Автор: Hedgehog2008
Бета: прочитала во сне и всё ещё дрыхнет
Жанр: ангст, местами юмор, романтика
Возрастные ограничения: думаю, выше R-ки не поднимется
От автора: Я наконец-то завершила третью главу. Сколько я с нею возилась! Неудивительно, что она получилась в два раза объёмнее всех предыдущих глав вместе взятых Начала ведь писать ещё в мае, но в начале июля забраковала написанную половину и решила переписать главу целиком. То, что получилось, выставляю сюда. Мне кажется, именно в этой главе я сказала многое, гораздо больше, чем в предыдущих. Это касается и характеров персонажей. Направление задано. Главное, теперь держать курс.
Первая глава
Вторая глава
~День, полный неожиданностей
~ День, полный неожиданностейУтром Галя внезапно почувствовала себя не в порядке.
Как всегда она проснулась днём, когда нормальные люди давно сидели рассованные по душным офисам или, в крайнем случае, по не менее утомительным маршруткам и метро на пути к тем самым офисам. Определённо, просыпаться так поздно было её привычкой: Галя принадлежала к «ночным обитателям». Это было совершенно очевидно, как и то, что волосы у неё с рождения имели чёрный цвет. В детстве мама называла ей «ночная пташка» благодаря этим двум качествам. Впрочем, ни то ни другое не претендовало на роль полезного свойства: голову нещадно пекло в летнюю жару, а ночной образ жизни, как ни крути, не совпадал с биоритмами людей, от которых Гале приходилось зависеть. Единственная поблажка, которую она себе позволяла в последнее время, - это работа в вечернюю смену.
В тот злополучный день Галя как всегда проснулась поздно и сразу поняла, что что-то не так, а именно: голова «плавала» в воздухе отдельно от туловища, которое в это время никак не могло найти себе места без своего привычного «венца». Ничто не ощущалось на месте.
Голова пустилась в свободное плавание, прощай голова! – некстати подумалось Гале. Несмотря на то, что противные симптомы болезни ещё не давали о себе знать, она решила измерить температуру и пришла к неутешительному выводу, что где-то подхватила заразу. С чистой совестью она набрала номер шефа и попыталась объяснить своё положение. Однако, на другом конце провода её явно не хотели понимать. Шеф был расстроен и зол ещё со вчерашнего дня из-за задержавшейся поставки массажных кресел-качалок, на которые он возлагал большие надежды. Это была его идея-фикс. На досуге он любил поболтать о пользе и эстетической ценности великолепных кресел-качалок «радующих глаз и спину» и даже задумал организовать рекламную кампанию в поддержку чудо мебели, но, когда дело дошло до проверки счета фирмы, эта идея повисла в воздухе на некоторое время, пока шеф не заручился поддержкой верхушки. И вот, наконец, кресла должны были поступить в продажу, а с действующим консультантом приключается такой казус! Конечно, он был зол. Ни о каких больничных и речи быть не могло. Они ожидают поставку с минуты на минуту, и в засвидетельствовании сего знаменательного факта должен участвовать чуть ли не весь штат! Прослушав наставления насчёт «дела великой важности», Галя принялась реанимировать себя всеми доступными и недоступными способами, и, надо отметить, весьма преуспела в этом занятии. Когда нужно было быстро взять в себя в руки, она не терялась. В привычный час она пусть и нетвёрдо, но стояла на ногах у своего рабочего места.
Никакой суеты в магазине не было и в помине. Внутри царила обычная тишина.
Как всегда, подумала Галя, - и зачем я ему только поверила?
Но рассуждать было уже поздно, и она уселась на своё место. Чтобы не заснуть, она решила думать о чём-нибудь конкретном. Этим стали ранние занятия живописью…
Галя не вдруг пошла в художественную школу. Во многом, это была заслуга отца. Он был неплохим художником-любителем и часто развлекал дочку смешными рисунками. Неудивительно, что однажды девочке тоже захотелось научиться рисовать «как папа». Галя помнила отца добродушным, но ветреным человеком. Он никогда не отказывал никому в помощи и посему частенько оказывался в неудобном положении. Дочери он также не смог сказать твёрдое отцовское «нет». С тех пор они начали заниматься… Придумали импровизированный холст, добыли настоящие масляные краски и хорошие кисти, а после по пять-шесть часов проводили за работой. Маленькой Гале нравилось это занятие, ведь отец вкладывал в него всю свою душу. Постепенно она переняла его талант «открываться» перед листом бумаги. Это было откровение между ними троими. Откровение, которое они держали в тайне. То время, вероятно, было самым счастливым во всей их жизни на двоих. После того, как знаний папы стало мало, было принято решение о поступлении Гали в художественную школу. Там-то и прошла большая часть её детства. Она вошла в мир, полный красок, озарённый блестящими надеждами и яркими идеями. Ничем не ограниченная сказка – вот, как можно было назвать её жизнь в то время. Помня свои занятия с папой, она могла часами терпеливо доводить этюды до совершенства. Учителя восхищались её трудолюбием. Но у каждой сказки свой конец: в жизни, не обязательно счастливый. К ним в дом он пришёл внезапно. Пришёл, и всё разом утонуло в глубоком колодце без дна. Красочные декорации тщательно выверенной годами лжи рухнули, а мир за ними оказался непроглядным, бездонным, чужим. Тогда Галя чувствовала себя примерно так же, как должен ощущать себя рыбак на отколовшейся льдине. Помощи ждать неоткуда, не за что зацепиться. А вокруг безбрежные дали, и что впереди - неизвестно. И всё время этот холодный белый снег, снег, снег – повсюду снег! Но Галя не стала идти на поводу у незадачливой судьбы и жаловаться, а предпочла похоронить ледяную пустыню глубоко в себе. Продолжая жить среди людей, она всё же постоянно ощущала себя там, на просторах северного моря наедине с безликими ветрами. Позже она уже не могла жить без своей родной пустыни. Она осталась единственным местом, куда можно было сбежать от развенчанной сказки.
