У меня на все есть своя точка извращения...
Название:Гонщик. Пролог+1 глава
Автор: Kotya-sensei
Бета:Я сама
Жанр:повседневность, с элементами драмы (возможно)
читать дальшеПролог
- Давай, давай, папка! – мальчик подскочил с кресла и крепко сжал маленькие кулачки, напрягся так, что даже вытянул вперед шею и свел плечи. Это был его первый поход на стадион. Он впервые за всю свою жизнь смог увидеть своего папу в действии, как тот умело гоняет на мотоцикле по треку.
Вираж, еще вираж, поворот, обгон… У малыша закружилась голова от пьянящего запаха бензина и гордости за своего отца – трехкратного победителя "Кубка чемпионов". Мальчик во все глаза смотрел на полосу и с замиранием сердца переживал каждый поворот, который проезжал папа. Как будто он сидел там вместе с ним, чувствовал непередаваемое ощущение ветра в лицо, от которого текут слезы из глаз, соленый запах пота и тошнотворный запах бензина.
Еще в четыре года мальчик решил стать гонщиком. Его завораживало все, что было связано с мотоциклами, скоростью, трассой. Он безумно хотел сам сесть за руль, надеть тяжелый тонированный шлем и почувствовать себя настоящим матерым мотоциклистом…
Что-то не клеилось сегодня на треке. Папа шел последним. Первый раз Михаил Хрустецкий был в числе «лузеров». Но малыш не отчаивался, зная, что его папка все равно самый лучший.
Последний круг. Уже ясно вырисовывались лидеры, и фамилии Хрустецкого не было среди них.
- Последний поворот… Опасный вираж…, - протрубил арбитр. – Вот и лидеры сегодняшней гонки. Но что это? Какие-то неисправности с мотоциклом Михаила Хрустецкого…
Последние слова ударили мальчику в самую грудь, лишив движения. Он обмяк и опустился в кресло под шум криков болельщиков, молча наблюдал, как мотоцикл его отца падает и уже на боку на всей скорости врезается в ограждения.
- О, нет, - кричал арбитр, - Михаил Хрустецкий не справился с опасным последним виражом! Врачи уже выбежали на трек, будем надеяться, что легенда мотогонок жив! Первым к старту…
Перед глазами плыло. Мальчик не мог прийти в себя от шока. «Будем надеяться, что легенда мотогонок жив» - стучало у него в ушах. «Будем надеяться… Будем надеяться… Будем надеяться…» Сердце билось с такой силой, что мальчику становилось тяжело дышать. Руки вцепились в подлокотники кресла и как будто приклеились. Ноги стали ватными и, как ни пытался он встать, упрямо не хотели держать внезапно отяжелевшее тело. Малыш не хотел верить, что случилось что-то серьезное. «Мой папка жив! Он жив, я знаю!» - шептал он себе, все еще смотря на трек. «Все будет хорошо, все будет хорошо…» - перед глазами потемнело. Последнее, что он видел - это как врачи на носилках уносили Михаила Хрустецкого в машину Скорой помощи.
Глава 1
Прошло много лет после смерти Михаила Хрустецкого. Он тогда так и не выжил. Перелом позвоночника, ребер, левой руки и сотрясение мозга не дали ему шанса выкарабкаться.
Маленький Стёпа остался один. Папа с мамой развелся, и где она находилась, никто не знал, других родственников у него не было. Смерть отца нанесла шестилетнему малышу сильную душевную травму и заставила его, выросшему в любви и ласке, столкнуться с суровой правдой жизни.
Его оформили в детский приют. Первое время мальчик боялся даже разговаривать, плакал по ночам, все время звал папу, не общался с другими детьми и почти ничего не ел. Но судьба свела его с замечательным человеком, который помог ему справиться с кризисом потери близкого.
Этого человека звали Смоляковский Антон Павлович. Он усыновил Стёпу и любил его наравне со своим настоящим сыном – Ярославом. Поставил на ноги, дал ему образование и помог реализовать мечту детства. Степан Хрустецкий все-таки стал мотогонщиком.
