю степень ярости.
А Раул тем временем, не дожидаясь ответа, продолжал.
- Ну, что же вы стоите, па-апа? – шагнул в сторону дивана, небрежным жестом смахнул с него две пустых бутылки и одну не откупоренную, к счастью, не разбившуюся. – Садитесь!
В карих глазах Раула блестел откровенный вызов. Как бросок перчатки в лицо. Он продолжал нести какую-то вызывающую чушь, широко размахивал руками, изображая гостеприимного хозяина.
Из глаз старого герцога, обычно блекло-голубых, смотрела раскаленная добела ярость.
Рис’сэ замер, не в силах даже пошевелиться.
Герцог прервал монолог сына ударом кулака в стену. Поймал его взгляд, и заговорил, тихо, сквозь зубы, как будто сплевывая слова.
- Сегодня, гаденыш, твой старший брат отправился в последний путь. Ты, мало того, что не пришел на похороны… Ты еще и устроил этот… балаган.
- Конечно, - насмешливо скривился Раул, не отводя взгляд, - даже труп старшего братца важнее моих желаний, да?
Глаза герцога полыхнули белым пламенем.
- Память твоего брата тысячекратно важнее твоих желаний, щенок!
Раул побледнел. Поднял бровь и резко разорвал зрительный контакт.
- Да-аже так?.. Что ж, отлично, па-апа!
Взвившись с места, он шагнул в сторону, изогнулся, подхватывая с пола оставшуюся целой бутылку, и вихрем исчез из комнаты.
Рис’сэ обмяк, опустив наконец глаза и боясь посмотреть на старого герцога.

Солнце зашло давно, но, чтобы освещать тропу, ведущую к берегу океана, хватало луны.
Кругом лед. Кругом холод и лед.
Когда Раул Ллэй’рот был еще наивным юношей, он часто думал, что ненавидит эту землю. Что мечтал бы родиться где угодно, только не здесь. Где-нибудь, где есть что-то кроме снега, льда, и бессовестно холодных звезд. Где люди не выцвели, как буквы в старых книгах. Где время течет и пенится, а не стоит на месте, замершее и замерзшее.
Сейчас Раул вырос. И, мчась к берегу ненавистного когда-то Северного океана, думал только о том, чтобы копыта коня не скользили по обледенелой дороге слишком сильно.
Ветер пел, обтекая бока коня, наотмашь бил Раула по лицу. Холодный северный ветер, как же он ненавидел его когда-то… Ненавидел и любил одновременно, потому что во всей этой северной действительности лишь ветер был воплощением хоть сколько-нибудь сильной эмоции – ярости.
И если герцог Ллэй’р был – ветер, то его старший сын – холодное безмолвие океана.
Раул презирал его за то, что он был таким холодным и тусклым. Таким мертвым – даже при жизни. Чудовищно редко смеялся, почти никогда не думал о себе и не хотел забрать от жизни хоть что-нибудь.
«Ходячий труп, ты давно должен был сдохнуть!..»
Мчась по обледенелой дороге к берегу океана, Раул Ллэй’рот отчаянно боялся. Потому что, узнав о смерти брата и увидев поблекшие глаза отца, он понял, что сам выцветает. Как будто это проклятие. Как будто второй среди Ллэй’р обязательно должен быть отмороженным.
Соскочив с коня, Раул достал из седельной сумки бутылку с вином и побежал вдоль берега, высматривая в мертвых водах одному ему известную цель.
Он сам хотел стать наследником. Хотел хоть что-то значить.
А когда стал, понял – хоть и сам боялся в этом признаться – что теперь ему никуда не деться от этих безмолвных льдов и выцветших людей. Никуда.
Ему оставалось злиться – и он злился. Самозабвенно, так ярко, как только мог.
Высмотрев, наконец, белесое пятно – ледяную ладью, отплывшую не так уж и далеко – сказывался штиль, Раул взвесил в руке бутылку и прицелился. Сжал зубы, до рези в глазах вглядываясь в плавучий гроб брата.
- Счастливого пути, братишка! И никогда сюда не возвращайся!
Бутылка разбилась о корму, забрызгав ладью вином и осколками стекла.
На счастье.

Всю обратную дорогу Раул гнал коня, как бешеный. Пошел снег. К счастью, просто редкие хлопья, северных метелей и вьюг не выдерживали даже северные же кони – по уверению конюхов, самые выносливые звери на свете.
Сердце наследника Ллэй’р стучало, как сумасшедшее, и даже головокружительная скачка не смогла его унять. Самому себе Раул казался птицей, пойманной в клетку, гордой южной птицей, задыхающейся, ранящей горло холодным северным воздухом.
Никогда.
Больше никогда.
Не получится вырваться отсюда, не получится убежать. А где взять смелости, чтобы жить здесь, и как смирить гордость, чтобы смириться с этим – знает, наверное, только ветер.
Хмель и видимость праздника выветрились из взгляда и движений Ллэй’рот. Теперь он был зол, как бледный волк, и слуги шарахались от него так же, как шарахались бы от этого страшного животного, если бы оно свихнулось и примчалось в замок.
Раул хотел побыть один. Чтобы никто, ни одна северная сволочь не узнала о том, как же ему осточертело лгать себе. Другим – к черту, это можно, это не сложно, и не выворачивает душу наизнанку. Но с собой Раул привык быть честным – чудовищно тошно, когда не можешь сказать правду совсем никому, даже себе.
Но признаться в том, что его поймали, было не легче. Поймал чертов братец, так не вовремя сдохший, чертов отец и чертов Север. Белый лед и стремительный ветер.
Добравшись до своей комнаты, Раул с силой врезал кулаком в стену. Как будто это могло помочь.
Дверь скрипнула, и чуткий от природы слух Раула уловил это, несмотря на эмоциональный раздрай.
Единственным во всем замке человеком, который входил в эту комнату без стука даже когда ее владелец был в таком состоянии, была леди Паула, горячая и прекрасная женщина, счастливая обладательница шикарных угольно-черных волос и манящих шоколадно-карих глаз.
Вторая жена герцога, мать Раула. Единственная на всей этой сумасшедшей земле, с кем он мог разговаривать по-человечески.
Прикрыв дверь и опершись на нее спиной, леди Паула посмотрела на сына, ласково и пристально одновременно. В довольно простом, без лишних украшений платье оранжевого шелка она выглядела необыкновенно соблазнительной. Юная гостья с далекого юга, чудом оказавшаяся здесь, в царстве вечного льда.
Только приглядевшись, можно было заметить тонкие морщинки на лбу, у губ и в уголках глаз. Южане жили меньше жителей севера, но почти до самой смерти выглядели не старше тридцати. А леди Паула умела следить за собой – только руки выдавали ее настоящий возраст, и леди приобрела привычку прятать их в длинных рукавах платья.
На самом деле прекрасная обольстительница была старше своего мужа на два года. Но об этом не знал даже сам герцог.
А Раул знал. Он вообще хорошо знал свою мать, пожалуй, лучше всех людей, живших на этой земле когда-либо. И сейчас, глядя в теплые глаза леди Ллэй’р, он видел там искорки радости и медленно холодел.
- Что случилось, мой мальчик? Ты злишься? – в бархатном голосе Паулы слышалось удивление.
С трудом отведя взгляд, Раул провел ладонью по волосам.
- Мама.
- Паула, ma Раул, я же просила, зови меня просто Паулой.
Раул вздрогнул. Да, просила. Прекрасная леди не хотела, чтобы ее звали матерью. Она хотела до самой смерти оставаться юной, желанной девушкой.
- Хорошо… Паула. Да, я злюсь. Считаешь, необоснованно? – говоря это, Раул был страшно похож на отца, хотя он бы мгновенно вспыхнул, скажи ему это кто-нибудь.
- А что не так? – все еще удивленно захлопала ресницами Паула. – Мне кажется, все прекрасно. Мой мальчик, ты наконец-то возьмешь то, что принадлежит тебе…
- Вон.
Леди Ллэй’р осеклась. Ее сын смотрел на нее, и его глаза темнели от ярости.
- Прости, что?.. – на миг леди потеряла маску очаровательной невинности и смотрела на сына холодно и расчетливо.
- Что слышала, П-паула… Вон!
Сказать, что леди была удивлена, значит не сказать ничего. Ее сын, ее кровь и плоть, единственный любимый и родной… так?! И это за все, что она для него сделала?..
Но Паула прекрасно понимала, что разговаривать с Раулом, когда он в таком состоянии, невозможно. Ничего, она все объяснит потом. Все уладит. И они снова будут сидеть рядом и пить вино, он будет перебирать ее волосы, а она будет смеяться.
Кинув на сына укоряющий взгляд, леди удалилась, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Раул обессилено опустился на пол.
Лихорадка. Южная лихорадка. Угас – всего за три дня. Совпадение, ха! Роковое стечение обстоятельств! Тьфу…
Запрокинув голову, он чуть слышно застонал.
Было чертовски больно осознавать, что в этой ледяной клетке его, выходит, заперла собственная мать.

