"The quieter you become, the more you are able to hear..." (c) BackTrack
Название: Враг мой...
Автор: Sfajra
Бета: Yenn (a.k.a. flegmatique)
Жанр: мм... предположим - мини-рассказ, или зарисовка.
Возрастные ограничения: просто из-за концовки нехай NC-14.
От автора: /тут много попыталась написать, а потом плюнула. Приятного (i hope so) прочтения. Ах, да - случайные совпадения имён или названий - не случайны./
Враг мой...- Госпожа Гетман? – тихий, шелестящий голос лучника вырвал тёмную из задумчивости, прервав размеренное скольжение полировочного бруска по стальной поверхности кинжала, заставив её слегка повернуть голову и взглянуть на сидящего поодаль воина.
- Что, Дар? – спросила, слегка прищурившись и внимательно глядя на его лицо. Это… не прозвище, но сокращение от имени ему странно подходило.
Темноволосый эльф тихо кашлянул, опустив лицо под пристальным взглядом Гетмана, и совсем уж негромко спросил:
- Госпожа Гетман, позвольте спросить… - кажется, его смущал сам вопрос, предмет интереса, но, зная, что Глава Дома Родериго на дух не переносит недосказанности, вздохнул, и, исподлобья глянув на неё, указал движением ладони на нитевидный шрам, аккуратной линией очерчивающий её талию на правом боку, и прячущийся под кирасой изящного темноэльфийского доспеха. – Откуда у вас это? – и поспешно добавил, словно опасаясь, что его оборвут. – Я видел, как на вас бесследно заживают и гораздо более страшные раны… что это за оружие нанесло такой вред?
Сказал и замолк, покорно склонив голову, не замечая лёгкой ухмылки, тронувшей губы тёмной эльфийки. В самом деле, чего такого в этом вопросе? Тем более, лучник знал, что Гетман ему симпатизирует… впрочем, так думал каждый из Родериганцев, и каждый был прав в этих суждениях. Но вопрос… вопрос доверия.
Молчание Гетмана в который раз было расценено совсем иначе… сдержанный, безупречно вежливый лучник поёрзал, неловко подогнув ногу, но не решаясь резко дёрнуться, и стараясь не издавать ни звука. Чем длиннее была пауза – тем более он раздражался сам на себя за то, что задал этот вопрос. Бросая украдкой взгляды на тёмную, он видел, что её глаза застыли, слепо глядя перед собой… или в себя.
- Если это плохой вопрос – скажите. Я забуду о нём… - спустя десять ударов сердца снова проговорил лучник, уже с затаённой яростью на себя за то, что вообще начал этот разговор. Она же внезапно слегка вздрогнула, моргнув, и с толикой удивления взглянула на него. Затем негромко рассмеялась.
- Нет, Дарзамар. Всё в порядке. Я расскажу… хотя, стоит уточнить, что рассказ будет долгим… - прищурилась, безотчётно положив ладонь на тот самый шрам, скользя тонкими пальцами по чуть бугристой и узкой нити светло-серой кожи. Воин дёрнулся слегка, когда тёмная заговорила, но после её слов поспешно кивнул.
- У нас есть время, Госпожа Гетман… если, конечно, вы никуда не спешите… - добавил несколько смущённо. Эльфийка усмехнулась, уложив на колено кинжал, рассматривая своё отражение в лезвии…
- Это было действительно давно… очень давно… когда некий дом Маэррет был почти на пике славы и могущества, когда в его сторону обратила свой благосклонный взор Королева-Паучиха...
…с её точки зрения, это был наиболее удачный момент для ухода. Добровольного, шумного, наглого до беспамятства. В противном случае, она вполне справедливо полагала, что вскорости закончит свои дни на алтаре Великой Паучихи, а это совершенно не входило в её планы. И вот она стоит перед троном Матроны Дома Маэррет, не склонив головы, бросая вызов одним лишь взглядом, впивающимся в очи Матери Алиарры. Та же, бледная от сдержанной ярости, и в ней же непередаваемо прекрасная, тихо обронила, едва лишь разжимая губы:
- Объяснись, по какому праву младшая Дочь, Т’риссафаэ, является на Совет Дома без приглашения, да ещё и в столь неподобающем виде – в облачении презренных самцов-разведчиков?
Так хочется покориться, склонить перед её волей голову, согнуться в поклоне, упасть на колени… нельзя. Даже нельзя мотнуть головой. Потому юная убийца лишь моргает, крепче сжимая ладонь на узорной рукояти клинка, отпечатывая на коже каждый виток металла. И смотрит в глаза…
- Благородная Мать Алиарра, я прошу у тебя милостивого разрешения отправиться в поход. Прошу – перед лицом Почтенного Совета, - короткий кивок в сторону подковообразного стола, за которым нынче собралось без малого две трети представителей высшей Знати.