Ярик был на пять лет старше своего сводного брата, поэтому между ними постоянно возникало некое соперничество за любовь отца. Сын Антона Павловича не хотел смиряться с тем, что он теперь не единственный ребенок в семье. Но с возрастом это прошло. Стёпка и Ярик стали лучшими друзьями, делившими друг с другом все невзгоды, идя плечом к плечу.
Стёпа бросил институт, так и не доучившись последние полтора года. Но Антон Павлович не стал укорять его за это, а подарил новенький мотоцикл и привел на трек.
Так началась новая жизнь Степана Хрустецкого. Жизнь, о которой он так давно мечтал. Жизнь, в которой нет ни обид, ни горестей, есть только скорость, ветер, дорога и он. За год мальчик стал популярным и востребованным гонщиком. Но Степан никогда не соглашался подписывать контракты, чтобы не скреплять себя узами ответственности ни перед кем и ни перед чем.
Год назад он еще раз потерял отца. Эту травму он залечивал, накручивая километры на спидометре. Теперь у него остался только брат. Ярослав стал его менеджером и заставил подписать первый контракт с фирмой Engine на одну гонку.
Степан выиграл, получил первую зарплату, и понеслось: одна гонка за другой – и везде Хрустецкий занимал призовые места, пока не случилось одно происшествие. Стёпа попал в аварию и сломал правую руку. Эта травма выбила его из колеи, он полгода провалялся дома, думая о своей жизни. Да, он исполнил свою мечту, но почему-то это не приносило ему духовного удовлетворения. Он мечтал о другом. Он мечтал о свободе, а не о деньгах и популярности. Что же он делает неправильно? Ярик говорит, что все идет хорошо. Но что это такое - «хорошо»? И то ли это «хорошо», о котором он мечтал?
Зазвонил мобильный и вернул Стёпу в реальность.
- Алло?
- Привет, больной! – как всегда бодро проговорил Ярик.
«Он, кажется, никогда не устает» - подумал Стёпа, и вслух ответил:
- Намечается еще один контракт? Ярик, я же тебе говорил…
- Да ты меня выслушай! Намечается! Но не контракт, а вечеринка! Небольшой такой дружеский «междусобойчик». Как там твоя ручка?
- Отвали! Я никуда не пойду! Ты же знаешь, я это не люблю! – огрызнулся Стёпка на брата и мысленно обласкал его последними жаргонизмами, которые вчера услышал от молодежи, частенько обитавшей во дворе дома.
- Хруст, ты что с дуба рухнул?! Я уже обещал, что ты будешь!
- Не хочу сегодня никуда идти! Полежу, полистаю журналы! – Стёпа на минуту задумался, представил еще один вечер в одиночестве в обнимку с журналом «Мотоциклист» и вздрогнул. – Хотя нет, я передумал. Во сколько там что?
- Вот это я понимаю! Через полчаса, у меня. Сам сможешь мотоцикл вести?
- До встречи! – грубо оборвал разговор Стёпа.
Что бы он и не смог вести мотоцикл! Да он на нем с закрытыми глазами задом наперед доедет до нужного места. Степан еще пару минут полежал на диване и встал. Кости в руке уже срослись, но иногда все-таки причиняли жуткое неудобство.
Парню не хватало заботы и ласки. В такие моменты он вспоминал отца. Нет, не Антона Павловича, хоть и большую часть сознательной жизни он провел именно с ним, а настоящего. Он прошел в другую комнату, где хранились его детские воспоминания. Стёпа собрал здесь все вырезки из газет об отце, все кубки, медали и грамоты, которые бы могли напоминать ему о тех счастливых моментах, когда они были вместе. Все эти реликвии были собраны по крупицам на протяжении долгих лет. Что-то он выкупил у прошлых владельцев, что-то забрал из музеев.