«Север – это большие, и очень разные земли. Лес и скалы, снежные пустыни и океан. Единственное, пожалуй, общее на всех северных землях – там не бывает весны».
Именно эти слова вспоминал Алек, юноша шестнадцати лет, совсем еще мальчишка, сын средней руки торговца, вместе с отцовским обозом въезжая на земли Севера. Никогда раньше он здесь не был, но много слышал. И много читал.
Юноша слегка улыбнулся, вспоминая; ведь о Севере ему рассказывал Р’ри, это ведь его родина, его страна и его земля, которую он так любит. И скоро, уже совсем скоро, Алек сможет увидеть его в окружении всей этой безвесенней красоты, такого родного и прекрасного. Осталось совсем чуть-чуть – и он сможет увидеть улыбку на лице Р’ри, такую тонкую, едва заметную, но теплую, и удивительным образом меняющую весь его облик.
Утром обоз перевалил через горную цепь, природную границу, отделяющую земли Севера от всего окружающего мира, и сейчас неспешно въезжал на земли Ллэй’р – одного из самых сильных герцогств Севера.
Уже после того, как Р’ри уехал домой, твердо пообещав ждать, сколько потребуется, Алек много читал о Севере в целом и о герцогстве Ллэй’р в частности. Оно было расположено достаточно южно, здесь бы расти как раз густым, черно-зеленым северным лесам, окутывающим подножия пограничных гор с северной стороны. Но как раз здесь великий Северный океан резко вдавался в сушу, обдавая ее своим ледяным дыханием. Именно поэтому герцогство Ллэй’р – страна бескрайних снеговых равнин и ледовых полей, и только у самого океана высятся мощные скальные гряды.
Все это Алек знал из книг, но представить это зрелище так, чтобы было не страшно увидеть воочию, чтобы не кружилась голова от осознания древнего величия этой земли – не мог.
Здесь действительно не было весны, хотя за горной цепью пограничья уже вовсю чирикали птицы и пела капель. На Севере – только долгая зима и скоротечное, холодное лето. И сейчас была зима.
Алек ехал, озираясь по сторонам, чуть не сваливаясь на землю. Прекрасный, холодный, но такой живой Север. Рассказы Р’ри, простые и точные, непостижимым образом заранее вселили в мальчика любовь к этой странной земле, земле, которая подарила ему возлюбленного – такого нежного и заботливого, такого до дрожи красивого, доброго и честного.
Так что по дороге до замка Ллэй’р – сердца герцогства – Алек не скучал. Но чем ближе они подъезжали, чем короче становился путь, который еще нужно было проехать, тем сильнее билось его глупое сердце. Когда они наконец въехали во двор замка, Алеку уже было жарко.
Соскочив на землю, мальчик нашел глазами отца и торопливо подошел к нему. Почтенный торговец, кажется, был крайне доволен поездкой, которая сулила солидную прибыль – все-таки, торгуют не с кем-нибудь, а с самим герцогом! И младший сын, у которого неожиданно появились такие ценные связи, теперь вызывал у отца гордую и довольную улыбку.
- Чего тебе, сын? - улыбаясь, спросил он подошедшего Алека.
- Папа, я побегу Р’ри искать? Пожалуйста!
- Алек, это все-таки замок герцога, – умные глаза торговца смеялись, ведь когда-то он и сам был вот так же влюблен, ярко и нетерпеливо. - Подожди, нас встретят.
Алек раздраженно поморщился, но перечить не стал. Он и так был благодарен отцу, что тот взял его с собой в поездку – обычно младшего сына оставляли дома, с матерью и сестрами.
Еще долгих полчаса Алек бродил по двору замка бесцельно, только что на людей не наталкивался. Скоро. Совсем скоро он увидит Р’ри, увидит его прекрасную улыбку, его лицо…
Герцог Ллэй’р появился во дворе собственной персоной, тихо и неожиданно, оглядел двор и замерших торговцев, и уверенно направился к Алеку.
Алек уже видел его несколько раз, но всегда – издалека. Он помнил, конечно, его лицо, очень необычное, видел отголоски его черт в Р’ри, но никогда – так близко. И сейчас, когда герцог подошел почти вплотную, Алек разглядел в его лице, в его движениях и жестах какую-то неизгладимую тоску и усталость.
Сердце мальчика сжалось.
Герцог Ллэй’р положил тяжелую ладонь на плечо мальчишке, и сказал, тихо и отчетливо.
- Мой сын, Р’риэр, вернулся к океану четыре дня назад. Он любил тебя, я знаю. Ты можешь рассчитывать на любую помощь, которую я смогу оказать.
В это мгновение Алек как будто оглох и ослеп. И понял, что на этих прекрасных землях для него, Алека, теперь больше никогда не будет весны.

@темы: проза, В процессе работы

---

Алое

[mad-red]

Название: Алое
Автор: mad-red
Жанр: стихотворение

Ты отличаешь ли дни от ночей в этом городе? Я не могу.
Он мне туманную шаль повязал на больные глаза.
В час, когда вдаль уплывали твои корабли, на крутом берегу
маленький мальчик, потерянно сжав мои пальцы, сказал:

- Ах, позабудь его, милая, вряд ли вернется твой Грей.
Знаешь ведь, что Ассоль заждалась его в дальней стране.
Грей пока еще искренне любит тебя и не знает о ней,
но уже этой ночью случится их первая встреча во сне.

- Ах, родная, тебе ли тягаться с прекрасной Ассоль? Не смеши!
Ты давно не писала стихов, не давала простора мечтам.
Твои томные темные ночи без радостных снов хороши,
все равно ты не веришь давно ни приметам, ни картам, ни снам.

- И неважно кто алую краску мешал для отважных его парусов,
ведь красотка Ассоль и моложе тебя, и резвей, и добрей...

Будь ты проклята, сука Ассоль! В хороводе безумных ветров,
погибая в бурлящих волнах, будь ты проклят, мой Грей!

(с) 31.01.2011

(фантазия на тему предопределенности, так что с оригинальным сюжетом позволяю себе обращаться очень вольно)

@темы: стихи

---

[дорогой Эсме]

Название: Моей дорогой кузине
Автор: дорогой Эсме
Жанр: рассказ
От автора: почти-фантастика с неизбежным (персонально) уклоном в мелодраму. Мне, конечно, интересно знать, что вы думаете по поводу.

Глава 1.
У здания двадцать этажей. Это небольшой район, тут только офисы среднего пошиба; вот дальше, если углубляться в сеть изящных дорог и переулков, начинаются здания по сорок, пятьдесят; случается, сто. Случается, впрочем, и по одному.

Допивая кофе, Минди-секретарь раздражённо покосилась на особу в голубом пальто, робко меряющую шагами холл.
"Ещё тут".
"Ну вызави охранника".
Двухсекундная паузу.
"вызОви".
Охранника! Минди поморщилась, посылая лучи ненависти в сторону синепальтовой дамы.
"Или сама к ней подойди", - не унималась в ICQ Элис-с-пятого.
Cама! Ещё лучше!
Минди заново перебрала причины того, почему присутствие дамы так выводит её из себя. Может, кого-то ждёт? Ну, и пусть себе ждёт. Пять минут, десять, пятнадцать - ладно уж! Но двадцать - это уже ни в какие ворота; тем более, тут вроде как своё производство, и ходить кому попало не положено.
Дама вдруг остановилась, будто эмоциональный монолог прозвучал не в голове у секретаря "Джей-Инкорпорейтед", а вполне так вслух. Опустив руку, до того нервно теребившую лацкан плаща, она направилась прямо к тумбе ресепшена. Минди внутренне подобралась, готовая, буде понадобиться, дать яростный и быстрый отпор.
-Здравствуйте, - сказала дама. - Кажется, я вас раздражаю.

*
Вторая чашка нашлась быстро, и как-то незаметно вышло так, что уже через двадцать минут Сьюзан - её звали Сьюзан - пила кофе, опершись об известно какую тумбу, сбивчиво (от очевидного избытка чувств) пересказывая историю своей жизни.
-...брат. Четвероюродный, конечно, но больше у меня в городе никого нет. Понимаете, я ведь знаю, как это звучит... как вымогательство какое-то... но больше никого нет, и - о, Минди, я ведь могу надеяться, что вы никому не расскажете?
-Конечно, милая, конечно, - закивала Минди, стараясь как можно более незаметно отключить экран монитора, где вовсю мигало оранжевое окно месседжера.
-Спасибо, вы так добры ко мне, - расплылась в улыбке Сьюзан, и отпила ещё немного из своей чашки. - Я, в сущности, только узнать хотела: во сколько заканчивается рабочий день? Уже четвертый час, наверное, пора, и я его тут встречу, и... и...
-Через двадцать минут, - взглянув на часы у противоположной стены, сказала Минди. - Он всегда ровнёхонько в пять спускается, вроде как пример всем подаёт. Вы пейте-пейте, не уходите отсюда никуда. Он часто мне желает хорошего вечера, так что не разминётесь. Придумали-то уже, что ему говорить?
Сьюзан потерянно улыбнулась, наматывая локон светлых волос на палец:
-Целый день думаю. Скажите, вы ведь лучше меня знаете: он добрый человек?
Настал черед Минди потерянно улыбаться.
-Как вам сказать, - протянула она, отводя взгляд. - Он довольно... своеобразный, как и все эти англичане, если вы понимаете, что я имею ввиду; ох, простите, вы ведь тоже...
Но четвероюродная сестра начальника "Джей-Инкорпорейтед" только нетерпеливо отмахнулась от национальных распрей, и, впившись взглядом в Минди, потребовала рассказывать ей дальше - всё, как есть.
-Не так уж давно он у нас, всего месяца четыре, - тянула та дальше, царапая ногтём стол. - Новая метла метёт по-новому... ох, и много же, скажу вам, сокращений тут было! Потом он вроде как успокоился, иногда даже шоколадки на деньрождения дарит, но, честно сказать, не завидую я высшему звену - тем, что с ним ежедневно. А ну как ему что в голову взбредёт! На них же первых всё посыпется.
Сьюзан кивала. Вертела в руках уже пустую чашку, водила пальцами по шершавой тумбо-поверхности, бледнела, закусывала губу. Только в глазах у неё плясало какое-то странное чувство, не больно вязавшееся с этим родственным мандражом: так дети смотрят, в предвкушении встречи с собственным кумиром-на-все-времена.
Что за семья у них, подумала Минди, а вслух предложила новой знакомой ещё кофе.

*
Мистер Стенфорд спускался, прижав портфель к груди: акт вежливости относительно рядом идущих. Лифт на двадцатом, как всегда, не работал, и нужно было пройти двадцать четыре ступеньки, чтобы вызвать его уже на девятнадцатом.
С вежливостью он, впрочем, переборщил: вокруг него и так само собой образовывалось нечто вроде полуметрового пустого пространства. Нарушалось оно только в случае крайней необходимости, или - смелости добровольцев.
Началось всё месяца три назад. За день до того мистер Стенфорд, впервые посетивший это двадцатиэтажное здание, был удостоен отдавленной ноги, пинка в бок и неприглушенного хихиканья за спиной (спасибо твидовому костюму). На всё это, впрочем, он готов был смотреть сквозь пальцы; до того, как его облила каппучино в лифте какая-то матрона - и это за пять минут до того, как он должен был быть представлен в качестве нового руководителя!
Внешне Стенфорд был несколько несуразен (длинный нос, веснушки), но синие глаза это с лихвой окупали; женская половина коллектива с симпатией поглядывала на нового босса, и он улыбался в ответ. Улыбался, улыбался, и листал график трудовых успехов. И с той же улыбкой вычеркивал из него всех, чьи показатели улыбки вызывать не должны были.

