Ценность жизни

[talent-creative-work]

Название: Ценность жизни
Автор: Саарат (или WildMoon)
Возрастные ограничения: 16+
Жанры: Экшн (action), Даркфик, POV, AU
Предупреждения: Смерть персонажа, Насилие
Размер: 8 страниц

Описание:
Каждый день мне приходиться бороться за свою жизнь. Словно крыса, забиваюсь поглубже в землю, чтобы твари, что ходят теперь «снаружи» не нашли. Иначе – убьют. Боюсь представить, что случится со мной, если попадусь им в руки. Реальность превратилась в маленький Ад. Понимаешь жизнь и её цену. Что за неё теперь нужно бороться и один неверный шаг приведет к концу. Бесповоротному концу.

читать

Уж точно и не знаю сколько времени живу так. Счёт дням потерян уже давно. Да и когда находишься в этих чертовых туннелях, под тоннами земли, на этом не слишком заостряешь внимание, главное – побыстрее выбраться наверх, наружу, увидеть солнце, набрать припасов и остаться в живых. Эти твари, что бродят по городу, очень опасны. Как звери-людоеды, они охотятся на нас.

Я даже толком не понимаю, что они за твари. Возможно - какая-то новая неконтролируемая разновидность химер (п/а: химера – искусственно созданный человек с ДНК животного). Вообще, никто о них ничего не слышал до тех пор, пока они не напали. Огромные, клыкастые. Одни - тупые, как пробки. С ними не составляет труда справиться – несколько пуль сделают своё дело. Другие – умные, как люди. Будто зная или чувствуя, они обходят все ловушки, да и открыто никогда не нападают, бьют в спину. Их убить сложно. Приходится вертеться, исхитряться.

Всё началось приблизительно год тому назад. Привычную и размеренную суету городских улиц рассёк звук сирены, разносящий тревогу, а затем и панику. Город заразился. Люди не понимали в чём дело, но укрылись в своих домах – эта была роковая ошибка. Твари напали внезапно, будто повылезали из всех щелей и дыр. Преследовали, настигали и убивали. И, казалось, не было спасения. Они «зачищали» улицу за улицей, район за районом, до тех пор, пока не уничтожили весь город. Те, кто укрылся в своих квартирах, были убиты тем же вечером.

С немногочисленными военными разобрались в первую очередь. Их просто смело накатившей «волной» этих тварей - сотнями, может даже тысячами. У отряда военных, находящихся в городе, не было и шанса. Никто не был готов к их нападению.

Первые двое суток были самыми ужасными, слившимися воедино, и время то бежало нарочито медленно, заставляя сотням тысяч мыслей и вариантов развития событий поселиться в паникующем мозгу, то безжалостно быстро, так, что становилось сложно воспринимать происходящую реальность. Казалось, будто это всё не взаправду, будто дурной, слишком страшный и до безумия реалистичный сон, и вот-вот ты проснешься, посмотришь в окно и увидишь восходящее утреннее солнце и пушистая кошка, бесшумно зевнув, теснее прижмётся к теплому боку.

Но теперь, когда прошло слишком много времени, приходит чувство реальности и осмысление происходящего. Понимаешь, что нет больше тёплой мягкой постели и ластящейся кошки. Всё это осталось в ТОЙ, прошлой жизни. А теперь приходиться спать на твердой лежанке, после которой затекает спина, и сжимать до хруста в суставах автомат, чтоб не выпал из трясущихся ослабевших рук. Понимаешь жизнь и её цену. Что за неё теперь нужно бороться и один неверный шаг в сторону приведет к концу. Бесповоротному концу.


Я была одной из немногих, кому повезло уцелеть. Старое военное убежище находилось недалеко от того места, где меня застали роковые события того дня. Отряд медиков, направлявшихся туда, подобрал нескольких выживших. Это спасло мою жизнь. Подобных мне было человек тридцать, может сорок – не больше.