Несмотря на кажущуюся замкнутость, Галя пользовалась успехом среди противоположного пола. Ей часто выражали симпатию. Она росла красивой, но необычно тихой девушкой. Это привлекало к ней людей. Они находили в её обществе приятную компанию. Возможно, дело было в том, что она умела слушать. Что ещё нужно для счастья? Дай человеку выговориться вдоволь о себе, проявляй интерес временами, никогда не отказывай ему в удовольствии говорить об одном и том же по кругу – и вот он уже твой друг!
Когда встал вопрос о дальнейшем образовании, Галя, не настаивая, изъявила желание пойти на факультет изобразительного искусства, но мама мудро рассудила, что с её способностями лучше выбрать что-нибудь посерьёзней. Так Галя начала готовиться на биологический. Но, проучившись два года, она внезапно, никому не сообщив о своём решении, забрала документы и устроилась в мебельную фирму консультантом. Возможно, то была судьба. Или протест. Галя и сама плохо помнила то время. Всё, что осталось - это гулкий вакуум, поглотивший все её воспоминания. Кроме глухого гула в голове ничего не осталось от того периода. Так или иначе, Галя выпала из времени, и поступление отложилось на неопределённый срок. Впрочем, это совсем не означало полный провал. После того, как сказка детства приказала долго жить, Галя искренне поблагодарила человечество за такое великое изобретение, как книга. Окружая себя иллюзиями, можно было ненадолго забыть о внутренней пустоте. То же самое касалось музыки. Галя ничего не искала, ни к чему не стремилась, ничего не желала и никого не ждала. Именно поэтому она справлялась великолепно со многими вещами, о которых иные только мечтают. Например, ей удалось за год выучить итальянский, и это помимо того, что она с детства неплохо владела английским и испанским, а также немного знала корейский. Конечно, она бы никогда не достигла столь выдающихся успехов, если бы её мама не была филологом. Но даже с такими потенциальными возможностями, людям не всегда удаётся ими воспользоваться. Главной преградой на пути к совершенству всегда лежала необъятная лень. Но когда хочешь отвлечься, нет ничего лучше, чем загрузить голову, что Галя и сделала, так что к своим двадцатипяти она могла считать себя довольно образованным человеком. А ещё она могла заметить, что с каждым днём всё дальше и дальше проникается скептицизмом. Не верить людям, не доверять ничему – это стало привычным обрамлением её повседневности. Она могла быть приветливой и тихой, но это отнюдь не значило, что её душа в этот момент оставалась спокойна.
Галя могла удивиться, как две совершенно противоположные личности уживаются в ней: одна по-творчески свободная и постоянно ищущая удовлетворения во внешнем мире, другая – циничная, недоверчивая и замкнутая на самой себе. Всё это она могла отметить, если бы задумалась. Но в данный момент её не совсем здоровая голова была окутана воспоминаниями о первых волнительных шагах по дороге «волшебного холста» (ещё одно выражение папы-художника). Галя даже не заметила, как колокольчик на двери пронзительно звякнул. В мебельную пустыню забрёл ещё один человек…
Это был Он. Гале хватило мимолётного взгляда, чтобы узнать его: всё те же джинсы, та же куртка и слегка отрешённое выражение лица. В первое мгновение она не могла понять, что привело его сюда спустя столь короткое время.
Неужели кресло не доставили? – подумала она.
Откровенно говоря, у неё не было сил удивляться. Их еле-еле хватало на то, чтобы поддерживать дежурную улыбку, с которой обычно возникают ассистенты всевозможных магазинов, затрапезных и фешенебельных, унылых и свежих, неказистых и хорошо обставленных, дешёвых и дорогих. Их объединяет одно: все они стремятся продать то, что тебе не нужно. Если улыбка подана удачно, то покупатель обязательно вложит свои капиталы успешно… для владельца магазина, разумеется. Так вот, именно такую улыбку пыталась вымучить из себя Галя, думая при этом только о том, когда можно будет позволить себе такую невиданную роскошь, как сон. Возможно поэтому, вопреки своему давешнему любопытству по отношению к молодому человеку, она не стала строить догадки и накручивать себя. Вместо этого Галя доверилась судьбе и решила просто выслушать покупателя и принять всё, как есть.
- Я могу вам чем-то помочь? – как представительница магазина она старалась улыбаться как можно искренней, минуя личные обстоятельства, выступавшие противниками в этом деле.
- Да, - подал голос он, - мне бы хотелось кое-что выяснить насчёт того кресла, что я покупал у вас вчера.
- Что-то не так?
- Да, дело в том что, сегодня утром мне привезли не то кресло! Я просил вооон то, - показал он на одну из моделей, - а привезли мне нечто совсем другое.
- Как же так? – только и смогла вымолвить Галя. Не то чтобы она никогда не сталкивалась с подобными ситуациями. Задержки и путаницы иногда случались. Но в этот раз температурящая голова упорно отказывалась принимать тот факт, что именно ей придётся разгребать завалы производства. Нужно извиниться, подумала Галя.
- Что же мне теперь делать? – обаятельный покупатель был действительно в растерянности.
Мне и самой хотелось бы узнать ответ на этот вопрос, мысленно ответила ему Галя, но вслух сказала следующее:
- Приносим свои глубочайшие извинения. Мы сейчас же разберёмся, что к чему. Надеюсь, документы и чек на покупку вы сохранили?
- Конечно, сейчас достану, - и он стал ощупывать карманы и затем передал Гале чек и оформленный паспорт покупки.
- Что ж, пойдёмте со мной, - позвала она его.
Пройдя через весь зал и завернув в подсобный закоулок, какой всегда найдётся в любом уважающем себя магазине (распознать его можно по швабре и ведру, одиноко прислонённым к стене, обычно лишённой интерьерной отделки), они остановились перед металлическими створками лифта.