Матрона прищурилась, глядя на свою непокорную дочь… на выродка. Девочка, с ничтожными способностями к магии, позор для Дома. Слава Ллос, что она – пятая… слово «поход» было таким аморфным, необязательным, что становилось очевидным – девчонка сбегает. Но уйти – вот так?.. едва ли не плюнув в лицо и Совету и Дому? Дерзостью это не могло быть оправдано… но это заслуживало хотя бы форы.
Тёмная застыла изваянием, ощущая, как что-то внутри неё едва ли не звенит от яростного напряжения, от тишины, окутавшей плотным полотном паучьего шёлка Залу Совета, пока Матрона, казалось, размышляла над просьбой дочери. И когда та подняла руку, коротко махнув ладонью, Т’риссафаэ не сразу поняла, что это – то самое разрешение. Тяжело и гулко охнули за спиной размыкающиеся створки дверей, и эльфийка склонила голову в поклоне… недостаточно почтительном, но благодарном… глупость, конечно. После чего, не мешкая, но и нарочито не спеша, вышла в коридор, и последовала сквозь анфиладу комнат и коридоров прочь…
На короткое время ей показалось, что – обошлось. Что её в самом деле отпустили. И, конечно же, это тоже было глупостью…
…бежать. Всё быстрее и быстрее, перемахивая через серебристо сияющие во тьме скальные проломы, подсознательно просчитывая крепость сидящего в породе того или иного камня и выступа, ощущая, как погоня то приближается, то отдаляется… двуногие загонщики, двуногая дичь…
Поначалу тёмную позабавило это открытие – её преследовали. Вот уже несколько дней по её следам шла группа наёмников – достаточно хорошо организованная, но уступающая ей в скорости передвижения, а также в подготовке. Холодные снежные ночи в скалах, метели и злые северные ветра утомляли… конечно, она тоже была не в восторге, но для неё подобные погодные условия были почти привычными. И она успешно держала дистанцию в полтора-два дня между собой и ними. Так было до позавчерашнего дня. К группе присоединился ещё один охотник – круглоухий мужчина, который не просто принял на себе управление наёмниками, но и полностью переменил их тактику преследования, изменив направление их перемещений, и ведя уже подчинённых убийц по, на первый взгляд, странной траектории… а потом стало очевидно, что эльфийку брали в «клещи», загоняя к непроходимому ущелью. Увы, она это поняла поздно.
…ветер стонал в кажущемся бездонным разломе. Она была достаточно сильной и ловкой, но ей хватало разума понять, что она не сможет преодолеть пропасть. Но отчаяние затравленного зверя давало знать о себе. Снег коркой застывал на серебристых волосах, лип на ресницы… мельчайшие осколки льдинок жалили посветлевшую от холода кожу, раня, причиняя раздражающую боль. К третьему часу непрерывной погони, которая уже и не думала отставать, тёмная изрядно упала духом. И всё же, даже ощущая себя загнанной в угол, она не могла не восторгаться этим круглоухим…
Совершая вылазки, она видела его два или три раза. Немолодое лицо – впрочем, у этой юной расы молодость завершается тогда, когда тёмный не может считаться даже подростком, лет в двадцать пять-двадцать восемь, - было всегда очень и очень спокойно. Безэмоционально, сдержано… он ни разу не улыбнулся совершенно нелепым шуткам своих людей, казалось – ему вовсе нет дела до их шумных бесед на стоянках. Он был в стороне. Тёмно-карие глаза пугали, но в то же время восхищали всё той же отстранённостью и вместе с тем – сосредоточенностью, вниманием. Разум лиса, ловкость горного кота, выносливость волка… он с изящной лёгкостью держал их в подчинении, и – тёмная видела – эти наёмники, сброд, в подмётки не годящийся Bregan D'aerthen, боялись слово поперёк ему молвить. Как было буквально ночь назад, на очередном стане, свидетелем которому беглянка, увы, не была.
…- Яшма, Шлепун, Сморчок… - палец наёмника поочерёдно ткнул в сторону каждого, чьё имя он назвал. Затем – вновь вернулся к расстеленной на шкуре карте, обводя черту, обозначающую Ущелье Духов, в полутора днях перехода. – Вы трое пойдёте туда, и переправитесь через пропасть. Крюки, верёвки – всё взять. Хорошенько там наследите – по обе стороны…
Косоглазый и рябой Шлепун радостно осклабился, явив миру явный недостаток передних зубов, и проговорил:
- Реминт, а девка, значицца, эта остроухая, скумекает, шо мы тама ставим силки на нёю, да завернёть аккурат в нашу сторону…
Под взглядом по-змеиному неподвижных тёмных глаз рябой стушевался, сменил тон с идиотски-восторженного на неуверенно-тихий, а затем и вовсе смолк. Наконец, тот, которого назвали Реминтом, коротко дёрнул краешками губ, растянув их в издевательской усмешке.
- Какая жалость, что не ты – мой враг… - как всегда, негромко, но так, что его было прекрасно слышно каждому, сказал он. Шлепун подозрительно сощурился, растерянно почёсывая то место, где спина теряла своё благородное название.