Когда утром мы выбрались, я думала, что меня стошнит. Всё, на что падал взгляд: асфальт, стены домов, машины - было залито кровью. Темной, почти чёрной. Ночью был не бой – бойня. Эти гады, мерзкие существа, утащили всех жителей, солдат. Не разбирая, кого хватать. Тел на улицах не было. Страшно идти по городу. Разбитые окна, покореженные машины, обрывки одежды, валявшиеся на земле. Ужасно. Мне было дурно, но я старалась держаться, не упасть в обморок. Люди были в панике, кто-то рядом кричал, плакал. И тогда появились ОНИ.

Я увидела этих существ вживую. Их было двое. Вышли из-за угла, не спеша, будто были на прогулке. Одно из них напоминало собаку: живенько семенило вдоль стены. С изогнутой спиной и длинным тонким хвостом с кисточкой, как у льва. Каждый палец на широкой лапе заканчивался коротким когтем, а морда, покрытая темно-рыжей короткой шерстью, была вся измазана кровью. Не старой – свежей, ярко-алой, тяжелыми каплями падающей вниз. Из пасти, усеянной острыми маленькими зубами, торчащими даже когда она была закрыта, вырывались струйки горячего дыхания – на улице стоял морозный октябрь.

Второе существо было не менее ужасным. Оно скорее походило на человека, но имело хвост и торчащие длинные уши, как у эльфов из фильмов. Его можно было принять за неудавшегося райфа (п/а: райф – человек, с вживленным ДНК животного), но даже те, сколько бы они не походили на животных, не утрачивали человеческого разума. У этого же был разъяренный, безумный взгляд, как у зверя, выпущенного из клетки. Он-то первый и бросился в гущу растерянной толпы. За ним, после некоторой задержки, будто раздумывая - присоединятся ли к веселью? – бросился второй, собакоподобный, сбивая людей и вгрызаясь острыми зубами в трепещущую плоть.

В тот момент ко всем пришло осознание ситуации. Люди, мгновенно приходя в себя, разбегались. Тем, кто остался ближе всего к убежищу – повезло. Они сумели спастись. Так нас осталось не больше десятка. Это была моя первая встреча с этими существами.

Мы не покидали стен убежища. Обольщались верой в то, что сможем выжить, если останемся здесь. Но реальность преподнесла нам очередной сюрприз. По прошествии почти двух недель мы обнаружили, что запасы еды были безвозвратно испорчены крысами, которые пробрались внутрь вместе с нами. И пришлось выйти наружу.

Страх заполнял каждую клеточку моего тела. Он вопил, надрывался где-то в висках, умолял меня опомниться и вернуться в безопасность убежища. Но нам нужны были продукты и вода.

Я была той, кто осмелился пойти наверх вместе с несколькими добровольцами. И судьба вновь дала мне шанс выжить. Мы успели дойти до ближайшего супермаркета, когда заметили в конце улицы движение. Осторожность подсказывала нам скорее спрятаться и мы послушались. Укрывшись за продуктовыми полками, мы молились, чтобы нас не заметили. То, что произошло дальше, страшно вспоминать. Снаружи донесся крик. Отчаянный. Женский. Пронзительный. Меня прострелило волной мелкой дрожи. Что, если нас найдут? Убьют? Сожрут заживо? Снова крик. Нет, на этот раз крики. Несколько человек просили о помощи, звали. Но что мы могли? У нас ведь даже оружия не было. Сидели, прижимаясь друг к другу. Молясь лишь о том, чтобы стало тихо. Крики оборвались внезапно. Мы всё сидели, выждали полчаса и только тогда посмели выглянуть в окно.

На улицах было пусто. А на дороге перед супермаркетом осталась вереница алых капель и следов огромных животных лап, заляпанных кровью. В тот момент мы поняли, что нас загоняли в ловушку. И слава Богу, что мы не поддались!

Вернувшись в убежище, с собранной пищей и предметами первой необходимости, мы протянули несколько недель. Жутко экономили, пили маленькими глотками. Но даже так все понимали, что из убежища надо валить. Не раз и не два снаружи доносилось скрежетание металла, будто нас пытались выковырять из банки. Но прочные железные двери не поддавались.