- Придётся подняться на два этажа выше, - объяснила Галя, - администрация находится там.
Он слегка кивнул в ответ. Гале казалось, что ему, как и ей, совершенно до лампочки судьба кресла, волею судеб затерявшегося на бескрайних просторах мегаполиса. Но, как и ей, ему тоже приходилось старательно притворяться, что это вовсе не так.
Раздался характерный тренькающий звук, и двери лифта медленно разъехались, являя взору полость металлической коробки. Галя вошла первой, он ступил «на борт» следом за ней. Двери с шелестом захлопнулись, и кабина начала подниматься вверх. Поначалу всё шло, как и полагается в таких ситуациях: он молчал, уставившись на железные двери, словно хотел прожечь их взглядом, она пыталась справиться с головокружением и в сотый раз проклинала босса за то, что тот не позволил больной остаться дома. Но внезапно звук мерного механического движения был прерван неестественно резким щелчком, кабину встряхнуло, а затем воцарилась полная тишина. И темнота.
Только этого ещё не хватало! – возопила про себя Галя. О чём думал в этот момент горе-покупатель, осталось загадкой. Так или иначе, он первый начал проверять все кнопки подряд и осматривать помещение по мере возможности. Но все попытки остались без результата.
- Хм, в мебельном магазине я ещё ни разу в жизни не застревал, - то ли возмутился, то ли констатировал факт он.
Не исключено, что нас не найдут в ближайшие два часа, пришла Галя к неутешительному умозаключению. И ей ничего не оставалось, как поддержать беседу.
- Значит, вы можете назвать себя «застревальщником» со стажем? - ляпнула она первое, что пришло в голову. На сожаления не осталось сил.
Он хмыкнул и, помолчав, ответил:
- Да уж всякое было, но мебельный магазин – это точно впервые! Знаете, мою жизнь нельзя назвать весёлой и увлекательной. Но когда случаются такие непредвиденные вещи, я начинаю верить, что всё изменится к лучшему. Когда-нибудь. Возможно, не в этой жизни. Скорее всего. А я ведь просто хотел купить кресло в подарок папе! – наконец, воскликнул он.
- Папе? – устало переспросила Галя. В другой раз она бы порадовалась такому стечению обстоятельств, которое позволяло ей поближе познакомиться с привлекательным человеком, но данный момент был не тот случай.
- Ну да. У него день рождения скоро, а дома кресла хорошего нет. Вот я и решил… Мой папа, он дизайнером работал в своё время, пока не ударился в мультипликацию, так что толк он в таких вещах имеет, - продолжал он.
Галя никогда не слышала о такой внезапной переквалификации, но переспрашивать снова не стала.
- … смотрю, привезли что-то невразумительно безвкусное. Нет, подумал я, так не пойдёт, и пришёл сюда, - он взял небольшую паузу и, спохватившись, пояснил:
- Только не подумайте, что я настолько болтлив, что разговариваю так просто обо всё на свете. Обычно я не такой, но сейчас совсем не обычная ситуация, вам так не кажется? А ещё я волнуюсь, что кресло мне так и не заменят.
Честно говоря, последнее для Гали явилось открытием, так как она думала совершенно иначе, и не смогла не озвучить своё удивление.
- Странно, а мне показалось, что вы не особо были расстроены…
- Это так, но я считаю, что если взялся за дело, неважно, какое, то нужно делать его наверняка. Например, это кресло. Подари я папе другое, уже всё пошло бы не так, как надо. Лучше тогда вообще ничего не затевать.
- Вы говорите, «папа разбирается в таких вещах». Что вы имели в виду?
- Да ничего особенного…
Дальше Галя его уже не слушала. Внезапно её охватил дурман. Безмерно захотелось взять и уснуть прямо здесь, на полу лифта, да где угодно, лишь бы не бороться с убийственным предобморочным состоянием. Ощущения были отвратные: липкие ладони, тело то и дело передёргивало в ознобе, горячий лоб и подкашивающиеся ноги – и всё это усугублялось беспроглядной теменью. Почувствовав, что силы покидают её, Галя судорожно вцепилась в алюминиевую балку, какая обычно имеется в презентабельных лифтах напротив зеркальной стенки, и попыталась привести своё дыхание в порядок.
Чёртовы каблуки, ругалась она про себя, - и эта душная форма! Нужно продержаться ещё немного, ещё чуть-чуть!
При этом краем сознания она ощутила, как обаятельный, но жутко неудачливый покупатель, сделал по отношению к ней шаг, видимо уловив отсутствие всякого присутствия с её стороны. Кажется, он что-то говорил, но Гале так и не довелось услышать, что именно, потому что её многострадальной голове наконец-то удалось коснуться утешительно прохладного пола лифта.
Вновь осознала себя на белом свете Галя уже в кабинете шефа. И свет этот поначалу был слишком… белым. В прямом смысле этого слова. Весеннее солнце клонилось к западу и, отражаясь от зеркальных окон домов, избирательно освещало окрестности, высвечивая одни участки, иные же погружая в полумрак. Настало время длинных теней и ярких рыжих пятен на стенах многоэтажек. Офис находился на южной стороне. Неудивительно, что солнечные лучи на закате в это время года пронизывали помещение насквозь. Случилось так, что необъятных размеров кожаный диван, гордость и достоинство шефа (кажется, он привёз образец откуда-то из Латинской Америки), на котором Галя пришла в себя, находился прямо напротив окна, и неугомонное солнце, ничем не замутнённое по причине отсутствия жалюзей на окнах устремило всю силу своих фотонов прямо ей в глаза. После беспробудного мрака, царившего в голове, Гале было непросто привыкнуть к внезапным переменам в освещении, и поэтому, пробудившись, она вновь зажмурилась и попыталась выругаться вслух, но голосовые связки, к счастью, слушались её плохо. На невразумительные мычания откликнулись голосом шефа:
- Кажется, очнулась, - обеспокоенно сообщил он своему собеседнику. Тот согласно кивнул, и они оба поспешили к дивану, на котором Галя всё никак не могла освоиться. Когда ей всё же это удалось принять мало-мальски вертикальное положение, и она смогла оглядеться, то первое, что она увидела – это перекошенное лицо шефа, который сам по себе являлся персонажем комическим, а с таким лицом он ещё больше претендовал на эту роль. Через минуту Галя осознала, что кроме них двоих в помещении находится ещё один человек: им оказался обаятельный покупатель. Надо отметить, что по сравнению с шефом он умел сохранять самообладание, ибо на его лице нельзя было прочесть ничего, кроме вежливого участия.