- Эт пошему? – бормотнул, скорее даже затравленно, не в силах отвести взгляда от звериной усмешки негласного главаря. В ответ тот пожал плечами, словно желая этим жестом продемонстрировать очевидность ответа, заставившего головореза поперхнуться:
- Потому что ты бы уже давно был мёртв… - после этих слов, Реминт откинулся на спину, с лёгким прищуром глядя в звёздное чёрное небо. – Это старая, как этот мир, игра… я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты… - выдохнул облачко пара, закрывая глаза, и продолжая несколько уставшим тоном. – Она далеко не дура. И поймёт, что именно там, где вы натопчете – ловушки не будет… и потому не станет разворачиваться, а пойдёт вдоль ущелья.
Наёмники молчали, явно непонимающе глядя на вальяжно разлёгшегося мужчину. Суть идеи ускользала от них, и рябой вновь подал голос:
- А на кой же ж тада нам оттедова уходить-та? Дык станем, да дождёмси девку!
Реминт помолчал, кончиками пальцев что-то выводя в снегу, не раскрывая глаз, а после тихо ответил – как отрезал:
- Нет. Там остроухую буду ждать я. А вы перекроете ей пути отхода назад…
Это казалось дурным сном. Слишком дурным, чтобы можно было просто проснуться… лёгкие с хрипом и жадностью втягивали ледяной воздух, и беззвучными стонами его выталкивали в морозную ночь. Погоня позади стихла, по левое плечо зияла пропасть и ветер плакал, извиваясь меж острых камней на дне, разрывая в клочья снежную завесу… а перед ней стоял Враг. Именно тот, что не просто пытался, но и в самом деле мыслил как она. Достойный враг…
Тёмная стояла напротив, каблуками вонзившись в хрупкий снежный наст, в ведущей руке сжимая длинный кинжал обратным хватом – левой раскрытой ладонью словно придерживая запястье правой. Мужчина стоял зеркально… ему явно был не просто известен способ ведения боя на кинжалах, но и более предпочтителен. Что ж, это обещало сделать танец воистину прекрасным. Побелевшие от холода губы эльфийки разошлись в предвкушающей блаженной улыбке, когда наёмник шагнул вперёд, мягко и скользяще, в знакомой ей кошачьей манере.
Фехтование на кинжалах – отдельный и очень сложный тип боя… глобальное преимущество в скорости, но в то же время – необходимость едва ли человеческой ловкости и реакции. Наносить молниеносную серию ударов самым остриём лезвия, заставлять то буквально плясать перед глазами противника, обманывая каждым движением, принимать основанием клинка – лезвие его кинжала, и «сливать» удары. Сходиться – и вновь отскакивать друг от друга, и безотрывно следить за обороной врага, и за своей, ожидая, когда приоткроется он, избегая открываться самой…
Бой порывистый, но в то же время плавный, звон и шелест стали, и тяжёлое дыхание – аккомпанементом… отпрянули, вновь принимаясь кружить, подобно волкам. С разрезанного предплечья Тёмной, сквозь раскромсанный кожаный наруч сочилась кровь, расцвечивая пушистый снег чёрными в ночи пятнами… на наёмнике пока не было заметно повреждений.
Бледные губы чуть подрагивали в лёгкой улыбке, она наслаждалась, искренне наслаждалась происходящим. Этот стремительный танец на самой кромке смерти, по-над бездной боли – сама жизнь… это завораживало и манило. Эти тёмно-карие глаза, даже в бою остающиеся непроницаемыми и спокойными… сейчас она почти с любовью думала о круглоухом убийце.
Скольжение друг к другу, в такт ритмам сердец, вновь вскинутые руки с кинжалами… мелькание стали, улыбка Тёмной превращается в полубезумный восторженный оскал… тело пело, напряжением отдаваясь сладостным звоном в каждой натянутой мышце. Удар, парирование, удар, парирование, удар, отвести левую руку в сторону, выворачивая кисть правой, потянувшись над его руками остриём к бешено дрожащей на шее вене, позабыв обо всё на свете перед близостью столь желанной цели… и оказаться едва ли не отброшенной назад взрывом боли в правом боку, когда кинжал противника пропорол его – недостаточно глубоко, чтобы она испустила дух через несколько мгновений, но вполне – для того, чтобы более чем ослабить противника.
Он медлил. Мгновения боя, растянутые в вечность, до сих пор не позволили ему окончательно внести эту остроухую беглянку в категорию бойцов ниже себя и добить сейчас же… пожалуй, это было тщеславие. Именно из-за него он позволил ей подняться с уже изрядно перепаханного снега и вновь встать в позицию боя. Намётанный глаз уловил некоторую перемену в её поведении… да, она перестала обольстительно улыбаться, хотя он отдавал себе отчёт в том, что у неё и в мыслях не было соблазнить его ради своей жизни. И ещё… она стала осторожнее. Безрассудство, бросающее её на слабые удары и легко прошиваемую оборону, испарилось… а значит именно сейчас начиналась та самая игра, ради которой он и принял этот заказ.
