[talent-creative-work]

Пишу. Иногда. Немного.

Написано год назад... после одной пары физры


Весеннее настроение

Этот день казался воистину весенним, особенно после долгого ожидания морозными вечерами. Витал в воздухе прозрачный запах подтаявшего снега, такой мягкий, свежий, который кружит голову в прозрачном оранжевом свете далекого пока что солнца. Птицы, чирикая, особенно ярко подчеркивали это странное, праздное состояние окружающего мира. Чувство возрождения, про которое нам твердят с малых лет? Нет. Просто-напросто праздность и легкость, какая-то неудержимая свобода, забытая уже «детская» непосредственность, радость ожидания чего-то светлого и лучшего. Так всегда, всю жизнь, мы чего-то ждем. Живем от лета до зимы, от зимы до лета. Каждый новый период – своеобразный, характерный запах, который никогда ни с чем не перепутаешь.
Где-то далеко слышится стук вбиваемых свай, словно биение сердца. Уши не выдувает морозный ветер, а глаза не щурятся от яркого, невыносимого отражения бледных лучей от снега. Свет медовый с оттенком чуть кисловатого апельсина.

Как звали этого молодого человека? Никто не знает, и я не знаю. Он просто… был, есть, будет. И сколько ему лет, тоже никто не знает. Чем он занимался в своей жизни? Преступник он или благодетель? Не важно.
Он шел, глядя себе под ноги и редко поднимая взор на неясные звуки. Что-то было в его мыслях. Что-то существенное, наверное, даже важное. Время от времени он останавливался и подымал голову к небу, щурился на кого-то мне неизвестного, хмурил брови и снова шел дальше. Его душа была так же грешна, как и у каждого из нас, такая же черно-белая, цветная и в крапинку. Его нельзя было назвать особенным или каким-то отличившимся. Он просто был человек. Небольшой человек. Когда он щурился, у него чуть уродливо приподнимались щеки, губы разъезжались в странной гримасе, а глаза выражали глубину и пустоту одновременно. Темно-карие глаза, более широкие возле носа, нежели с противоположной стороны, с уголками век возле переносицы, слегка прогибающимися бровями, уходящими вверх по бокам. Губы его были непроизвольно подвижны, средних размеров, довольно обыденной формы и ничем не примечательные. Только вот странно острый подбородок с двухдневной щетиной придавал своему хозяину какую-то словно элегантность и утонченность форм. Широкий и высокий лоб его был открыт под зачесанными вправо, но уже растрепавшимися волосами.

Остановил его четкий шаг легкий женский вскрик. Он остановился и оглянулся. Лес тот был негустой, но в то же время очень нестабильный, с крутыми горками, спусками, подъемами. С одного из спусков, как раз недалеко от шедшего нашего героя, скатывалась на лыжах девушка. Она мне неизвестна так же, как и молодой человек. На вид ей было наверное, лет… да, пожалуй, почти его ровесница. Разве что младше, но немного. Она неумело катилась с горки, распахнув яркие зеленые глаза и изо всех сил тормозя себя палками. Одна палка слетела с ее руки, видно было, что она уже давно едет очень неровно и успела если не потерять одну из них, то была к этому близка. В какой-то момент она с силой вставила палку в снег, уперлась в нее грудью, вскрикнула от чувства того, что теряет равновесие, и в то же время наваливается на свою наскоро сооруженную опору. Девушка выгнула спину в некоей странной фигуре, не сразу сообразив, что то и есть ее роковая ошибка. С восхищенным визгом она перевернулась на бок, да так и осталась лежать, безудержно хохоча.

Молодой человек был очарован этой нелепой картиной, непонятным ему весельем. Он подошел к девушке, протянул ей руку, с нежностью произнес: «Чего смеешься-то, дуреха?» Слова эти были столь добрыми, несмотря на кажущуюся грубоватость, глаза его наполнились умиленьем и добротою, перестали быть глубокими и пустыми, стали же просто источником тепла. Когда он щурился, щеки его уже не приподымались так уродливо, а имели две длинные трещинки-морщинки, что так характерны людям, которые много улыбаются.
Девушка взглянула на него своими большими, наивными, обрамленными длинными ресницами глазами, на мгновенье замолчала, оглядывая молодого человека, но почти что тут же снова рассмеялась, откинувшись спиною в сугроб, несмотря на протянутую им руку. Он мог повнимательнее рассмотреть заинтересовавшую его особу. Черты лица ее были необычайно мягкими и добрыми. Негустые, несросшиеся, по-детски выгнутые бровки над прямыми глазами. Чуть кругленький, маленький курносый носик, столь же маленькие аккуратные губки и явно выделяющийся чуть округлый ромб лица. Еще что запомнилось ему ярко и необычно: длинный, развевающийся за нею во время движения шарф золотисто-коричневого цвета, связанный из толстых нитей, он ей так шел…
«Что же ты?..» - недоуменно спросил он, сам не зная, к чему относит сей вопрос.
«Весеннее настроение!» - радостно пояснила она, не представляя, что же.
«Весеннее нас…» - Он не понял. Он попытался углубить свой взор внутрь себя, дабы понять, о чем она. Прочувствовать это настроение.
«Настроение весеннее, понимаете? Это когда солнце и снег, когда звон птиц и… хорошо! Так ведь всегда, да? Всегда, когда весна. Как завороженный, загипнотизированный весною, это весеннее настроение» - и она вновь расхохоталась.
Не отвечая, он вновь подал ей руку. На этот раз она встала, надела на руки палки, изящным движением откинула волосы за спину.
Он взглянул на нее вопросительным взглядом, и она поняла его вопрос. Широко, всеобъемлюще улыбнулась ему, пожала плечами и, неопределенно махнув рукой с пожеланиями удачи, снова пустилась в путь, все так же неумело, но все так же веря в себя.

Молодой человек так и простоял на том месте, глядя ей вслед, минут пять. Он не мог отделаться от назойливого, испытующего внимания самого себя к себе же. В поисках его, этого весеннего настроения, он почувствовал лишь легкую тяжесть где-то чуть ниже и правее сердца, на уровне солнечного сплетения. Он понял, что настроение весеннее исходило из этой девушки, что оно внутри, оно может выйти когда угодно, но где оно, где? Только комок легкой тяжести все время давал о себе знать.
Он покачал головой этому чувству, обхватил ладонями свою голову, снова взглянул наверх, и вместо неба увидел он голубизну и яркость красок.
Да, решил он.

На следующий день он шел той же дорогой. Не думал он тогда о девушке и странной нелепой встрече. Думал он в этот момент о другом. Может, о смысле жизни, а может, о том, что сегодняшний вечер ему предвещает. Но непроизвольно водил глазами по горизонту, и сумел-таки заметить то, что искал. Она, та девушка, шла недалеко от него. Подходя ближе, он стал замечать, что глаза ее раскрасневшиеся и мокрые, а щеки горели. В сапожках, бархатной юбочке, она была еще более обаятельна, чем тогда, прошедшим днем, смеющаяся в снегу. Он усмехнулся про себя: «Тоже мне, весеннее настроение», - и направился вслед за удаляющейся фигуркой.