Надо же! – подумала Галя, - а ведь он остался без кресла, застрял в лифте вместе с консультантом, которая отрубилась в самый неподходящий момент, а ещё ждал, когда я очнусь!
- Как вы себя чувствуете? – осведомился шеф.
- Если не брать в расчёт неловкость ситуации, то неплохо, - ответила Галя. Она действительно чувствовала себя лучше.
- Я так переволновался, когда мне доложили о вас, - он кивнул на молодого человека, - застрявших в лифте! Потребовалось немало времени, чтобы исправить положение, а затем оказалось, что вы потеряли сознание! Невероятно! Что должен был чувствовать наш покупатель! Ещё раз приношу свои извинения, - обратился он к Галиному товарищу по несчастью.
- Не за что, - пожал плечами он. – У меня всё равно дел на сегодня нет.
После всех необходимых ахов-охов и формальностей со стороны шефа, который не переставал извиняться перед покупателем и перед своей сотрудницей за то, что не придал значения её плохому самочувствию, они освободились. Шеф отпустил больную во временный отпуск и, предоставив пожизненную скидку горе-покупателю, занялся своими массажными креслами-качалками, которые как раз подоспели к тому моменту.
Всё-таки, он неплохой человек, хоть иногда и перегибает палку, подумала Галя.
- Признаться, вы меня напугали, - сказал Дмитрий (в ходе разговора выяснилось, что обаятельного покупателя звали именно так).
- А по вам как всегда не скажешь, - усмехнулась Галя. Всё-таки заявлять «полный порядок» о самочувствии она погорячилась: ноги стали ватными, тело приобрело характерную слабость, а язык заплетался, хоть в сон больше и не клонило.
- Ну а как бы вы отреагировали, будь вы на моём месте?
- Я не знаю, - честно ответила Галя. В каком-то смысле она тут же позавидовала себе, представив положение, в котором находился Дмитрий всего несколько часов назад.
Тем временем, они вышли на улицу. В лицо пахнуло вечерней свежестью. Снаружи было довольно зябко. Галя поёжилась, сильнее закутываясь в лёгкий шифоновый шарфик, который ничуть не согревал, но хотя бы создавал иллюзию защищённой шеи.
- Наверное, было бы лучше, если бы я вас проводил, - вежливо заметил Дмитрий, но, как и всегда, без особого энтузиазма.
- На самом деле, всё нормально, – тут же принялась открещиваться Галя. – Я сама о себе позабочусь, не беспокойтесь. Я живу недалеко.
- Вы точно отказываетесь? Я же сказал, что времени у меня полно, - уточнил он.
- Да, да, - кивнула она в ответ.
- Ну тогда хотя бы позвоните, как доберётесь. Всё-таки, если б не я, ничего бы этого не было. А ещё я вам обязан.
- Чем же? – удивилась Галя.
- Пожизненной скидкой в магазине мебели, - подмигнул он.
- Ах, это… Шефу просто было некуда деваться, - скептически заметила она.
- В любом случае, я буду волноваться, если вы мне не позвоните, - сказал он и продиктовал свой номер мобильного. Гале ничего не оставалось делать, как внимательно записать его.
В любом случае, у меня есть выбор, звонить или нет, подумала она.
Придя домой, она первым делом заварила себе большую кружку «Колдрекса» и провела ревизию лекарственных средств в аптечке. Оказалось, что всё необходимое было в наличии, и в непредвиденных расходах болезнь не нуждалась. Это уже радовало. За всеми «восстановительными работами» Галя, конечно, забыла позвонить своему новому знакомому и вспомнила про это только поздно вечером. Сначала она не хотела беспокоить его так поздно, но потом расценила, что лучше поздно, чем никогда, и набрала его номер, чувствуя, как совесть даёт о себе знать.
Дмитрий ответил не сразу. После семи-восьми гудков, когда Галя уже было намеревалась отключиться, но внезапно на другом конце взяли трубку, и она услышала его голос:
- Это Дмитрий? – на всякий случай задала она вопрос, прекрасно понимая, как глупо это звучит, учитывая, что они разговаривают по мобильному.
- Да, это я.
- Со мной всё в порядке.
- Хм, а вы не торопились мне об этом сообщить, - он констатировал факт.
- У меня были дела, - Галя ненавидела такие неловкие ситуации, но ничего сейчас не могла поделать.
- У всех бывают дела, - согласился он. – По крайней мере, вы позвонили, и теперь я не буду мучиться совестью, что с вами что-то случилось.
- Да…
Наступила пауза. После долгого молчания он наконец произнёс:
- Почему мы общаемся на «вы»? По-моему, это уже не актуально для людей, переживших такие приключения, - Галя могла поспорить, что на другом конце провода её собеседник улыбнулся.
- Да, мне тоже так кажется. Я вообще не люблю «выкать». Сразу чувствую себя взрослой, как будто назад дороги уже нет, - вздохнула Галя. Она думала, что поддерживать разговор будет непросто, но теперь класть трубку не хотелось вообще.
- Хм, странная логика. Многим нравится быть солидными, - протянул он.
- Да, действительно, иногда я сама себе удивляюсь, - вздохнула Галя. На другом конце этот вздох был расценен иначе:
- Ох, тебя, наверное, утомляют эти разговоры. Когда болеешь, так напрягаться нельзя.