Боль тянула, теперь уже – лишая сил. Отрезвляла. Заставляла вспомнить, что всё-таки – это не забава… или же – последняя, самая лучшая забава в её жизни. Но ей хотелось уйти живой. Мимолётно стало как-то очень скучно, и этот поединок ей смертельно надоел. Она позволила этому отразиться в глазах, печатью безразличия и уныния лечь на лицо, пока она подходила на дистанцию боя, оставляя за собой на снегу кровавые потёки. Скука. Обыденность. Ничего интересного… этот круглоухий – ни-что-же-ство. Каждым выдохом сквозь разомкнутые губы вбивая в сознание эти нехитрые мысли… плавно, легко подняла руки, как в самом начале Танца – сжимая кинжал обратным хватом.
Азарт пропитывал Реминта насквозь… ему не хотелось увидеть труп этой эльфийки, распростёртый на снегу – ему хотелось самого процесса боя… шаг вперёд – он вновь предлагал вести эту партию.
Рассудительная атака – один из обязательных пунктов подготовки убийц. Особенно, если убийца – дочь Матроны Дома. Она видела его поднимающуюся руку с клинком, видела чуть выставленную вперёд правую ногу, напряжённую левую руку. Она видела внимательные глаза, сжатые губы и небольшой шрам на его правой щеке. Она видела, что его тёмные волосы пронизаны серебром седины, а скулы алеют жаром боя…
…глупости закончились, игра в равные силы – тоже. Иначе потом будет слишком поздно…
…левая рука выходит вперёд, перехватывая запястье правой руки противника, сдавливая с достойной силой, до лёгкого хруста… подрезать на ней сухожилия, вот так, по внутренней стороне кисти… уйти от удара в челюсть левой руки, поддеть лезвием кинжал врага и, вырвав из уже ослабевшей руки, отбросить в сторону… окованным носком ботинка – под коленную чашечку правой ноги, заставляя склониться перед ней… удар кинжалом, едва ли не самым остриём, на уровне его глаз, от виска до виска, рассекая глазные яблоки и переносицу… вой… нет, тише, тише… на излёте резко рвануть руку назад, чуть ниже… по горлу, по гортани, вгрызаясь лезвием в плоть, распарывая артерию… тише… вот так, подхватывая за ворот куртки, ощущая, как приятным теплом растекается по пальцам хлещущая из разреза на шее кровь, и бережно опустить на снег.
Застыть… сколько прошло? Семь секунд… бездна. Слабости пока не было – но уже очень скоро она едва ли сможет переставлять ноги. Надо перетянуть раны, остановить кровь и уйти… да, погоня за спиной затихла, но когда пройдёт достаточно времени – они поймут, что с их вожаком что-то произошло… в её глаза вновь вернулась беспечность. Опустилась на одно колено рядом с остывающим телом, ласково глядя на изувеченное лицо, покрытое кровавой слизью – вытекшими глазами… склонилась, лёгким поцелуем коснувшись лба.
- Благодарю тебя… - прошептала с нежностью, прижавшись щекой к его, испачкавшись в этой самой слизи – но не обратив на это внимания. – Ты был изумительным противником… я всегда буду тебя помнить.
…спустя четверть часа, назначенный самым храбрым Шлепун осторожно пробирался по следам Тёмной, то и дело увязая в снегу, которого намело на диво много, так что вела его скорее всего многолетняя привычка охотника – подмечать мелочи всякие да странности. Когда же снег под ногами стал рыхлым и на нём уже отчётливо проступали следы ног, он замер, разинув рот от ужаса и глядя на тело Реминта. Остроухой же – и след простыл…
…никто не пожелал её преследовать, даже несмотря на чьи-то яростные выкрики о том, что-де девка ранена, да не сможет уйти далеко… Шлепун мрачно щерился и советовал сходить, глянуть на то, что она сотворила с убийцей, что им всем – не чета… желающих не находилось.
Тёмная, наскоро обыскав тело, нашла среди вещей наёмника перевязку, да и у неё самой было чем затянуть раны… та, на предплечье, тоже оказалась достаточно неприятной – но были рассечены только мышцы, сухожилия не задело. Когда очумевшие от ужаса преследователи рванули вперёд, она отсиживалась в небольшой расщелине в скале. Последние силы были затрачены на то, чтобы дойти туда, не оставляя следов, и более-менее привести себя в порядок, а после – она просто отключилась…
Кажется, их молчание длилось уже достаточно долго… наконец, осторожно подбирая слова, лучник произнёс:
- Благодарю, Мой Гетман. История была весьма интересной... и поучительной, - Дарзамар странно усмехнулся. - Настоящий враг... такой попадается раз в жизни – так говорил очень уважаемый мною эльф. И я такого еще не встречал. Мне это еще предстоит...
Тёмная покачала головой, только коротко ухмыльнувшись, и вновь погладила шрам.
- Ты спрашивал, что это было за оружие… не имеет значения, Дар. Важна рука, что направляет этот клинок. Ладно… продолжим охоту.