*
Ровно в пять, и, может быть, ещё пол минуты шестого в холле "Джей-Инкорпорейтед" разыгралась немая сцена.
Многолюдной толпой выходили из из офиса люди - прямиком в вечер, неспешно разливавшийся по улицам огромного города. Хлопала входная дверь, неслышно тикали настенные часы. А у тумбы ресепшена красноволосая секретарша лёгкими толчками старалась мотивировать девушку в синем пальто на что-то, известное только им двоим. Девушка слегка пошатывалась от этих толчков, но с места не двигалась: всё её внимание занимал некий мужчина, пересекавшего в этот момент холл.
Был этот мужчина на голову выше её, в сером костюме, с коричневым портфелем в руках. Волосы у него (не портфеля) были тёмные, несколько более длинные, чем принято в офисной среде; очень критичный наблюдать мог бы дать ему лет на семь больше, чем дал бы девушке, на него глазевшей. А было ей, скажем, наконец, двадцать три.
-Идите же к нему! – зашипела Минди в ухо Сьюзан.
Но было поздно: мистер Стенфорд уже миновал их, против своего обыкновения даже не поглядев в сторону ресепшена, и теперь оставалось либо бросаться вдогонку, либо…
Сьюзан так и поступила. Наблюдая спину уходящего Стенфорда, одними губами проговорила «Николас», и, сменив выражение лица на растерянно-потерянное, обернулась к Минди.

Глава 2.
*
-Куда же вы теперь пойдёте? У вас есть, куда идти? Ведь завтра выходной. Я бы, конечно, могла предложить вам переночевать у меня, но комнатка совсем маленькая, и трубы у нас текут два дня подряд…
Со стороны монолог Минди мог показаться типично-женским кудахтаньем, но, на деле, она давно уже очертила границы доброты самаритянина в себе, и теперь старалась выяснить, знает ли это застенчивое существо в пальто, куда девать себя, не оставшись попросту сидеть на обочине.
Сьюзан улыбнулась:
-Что вы, я и не думала просить так много. У меня есть немного денег… а в городе наверняка немало дешевых отелей. Верно?
-Верно, верно, - закивала с облегчением Минди. – Я даже один вам покажу. А в понедельник вы возвращайтесь обязательно, только уж наберитесь храбрости к тому времени. Прямо к девяти приходите, он в это время обычно появляется.
Сьюзан кивнула.

*
В восемь минут десятого следующего понедельника немая сцена в холле повторилась. Минди подталкивала Сьюзан, Сьюзан пялилась на Стенфорда. Тот скользнул взглядом по пальто последней, отметив приятность синего цвета, кивнул ресепшионистке, и отправился на двадцатый этаж.
Минди покачала головой, на сей раз уже не комментируя происходящее, а Сьюзан улыбнулась чему-то, и, выпросив несколько листов и карандаш, села в дальнем углу, что-то рисуя. История её родственных связей с начальником «Джей Инкорпорейтед» за выходные облетела всех до того охочих, потому холл ни на минуту не оставался пустым: то и дело появлялись праздношатающиеся группки, пришедшие будто бы за новыми бланками, или стаканчиком кофе, или просто покурить. Сьюзан поглядывала на них, отрываясь время от времени от своего занятия.
А в без четверти два случилось нечто из ряда вон: мистер Стенфорд решил устроить себе незапланированный променад.
Причин тому было несколько: с самого утра у него болела голова, а лучшего лекарства, чем «свежий воздух» (пусть даже дышать им приходится в индустриальном центре) не сыщешь; к тому же, день назад ему сообщили о свадьбе очередной английской кузины, и повод не присутствовать на оной ещё не был найден. Нет, кузину Стенфорд любил; он не любил перелёты, сопутствовавшие подобным визитам, тем более что в прошлом месяце совершить их ему пришлось целых четыре раза.
И вот, в тот самый момент, когда, засунув руки в карманы, Стенфорд шел по холлу, обдумывая «откупной» презент родным, Сьюзан вдруг поднялась со своего места. Быстро преодолев расстояние, их разделявшее, она вдруг оказалась прямо перед ним, и, само собой, столкнулась с человеком, столкновения с которым побаивались все на этих двадцати этажах. Изрисованные карандашными набросками рисунки разлетелись по полу.
Минди за своей тумбой охнула, зажав рот рукой.

*
-О, - произнес Стенфорд, нагибаясь за разбросанными эскизами.
-Простите-простите, - быстро произнесла Сьюзан, собирая их куда проворней. – Даже не знаю, как это получилось, всё моя неловкость… скажите, - добавила она, выпрямившись, и получив, наконец, возможность взглянуть своему невольному собеседнику в глаза. – Я не поздно? То есть, как вы думаете, время собеседований ещё не прошло?
-Не знаю… вам должно быть назначено, - проговорил Стенфорд, стараясь соображать поскорей. Девушка показалась ему смутно знакомой. – Вам назначено? – громче повторил он, силясь понять, поможет ли это закончить разговор быстрее.
-Нет, - с улыбкой покачала головой та. – Понимаете, я недавно в городе. Я видела объявление, - она кивнула головой назад, к входной двери, - В газете. О том, что этой компании, если я не ошиблась адресом, конечно, требуется дизайнер… как думаете, к кому мне обратиться?
Стенфорд не ответил. Он поднёс к глазам только что поднятый эскиз: на белом листе карандашом было нарисовано несколько вариантов одного и того же названия – «Джей-Инкорпорейтед». Кое-что было недурным, кое-что… гм!
-Так вы дизайнер, - тупо произнес он, целиком сознавая характеристику своей реплики.
-Да, - кивнула девушка, и вновь улыбнулась.
-Да, - произнёс он за ней, и понял вдруг, что голова, в сущности, давно прошла.
Минди за своей тумбой стучала по клавишам со скоростью пулемета, не забывая попутно зорко наблюдать неслышный ей диалог. Описывать было что, и вскоре все двадцать этажей знали о том, что Главный, наконец, встретился со своей четвероюродной сестрой, и теперь они премило беседуют у него в кабинете.
Сьюзан знала одно: глаза у того, кто ещё не представился ей, как Николас, вправду синие.

*
Минут пять Стенфорд потратил на изучение эскизов Сьюзан; та в это время изучала его кабинет, и нашла в итоге довольно скучным.
-Вы хорошо рисуете, - произнес, наконец, Стенфорд, и всё-таки потянулся к папке вакансий, хотя заранее знал, что там увидит.
-Вы хорошо рисуете, мисс…
-Дрейк.
-Да, мисс Дрейк, - эта реплика прозвучала минутой позже первого признания таланта Сьюзан. – Но у нас нет ни одного места для вас. Очень жаль.
По лицу мистера Стенфорда было видно, что жаль ему всерьёз. Совсем недавно отдел дизайна уменьшился едва ли не вдвое, и трогать его снова было бы просто издевательством.
-Вы предоставили очень хорошие варианты, - он тронул один из эскизов. – Очень жаль, что…
-Я вам их дарю, - улыбнулась Сьюзан.
-Серьёзно? – Стенфорд удивленно поднял бровь. – Знаете, мы ведь могли бы купить…
-Нет, я их дарю.
-Гм.
Повисло неловкое молчание. Сьюзан повертела головой, и вдруг выдала совсем уж неожиданное:
-Никогда не думали сменить жалюзи?
- Что? А, думал. Вы считаете… - Стенфорд поёрзал на месте, и вдруг разом принял решение.
-Раз уж вы дарите мне… нашей компании эти эскизы, то я мог бы отблагодарить вас как-нибудь. Хотите прогуляться?
По пусти вниз начальник «Джей-Инкорпорейтед» вдруг понял, что вот уже три месяца был лишен (и даже того не сознавал) простой радости задевать портфелем чужой локоть в лифте.

*
В кафе не пошли. Сьюзан сказала, что стесняется есть при ком-либо, и Стенфорд воспринял это всерьёз без обиняков: он сам ненавидел все эти бизнес-ланчи и деловые ужины.
Они пошли в парк.
-Знаете, в коридоре шептались, что вы моя сестра, - сказал Стенфорд. – Не слышали?
Сьюзан рассмеялась:
-Неужели?
-Представьте себе. А откуда вы вообще?
-Издалека, - она посмотрела куда-то за верхушки деревьев. – Если хотите, угадайте.
Стенфорд назвал несколько стран, но Сьюзан только улыбалась и качала головой, и он улыбался тоже.
-Что вы подарили бы невесте, чью свадьбу не хотите посещать? – спросил Стенфорд, когда они сели на скамью. Голуби, раскормленные парковыми посетителями до изрядных комков перьев, группками бродили неподалеку.
-Невеста дорога вам? – спросила Сьюзан, ничуть не удивившись вопросу. Стенфорд кивнул.
-Тогда дарите себя, - пожала плечами девушка. – Ведь это самый щедрый подарок.
Они помолчали.
-Вы ведь не моя сестра? – спросил Стенфорд. – Не четвероюродная?
-Боюсь, даже не шестиюродная.
-И вам не нужна была эта работа?
-Совершенно не нужна.
Стенфорд нахмурил лоб, а Сьюзан повернулась, внимательно его изучая.
-Тогда вам, наверное, нужны мои деньги, - сказал он. – Вы хотите во что-то меня втянуть? Облапошить? Отнять компанию?
Пару секунд Сьюзан сдерживалась, но потом всё-таки прыснула, и расхохоталась.
-Николас, - переведя дух, и смахнув слёзы, произнесла она. – Меньше всего на свете – на этом свете, да и всех остальных тоже – меня интересуют ваши деньги.
Стенфорд почувствовал, что выходит из себя. Все-таки он не бродяга последний, трясущийся над копейками, чтобы так смеяться.
-Что в таком случае вам нужно? – резко спросил он.
-Не знаю, - сказала Сьюзан. – Наверное, вы. Да, да, вы мне нравитесь. Совершенно отдельно от «Джей-Инкорпорейтед» и счета в банке, мне нравитесь просто вы.
-Я, - с ухмылкой произнес Стенфорд, но девушка продолжала улыбаться, и зачем-то тронула пальцем кончик его носа, тут же смутившись: «простите, всегда хотела это сделать».
И тут он удивил самого себя – так, как, пожалуй, не удивлял с того дня, когда решил сменить твидовые костюмы на обычные.
-Поедете со мной на свадьбу? – спросил Стенфорд. – Ну, ту, о которой я…
Сьюзан серьёзно посмотрела на него.
-Какие синие у вас глаза, - сказала она негромко. – Я даже не верила раньше, что у людей… и веснушки…
И покачала головой.
Недо-мигрень разом вернулась к Стенфорду.
-Всего хорошего вам, - коснувшись губами его щеки, девушка встала и пошла по гравиевой дорожке – обратно, прочь из парка.