- Да, ты прав. Но меня совсем не утомляют телефонные разговоры.
- Ладно. Как бы то ни было, уже поздно, а у меня появились дела. Будет время – звони. Поправляйся.
- Спасибо. Тебе тоже всех благ. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Этой ночью Гале действительно удалось расслабиться. Ей снились Крис и Мэрис, которые преодолели все сериальные испытания, поженились в конце и теперь жили своей маленькой жизнью вдали от камер и рейтинговых колонок. Во сне она рисовала свою любимую пару счастливой. Впервые за долгое время Галя осознала, что тревоги отступили. Не было ни детства, ни разочарований недавних лет, ни расставания с бывшим, ни смутного будущего – всё куда-то исчезло, растворилось в ослепительном свете апрельских лучей.
Даже если это неправильно – отбрасывать прошлое так внезапно и так легко, так или иначе, я устала жалеть, и, пусть это и звучит ужасно нелепо, хочу жить, подумала она перед сном.
~Погибший телевизор
~ Погибший телевизорМаша в отчаянии нарезала круги по квартире. Она оказалась в той ситуации, когда всё в прямом смысле разваливалось на глазах.
Терпеть этого не могу! - воскликнула про себя она.
Маша редко выходила из себя, потому что предпочитала сохранять спокойствие на людях, отчасти чтобы не привлекать лишнего внимания, отчасти, дабы не потерпеть крах на поприще неплохой репутации, которую она смогла заработать не без помощи спокойного нрава. Но дома, когда её никто не видел, она позволяла эмоциям выходить наружу. Таков момент настал, и более не существовало средств на Земле, способных остановить её. Тем более, возникло поистине ужасное событие:
СЛОМАЛСЯ ТЕЛЕВИЗОР.
Наверное, ничто не может передать то смешение чувств, которое сделалось на душе у Маши, когда она обнаружила неполадки в устройстве, которое служило провайдером всех её грёз, коммуникатором желаний, средством вдохновения… Можно до бесконечности продолжать этот список «связующих» слов. Ясно было одно: средство связи потеряно, и Маша оказалась совершенно отрезана от мира, к которому привыкла больше, чем к своей жизни.
Узнав о трагедии, постигшей телевизор, Маша решила не паниковать раньше времени. Сначала она попыталась найти обходной путь, но как ни старалась, всюду её ожидали преграды: о том, чтобы смотреть новые выпуски в Сети не было даже и речи, так как безлимитный интернет всё ещё оставался её голубой мечтой; напроситься к Таньке было бы верхом бестактности по отношению к её родителям, страдавшим аллергией на современное телевидение (телевизор обитал в их квартире исключительно благодаря патронату любимой дочурки); починить собственное устройство не представлялось возможным. Оставалось только приобрести новый телевизор, но так как дело это недешёвое, а семейный бюджет уже был рассчитан на товары сиюминутной необходимости, покупка обещала состояться не раньше начала летних каникул.
Два месяца без сериала! Я этого не переживу, в отчаянии думала Маша, машинально включая компьютер.
Механическое чудо поспешило оповестить владелицу о новом сообщении. То было напоминание тёти Светы о пикнике.
Погода на выходных будет хорошая, писала она, так что обязательно собирайтесь!
Маша вздохнула. Разве это могло заменить ей горькую утрату? Она сразу представила сцену размеренного пикника: тётя Света в своём любимом шифоновом платье сплетничает с мамой о работе, её дородный муж занимается шашлыками неподалёку, будут ещё люди, все свои, старые знакомые, а ещё среди них обязательно окажется Вадик, сын тёти Светы, и он как всегда будет великолепен. Хотя Маша и старалась бравировать перед близкими друзьями тем, что за ней ухаживает некий перспективный молодой человек (она даже говорила, что «присмотрится получше», прежде чем делать какие-либо выводы) но на самом деле ей было неуютно в присутствии Вадика. Он был слишком правильный и чрезмерно учтивый на людях, а наедине… опасный. Его улыбка завораживала и заставляла девчонок глупо кокетничать в ответ. Маша хорошо помнила, как в детстве он без труда становился вождём индейского племени, главарём пиратов или главным десантником в бесконечных мальчишеских играх. Вадик был лидером, им и остался. Со временем он приобрёл привлекательную, магнетическую, внешность небрежно-аккуратного аристократа. Тётя Света то и дело удивлялась, в кого он пошёл, ибо, если верить её рассказам, в их семье никогда ничего подобного не наблюдалось. У Вадика были мягкие светлые волосы, элегантно сворачивавшиеся в лёгкие полулоконы, хрупкая утончённая фигура и безупречный вкус. Его можно было бы принять за девушку, если бы на его лице не царило выражение постоянного спокойствия и уверенности, иногда сменяемое обворожительной улыбкой джентльмена, и его мускулы не были так сильны. Последнее вообще представляло собой предмет особых обсуждений, так как при всей кажущейся хрупкости и невероятной гибкости, Вадику без особого труда удавалось то, что, кажется, не дано и здоровому крепкому спецназовцу. Умом природа Вадика также не обделила: он подавал большие надежды во всех областях, но приоритет отдавал химии, утверждая, что нет науки более дисциплинированной и требующей больших затрат. О каких затратах шла речь, он никогда не упоминал. Одним словом, это был не парень, а мечта любой девушки. Но по иронии судьбы он почему-то выбрал своей мишенью Машу, которая не разделяла восторгов своих сверстниц. Да, она скрыто восхищалась его начитанностью и даже не исключала возможности возникновения взаимного чувства, если бы между ними не было существенной разницы. В противовес Вадику, Маша была часто рассеяна, одевалась из рук вон плохо отчасти потому, что не было возможности делать это хорошо, отчасти из-за отсутствия вкуса. Она совершенно не знала, куда себя девать в компании и чаще всего оставалась в стороне. В ней не было и намёка на элегантность, она никогда не помогала взрослым в подготовке к совместным праздникам. Это случалось, опять же, из-за неумения подать себя должным образом. Она была уверена, что на кухне или где-либо ещё, где требовалась помощь, она бы только мешала. Её познания в бытовых делах были крайне поверхностными, а умения оставляли желать лучшего. Единственное, в чём они с Вадиком совпадали – безупречная учёба, но и то, только потому, что Маша боялась учительского гнева и маминых упрёков больше домашней работы, за которой она тратила все зимние вечера напролёт. Маша не составила бы хорошей компании такому блестящему молодому человеку, как Вадик, и она это прекрасно понимала. А ещё у неё был Миф. Пусть она и не признавалась в этом открыто даже себе, но у неё была мечта отыскать этого человека в реальной жизни. Эта мечта, очередная химера, которая, значила для неё много, полностью поглотила её сознание. Каждый новый день наступал для него и ради него. Разве может тут идти речь о ком-то ещё? Впрочем, главной причиной Машиных раздумий оставалась тайная неприязнь к натуре Вадика, тщательно им скрываемая. В те редкие минуты, когда они оставались наедине и вели мирные беседы, он как бы случайно заглядывал ей в глаза. Вроде бы ничего необычного: случайно встретились взглядами и разошлись вновь – но в эту долю секунды Маше чудилось, что за привычной маской дружелюбия скрывается коварная ухмылка. Ей казалось, что в его глазах… Впрочем, сейчас Маша вздыхала не об этом. Она привыкла сполна отдаваться любому чувству, когда-либо посещавшему её ещё неразвитый, но уже подававший надежды внутренний мирок. И в этот раз она отдалась гневу и отчаянию по поводу безвременно почившего телевизора.