Автор: Sfajra
Бета: Yenn (a.k.a. flegmatique)
Жанр: мм... предположим - мини-рассказ, или зарисовка.
Возрастные ограничения: просто из-за концовки нехай NC-14.
От автора: /тут много попыталась написать, а потом плюнула. Приятного (i hope so) прочтения. Ах, да - случайные совпадения имён или названий - не случайны./
Враг мой...- Госпожа Гетман? – тихий, шелестящий голос лучника вырвал тёмную из задумчивости, прервав размеренное скольжение полировочного бруска по стальной поверхности кинжала, заставив её слегка повернуть голову и взглянуть на сидящего поодаль воина.
- Что, Дар? – спросила, слегка прищурившись и внимательно глядя на его лицо. Это… не прозвище, но сокращение от имени ему странно подходило.
Темноволосый эльф тихо кашлянул, опустив лицо под пристальным взглядом Гетмана, и совсем уж негромко спросил:
- Госпожа Гетман, позвольте спросить… - кажется, его смущал сам вопрос, предмет интереса, но, зная, что Глава Дома Родериго на дух не переносит недосказанности, вздохнул, и, исподлобья глянув на неё, указал движением ладони на нитевидный шрам, аккуратной линией очерчивающий её талию на правом боку, и прячущийся под кирасой изящного темноэльфийского доспеха. – Откуда у вас это? – и поспешно добавил, словно опасаясь, что его оборвут. – Я видел, как на вас бесследно заживают и гораздо более страшные раны… что это за оружие нанесло такой вред?
Сказал и замолк, покорно склонив голову, не замечая лёгкой ухмылки, тронувшей губы тёмной эльфийки. В самом деле, чего такого в этом вопросе? Тем более, лучник знал, что Гетман ему симпатизирует… впрочем, так думал каждый из Родериганцев, и каждый был прав в этих суждениях. Но вопрос… вопрос доверия.
Молчание Гетмана в который раз было расценено совсем иначе… сдержанный, безупречно вежливый лучник поёрзал, неловко подогнув ногу, но не решаясь резко дёрнуться, и стараясь не издавать ни звука. Чем длиннее была пауза – тем более он раздражался сам на себя за то, что задал этот вопрос. Бросая украдкой взгляды на тёмную, он видел, что её глаза застыли, слепо глядя перед собой… или в себя.
- Если это плохой вопрос – скажите. Я забуду о нём… - спустя десять ударов сердца снова проговорил лучник, уже с затаённой яростью на себя за то, что вообще начал этот разговор. Она же внезапно слегка вздрогнула, моргнув, и с толикой удивления взглянула на него. Затем негромко рассмеялась.
- Нет, Дарзамар. Всё в порядке. Я расскажу… хотя, стоит уточнить, что рассказ будет долгим… - прищурилась, безотчётно положив ладонь на тот самый шрам, скользя тонкими пальцами по чуть бугристой и узкой нити светло-серой кожи. Воин дёрнулся слегка, когда тёмная заговорила, но после её слов поспешно кивнул.
- У нас есть время, Госпожа Гетман… если, конечно, вы никуда не спешите… - добавил несколько смущённо. Эльфийка усмехнулась, уложив на колено кинжал, рассматривая своё отражение в лезвии…
- Это было действительно давно… очень давно… когда некий дом Маэррет был почти на пике славы и могущества, когда в его сторону обратила свой благосклонный взор Королева-Паучиха...
…с её точки зрения, это был наиболее удачный момент для ухода. Добровольного, шумного, наглого до беспамятства. В противном случае, она вполне справедливо полагала, что вскорости закончит свои дни на алтаре Великой Паучихи, а это совершенно не входило в её планы. И вот она стоит перед троном Матроны Дома Маэррет, не склонив головы, бросая вызов одним лишь взглядом, впивающимся в очи Матери Алиарры. Та же, бледная от сдержанной ярости, и в ней же непередаваемо прекрасная, тихо обронила, едва лишь разжимая губы:
- Объяснись, по какому праву младшая Дочь, Т’риссафаэ, является на Совет Дома без приглашения, да ещё и в столь неподобающем виде – в облачении презренных самцов-разведчиков?
Так хочется покориться, склонить перед её волей голову, согнуться в поклоне, упасть на колени… нельзя. Даже нельзя мотнуть головой. Потому юная убийца лишь моргает, крепче сжимая ладонь на узорной рукояти клинка, отпечатывая на коже каждый виток металла. И смотрит в глаза…
- Благородная Мать Алиарра, я прошу у тебя милостивого разрешения отправиться в поход. Прошу – перед лицом Почтенного Совета, - короткий кивок в сторону подковообразного стола, за которым нынче собралось без малого две трети представителей высшей Знати.
Матрона прищурилась, глядя на свою непокорную дочь… на выродка. Девочка, с ничтожными способностями к магии, позор для Дома. Слава Ллос, что она – пятая… слово «поход» было таким аморфным, необязательным, что становилось очевидным – девчонка сбегает. Но уйти – вот так?.. едва ли не плюнув в лицо и Совету и Дому? Дерзостью это не могло быть оправдано… но это заслуживало хотя бы форы.