Сейчас ему двадцать шесть. Он одинок. Рядом нет никого, кто бы смог его поддержать. Ярослав всегда занят, да он и не поймет его, примет это за слабость. Иногда приходили в голову мысли о том, чтобы завести семью. Но у него никогда не было серьезных отношений. Из-за плотного спортивного графика он не мог уделять много времени личной жизни. Да и не встретил он еще ту, с которой согласился бы провести остаток жизни.
«Ну ладно, надо ехать» - Стёпа взял куртку и вышел из квартиры.
В отличие от Степана, обитавшего на окраинах города, Ярослав жил в центре, в элитной тридцатиэтажной новостройке, квартира в которой стоила не малых денег. Большое здание по планировке чем-то напоминало башни-близнецы, стоявшие в Америке. Ярик жил на двенадцатом этаже в огромной шестикомнатной квартире с главной гордостью – ванной-джакузи. В такой квартире не стыдно и вечеринке через неделю устраивать, чем ее хозяин обычно и занимался.
Стёпа поставил свой «Сузуки» на стоянку и зашел в чистый, опрятный подъезд.
- Вы к кому? – спросил консьерж.
- К Смоляковскому, в тридцать шестую.
- А, все ясно, проходите. Ярослав Антонович предупреждал, что к нему должны прийти гости, но вот про их число ничего не сказал…, - ворчал себе под нос старик.
«Небольшая дружеская вечеринка, говоришь?» - подумал парень, второй раз за вечер обругав брата всеми нецензурными словами, которые только были в его лексиконе.
Ярик прекрасно знал, как Стёпка не любит шумные тусовки, поэтому решил укрыть от него, что народу на празднике будет немного побольше, чем скромный дружеский кружок, к которому привык гонщик. Ярослав старался познакомить брата как можно с большим количеством влиятельных людей и спонсоров, поэтому таскал его по всякого рода вечерам. Несмотря на огромный круг знакомых, у Ярика в его тридцать один год до сих пор не было ни жены, ни даже любимой девушки. Зато у него были деньги и богатые друзья. Стёпа презирал это в брате, но переубеждать его было бесполезно.
Вот и железная дверь с номером 36, за которой грохочет кислотная музыка. Смех, визги, звон бокалов – такие ненавистные Стёпе звуки. Он уже решил совсем не ходить туда, развернулся и пошел обратно к лифту, как дверь квартиры, скрипнув, открылась, и оттуда на площадку вывалились три здоровенных амбала в галстуках, костюмах и с сигаретами в руках.
- О, да это же Стёпка Хрустецкий! Хруст! – прогремел один.
- Точно! – подхватил другой.
- Стёпка, - третий подбежал к нему и с такой силой сжал больную руку, что у парня невольно вырвался всхлип. – Рука, рука! Я забыл! – лицо, явно не отяжеленное печатью ума и здравого смысла, исказилось в улыбке, да так и застыло.
- Курить будешь? – спросил первый и услужливо протянул гонщику пачку дорогих сигарет.
- Я не курю! – вежливо отказался Степан, потирая раздавленную руку.
- А, понятно - спортсмен! Уважаю! – пытался поддержать разговор первый, так как другие двое замерли с тупыми улыбками на откормленных физиономиях.
«Господи, как же я их ненавижу! Ненавижу все, что с ними связано! Ненавижу их деньги! А особенно ненавижу Ярика!» - думал про себя Стёпа.
- Извините, но мне нужно поговорить с братом, - и парень зашел в квартиру.
Грохотала музыка, пахло спиртным, сигаретами, женскими духами и чем-то еще из кухни. Вокруг толкался полупьяный народ – симпатичные девчонки в коротеньких юбочках, уже дошедшие до консистенции развратных девиц; парни с крутыми мобильниками и тяжелыми перстнями на пальцах – одним словом столичная «золотая» молодежь.
Стёпу передернуло от этого. Мимо пробежала какая-то девчушка, задев его плечом. На вид ей было лет 17. Она была такая маленькая, хрупкая, беззащитная, но глаза, мокрые от слез и черные от потекшей туши были без огонька жизни.