Предаваясь меланхолическим воспоминаниям о приказавшем долго жить верном друге, Маша неожиданно для себя обнаружила, что все её мысли плавно ложатся в окошко сообщений, а затем вереницей уплывают в «приёмный порт» собеседника, и даже получают ответы. Оказалось, она уже как полчаса болтала о предмете электроники с Геллыч. Артистка была в хорошем настроении духа. Она советовала не зацикливаться на проблеме и даже подшучивала немного над Машиной «трагедией»:
«… по крайней мере, ты всегда можешь найти краткое содержание на моей страничке, если это тебя утешит, конечно. Хахаха! - писала она. – Да, телевизор пал смертью храбрых, но это не повод отчаиваться. По крайней мере, тебе интернет не вырубают по выходным. Мне, вот, приходится пинать оператора то и дело!»
Маша отвечала:
«Да уж, я бы очень расстроилась, если б мне ещё и интернет отключили((( Сочувствую тебе! Я, конечно, обязательно буду читать краткие обзоры, но всё равно отстану от событий. Это меня беспокоит…» - жаловалась она.
«Отстанешь? Да я тебя умоляю! Если бы я взялась в подробностях пересказывать тебе каждую серию, ты бы так не говорила=)» - пошутила в ответ Геллыч.
«А ты правда можешь?» – приняла всё за чистую монету Маша.
«Ахахах! Да я пошутила. Хотя, если тебе так уж неймётся, то я могу побыть твоим «мыльным гидом», пока тебе не купят новый телик. Правда, не могу обещать, что это будет регулярно…» - сжалилась собеседница.
«Это было бы просто замечательно! Что я могу сделать тебе взамен?» - решила поблагодарить её Маша.
«Слушай, ты странная, да? Это ведь не совсем нормально – задавать такие вопросы человеку, которого ни разу не видела, и который решил провести время за болтовнёй о любимом сериале для своего же удовольствия?»
Несколько минут Маша сидела в раздумьях. И правда, зачем она написала об этом? Буквы сами сложились в слова. Она ведь даже ни на минуту не задумалась в правильности собственных убеждений, что за всё и всегда нужно благодарить, пока ей не указали на ошибку. Беспрекословное воспитание. Ошибка ли это? Неужели в наш век высоких технологий, когда общаться с незнакомыми людьми – реальность будней, нет места вежливым манерам?
Я, наверное, правда странная, подумала Маша и написала:
«Да, ты права, я не подумала об этом. Привыкла быть вежливой по пустякам».
«Быть вежливой – это хорошо. Обычно. Но не слишком. Тогда тебя быстро обведут вокруг пальца и бровью не поведут. Такова реальность, к сожалению. Меня-то уже тебе точно не за что благодарить» - говорилось в ответе.
Они проболтали до полуночи. Затем Геллыч выключилась, объяснив это тем, что подхватила грипп и не может перенапрягаться сейчас.
После этого разговора на душе у Маши сделалось светлей хотя бы оттого, что она больше не думала о проблеме отсутствия телевизора.
Я сделалась зависимой! Пора учиться жить в этом мире, сделала вывод она.
На следующее утро был назначен долгожданный пикник. Маша молила судьбу, чтобы не встретиться там с Вадиком. Она любила весело и просто проводить время среди «удобных» людей. Но был среди них один «неудобный», и Маша не хотела лишний раз с ним сталкиваться.
Обошлось. Когда они с мамой прибыли на их обычное место, всё было как всегда: тётя Света уже начала болтовню о работе, её муж разбирал мангал, а обычный девический кружок уже был успешно сформирован вновь после долгой разлуки. Маша поспешила присоединиться к нему. Не то чтобы она очень общалась с подругами по пикнику. Скорее, она, как всегда, находилась чуть поодаль, внимая и отмечая для себя детали. Общаться свободно она умела только с Танькой, да и то, только потому, что с этой хохотушкой и затейницей невозможно было иначе.