Тёмная застыла изваянием, ощущая, как что-то внутри неё едва ли не звенит от яростного напряжения, от тишины, окутавшей плотным полотном паучьего шёлка Залу Совета, пока Матрона, казалось, размышляла над просьбой дочери. И когда та подняла руку, коротко махнув ладонью, Т’риссафаэ не сразу поняла, что это – то самое разрешение. Тяжело и гулко охнули за спиной размыкающиеся створки дверей, и эльфийка склонила голову в поклоне… недостаточно почтительном, но благодарном… глупость, конечно. После чего, не мешкая, но и нарочито не спеша, вышла в коридор, и последовала сквозь анфиладу комнат и коридоров прочь…
На короткое время ей показалось, что – обошлось. Что её в самом деле отпустили. И, конечно же, это тоже было глупостью…
…бежать. Всё быстрее и быстрее, перемахивая через серебристо сияющие во тьме скальные проломы, подсознательно просчитывая крепость сидящего в породе того или иного камня и выступа, ощущая, как погоня то приближается, то отдаляется… двуногие загонщики, двуногая дичь…
Поначалу тёмную позабавило это открытие – её преследовали. Вот уже несколько дней по её следам шла группа наёмников – достаточно хорошо организованная, но уступающая ей в скорости передвижения, а также в подготовке. Холодные снежные ночи в скалах, метели и злые северные ветра утомляли… конечно, она тоже была не в восторге, но для неё подобные погодные условия были почти привычными. И она успешно держала дистанцию в полтора-два дня между собой и ними. Так было до позавчерашнего дня. К группе присоединился ещё один охотник – круглоухий мужчина, который не просто принял на себе управление наёмниками, но и полностью переменил их тактику преследования, изменив направление их перемещений, и ведя уже подчинённых убийц по, на первый взгляд, странной траектории… а потом стало очевидно, что эльфийку брали в «клещи», загоняя к непроходимому ущелью. Увы, она это поняла поздно.
…ветер стонал в кажущемся бездонным разломе. Она была достаточно сильной и ловкой, но ей хватало разума понять, что она не сможет преодолеть пропасть. Но отчаяние затравленного зверя давало знать о себе. Снег коркой застывал на серебристых волосах, лип на ресницы… мельчайшие осколки льдинок жалили посветлевшую от холода кожу, раня, причиняя раздражающую боль. К третьему часу непрерывной погони, которая уже и не думала отставать, тёмная изрядно упала духом. И всё же, даже ощущая себя загнанной в угол, она не могла не восторгаться этим круглоухим…
Совершая вылазки, она видела его два или три раза. Немолодое лицо – впрочем, у этой юной расы молодость завершается тогда, когда тёмный не может считаться даже подростком, лет в двадцать пять-двадцать восемь, - было всегда очень и очень спокойно. Безэмоционально, сдержано… он ни разу не улыбнулся совершенно нелепым шуткам своих людей, казалось – ему вовсе нет дела до их шумных бесед на стоянках. Он был в стороне. Тёмно-карие глаза пугали, но в то же время восхищали всё той же отстранённостью и вместе с тем – сосредоточенностью, вниманием. Разум лиса, ловкость горного кота, выносливость волка… он с изящной лёгкостью держал их в подчинении, и – тёмная видела – эти наёмники, сброд, в подмётки не годящийся Bregan D'aerthen, боялись слово поперёк ему молвить. Как было буквально ночь назад, на очередном стане, свидетелем которому беглянка, увы, не была.
…- Яшма, Шлепун, Сморчок… - палец наёмника поочерёдно ткнул в сторону каждого, чьё имя он назвал. Затем – вновь вернулся к расстеленной на шкуре карте, обводя черту, обозначающую Ущелье Духов, в полутора днях перехода. – Вы трое пойдёте туда, и переправитесь через пропасть. Крюки, верёвки – всё взять. Хорошенько там наследите – по обе стороны…
Косоглазый и рябой Шлепун радостно осклабился, явив миру явный недостаток передних зубов, и проговорил:
- Реминт, а девка, значицца, эта остроухая, скумекает, шо мы тама ставим силки на нёю, да завернёть аккурат в нашу сторону…
Под взглядом по-змеиному неподвижных тёмных глаз рябой стушевался, сменил тон с идиотски-восторженного на неуверенно-тихий, а затем и вовсе смолк. Наконец, тот, которого назвали Реминтом, коротко дёрнул краешками губ, растянув их в издевательской усмешке.
- Какая жалость, что не ты – мой враг… - как всегда, негромко, но так, что его было прекрасно слышно каждому, сказал он. Шлепун подозрительно сощурился, растерянно почёсывая то место, где спина теряла своё благородное название.