Когда, в очередной раз, мы заглянули в показывающий дно продуктовый ящик, то решились уходить. Собрали свои манатки, остатки пищи и воды и чуть ли не ползком двинулись прочь от убежища. Улицы были пусты. Начинающаяся зима смела алые разводы, но никогда она не уберет воспоминания о пропитавшем город запахе крови из моей памяти. Мы брели по улицам, между брошенными машинами, ступая по новому снегу. Зима никогда не была суровой в наших краях. И в этом году она была теплой и малоснежной. Но я почти не помню её. Ведь большинство времени проводила в затхлых туннелях под городом.


Резкое, слишком громкое для этого места, переливание воды. Скверный запах гнили, пропитавший всю одежду и припасы, смешиваясь с невыносимой сыростью, создает внутри гадкое, выворачивающее наизнанку ощущение тошноты.

Где-то у стены шуршит крыса, кажись, нашла что-нибудь съедобное. Звук удара и пронзительный мерзкий писк. Видимо у Кувалды опять сдали нервы. Это уже седьмая за час. Неудивительно, грызуны съели половину наших запасов, рассчитанных на месяц. Пришлось сделать несколько вылазок наружу, но еду сейчас трудно найти. Большая часть её уже испортилась - сказалось отключение электричества по всему городу. Остались только консервы, да и те вызывают лишь ощущение дурноты, но всё-таки унимающие на время ноющее чувство голода. Все магазины и склады пусты – мародёры уже давно всё растащили. Витрины и прилавки, некогда полностью забитые товарами, выглядят нагими, жалкими. Ничего не осталось, сколько не ищи. Приходиться вламываться в чужие квартиры, к счастью уже пустые, и, подобно ворам, выносить всё, что может пригодиться. Украдкой пробираясь сквозь разоренные улочки, двориками проходить так, чтобы и птицу не спугнуть – теперь в городе такая жизнь. И даже не знаешь, как лучше: собраться всем вместе или держаться небольшими группами по два-три человека. Я выбрала второе. Когда нас немного - легче добыть еду и быстро скрыться не составляет труда. Ты уже не испытываешь чувство вины, разрывающее сердце, когда на твоих глазах умирает товарищ, с которым жил бок о бок несколько недель или месяцев, главное – спасти свою жизнь. Остальное становиться неважным.

Тем более снаружи всё ещё не безопасно. По улицам и домам рыщут «пёсики», выискивая выживших. Название как-то само к ним подобралось, хотя они мало похожи на тех собак, которых я помнила. Эти твари намного крупнее, покрыты лоснящейся шерстью и вооружены клыками и когтями, которым даже саблезуб бы позавидовал. Длинная морда, припадая к земле, жадно вдыхает воздух, сразу беря след «добычи». Но их можно обмануть – они погонятся за любой мышью или кошкой, давая время уйти.

Намного сложнее провести «ловцов». Они умные, быстрые, ловкие. От таких трудно спастись, стремительно нагоняют и всё – конец. Они слишком голодны, чтобы играть со своей добычей, поэтому грызут сразу, не задумываясь, ещё живыми, вонзая свои тонкие зубы-иглы в трепещущую плоть, разрывая её, кромсая на куски и проглатывая даже не прожевав. Но их обоняние и слух оставляют желать лучшего. Если затаиться, то можно переждать, пока это «зло» пройдет мимо.

Остальные твари уже покинули город. Ушли дальше – на запад. Город будто опустел. Иногда по мертвой улице, залитой свежей кровью, с разбросанными гильзами и мусором, пробегает одинокая собака, сумевшая выжить в этом месте, ставшим Адом.

А мы – небольшая группа выживших, схоронились как крысы в туннелях и подвалах. «Мы» - это я и еще двое. Забаррикадировались в одном из закутков старого метрополитена со множеством ходов.