*
Какое-то время Стенфорд сидел, изучая голубей, ворошивших гравий у его ног. Кто-то рассыпал пшено здесь: оставалась самая малость, но птицы не унывали.
Он дёрнул головой, точно от сна пробуждаясь: что это ещё за «не унывали»? Они же птицы, Господи прости. Что за ерунда?
Девушка в синем пальто. Девушка в синем пальто поцеловала его, и ушла. А ведь он мог работу ей предложить; да хоть в кафе сводить. «Стесняюсь есть», о, да ведь это просто кокетство!
Небо стремительно мрачнело: собирался то ли дождь, то ли настоящая гроза. Достаточно подходяще в такой день – вымокнуть до нитки по дороге в офис? Хоть подчиненные порадуются; лишь бы не спрашивали о «четвероюродной сестре»…
-Простите, не получилось.
Он поднял глаза: Сьюзан снова стояла перед ним, протягивая бумажник. Его бумажник.
-Не получилось, - повторила она. – Я прошла вон до тех ворот, а потом поняла, что больше вас никогда не увижу, и не смогла уйти. Так что я сделала круг, и пришла с другой стороны. Ну, держите же.
-Вы взяли мой бумажник? – растерянно спросил Стенфорд.
-Я украла ваш бумажник, - спокойно ответила Сьюзан. – Понимаете, концовка должна быть логичной. Тогда вы быстрей забудете.
-Забуду? Концовка? Вы о чем вообще? – Стенфорд поднялся: сидение на скамье разговору уже не подобало.
Сьюзан погладила его по плечам, смахивая несуществующие пылинки, и с мягкой улыбкой произнесла:
-Так жаль, что я не застала вас ещё в твидовых костюмах… до чего мило, наверное, было. Николас, Николас. Ведь вы мой любимый литературный персонаж.

Глава 3.
Позже Стенфорд понял, что поверил Сьюзан сразу и бесповоротно потому, что она тут же, улыбаясь по-прежнему, добавила:
-Я тоже персонаж. Не бойтесь.
Дождь уже накрапывал, а они шли, держась под руку, и Сьюзан рассказывала о том, что книги о Нике Стенфорде читали ей ещё в детстве. Это были такие тоненькие красивые книжки, и писала их одна леди… об англичанине, ставшем начальником в американской компании: как всех вначале смешил его акцент, и то, как он одевается, а он уволил половину бездельников, но после подобрел, потому что нашел друзей, и в конце – в самой последней книге – даже прекрасную американскую девушку. И как потом, когда ему было уже сорок, у них родились двойняшки…
-Это точно детская книга была? – недоуменно перебивал Стенфорд, и Сьюзан уверяла его, что да, точно детская. Написали её очень легко, понимаете, и там много смешных моментов…
-Что же у вас за книга? – спросил он, и тут же пожалел об этом.
Сьюзан как-то растерянно посмотрела на него, и покачала головой.
-Вы хотели знать, зачем я украла ваш бумажник, – сказала она. – И что это за ерунда с логичной концовкой. Вы ведь всегда так говорите, да? «Что это за ерунда»… Понимаете, я ведь не существую в вашей истории. Так что, когда я исчезну, память ваша будет изо всех сил стараться меня забыть, и если уход мой логичен – к примеру, вы подозревали во мне воровку, и я украла деньги – всё произойдёт быстрей и проще. Вот так.
Гравий под ногами уже не хрустел: они шли по широкому заасфальтированному проспекту; до офиса отсюда было всего ничего.
-Давайте купим коробку конфет где-нибудь, - сказала Сьюзан. – Мне ещё предстоит загладить свою вину перед Минди.

*
Три дня потребовалось, чтобы перейти на «ты». Ещё два – чтобы Сьюзан уговорила себя называть Николаса Ником. А к концу недели и вовсе случилось эпохальное: Минди сняла статус глубокой обиды с отношений с «мисс Дрейк», - иначе называть Сьюзан она теперь отказывалась, так как все двадцать этажей «Джей-Инкорпорейтед» синхронно решили считать их отношения со Стенфордом не иначе, как романом. Сама Сьюзан по этому поводу не считала ничего.
Вместе с Ником они выбрали новую посудомоечную машину в качестве подарка его кузине. Потом хохотали над почтовым счетом: он оказался едва ли дороже самого подарка. Слали по скайпу воздушные поцелуи будущему семейству, узнавали, как там, в Уэльсе – не дождит ли? – и, кажется, дали повод родне Стенфорда обсуждать дату следующей свадьбы.
Ник спрашивал себя: меняют ли слова Сьюзан – о том, что он только персонаж в её любимой книге – что-то в его миропорядке? И сам же отвечал: нет, не меняют. Ведь она – тоже персонаж, а значит, это что-то вроде того, как сказать друг другу посреди променада в понедельник, что жизнь конечна и все мы умрем. И ты, и я. Печально, конечно, но пока с этим можно жить.
Как можно попасть в чужую книгу, спрашивал он – на сей раз Сьюзан, но слишком быстро перескакивал с этой темы на обсуждение того, почему она до сих пор живет в дешевом отеле, и где это видано, ведь он бы мог подыскать ей квартиру получше, а если хочет, пусть и вовсе переезжает к нему…
Взгляд Сьюзан после таких предложений Нику не нравился. Будто всё, что он говорит, ей уже знакомо; да ведь и было знакомо, черт побери!
-Как хорошо, что ты – это ты, - сказала она как-то, и, встав на цыпочки, обвила его шею руками. – Со всеми твоими штампами, со всеми хэппи-эндами в конце каждой главы… прости, - она отстранилась, не дав Стенфорду обнять себя.
И Стенфорд, уж, конечно, не знал, что не далее следующего дня услышит всё те же слова – о штампах и хэппи-эндах – вновь, но уже из совсем других уст.

Глава 4.
В двадцать минут четвертого, первой среды месяца, кабина лифта «Джей-Инкорпорейтед» открылась в почти юбилейный, сто девяносто седьмой за день раз. Вошедший в неё мужчина выглядел, как и пристало выглядеть входящим в подобные металлические конструкции людям: строгий костюм, скучающий взгляд, чуть криво завязанный галстук.
Посторонний наблюдатель (ему предстояло появиться пятью этажами выше) не подумал бы, что всему этому предшествовал напряженный разговор. Завязался он вот как:
-Скажите, на каком этаже работает мисс Сьюзан Дрейк? – спросил мужчина, облокотившись локтем о тумбу ресепшена.
Сидевшая за тумбой женщина подняла голову, внимательно его рассматривая:
-Она здесь не работает.
-Но ведь бывает, верно?
-Возможно, - не спеша проговорила Минди. – Но я, сами понимаете, не обязана сообщать вам о тех, кто здесь просто бывает.
Мужчина моргнул. Опустил локоть, похлопал себя по карманам, и достал бумажник. Минди вздрогнула, приготовившись к яростной тираде о неприятии взяток, но тревога оказалась ложной: зеленоглазый (он был зеленоглаз таким образом, какой в литературе принято описывать «холодными» эпитетами) незнакомец всего лишь показал ей фото, заключенное под прозрачной плёнкой. Чуть более молодая Сьюзан в объятьях темноволосого мужчины счастливо улыбалась оттуда, - и мужчиной этим, само собой, был понятно кто.
-Моя жена, - сказал незнакомец. – Так на каком этаже её искать?
У Минди голова пошла кругом от родственных связей мисс Дрейк. Сначала представляется кузиной Главного, потом крутит с ним роман, извиняясь в том духе, что, мол, так надо было, Минди, и вот – не хочешь ли конфет, а теперь так и вовсе… замужем?
Но Минди была стойкой женщиной (чего, возможно, сама в себе ещё не подозревала).
-Мне нужно позвонить, - коротко сказала она. – Подождите.
Предполагаемый мистер Дрейк поджал губы, но ничего не сказал.
В трубке царило гробовое молчание. Ничего не понимающая Минди набрала вначале код двадцатого этажа, потом – пятого, шестого, десятого, но результат был един. Молчание. Кто-то забыл заплатить по счетам?
-Дозвонились? – спросил мужчина, барабаня пальцем по стойке. – Или лучше мне самому обойти все двадцать этажей?
-Вам ещё никто не разрешал туда подниматься, - вспылила Минди. – Фотографию, знаете ли, и я вам показать могу; и это не будет означать, что мы со Сьюзан родные сестры.
-Конечно, вы не родные сестры, - спокойно произнес мужчина, и вдруг наклонился к ней, понизив голос до шепота. – Я ищу её второй месяц, Минди – ведь вы Минди, правильно? Не кивайте. Слушайте. Вашей мисс Дрейк, вашей Сьюзан, здесь быть не должно; на любом из этажей этого здания. На любой из дорог этого мира. И если я не уведу её отсюда, случится ужасное. Вы ведь не хотите, Минди, чтобы в такой уютной и тихой жизни, как ваша, происходили ужасные вещи.
Вопроса в последнем предложении не было: незнакомец утверждал. Минди, всего пару дней назад познакомившаяся с хорошим парнем из столярной мастерской, и уже намечтавшая кучу подробностей совместной жизни с ним, вдруг разом осознала хрупкость этого своего долгожданного счастья.
-Двадцатый этаж, - сказала она.

*
Посторонний наблюдатель появился на пятом этаже: пятясь задом, в лифт вошла средних лет женщина: уже известная нам Элис, любительница месседжеров и лучшая подруга Минди. Передвигалась она на собственный страх и риск, так как огромную стопку бумаг в её руках следовало прижимать подбородком, а это существенно сужало кругозор.
–Девятнадцатый, пожалуйста, - улыбаясь мужчине (насколько позволяло положение), попросила она.
Мужчина нажал.
На положенном этаже Элис, выйдя из лифта, обернулась к нему:
-Выходите же, что вы?
-Мне на двадцатый, - ответил он, вдавливая нужную кнопку. Лифт не отреагировал.
-О, это вам пешком, вместе со мной, - рассмеялась она. – Будь у этой махины трудовая книжка, её уже давным-давно уволили бы отсюда, а так, никто, похоже, не знает, что с ней делать. Лифтёры в том числе.
Мужчина поднял ещё несколько упавших листков и последовал за ней. На середине лестницы он, впрочем, отстал: вернувшись к двери, разделявшей офис девятнадцатого этажа и лестничную клетку, он прислушался. Сквозь узкую щель доносился шорох клавиатуры и звон ложек, колотящихся о стенки чашек со свежезаваренным кофе. Мужчина осторожно закрыл дверь, и пошел вверх по лестнице, на двадцатый этаж.