- Эт пошему? – бормотнул, скорее даже затравленно, не в силах отвести взгляда от звериной усмешки негласного главаря. В ответ тот пожал плечами, словно желая этим жестом продемонстрировать очевидность ответа, заставившего головореза поперхнуться:
- Потому что ты бы уже давно был мёртв… - после этих слов, Реминт откинулся на спину, с лёгким прищуром глядя в звёздное чёрное небо. – Это старая, как этот мир, игра… я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты… - выдохнул облачко пара, закрывая глаза, и продолжая несколько уставшим тоном. – Она далеко не дура. И поймёт, что именно там, где вы натопчете – ловушки не будет… и потому не станет разворачиваться, а пойдёт вдоль ущелья.
Наёмники молчали, явно непонимающе глядя на вальяжно разлёгшегося мужчину. Суть идеи ускользала от них, и рябой вновь подал голос:
- А на кой же ж тада нам оттедова уходить-та? Дык станем, да дождёмси девку!
Реминт помолчал, кончиками пальцев что-то выводя в снегу, не раскрывая глаз, а после тихо ответил – как отрезал:
- Нет. Там остроухую буду ждать я. А вы перекроете ей пути отхода назад…
Это казалось дурным сном. Слишком дурным, чтобы можно было просто проснуться… лёгкие с хрипом и жадностью втягивали ледяной воздух, и беззвучными стонами его выталкивали в морозную ночь. Погоня позади стихла, по левое плечо зияла пропасть и ветер плакал, извиваясь меж острых камней на дне, разрывая в клочья снежную завесу… а перед ней стоял Враг. Именно тот, что не просто пытался, но и в самом деле мыслил как она. Достойный враг…
Тёмная стояла напротив, каблуками вонзившись в хрупкий снежный наст, в ведущей руке сжимая длинный кинжал обратным хватом – левой раскрытой ладонью словно придерживая запястье правой. Мужчина стоял зеркально… ему явно был не просто известен способ ведения боя на кинжалах, но и более предпочтителен. Что ж, это обещало сделать танец воистину прекрасным. Побелевшие от холода губы эльфийки разошлись в предвкушающей блаженной улыбке, когда наёмник шагнул вперёд, мягко и скользяще, в знакомой ей кошачьей манере.
Фехтование на кинжалах – отдельный и очень сложный тип боя… глобальное преимущество в скорости, но в то же время – необходимость едва ли человеческой ловкости и реакции. Наносить молниеносную серию ударов самым остриём лезвия, заставлять то буквально плясать перед глазами противника, обманывая каждым движением, принимать основанием клинка – лезвие его кинжала, и «сливать» удары. Сходиться – и вновь отскакивать друг от друга, и безотрывно следить за обороной врага, и за своей, ожидая, когда приоткроется он, избегая открываться самой…
Бой порывистый, но в то же время плавный, звон и шелест стали, и тяжёлое дыхание – аккомпанементом… отпрянули, вновь принимаясь кружить, подобно волкам. С разрезанного предплечья Тёмной, сквозь раскромсанный кожаный наруч сочилась кровь, расцвечивая пушистый снег чёрными в ночи пятнами… на наёмнике пока не было заметно повреждений.
Бледные губы чуть подрагивали в лёгкой улыбке, она наслаждалась, искренне наслаждалась происходящим. Этот стремительный танец на самой кромке смерти, по-над бездной боли – сама жизнь… это завораживало и манило. Эти тёмно-карие глаза, даже в бою остающиеся непроницаемыми и спокойными… сейчас она почти с любовью думала о круглоухом убийце.
Скольжение друг к другу, в такт ритмам сердец, вновь вскинутые руки с кинжалами… мелькание стали, улыбка Тёмной превращается в полубезумный восторженный оскал… тело пело, напряжением отдаваясь сладостным звоном в каждой натянутой мышце. Удар, парирование, удар, парирование, удар, отвести левую руку в сторону, выворачивая кисть правой, потянувшись над его руками остриём к бешено дрожащей на шее вене, позабыв обо всё на свете перед близостью столь желанной цели… и оказаться едва ли не отброшенной назад взрывом боли в правом боку, когда кинжал противника пропорол его – недостаточно глубоко, чтобы она испустила дух через несколько мгновений, но вполне – для того, чтобы более чем ослабить противника.
Он медлил. Мгновения боя, растянутые в вечность, до сих пор не позволили ему окончательно внести эту остроухую беглянку в категорию бойцов ниже себя и добить сейчас же… пожалуй, это было тщеславие. Именно из-за него он позволил ей подняться с уже изрядно перепаханного снега и вновь встать в позицию боя. Намётанный глаз уловил некоторую перемену в её поведении… да, она перестала обольстительно улыбаться, хотя он отдавал себе отчёт в том, что у неё и в мыслях не было соблазнить его ради своей жизни. И ещё… она стала осторожнее. Безрассудство, бросающее её на слабые удары и легко прошиваемую оборону, испарилось… а значит именно сейчас начиналась та самая игра, ради которой он и принял этот заказ.