Здесь же Маша не чувствовала себя столь свободно, но вполне могла расслабиться и наслаждаться приятной компанией среди детей «удобных» родителей. Что понималось под словом «удобный»? Вероятно, прежде всего, обычный, в меру интеллигентный, воспитанный в одинаково разумной среде среднего класса, современный, но без налёта бунтарства. Это люди, с которыми никогда не придётся краснеть, в кругу которых не чувствуешь себя идиотом и не у дел. Определённо, Вадик не был таким. Он слишком выделялся, слишком блистал. Маше не нравился его искусственный блеск. В нём таилось что-то иное, скрытое от посторонних взглядов. Чутьё её редко подводило, ибо если бы подводило ещё и оно, у неё не осталось бы преимуществ перед жизнью, к которой она и так не особо была готова.
Девочки болтали о новоиспечённом бестселлере, так называемой «Сумеречной Саге». Одни были в восторге, а другие, настроенные более реалистично, скептически хмыкали. Всё как всегда. Маша даже не была в курсе основных событий, так как всё это время провела, заботясь лишь о своём сериале. Но она с удовольствием внимала милой перебранке сверстниц и иногда даже вставляла пару реплик в разговор. Она скучала, но не хотела признаваться себе в этом. Ей больше нравилось слушать разговоры старшего поколения. В них был смысл и направление, а тут…
Внезапно компания странно оживилась и уставилась в конкретную точку. Маша последовала их примеру и к своему вящему ужасу увидела приближающегося к их полянке Вадика…
Через минуту в кружке вновь восстановился разговор. Но на этот раз он был полностью под контролем Вадика. Девочки с восторгом принимали его шутки. Надо признать, Маша не отрицала, что шутил он великолепно. Он будто был соткан из другой материи, нежели они все. Рядом с такими людьми чувствуешь себя ничем. Либо ты присоединяешься к толпам поклонников, либо ты – ничто. Обычные люди не понимают, как можно пройти мимо и не оглянуться на ТАКОГО человека. Именно такую реакцию Вадик вызывал обычно у людей.
Не вынеся напряжения, которому она подверглась, сохраняя невозмутимое выражение лица в его присутствии, Маша под первым пришедшим в голову благовидным предлогом скрылась подальше от компании, дабы погулять в одиночестве и восстановить утраченное равновесие.
В одиночку всё проще, думала она. Ты не рискуешь встретиться с «неудобными людьми», тебе вообще не надо ни под кого подстраиваться! – размышляла Маша, нарезая круги вокруг полянки. Она не уходила далеко в чащу, но и бродила так аккуратно, чтобы её никто не видел издалека. Благо она догадалась надеть зелёную майку. Та не спасала от комаров, зато прекрасно служила в маскировочных целях. Поэтому Маша очень удивилась и испугалась, когда позади неё раздался характерный хруст, как будто кто-то шёл за ней по пятам уже довольно долгое время. Она остановилась и резко обернулась.
Ну и кто бы это мог быть? – раздражённо подумала она. На самом деле, Маша часто выходила из себя, но старалась делать это тихо и не на людях. Когда перед ней предстал Вадик собственной персоной, весь обсыпанный хвоей, но отнюдь не выглядевший смешно при этом, она мысленно пустила пару ласковых навстречу судьбе.
Даже хвоя ему к лицу, затем отметила она.
- Ты скрылась из поля зрения надолго. Мы уже начали беспокоиться, - произнёс он спокойным дружелюбным тоном.
Мы? – подумала Маша. Почему он не может сказать прямо, что это его собственная инициатива? Вряд ли девочки стали бы вспоминать обо мне в его обществе…
Но вслух как всегда произнесла совершенно иное:
- Мне голову напекло на солнце, - соврала она, - а тут, в тени, я почувствовала себя лучше и увлеклась…
- Ааа, ясно, - протянул он голосом не оставляющим сомнений, что он сомневается в подлинности её слов.
- А я тебя позвать на шашлыки пришёл. Там уже всё готово, - Вадик повёл рукой в сторону полянки, оставшейся позади.
- Хорошо, скажи, что я приду минут через пять, - попросила Маша. Но не тут-то было. Отвязаться так просто не удалось.
- Хм, я думал, мы вернёмся вместе. Но если ты хочешь ещё погулять, я не против. Давай прогуляемся. Честно говоря, я тоже устал от разговоров, - улыбнулся он своей фирменной блестящей улыбкой.
Чёрт! Конечно, устанешь тут, когда нужно всё время обаять собой девчонок! – пронеслось в голове у Маши.
Больше никто не сказал ни слова, и они минут пять проходили молча. Она нарочито стремилась идти как можно медленнее, хотя хотелось сорваться с места и бежать, бежать подальше от него. Он шёл по пятам, казалось, совершенно погружённый в собственные мысли и не замечавший ничего вокруг. Ветки под тяжестью их веса звонко хрустели. Где-то вдалеке закуковала кукушка. Лесные птицы переговаривались между собой на своём разудалом птичьем языке. Дятел усердно чинил старую сосну. Лесные звуки сливались воедино.
Было бы так прекрасно находиться среди них, если бы я осталась одна! – воскликнула про себя Маша.
Слишком сосредоточившись на движениях сзади, она не сразу заметила корень, неудачно выходивший на поверхность земли. Споткнувшись, она полетела вниз. Пока она стояла на четвереньках, слёзы то и дело подкатывали к её глазам. Она казалась сама себе жалкой рядом с ним. В другое время ей бы и в голову не пришло жалеть себя по таким пустякам. Тем более, что лесная подстилка смягчила удар.
Почему он должен видеть меня такой? – пронеслось у неё в голове.
Но Маша не успела и глазом моргнуть, как уже была поднята с земли и заботливо усажена на пень.
- Осторожнее нужно быть, - без укора произнёс Вадик, опускаясь на ствол поваленного дерева неподалёку. – Сильно ушиблась?
- Нет… нет, всё нормально, - спохватилась Маша и попыталась улыбнуться, как этого требовала ситуация. В душе же она кипела от досады.
- Ой! А что это у тебя на руке? – внезапно воскликнул Вадик, так что Маша подпрыгнула от неожиданности на жёстком пеньке.