*
-Дорога.
-Указатель… нет, нет, автостоп!
-Рюкзак. Огро-омный.
-Школа?
-Пфа-ха-ха, что же ты так быстро свернул с темы. Ладно. Занозы.
-У вас, что, парты такие плохие были?..
-Нет, нет, это я вспоминаю, как мальчишки на труды ходили. Они там что-то постоянно стругали из дерева, и ранились, само собой. Ходили потом в бинтах, мумии изображали. Ну, твоя ассоциация?
-Мм. Мм! Метла.
-Репейник.
-Репейник?
-А почему ты назвал «автостоп»?
Стенфорд переложил листки докладных с одного конца стола на другой, и неопределённо пожал плечами:
-Подумал, как-то слишком банально всё у меня получается.
-А у меня всё очень небанально? – сощурила глаза Сьюзан.
-У тебя… - Стенфорд вздохнул. – У тебя – это у тебя. Хочешь чаю?
-Нет, погоди, - Сьюзан пододвинула свой стул ближе к нему. – Ты что-то надумал, мне же видно. Вот что… да. Раз уж такое дело, не вздумай, Ник, меня спрашивать, будет ли в твоей жизни небанальный – как ты считаешь – автостоп, мотоциклы и прочая безбашенность. Я не в ладах со спойлерами.
Стенфорд недоумённо поднял бровь.
-Не вздумай, - повторила Сьюзан, борясь со смехом. – Даже не пытайся узнать об этом.
-Погоди, ты имеешь ввиду..., - он начал понимать.
Девушка откинулась на спинку стула, довольно улыбаясь:
-Как я говорила, та книга была очень легко написана. И случить в ней могло… впрочем, нет, нет. Не начинай.
-Жизнь обретает смысл, - рассмеялся Стенфорд, но Сьюзан так посмотрела на него, что развивать тему он не стал.
-Я спущусь на десятый, проведаю замов, - сказал он, поднимаясь. – Сидишь тут? Что-то тебе принести?
-Как будто ты можешь принести что-то помимо новых отчетов в трех экземплярах, - девушка подцепила один из упомянутых документов, ранее перенесенных Стенфордом с одного конца стола на другой. Стенфорд, впрочем, тут же его у неё забрал.
-Смотри мне тут! – погрозив пальцем, он сделал ровно пять шагов: четыре – до двери кабинета, и один – за его порог, прежде чем история резко изменила самое себя.
Начать, впрочем, нужно минутой раньше.

*
Минутой раньше некий мужчина осторожно прикрыл дверь офиса на девятнадцатом этаже, и начал подниматься вверх. Он не спешил: задуманное обещало забрать не больше десяти минут, а до конца рабочего дня оставалось вчетверо больше.
В дверях двадцатиэтажного офиса он столкнулся с Элис: свободная от стопки бумаг, и разительно повеселевшая оттого, она направлялась обратно, на вотчину пятого этажа.
-Простите, можно? – она попыталась протиснуться мимо него.
Мужчина посмотрел на неё, и покачал головой:
-Нет.
Эллис восприняла это, как типично-мужской подвид заигрывания.
-О, ну все-таки, позвольте, - пробормотала она, пытаясь разминуться с недавним попутчиком в лифте. Недавний попутчик сделал вот что, и заняло это не более трех секунд: схватив женщину за плечи, он резко вернул её в положение перед собой, а затем швырнул о стену слева от себя. Потерявшая сознание Элис безвольным мешком осела на пол; по виску её струилась кровь.
Стенфорд видел это; видели и остальные. А Сьюзан и видеть было не нужно: ещё прежде, чем что-либо произошло, она вздрогнула, и неестественно выпрямилась на своем стуле, точно в мгновенной судороге.
Мужчина вытащил из кармана пистолет, демонстративно перетянув затвор.
-Сьюзан Дрейк, - сказал он. – Пусть выйдет.

*
Она знала его – вот уже два года, как. Он знал её на полтора месяца дольше.
-Здравствуй, - одними губами проговорила Сьюзан.
Роман – так его, наконец, звали, - молча посмотрел на неё, переступившую порог комнаты, и не позволившую Стенфорду заслонить себя, и перевёл взгляд на прочих присутствующих.
-Ваши мобильные, живо сюда, - скомандовал он, кивнув на стол перед собой. Семь перепуганных и мало что понимающих людей сделали, как он сказал. – К стене. Советую не двигаться.
-Он из твоей книги? – тихо спросил Стенфорд.
-Нет, - так же тихо ответила Сьюзан. – Мы не…
Роман вскинул руку с пистолетом, повернувшись к ним.
-Рот ему закрой, - он смерил девушку холодным взглядом, к которому, впрочем, ещё много чего было примешано. – Ты, неужели думала, что я не догадаюсь?
-Я знала, что догадаешься, - сказала Сьюзан. – Не знала только, как скоро.
Роман растянул губы в подобии улыбки:
-Достаточно было ящики со всяким старьём на чердаке перерыть. И вчитаться, само собой.
-Конечно, - кивнула девушка. – Разреши мне, пожалуйста, помочь Элис. Она лежит сейчас у стены, и у неё, наверное, сотрясение мозга. Много времени это не займет.
-Она не имеет значения, - мотнул головой Роман. – Она только штамп.
И тут, прежде чем Сьюзан успела что-либо сказать в противовес, он расхохотался, запрокинув лицо вверх, беззвучым, на конвульсии похожим, смехом.
-Подумать только, подумать только, Дафна, куда ты выбрала бежать…
-Ты сбежала? – спросил Стенфорд.
«Тебя зовут Дафной?».
-Этот, - прервав свой смех, произнес Роман, направив дуло пистолета в грудь директора «Джей-Инкорпорейтед». – К вот этому, значит. Как там, напомни мне? Твидовые пиджаки, нога отдавленная, каппучино в лифте… о-очень пра-авильно произноше-ение. Вкус не прививается, м, Дафна?
Сьюзан-Дафна не ответила.
Она посмотрела на Романа: ни единой чертой лица он не изменился с прошлой встречи. Они посмотрела за окно: вечер, уже ставший привычным, начинал разливаться по улицам. Она посмотрела на Элис: та шевельнулась, медленно моргая.
Сьюзан повернулась к Стенфорду.
-Он откроет окно, - тихо заговорила она, встав на цыпочки, опершись ладонями о его плечи. – Слушай внимательно: следа на асфальте не останется, никакой крови, ничего вообще. Мы уже делали это однажды, так что не волнуйся. Здесь двадцать этажей, можно успеть стереть себя из мира. И главное, Николас, - тут она заговорила совсем тихо, прижившись щекой к щеке Стенфорда. – Логичной концовки не получится. Постарайся придумать, что я всё-таки украла деньги, недостача наверняка где-нибудь обнаружится. Это очень важно, или твоя собственная история нарушится, а этого ни в коем случае не должно случиться.
Стенфорд слушал молча. Элис что-то медленно набирала на своем телефоне, позабытая всеми в своем углу; на неё он старался не смотреть, предпочитая наблюдать Романа, чья рука с не опущенным пистолетом слегка подрагивала.
-У тебя будут друзья, будут любимая, будут дети, - продолжала Сьюзан. – Это замечательная жизнь, тебя любил твой автор. Только не пытайся сейчас ничего сделать. Ты для него – не больше, чем штамп. Для меня... сам знаешь.
Она отстранилась. Повернулась к Роману, кивнула.
-Распахни окно, - приказал тот одному из людей, всё ещё стоявших у стены.
Один из повиновался: вечерний ветер мигом подхватил скучавшие на столах листы, заставил их скользить, скользить по ровной поверхности, и падать, наконец, на пол.
Стенфорд вдруг шевельнулся, словно ото сна очнувшись.
-Вам нужно умереть, чтобы уйти отсюда? – спросил он, сделав полшага навстречу им.
-Нет, - Роман вновь поднял пистолет. – Это тебе нужно умереть, чтобы замолчать.
-Уйти можно как угодно, это вопрос воображения, - устало произнесла Сьюзан. – Он просто хочет сделать это быстрее. Пойдём, - она взяла Романа за руку.
Тот помог ей взобраться на подоконник, но тут Стенфорд сделал ещё один шаг.
-Напоследок, - сказал он. – Я бы хотел кое-что уточнить для вас. О штампах.
-Ты, видимо, не понял, что я не шучу, - проговорил, окончательно выходя из себя, тот. – Или возомнил о себе слишком уж много. Так, или иначе, всё это…
-Лучше дослушайте меня, - поднял руку Стенфорд. – Вы правы целиком и полностью – здесь просто очередная штампованная мелодрама, ничего оригинального. Но напомните себе, как бы вас ни звали, чем обычно мелодрамы заканчиваются?
Вероятность того, что Роман всё же успел напомнить себе, была чрезмерно мала. В следующее мгновение на голову его обрушилась ваза первоклассного стекла (получив её на последний день рождения, директор «Джей-Инкорпорейтед», не раздумывая, передарил секретариату): импровизированного монолога Стенфорда вполне хватило на то, чтобы Минди успела преодолеть краткий путь от входной двери до окна.
Роман рухнул на пол. Мир, тяготевший к мелодрамам, совершил свой хэппи-энд.