Кувалду и парня по имени Саня я встретила не так давно - по моим примерным подсчетам не меньше пяти недель назад. Они забрались в ту же квартиру, в которой я мародерничала, собирая остатки шмотья и консервов. Нужно было видеть их изумление и насторожённость, когда они увидали меня! Словно перед ними зомби восстал, честное слово! Моего товарища, с которым я до этого прожила некоторое время, сожрали накануне и я осталась одна. Поэтому не отказалась присоединиться к компании двух смышленых парнишек, на вид явно младше меня самой.


Так нас стало трое.

Я, повидавшая с момента нападения столь много, что хватило бы на несколько жизней.

Флегматичный Саня, которому, казалось, на все начхать. Он может часами натирать где-то откопанный мачете. И даже над самыми смешными шутками улыбается лишь уголками губ.

Третьим является наш негласный лидер Кувалда, как он сам себя назвал. Он явно студентик-выпускник. По крайней мере был им – мне так кажется. Может часами распинаться о том, что когда вся эта гонка за выживанием закончится, то он устроится на крутую работу и будет возить нас с Саней на дорогой тачке.

Но почему-то мне начинает казаться, что этот Ад никогда не закончится. И скоро уже настанет момент, когда мрачные врата Смерти разверзнутся и поглотят нас.


В углу вновь зашуршала крыса. Света почти не было – горел лишь старый «доисторический» фонарь-керосинка. Я радовалась, как маленькая девочка, когда обнаружила его в завалах старого хлама одной из стариковых квартир. Явно какой-то дед оставил его, как напоминание о былой эпохе. Когда люди ещё писали от руки и пользовались громоздкими плоскими смартфонами, а может быть и того раньше.

Вообще в квартирах стариков часто можно найти какие-нибудь интересные штуки. Например – печатные книги. Вот уж настоящий раритет! Моя бабушка застала ту эпоху, когда их еще выпускали. А затем мир перешел в век цифровых технологий. До нападения я не знала себя без привычных часов-коммуникатора, обхватывающих запястье. Но после толку от них было мало. Питания не было, сети – тоже. А тратить драгоценную энергию портативного аккумулятора – блаж.

Я ещё раз проверила запасы – надежно ли закреплен тонкий трос, держащий продукты подвешенными - чтобы крысы не добрались. Обследовала примитивные ловушки у входа в наш маленький закуток-лагерь, прошлась вдоль туннеля с лампой и завалилась спать, передав караул Сане.


Откуда-то сверху капала на пол вода. Но размеренный звук ударов об бетон уже давно перестал меня нервировать и я его даже не замечала. Но проснулась я еще до того, как Кувалда практически бесшумно затормошил меня за плечи – кто-то приближался.

Вначале я услышала глухое клацанье когтей. Затем – низкий раскатистый рык. Пёсик явно был зол. В канализации и подземных туннелях от обоняния было мало толку. Обилие запахов, смрада и отбросов напрочь отбивало у псов нюх. И они злились и неистово ревели, но учуять нас не могли. Поэтому люди еще и выживали. В подземных городских лабиринтах их было не найти так просто, как снаружи.

Но проблема была в другом. Если даже один пёсик здесь – значит, где-то рядом и его хозяин. И горе нам – если найдут. Я боялась даже представить, какая страшная смерть нас ожидает.

Мы затаились. Погасили керосинку и стали ждать. Я чувствовала, как под боком сидит на корточках Кувалда. Саня же приник к дальней стене, приготовив на случай автомат. Конечно, против них от него будет мало толку. Но он хотя бы может дать кому-нибудь из нас шанс сбежать.

Сердце отсчитывало удары. Я слышала шаги пса в основном туннеле и молилась, чтобы он не обнаружил неприметного входа в наш закуток. С потолка всё так же капала вода и я начала нервничать. Руки мелко затряслись. Видимо Кувалда почувствовал и обхватил своими мозолистыми сухими ладонями мои пальцы, сжимая в незримой поддержке. Я бесшумно выдохнула и попыталась успокоиться.