Боль тянула, теперь уже – лишая сил. Отрезвляла. Заставляла вспомнить, что всё-таки – это не забава… или же – последняя, самая лучшая забава в её жизни. Но ей хотелось уйти живой. Мимолётно стало как-то очень скучно, и этот поединок ей смертельно надоел. Она позволила этому отразиться в глазах, печатью безразличия и уныния лечь на лицо, пока она подходила на дистанцию боя, оставляя за собой на снегу кровавые потёки. Скука. Обыденность. Ничего интересного… этот круглоухий – ни-что-же-ство. Каждым выдохом сквозь разомкнутые губы вбивая в сознание эти нехитрые мысли… плавно, легко подняла руки, как в самом начале Танца – сжимая кинжал обратным хватом.
Азарт пропитывал Реминта насквозь… ему не хотелось увидеть труп этой эльфийки, распростёртый на снегу – ему хотелось самого процесса боя… шаг вперёд – он вновь предлагал вести эту партию.
Рассудительная атака – один из обязательных пунктов подготовки убийц. Особенно, если убийца – дочь Матроны Дома. Она видела его поднимающуюся руку с клинком, видела чуть выставленную вперёд правую ногу, напряжённую левую руку. Она видела внимательные глаза, сжатые губы и небольшой шрам на его правой щеке. Она видела, что его тёмные волосы пронизаны серебром седины, а скулы алеют жаром боя…
…глупости закончились, игра в равные силы – тоже. Иначе потом будет слишком поздно…
…левая рука выходит вперёд, перехватывая запястье правой руки противника, сдавливая с достойной силой, до лёгкого хруста… подрезать на ней сухожилия, вот так, по внутренней стороне кисти… уйти от удара в челюсть левой руки, поддеть лезвием кинжал врага и, вырвав из уже ослабевшей руки, отбросить в сторону… окованным носком ботинка – под коленную чашечку правой ноги, заставляя склониться перед ней… удар кинжалом, едва ли не самым остриём, на уровне его глаз, от виска до виска, рассекая глазные яблоки и переносицу… вой… нет, тише, тише… на излёте резко рвануть руку назад, чуть ниже… по горлу, по гортани, вгрызаясь лезвием в плоть, распарывая артерию… тише… вот так, подхватывая за ворот куртки, ощущая, как приятным теплом растекается по пальцам хлещущая из разреза на шее кровь, и бережно опустить на снег.
Застыть… сколько прошло? Семь секунд… бездна. Слабости пока не было – но уже очень скоро она едва ли сможет переставлять ноги. Надо перетянуть раны, остановить кровь и уйти… да, погоня за спиной затихла, но когда пройдёт достаточно времени – они поймут, что с их вожаком что-то произошло… в её глаза вновь вернулась беспечность. Опустилась на одно колено рядом с остывающим телом, ласково глядя на изувеченное лицо, покрытое кровавой слизью – вытекшими глазами… склонилась, лёгким поцелуем коснувшись лба.
- Благодарю тебя… - прошептала с нежностью, прижавшись щекой к его, испачкавшись в этой самой слизи – но не обратив на это внимания. – Ты был изумительным противником… я всегда буду тебя помнить.
…спустя четверть часа, назначенный самым храбрым Шлепун осторожно пробирался по следам Тёмной, то и дело увязая в снегу, которого намело на диво много, так что вела его скорее всего многолетняя привычка охотника – подмечать мелочи всякие да странности. Когда же снег под ногами стал рыхлым и на нём уже отчётливо проступали следы ног, он замер, разинув рот от ужаса и глядя на тело Реминта. Остроухой же – и след простыл…
…никто не пожелал её преследовать, даже несмотря на чьи-то яростные выкрики о том, что-де девка ранена, да не сможет уйти далеко… Шлепун мрачно щерился и советовал сходить, глянуть на то, что она сотворила с убийцей, что им всем – не чета… желающих не находилось.
Тёмная, наскоро обыскав тело, нашла среди вещей наёмника перевязку, да и у неё самой было чем затянуть раны… та, на предплечье, тоже оказалась достаточно неприятной – но были рассечены только мышцы, сухожилия не задело. Когда очумевшие от ужаса преследователи рванули вперёд, она отсиживалась в небольшой расщелине в скале. Последние силы были затрачены на то, чтобы дойти туда, не оставляя следов, и более-менее привести себя в порядок, а после – она просто отключилась…
Кажется, их молчание длилось уже достаточно долго… наконец, осторожно подбирая слова, лучник произнёс:
- Благодарю, Мой Гетман. История была весьма интересной... и поучительной, - Дарзамар странно усмехнулся. - Настоящий враг... такой попадается раз в жизни – так говорил очень уважаемый мною эльф. И я такого еще не встречал. Мне это еще предстоит...
Тёмная покачала головой, только коротко ухмыльнувшись, и вновь погладила шрам.
- Ты спрашивал, что это было за оружие… не имеет значения, Дар. Важна рука, что направляет этот клинок. Ладно… продолжим охоту.
@темы: зарисовки