Глава 5.
Стенфорд пятую минуту вытирал стол, уставившись в окно. Пролитый сок давным-давно впитался в салфетку, пейзаж за окном был таким в точности, что и неделю назад. Изменился только сам Стенфорд: и виной тому было не произошедшее в офисе черт знает что, а черт знает… в общем, произошедшее позже.
«Проверь у него пульс», сказала Сьюзан. «Пожалуйста, я не… я…», и прерывисто вздохнула.
Роман, само собой, был жив. Сотрясение мозга лечится – в тюремных больницах, или куда там его определят (хотя, учитывая обстоятельства, это будет скорей психиатрическая). Переживать не о чем.
Но Сьюзан сидела, бледная, как полотно, пока всё ещё не пришедшего в сознание Романа забирала полиция, а героиню дня Элис – скорая. На вопросы следователя отвечал Стенфорд: да, этот мужчина преследует мисс Дрейк, да, когда-то они были знакомы (Минди подтвердила, вспомнив их фотографию), но это было давно, и нынешних мотивов никто не понял. Возможно, он хотел совершить самоубийство вместе с мисс Дрейк. Возможно, он не в себе.
-Ты неправильно всё понял, - сказала Сьюзан, когда они сели в машину (за время последующего пути Стенфорд не раз пожалел, что вообще оказался за рулём в этот вечер). – И ты не должен был… прости, Ник, это моя вина прежде всего, но к извинениям мы ещё вернёмся; ты не должен был вмешиваться. Теперь всё станет гораздо сложнее.
Стенфорд молча лавировал среди потока возвращающихся домой горожан, пока Сьюзан собиралась с мыслями.
-Мы встретились с ним три года назад, - наконец, снова заговорила она. – Его собственной книги тогда уже не существовало. Он разрушил её, а потом разрушил и мою. Называл это, конечно, иначе – «освобождением». Я… да, ты понять должен вот что: его я не виню. В собственной истории меня убивали ещё раньше середины, а потом расследовали всё. И я планомерно шла к этой середине, пока Роман не встретил меня раньше будущего убийцы.
-Роман, - пробормотал Стенфорд. – Я всё ждал, когда ты имя назовешь. Так он спас тебя?
-Он взял меня за руку, и повёл смотреть на уток в парке. А потом спас. Есть только один нюанс, который он не учел во мне.
-Ты не хочешь ему подчиняться? – предположил Стенфорд.
-Я убегаю, - пробормотала, приложив ладонь ко лбу, Сьюзан. – Я убегала от убийцы, теперь убегаю от него. Книга разрушена, Роман увел меня оттуда, но иногда мне кажется, что, возможно, история просто трансформировалась таким образом… и ничего нельзя сделать. Он показал мне сотни миров – разных, совершенно различных между собой. Он нигде не задерживается надолго, и он… порой очень жесток. Как это случилось сегодня с Элис: «это не имеет значения, она только штамп». Возможно, для таких случаев ему и нужна я.
-Но ты ведь не хочешь оставаться с ним, - с нажимом произнёс Стенфорд, чувствуя, что все его предположения окончательно летят в тартарары. – Он не имеет права заставлять тебя.
-Да, - кивнула Сьюзан. – Но совесть-то у меня есть.
Стенфорд выждал тридцать секунд, предписанные тематическими учебниками для преодоления слишком уж сильных чувств, и заговорил, вцепившись в руль, может быть, чрезмерно крепко:
-Сколько тебе лет, Сьюзан? Давай угадаю: двадцать, двадцать два? Проясним ситуацию: ты считаешь себя обязанной этому человеку жизнью, что, конечно, правильно, и потому собираешься жизнь эту положить на алтарь сдерживания его асоциальных привычек. Благородная цель, но я думать не хочу, что ты её выдержишь. Потому что, если ты действительно выдержишь, ваша общая история превратится в такую, которую не напечатало бы даже самое захудалое изданьице. Пастух, периодически избивающий встречных прохожих подручными средствами, и его кроткий агнец! Который, само собой, иногда сбегает. Почему ты сбежала именно сюда, скажи, пожалуйста?
Сьюзан напряженно всматривалась в дорогу перед собой.
-Потому что Роман не знал об этой книге, - сказала она. – Я никогда ему не рассказывала. И я не думала, что всё так… я уже много раз собиралась уйти. Но не могла.
-Не могла, - стараясь вести машину ровно, повторил Стенфорд. – Сьюзан, ты вывод из этого сделать можешь? Убегаешь от него, и не можешь уйти отсюда.
-Смотри вперёд, пожалуйста, - ответила она, быстрым движением вытирая правую щеку. – И сам не делай никаких выводов. Потому что, хоть я тебя и люблю, уходить придётся. Или разрушится уже эта книга. Чего я допустить не могу, потому что… тебя люблю.
-Ты бы хоть обняла меня, - пробормотал Стенфорд. – Вон, светофор впереди намечается.
-Там же зелёный свет.
-Но это ведь мелодрама.
Девушка тихо рассмеялась, уткнувшись лицом в его плечо, и обнимая – само собой, так крепко, как и положено в мелодрамах.

*
-Вообще, за такое и уволить могут, - зябко передёрнув плечами, пробормотал Феликс. – Я, конечно, благодарен вам, что сестру пристроили, но это уж…
-Слушай, - повелительным (спасибо опыту руководителя) жестом положив ладонь на плечо парня, сказал Стенфорд. – Я не собираюсь устраивать ему побег. Это, мягко говоря, не в моих интересах. Мне просто нужно поговорить: десять, двадцать минут.
-Ещё пол часа попросите, - фыркнул Феликс, продолжая старательно отводить взгляд. – Нет, слушайте, за Маргарет я очень рад, но вы как-то слишком…
-Речь не о Маргарет, - перебил его Стенфорд, прекрасно сознавая, что, на деле - именно о ней: месяц назад он взял её в компанию, совершенно без опыта и рекомендаций, чем вроде как охарактеризовал себя с крайне благородной стороны. Теперь градус благородства, конечно, пойдёт на убыль. – Я хочу знать, что связывает его с мисс Дрейк. Сама она ничего не говорит, а я… - он красноречиво поджал губы.
-Считаете, она тоже… из таких? – оживился Феликс. – Знаете, что этот Роман городил? Штампы, говорит. Вы все только штампы. Даже адвокат ему не нужен: плевать, говорит, я на ваших защитников хотел.
-Да, да, именно, - закивал Стенфорд. – Он и при мне это говорил. Возможно, какая-то доля помешательства…
Пересекая неприветливый коридор тюрьмы, он снова и снова возвращался к этой мысли, раньше его вовсе не задевавшей: помешательство, какая-то доля помешательства. Почему нет? Всё, что он знает – просто слова. Никаких доказательств, ничего такого, что можно было бы противопоставить подозрительной части собственного «я».
И дело, конечно, в том, что доказательств не будет и дальше – если только он не решится преступить черту. Чего проще? О, Сьюзан, как всё это увлекательно: путешествовать по «книжным» мирам, из одного в другой, каждая неделя – новое приключение! На кой черт тебе этот зеленоглазый псих, пусть сидит там, где ему положено. А уж мы с тобой…
Конечно, Сьюзан не согласится. Как там она говорила: «но ведь совесть-то у меня есть». Только это не совесть, это стыд. Она стыдится своей неблагодарности, и потому так неизбежно возвращается к своему единожды-спасителю и многократно-мучителю; не имеет значения, что ответная услуга в несколько раз превосходит тот единственный акт протянутой руки.
Остановив мысли на этом этапе, Стенфорд усмехнулся про себя: как внезапно его «штамп» стал таким интеллектуально-ориентированным.
-Пятнадцать минут, - сказал Феликс. – Больше дать не могу, а если сможете, то постарайтесь успеть за десять. К решетке не подходите. Говорите тише: заключенных тут не много, но все-таки. Если что, зовите.
И удалился за дверь: Стенфорд был почти уверен, что далее, чем на шаг он от неё не отойдёт, но это было ему сейчас не важно. Роман, сидящий на койке у стены, молча смотрел на него, скрестив руки на груди.
-Она просила прийти, - сказал Стенфорд. – Чтобы спросить, когда.
-Почему не сама? – глухо отозвался заключенный.
-Её документы не в порядке. Нет визы… и всего такого. Не знаю, как получилось, что тогда не заметили.
Роман рывком поднялся, быстро подойдя к решётке. Усилием воли Стенфорд заставил себя стоять, не шелохнувшись, хотя в стремительности этого человека было что-то изначально-пугающее: даже предупредительный выстрел от такого – подарок большой цены.
-А я знаю, - сказал он, проговаривая каждое слово, как оскорбление. – Потому что это мелодрама. Потому что, когда в каталажку отправляют злодея, выстрадавшая положенное героиня не может быть арестована за нелегальное проживание.
Стенфорд раздражённо поморщился:
-Вы уже говорили всё это. Что не помешало вам получить очень штампованный удар вазой по голове от Минди; она теперь, если это поможет разрядить обстановку, премирована поездкой на Гавайи.
Роман в ответ рассмеялся: на сей раз спокойно, без налёта образа опереточного злодея.
-Я ведь всё это знал, - обхватив пальцами прутья решётки, пробормотал он. – Ещё когда только начал читать её – уже тогда знал. Ходил, смотрел… ты вот знаешь, какое мороженное она любит? Твоя Сьюзан? Я знаю: белое, без всяких примесей и добавок, кроме клубничного джема под настроение. А чашку её любимую знаешь? Формой конус наоборот напоминает, всегда только из таких и пила. Культурный вкус, о! Листала Гольдони перед телевизором, и что-то ещё подругам пересказывала. И тебя, - он перевёл разом потяжелевший взгляд на Стенфорда. – Прятала на чердаке. Ни разу не говорила. Как будто знала…
-Она и знала, - преодолев внезапно нахлынувшую апатию, сказал Стенфорд. – И сбежала, сбежала именно от вас.
-Она Дафна, - пожал плечам Роман. – Всегда убегает. Сбежала бы и от тебя. Неужели думаешь, что не надоел бы ей со временем? Пусть даже и не от скуки… Дафна, Дафна, что ты так смотришь на меня? Нимфа, сбежавшая от Аполлона, превратившаяся в лавровый куст.
-Вы что, себя Аполлоном считаете? – пробормотал Стенфорд, сознавая полностью цену своей колкости.
-Как знать, - усмехнулся Роман. – Ты ведь не читал моей книги.
Разговор летел к чертям. У Стенфорда руки опускались от «книжных» аргументов находившегося по ту сторону решётки: он нивелировал не просто эфемерное понятие «эго», но всего его, Николаса, подчистую. И спорить было бесполезно: Роман не то, что не слышал, но заранее понимал всё через призму очень лаконичного слова на ша.
-Стоишь тут, уши развесив, - продолжал между тем заключенный. – Я же могу тебе всю жизнь сейчас сломать. Просто расскажу, где и когда ты встретишь своих друзей, как познакомишься с будущей женой. В подробностях. И ты не забудешь, ни на минуту. Будешь ждать, отсчитывать, в календаре отмечать… как тебе это, господин Английский Аристократ?
-Вы рушите всё, к чему прикасаетесь? – спокойно поинтересовался Стенфорд. – Это принципиальная позиция?
Роман моргнул, глядя на него, и совершенно безэмоционально произнес:
-Через пять дней. Скажи, пусть подготовиться.
На этом разговор закончился.