Но тут же до моего обострённого темнотой слуха донесся слабый, еле слышный звук шагов. По туннелю шёл один из «ловцов». Они никогда не оставляли своих питомцев одних. А зачастую, каждую такую тварь сопровождало по два, а то и три пса. Ловцы не видели в темноте, в отличие от пёсиков. И свой путь освещали фонарями.

Яркая белая полоса озарила стену нашего закутка. Но мы ни один день потратили, чтобы тщательно замаскировать его. Тварь подошла ближе, втянула воздух, вроде бы прислушалась. Сердце моё чуть зашлось в припадке, но отлегло – ловец пошел дальше.

Мы выжидали долго и даже когда стук шагов и когтистых лап стих, не осмелились пошевелиться. Первым подал голос Кувалда.

- Повезло нам, ребятки!

Я кивнула, но поняла, что в темноте он не увидит этого, и согласно гукнула.


Прошло немало времени, прежде чем мы решились выбраться на поверхность. Чувствовали себя тараканами, которых раздавят, как только новые хозяева огромной «квартиры» нас заметят. Но другого выбора не было. Украдкой мы добрались до соседнего района. Заглянули в подъезд и ждали пока Саня проверит – всё ли чисто?

Путь был свободен и мы проникли в одну из дальних квартир. Обои и коврик в прихожей пропитались кровью. На стене еще остались багровые разводы, повторяющие очертания человеческих рук. Но мы были уже привычны к подобным картинам и безразлично прошли мимо, заглядывая в шкафы и ящики. На кухне пустил корни сыр, оставленный хозяевами на столе. Плесень на нём не просто побелела – почернела! Я обошла его, как чумную опухоль.

Но к моему сожалению, в холодильнике ничего съестного не обнаружилось. Еда была скоропортящаяся или уже непригодная к употреблению.

Но парням, рывшимся в гостиной и спальнях, повезло больше. Она нашли пару работающих портативных аккумуляторов и фонарик. Сложив всё в заплечный мешок, мы прикрыли за собой дверь и двинулись вниз. В подъезде долго вглядывались в окно, но двор был чист.

Ничего не предвещало беды. Мы, оглядываясь и всматриваясь в каждый куст, шли вдоль дома, когда Саня внезапно толкнул нас в спину и негромко произнес: «Бегом!», а сам кинулся в противоположную сторону. Я не сразу сообразила – никогда раньше не видела этого парня столь встревоженным, но Кувалда схватил меня за руку и побежал.

Я лишь услышала, как дворовую тишину разрезала автоматная очередь, сзади разъярились неистовой бранью псы и истошный, полный отчаяния и боли, возглас Сани заставил меня дернуться, но продолжать бежать, чтобы не быть Кувалде обузой. Чувствовала, как покрывается испариной ужаса спина.

Из-за угла на нас выскочила псина. В отличие от меня, Кувалда был куда шустрее. Он успел выхватить обрез и шмальнуть по этой твари чуть ли не в упор. Она повалилась на землю, исступленно визжа и дергая конечностями. Но мы знали, что это в лучшем случае её задержит. И позже, зализав раны или пока её хозяин не подлатает свою пёсу, она станет ещё злее и безжалостнее.

Я поудобнее перехватила автомат. Чувствовала, как дыхание сбивается, но выбора не было. Скоро подоспеют ловцы, пойдут по нашему следу. Возвращаться пока нельзя – можно выдать своё убежище. Единственный выход – уйти от погони и спрятаться, переждав.

Но нам не суждено было ни вернуться в наш темный заваленный тряпьем и хламом закуток ни вообще увидеть небо еще раз.

Мы выбрались за пределы квартала, но оказались на открытом пространстве. Впереди – широкая автомагистраль, усеянная брошенными машина, которую предстояло пересечь.

Кувалда помог мне преодолеть высокое заграждение, перемахнул сам и тогда из-за кузова грузовика показался первый ловец, по обе стороны которого не спеша ступали двое псов, скаля морды. Один щелчок пальцами, и твари кинулись на нас. Кувалда закрыл меня собой. Пёсик вцепился в его руку, разрывая мышцы и сухожилия. Другой подоспел на секунду позже, повалил добычу на асфальт, вгрызаясь куда-то в район живота, но я уже не видела этого.