- А… Это? – она показала тыльную сторону запястья, где виднелись три буквы: МИФ. Она не знала, что сказать. Объяснять всё с самого начала было бы верхом безумия, да она бы и не подумала открывать душу перед человеком, которому не доверяла. А врать… А о чём, собственно, врать? И Маша решила прибегнуть к универсальному варианту: сообщить часть правды. Это наилучший выход из ситуации, когда не знаешь, что ответить, но и врать особо не хочется.
- Эта надпись связана с одним сериалом, который я смотрю, - Маша озвучила его название, будучи уверена в том, что Вадик даже не слышал о нём, и оказалась права.
- Мда, я не знаю о таком. Это стоящая вещь? – поинтересовался он.
- Да не то что бы, - замялась Маша, - я имею в виду…
- Для меня, - прочитал он её мысли. – Всё ясно. Ты можешь спокойно называть вещи своими именами в моём присутствии. Да, ты права, мне некогда тратить время на развлечения. Я выбрал путь, по которому стараюсь идти прямо, не сворачивая. Возможно, это звучит дико высокомерно с точки зрения моего возраста, но это действительно так. Я стараюсь быть самим собой. Например, когда я говорю, что мне нравится классика, я не вру, потому что она мне действительно нравится. Вот такие дела.
- Да? И что же тебе больше всего нравится?
- Поэзия. Поэзия конца девятнадцатого – начала двадцатого века. Я даже одно время пробовал стихи сочинять, но потом понял, что химия меня привлекает больше.
- Хм. Вот как, - протянула Маша, стараясь, чтобы её ответы не звучали слишком равнодушно.
- Тебе не кажется, что мы болтаем совсем не о тех вещах? – внезапно спросил он.
- А о чём же мы, по-твоему, должны разговаривать? – напряглась Маша, поднимаясь с пенька. – Знаешь, что-то мы засиделись. Так нас, и правда, потеряют.
Маша двинулась в сторону освещённой полянки, но была остановлена его голосом. Теперь он звучал совсем иначе: резко и без былого дружелюбия.
- Мне кажется, или ты меня избегаешь?
- О чём ты? – обернулась Маша, холодея внутри.
Вот он настоящий, подумала она.
Невидимая вуаль слетела с его лица, открыв взору истинный взгляд всеобщего любимчика. Когда вуаль находилась на месте, Вадик казался приятным во всех отношениях молодым человеком. Но без неё весь его блеск и исключительное обаяние скрывались, являя взору острые лезвия холодных неприятных глаз. Смотреть в них было просто невыносимо. Казалось, они порежут тебя на кусочки, даже не моргнув. Оставаться наедине с таким типом – форменное самоубийство.
Случилось то, чего Маша больше всего боялась. Она никогда не умела противостоять сильной воле, и теперь сдалась на растерзание без боя.
- Ты не должна меня избегать, - он сужал круги, будто хищник, смакующий сладкое оцепенение добычи.
- Мы должны быть друзьями, ты так не считаешь? – наконец, он остановился перед ней и опустил обманчиво женственную руку на её плечи. Через летнюю майку она почувствовала, как его воля обладает ей всё больше и больше, окончательно утверждая свою позицию и не позволяя жертве сбежать в последний миг. Маша буравила взглядом кочку под ногами. Встречаться с его безумными глазами она не хотела ни в коем случае.
- Ты же знаешь, что я бы мог решить ваши проблемы, - продолжал он издеваться над ней.
О чём он толкует? – не сразу поняла Маша. Но потом до неё дошло, о чём шла речь.
Об этом не принято было говорить, но Вадик имел приличное наследство. Маша не знала, откуда оно у него появилось при учёте того, что его семья определённо не жила на широкую ногу, но факт оставался фактом. Дружба с Вадиком на самом деле являлась большом выгодой для неё с мамой. Они остались буквально ни с чем, после того, как Машин папа «выбрал иной путь», как он выразился перед тем, как укатить в Америку. Маша никогда не считала его своим отцом, но когда этот человек был рядом, мать и дочь не знали отказа ни в чём. Когда же он ушёл… Одним словом, семья Вадика была бы только рада помочь своим друзьям, но беда заключалась в том, что наследство принадлежало конкретно их сыну, а без его согласия сделка не могла быть завершена. Если бы только Маша обладала дальновидностью и умением творить выгоду. Но у неё не было этих качеств. Если бы она смогла перешагнуть через себя и забыть о таких моментах, как этот. Но это было решительно невозможно.
- Я знаю, - неимоверным усилием жертва освободилась от пут, - но я уже в прошлый раз тебе сказала, что пока ты не начнёшь играть честно, мы не сможем быть друзьями.
Не сегодня, торжествующе сказала про себя Маша.
- Ну ладно. Думай дальше. Рано или поздно, ты поймёшь свою ошибку, - напоследок бросил он, и, нацепив заново сотканную вуаль, отправился быстрым шагом обратно на место пикника.
Маша минуту стояла в ступоре и ещё пять минут отходила от полученного потрясения, но потом тоже постаралась вернуться как ни в чём не бывало.
Вот тебе и пикник, подумала она, когда они с мамой возвращались на метро. Мама сидела рядом и читала очередной детектив. Дачники с измождёнными лицами плюхались на сидения, все увешанные рюкзаками и котомками. То и дело в вагон забегал какой-нибудь продавец, предлагая на выбор то пластыри, то карты города.
Никто не замечает, какой он на самом деле. Никто! По крайней мере, сегодня победа за мной! – воскликнула Маша про себя. Но вскоре волнения её были размыты накатившей усталостью. Перед тем, как погрузиться в полусон, Маша вспомнила про свой несчастный телевизор и подумала, как было бы здорово получить наследство от отца. Поезд мерно покачивался на рельсах и отбивал ритмы в свистящем потоке. Он торопился вперёд, как будто впереди его ждало что-то невероятно важное. Куда он везёт всех этих людей? И что ждёт их впереди?