Выйдя на улицу, Стенфорд заставил себя приободриться: пять дней - это все-таки почти неделя. Полная рабочая неделя, пять дней, которые можно провести… как-нибудь. Взять отпуск? Уехать – на море, в горы, в Европу? Или попросту домой. Показать вечно дождливый Уэльс, родню, кузину, которая уже, наверное, из свадебного путешествия вернулась…
Стенфорд набрал номер Сьюзан: нет ответа. И снова нет. И снова.

*
Дом оказался именно таким, каким она себе его представляла: три комнаты наверху, одна ванная, средних размеров кухня, гостинная с широким диваном. Ему, наверное, не по себе тут временами: все-таки слишком много места для одного; и если неожиданно отключают электричество, или не спится… или гроза.
Впрочем, наверняка есть те, кому гром-молния-ливень-ураган нравятся. Почему нет? Это ведь её должны были убить именно в такую погоду, и, может быть, как остаточный элемент, страх задержался в памяти.
Книг оказалось не много, стояли они вперемешку с дисками. Сьюзан взяла одну, потом вторую; хотела написать короткую записку в одной из, но не нашла ручки, а когда нашла, раздумала писать.
День постепенно скатывался в вечер, вечер – в ночь. Где он сейчас? Наверное, в тюрьме. А теперь? Уже звонил, должно быть. Уже беспокоится. Пять часов: наверное, побывал в отеле, потом – на работе, потом снова в отеле. Семь часов: поднял на ноги полицию, и теперь покусывает сгиб указательного пальца, как всегда он это делает, когда волнуется… Десять часов.
-Здравствуй, Сьюзан, - сказал Роман, останавливаясь в дверном проёме. Лицо и руки его были расцарапаны – как после прогулки сквозь густой кустарник; на рубашке, и без того многое претерпевшей за последние дни, засыхали пятна грязи.
-Здравствуй, - рассеянно кивнула девушка, водя околпаченной ручкой по поверхности придиванного столика. Роман пересек гостиную, и сел рядом с ней, на старческий манер ссутулив плечи. Сьюзан посмотрела на него:
-Где же ты так изгваздался.
Мужчина неопределённо мотнул головой. Подцепив пальцем бахрому, свисавшую с диванного покрывала, некоторое просидел так, играясь, и переживая что-то внутри себя.
-Есть у тебя бумага какая-нибудь? – проведя рукой по лицу и выпрямившись, спросила Сьюзан (прошло примерно пять минут обоюдного молчания). – Видишь где-нибудь бумагу? – она повертела головой, встала, обошла кругом гостиную, но ничего подходящего не нашла.
-Если хочешь написать ему записку, то давай быстрей, - сказал Роман. – Мы и так уже засиделись.
-Давай побудем здесь ещё пол часа, - медленно произнесла Сьюзан. – Я точно знаю, раньше утра он не придёт.
-Ты не знаешь, - отрезал Роман. – Это не было в тексте, и предпосылок к этому не было тоже.
-Но я знаю его, - Сьюзан сделала несколько шагов по паркету. – Я прожила с ним бок о бок… месяц. Целый месяц. Да, - она нахмурилась, словно бы только сейчас постигая глобальность этого отрезка времени.
Роман сел удобней, откинувшись на диванную спинку.
-Тогда перекрашивайся, - сказал он. - В блондинку. Покупай - что она там носила - комбинезон в алую полоску? И вперёд. Будешь соответствовать оригинальному образу, любовь расцветёт ещё ярче, а там, в сущности, делов-то. Мир ведь пластичный: подстроился под меня, и под тебя подстроится. Что думаешь, м?
Сьюзан молчала. Она вернулась к дивану, села, посмотрела в глаза своему вечному напарнику. Тот протянул руку, обнимая и привлекая её к себе. Сьюзан не сопротивлялась.
-Ты меня считаешь таким чудовищем? - шепнула она ему на ухо.
Роман покачал головой.
-Я считаю, нам пора уходить, - так же тихо ответил он. - Напиши записку на салфетке. Вон, на столе лежит. Белая.
Салфетка, покрывавшая шестую часть стола, была не чета тем, что теперь обитают в американских домах: плотная, из полноценного хлопка, да к тому же ещё и накрахмаленная – в сущности, неплохая замена бумаге, если как следует давить на ручку.
Сьюзан убрала со своего плеча руку напарника, передвинулась на край дивана, к столику, и на несколько секунд задумалась.
Нику, Нику Стенфорду, Николасу Стенфорду... что? Это был замечательный май? Я всегда буду тебя любить? Я никогда не выкрашу волосы в белый цвет, не одену комбинезон в алую полоску, не отниму у тебя твою будущую жену? И автостоп, и детей-близнецов (мальчик, девочка), бессонные ночи, хлопья на завтрак, господа ради, не корми ты их этими хлопьями...
«Нику Стенфорду, подарившему кузине самый щедрый подарок из возможных».
Роман, заглядывавший через плечо, поморщился в приступе критицизма, и, может, ещё каких-то чувств.
-Писала бы проще, - сказал он. – Ему же хуже. Чем больше абстракций, тем дольше мучиться будет, выдумывая, под каким предлогом забыть.
-Помолчи, пожалуйста, - пробормотала Сьюзан, и повернула голову так, что свесившиеся волосы полностью закрыли её лицо. – И не смотри сюда.
Роман поднялся и отошел к окну, изучать ночной пейзаж. На горизонте четко вырисовывались силуэты многоэтажек: на двадцать, сорок, пятьдесят этажей.

@темы: рассказы, проза

---

конкурс ко дню Св. Валентина "Грани любви"

[Kiboo]

конкурс ко дню Св. Валентина
"Грани любви"

в рекламе конкурса использована фотография YMC lookbook, spring 2011

Заявки на конкурс принимаются до 1 февраля включительно!
(в комментариях к посту)

Условия конкурса:
1. Участники конкурса должны написать произведение, в котором будет отражена одна из граней любви (все, что вашей фантазии угодно)
2. Размер мини, не больше 1500 знаков
3. Ограничений по типу, жанру и форме нет!

Срок сдачи работ 13 февраля 24:00 по Москве
Выкладка работ: утро-день 14 февраля

@темы: Творческая лаборатория писателя

---

[Rowana]

Название: Шиза
Автор: Rowana
Жанр: стихотворение

***
Мой внутренний голос давно распался на разные голоса,
Как будто чужие мысли случайно запутались в волосах,
Будто бы в голове моей виноградом вьется, растет лоза,
А я сквозь нее живу.
А я сквозь нее дышу, говорю, питаюсь ею, как паразит,
И в каждом слове моем, в каждой строке моей ее хмель сквозит,
И клей наших снов так быстро сохнет и застывает, как Церезит,
Что больно и наяву.

***
Я просыпаюсь: вокруг и стены, и потолки, и одеяла белые.
Мои внутренние голоса поют мне поминальные и колыбельные,
Мы вместе растем, смеемся, вянем, цветем, горюем,
Из виноградных веток сплетаем кружево.
Они, конечно, меня никогда не слушают,
Но я все равно обо всем рассказываю, говорю им.

@темы: стихи

---

[Rowana]

Название: Страшно
Автор: Rowana
Жанр: стихотворение

Страшно не умереть,
А каждый день умирать, стареть,
Не родив, хоронить детей,
Избавляться от боли, волос, ногтей,
И привычки спать по ночам.
Плакать или кричать
Бесполезно, беспомощно,
Быть на корабле тонущем,
А к берегу не суметь выплыть.
Лучше не говори - выплюнь
Бесшумно слова из горла.
Заново учись быть изгоем
Среди знакомых, друзей и товарищей,
Зимой надевать варежки,
В темноте искать свечку,
Рисовать кошку, зайчика и овечку
Чужим кареглазым детям,
В трубку шептать: ну, где ты?
Где ты, когда мне так трудно?
Когда вокруг огонь, вода и медные трубы
Или сплошь одуванчики да коровки божьи,
Когда каждый мой сон вещий
О том, что я не останусь навечно
Здесь. И не вернусь больше.

@темы: стихи

---

[Варвара Лесная]

Название:
Автор: Варвара Лесная
Бета: нет
Жанр: рассказ
От автора: Прошу оценить и высказать свое мнение. Не откажусь от помощи.

За окном шел снег. Белые хлопья кружились в замысловатом танце, рисуя в душе узоры тоски и восхищения. Я люблю снег. Он приносит перемены. А мне они так нужны.

Сколько себя помню, я всегда верила в чудеса. Я ждала конфетных дождей, когда была совсем малышкой. Став постарше, я начала ждать принца на белом коне. Правда, принц казался мне менее реальным, чем конфетный дождь.

И вот однажды принц появился. На черном байке, в потертых джинсах. Принц, которого я ждала. Он был красив, интересен и даже умен. И он любил. Правда не меня, а свой байк, но тогда это не имело для меня никакого значения. Я восхищалась им, исполняла его желания и была счастлива.

Он говорил, что ему нравится моя улыбка - я улыбалась. Он думал, что я дурочка. Я и не пыталась его переубедить. Я бегала за ним, словно собачонка. И он этим пользовался.

Я никогда не понимала, почему люди завидуют. И думала, что меня зависть обойдет стороной. Но я окзалась неправа. Мои подруги стали отходить от меня. А я даже и не замечала этого. Для меня небыло ничего, кроме него.

Им восхищались все. Он был сильный и благородный. Точнее, он хотел таким казаться. Я видела все его недостатки, но никогда не задумывалась о них. На людях он говорил, что мы вместе, и я просто таяла. Хотя на самом деле все было не так. Он никогда не говорил мне этого, когда мы были вдвоем. Точнее втроем. Я, он и его байк.

Он боготворил свой байк. И я начала ревновать. Ревновать к машине - разве не глупость? Нет. Это просто ужасно - быть декорацией к крутому парню. Но когда я это поняла, у меня уже не осталось никого. Только он, мой сказочный принц. И я молчала, терпела, улыбалась. Ведь ему нравилась моя улыбка.

- Девушки, выходящие через окно восьмого этажа, чаще оставляют след на асфальте, чем в чьей-то жизни.