Я бросила Кувалду и побежала. Не чувствуя ни угрызений совести, ни каких-либо других мук, терзающих душу. Моим желанием было спастись самой. Не испытывать боли – её я боялась больше всего.

Ловец вышел мне на перерез из-за фургона. Ещё трое – обступили с обеих сторон, будто возникая из воздуха. Пятый захлопнул ловушку, обрывая пути к отступлению. Его я уже не видела. Слышала тяжелые шаги за спиной. Я понимала, что мне не уйти живой. Поясницу холодил ствол Беретты, припасенной на крайний случай. Что ж, где-то глубоко внутри я всегда знала, что она мне понадобиться.

Я вытащила ствол. Приставила к виску. И выстрелила.


Снег хлопьями ложился на тротуары и дороги, так, что рабочие не успевали его счищать. Пришла зима – морозная и вьюжная.

В дверь постучали. И когда раздалось негромкое «Войдите», массивные деревянные створки распахнулись. Мужчина средних лет с истинно-военной выправкой прошел в центр, выпрямился и отдал честь.

- Разрешите доложить! – громко и ровно произнес он. Новая владелица комнаты обернулась, отвернувшись от окна, за которым, кажется, начиналась настоящая метель. Её руки сжимали яркую кружку, от которой поднимался горячий пар. И одета она была просто, по-домашнему, совсем не походя на человека, которому следует отдавать честь.

Но мужчина ни на секунду не позволил себе расслабится в её присутствии. Небывалое уважение он испытывал к этой, над вид еще молодой и незрелой, девушке, на своем веку повидавшей намного больше, чем он и все его товарищи-генералы вместе взятые.

- Докладывай, Балодис.

- Командир 7-ой разведгруппы сообщает о подозрительных передвижениях противника, а также об увеличении его боевой мощи. 4-ая бригада переходит из оборы в наступление. Потери минимальны.

Губы девушки трогает грустная улыбка.

- Хорошо, - она вновь поворачивается к окну и взгляд её синих, словно камни ляпис-лазури, глаз устремляется на город, укрываемый снежными хлопьями. - Год уже прошел. Есть ли вести из Южной Столицы?

- Город полностью захвачен. Сопротивление сломлено.

- Удалось кого-нибудь захватить?

- Две недели назад был схвачен и реанимирован человек. Сейчас его состояние стабильное. Он вместе с 2-мя выжившими мародерничал.

- Что с ними? – девушка произнесла эти слова бесстрастно, но зоркий глаз Балодиса подметил, как на долю секунды дрогнули её руки.

- Женщина покончила жизнь самоубийством. Молодого человека растерзали.

- Руби не остановила их?

- Он ранил одного из её зверей. В докладе говориться, что она была… зла, - Балодис и сам удивился тому, что голос его дрогнул. Поддаться эмоциям и позволить своим людям делать то, что им заблагорассудиться – немыслимо! Да за такое следовало отдать ту наглую девицу под трибунал! Но видимо у Госпожи было своё мнение на этот счет. Она лишь кивнула и отпустила генерала. Он вышел, закрыв за собой дверь.

Новая хозяйка комнаты опустилась в кресло, отхлебнув горячий напиток из кружки. Ей следовало обдумать следующий шаг в этой глупой войне. И раз уж не она её развязала, то следовало хотя бы поскорее с ней покончить.

В её силах было свести потери среди бойцов и мирного населения к минимуму. Её собственные войны прекрасно знали своё дело и бесстрашно шли в бой, ведомые своей прекрасной Госпожой. Война не приносила ей удовольствия, но именно в жестоких схватках она получила титул Кровавой Королевы.

Девушке совершено не нравилась та ситуация, в которой оказался замешан её народ. Но другого выбора не было. Она могла помочь и сделает всё, что сможет. Даже, если ей придется перебить всех людей, что встанут у неё на пути. Ради тех, кем она дорожит.