Знакомый с самого детства голос заставил меня обернуться.

- Ты решила прыгать? - насмешливо спросил он. - Почему?

Я ничего не сказала, и просто села на подоконник. Снег таял на моем лице и стекал каплями по шекам, смешиваясь со слезами.

- Зачем ты пришел? - прошептала я. На большее у меня просто не было сил.

Он только улыбнулся и протянул мне платок.

- Я же твой старший брат. Не могу же я допустить, что бы моя миленькая сестричка превратилась в кровавое месиво на снегу.

Он говорил все это с улыбкой. Мне почему-то стало очень смешно. И я просто захохотала. Я спустилась с подоконника на пол, закрыла окно.

- Как ты тут оказался? - спросила я, поворачиваясь.

В комнате было пусто. Лишь на полу, перед окном были капли, оставшиеся после растаявшего снега. Меня сковало от необъяснимого чувства тревоги. Я взяла в руки телефон и стала поспешно искать номер телефона брата.

"Абонент временно не доступен. Попробуйте перезвонить позже".

Я села. Закрыла глаза и замерла.

Как же я могла забыть? Мама же звонила. Правильно, мне было совсем не до этого. Я уже начала ненавидеть своего принца. Как же я могла.

Натянув первую попавшуюся куртку и кеды, я выбежала на улицу. С горем пополам я добралась до больницы. В фойе я встретила маму. Она плакала. Так плачут родители, которым приходится хоронить своих детей.

- Мама, где он?

Она лишь судорожно всхлипнула и уткнулась в носовой платок. Ее плечи тряслись от рыданий.

Я пробежала по коридору, распахнула дверь в его палату. На кровати лежало нечто, лишь смутно напоминающее моего старшего брата. Возле него стоял врач.

- Мы боролись до последнего. Неделю он не выходил из комы. А сегодня он пришел в себя и сказал всего одну фразу:

Девушки, выходящие в окно восьмого этажа, чаще оставляют след на асфальте, чем в чьей-то жизни....

@темы: рассказы

---

Рубрика Литературные цитаты.

[километры строк]

Где мало слов, там вес они имеют.

Шекспир

Ни мертвый язык, ни мертвая цивилизация никогда не могут взволновать мир.

Шоу

Стиль — это нос: двух одинаковых не бывает.

Шоу

Пушкин никогда не говорил соседними словами.

Г. Эмин

...В художественном произведении знаки зачастую играют роль нот, и выучиться им по учебнику нельзя; нужны чутье и опыт.

А.П. Чехов

@темы: Литературные цитаты

---

Как быть успешным: 17 советов от Стивена Кинга

[километры строк]

Урок 1. Делай то, что ты любишь
Я бы перефразировала это как “возлюби работу свою”, так как во время кризиса любая работа – это уже неплохо. Но в эту фразу писатель вложил нечто большее, чем просто позитивное отношение к своему делу:
Для меня, скорее работа – это когда я ничего не делаю. Когда я пишу – я отдыхаю, для меня это игра…
Это правило встречается везде, но и следовать ему сложнее всего. То есть пока твоя работа не станет для тебя отдыхом, нужно двигаться дальше. Если вы это осознаете, конечно. Напомню, что большинство из нас работает 5-6, а иногда и 7 дней в неделю и если работа превращается в каторгу, то жизнь у вас будет нелегкая, каторжная.

изучить

Урок 2. Практика, практика, практика
Для того, чтобы достичь успеха, нужно много практиковаться в том, что ты делаешь. Думаю, что наше стандартное “учиться, учиться, учиться”, которое вбивали нам в голову, пригождается не всегда. Теория – это хорошо, но практика – основное! А если вам нравиться сам процесс работы, то много практики только доставит вам больше удовольствия и принесет более плодотворные результаты.

Урок 3. Будьте серьёзны
Только в том случае, если вы серьезно настроены на работу и результаты, вы сможете достичь успеха. Некоторые люди, которым нравится их работа, относятся к ней, как к хобби. В результате она так и остается хобби, не принося серьезных результатов. Но успеха достигают лишь те, которые подходят к вопросу работы серьезно.



Урок 4. Игнорируйте скептиков
Если вы пишите, кто-то обязательно будет пытаться заставить вас почувствовать себя неудачником, это все.
Скептики всегда были неотъемлемой частью жизни, это факт. Всегда найдется человек, которые разнесет вашу идею в пух и прах. Таким людям доказывать бесполезно. Поэтому вместо того, чтобы распылять свою драгоценную энергию на них, просто игнорируйте.



Урок 5. Заручитесь поддержкой
Каждому человеку нужен кто-то, кто будет верить в успех дела и будет поддерживать. Когда рядом есть кто-то, кто верит в вас больше, чем вы сами, у вас точно все получится.



Урок 6. Живите работой
Хотите стать асом в своей работе? Наполните свою жизнь тем, чем занимаетесь.



Урок 7. Будьте последовательны
Мне нравится писать 10 страниц в день, каждая примерное по 2 000 слов. Только при крайних обстоятельствах я могу позволить себе выключить компьютер, прежде чем напишу 2 000 слов. Хорошее правило, которое подходит к любой работе. Установите себе правило выполнять не меньше определенного объема каждый день.



Урок 8. Изучайте работу других людей
Изучая, как работают ваши коллеги и особенно люди, которые добились успеха в вашей отрасли, вы перенимаете их положительный опыт. Сюда же можно приписать “учитесь на ошибках других”.



Урок 9. Изучайте рынок
В дополнении к изучению работы коллег по цеху, необходимо также быть в курсе событий и новинок, которые происходят в сфере вашей работы. Покупайте журналы, подписывайтесь на RSS тематических изданий. Держите руку на пульсе.



Урок 10. Ищите новые идеи
Ваша работе не заключается в самом поиске. Тут скорее важно вовремя распознать их, когда они появятся прямо у вас перед носом. Держите глаза широко раскрытыми, а свой разум – открытым всему новому.



Урок 11. Сохраните динамику
Один раз я начал работать над проектом. Я не останавливался и не замедлял темпы пока это было возможно.
Если немного перефразировать, то если вы “словили волну” – не останавливайтесь, пока не закончите работу! Она будет сделана на одном дыхании. Тут важно помнить, что остановившись, вы рискуете потерять тем и снова войти в то состояние уже будет сложно.



Урок 12. Напишите свой первый черновик как можно быстрее
…загружаю прямо на бумагу то, что находится в моей голове. Я пишу так быстро, как могу…
Не пытайтесь сразу же быть идеальным в своей работе. Просто набросайте хотя бы черновую схему вашей работы и уже потом дорабатывайте ее.



Урок 13. Избавьтесь от ненужных деталей
А этот пункт точно следует после 12. То есть черновой вариант готов, дополнен и превращен в чистовой. Но тут следует еще раз все пересмотреть и избавиться от ненужных деталей, которые только перегружают проект (книгу, презентацию, здание).



Урок 14. Станьте своим собственным первым клиентом
Я ведь не только создатель новелл, но я еще и первый читатель.
Когда вы являетесь автором любой выполненной работы, очень сложно взглянуть на нее под другим углом, углом покупателя. Но это очень важно, потому что тогда вы сможете заметить ошибки и исправить их еще до того, как они попадут к реальному заказчику. Самокритика – это довольно неплохо, главное знать рамки.



Урок 15. Работайте не ради денег
Дорогой, вы работаете за деньги? Ответ “нет”. Не сейчас, и никогда не работал… Я никогда не написал ни одного слова на бумаге с мыслью о тех деньгах, которые получу за это.
Деньги – плохая мотивация. Они заставляют игнорировать вас голос сердца и вы можете прожить чужую жизнь, вместо своей.



Урок 16. Делайте работу с удовольствием
Если вы делаете вашу работу с удовольствием, она не только поможет вам пройти трудный путь к успеху, но и наполнит саму жизнь.



Урок 17. Делайте это для обогащения себя и других
Писательство – это не способ заработать много денег или стать знаменитым… Речь идет об обогащении жизни тех, кто читает вашу работу, а также об обогащении вашей собственной жизни. Если вы живете жизнь, которая обогащает (духовно, разумеется) еще и жизни окружающих вас людей, значит вы живете великую жизнь.

Вопрос: Сказать спасибо.

1. Да!		27	(100%)
Всего:		27

@темы: Творческая лаборатория писателя

---

[Маленькая Баба Яга]

Название: Призрак
Автор: ТвоЙ МираЖ
Бета: Дневник
Жанр: Стихи

*тук-тук*

Стою я у серой невзрачной могилы.
Мне слышится тихая песнь соловья…
Зачем ты в тот день от меня уходила,
Когда заявила, что бросишь меня?

И сел я в машину: усталый и хмурый.
Я мчался, пытаясь сбежать от себя.
Но так не сбежать от проклятья Амура,
И в сердце так крепко застряла стрела.

Я ехал по скользкой замерзшей дороге,
Когда в тишине зазвонил телефон.
И я стоял на смертельном пороге,
Когда вдруг в машине сломался мотор.

Все вышло случайно, не больно, не страшно.
Я даже не помню, куда я влетел.
И Смерти в лицо посмотрел я отважно,
И больше уже никуда не смотрел…

Я Призрак – заложник унылой могилы,
И каждый день я прощаю тебя:
С тех пор по утрам ты ко мне приходила,
Как жаль…ты не можешь увидеть меня…

запись создана: 23.01.2011 в 17:53

@темы: стихи

---

[Rowana]

Название: Рядом
Автор: Rowana
Жанр: стихотворение

Нам так безудержно жарко рядом, что небо пенится и течёт. Мне, говорю, ничего не надо: всего лишь жаться в твое плечо, уснув в набитой людьми маршрутке и задремав на твоих руках. Проснувшись, громко смеёмся, шутим, спросонья спорим о пустяках.
Мне, говорю, ничего не важно: вот только видеть тебя - и всё. Весенний воздух, нагретый, влажный вверх, словно змея, меня несёт, когда ты держишь мои ладони, когда в разгаре чужой войны вдвоём мы смертны, больны, бездомны, безумно счастливы и смешны.
Такое солнце на подбородке, такие ямочки на щеках. Один твой взгляд, мимолётный, робкий, и я не знаю, не знаю, как мне можно выжить под этим взглядом, хранить в глазницах ночную взвесь. Мне, говорю, ничего не надо: всего лишь знать, что ты рядом есть.

@темы: стихи