Стёпа растолкал народ и протиснулся на мансарду, где мелькала любимая розовая рубашка Ярослава. И он не ошибся – Ярик сидел в кресле в окружении трех молоденьких девчонок, похожих на ту, которую он встретил в прихожей: таких же милых и красивых, как куклы Барби, но в душе пустых и бесчувственных.
- Девушки, оставьте нас наедине, - сквозь зубы прошипел Стёпа.
Девочки замешкались, ожидая, что скажет Ярик. Он молчал. Молчал и Стёпа.
- Идите! – наконец произнес Ярослав.
Девчонки, хихикая, вылетели из мансарды и уже закружились с другими гостями с глупыми лицами, но толстыми кошельками.
- И как это называется? – пошел в наступление Стёпа. – Маленькая дружеская вечеринка?! Узкий круг друзей?! Ярик, ты же знаешь, как я все это не люблю!
Ярослав достал сигарету и сделал глубокую затяжку, встал.
- Стёпка, тебе нужны связи с этими людьми, как же ты не понимаешь? Продавец должен показывать покупателю товар, который он продает. А мой товар – это ты!
- Да в гробу я видел эти связи! – вспылил гонщик. – Мне они нахрен не нужны!
- О, нет, Хруст, ты не прав! Тебе хочется еще на мопеде своем покататься? И вот они, - Ярик показал рукой сквозь стекло в комнату, где под DJ отплясывали те самые трое курильщиков, с которыми Стёпе пришлось познакомиться в подъезде, - могут тебе это дать. Но, - Ярик поднял вверх указательный палец, сделал еще одну глубокую затяжку и продолжил, - могут и отобрать.
- Ярик, я тебя умоляю, ты же можешь и без меня справиться с ними! – взмолился Стёпа. – Зачем меня-то зовешь? Мне совершенно не интересно их общество!
- Придется тебе к этому привыкнуть, мне надоело постоянно одному со всем разбираться, - Ярик улыбнулся, качнулся и, упав обратно в кресло, моментально отрубился.
- Готов, - вздохнул Стёпа.
На душе скреблись кошки. Состояние было совсем не для веселья. Стёпа покосился на окурок в руке брата. Решил сам накуриться с горя. С минуту смотрел, думал, но все же решил продолжать здоровый образ жизни, какая бы тяжелая она не была. Антон Павлович всегда учил своих сыновей встречать беды лицом, а не топить их в вине или не окутывать дымом от сигарет. Жаль только - Ярик этого не усвоил.
Степан сам не понимал, почему ему так плохо. То, что он опять попался на ложь Ярика еще раз доказывает, что он набитый дурак, а Ярик – последняя сволочь. То, что здесь увидел, он наблюдал в течение нескольких лет работы с братом – приходилось. Но что-то по-прежнему терзало его изнутри.
Ярик всхрапнул и начал звать некую Женю, неистово махая руками, видимо, пытаясь поймать ее. Стёпа взял пустую бутылку из-под виски, валявшуюся на полу, и сунул ее в руки брату. Тот сразу успокоился, прижал бутылку к себе, как родную, и смачно поцеловал.
Стёпу перекосило от отвращения. Он вышел из мансарды, надеясь остаться незамеченным. Но как на зло начался медленный танец. К нему потянулось столько рук, среди которых он даже заметил мощные волосатые руки с золотой печаткой на среднем пальце.
Из толпы к нему вышла девушка – стандартная кукла: длинноногая, пышногрудая, длинноволосая, ярко накрашенная – точно как нравятся Ярику. Она медленно подошла к остолбеневшему парню, обвила шею руками и положила голову ему на плечо. Стёпа тотчас почувствовал запах спиртного.
- Меня зовут Евгения, - сказала она ему на ухо.
- Меня Стёпа, - неловко ответил парень.
Девушка улыбнулась. Степан взглянул в ее лицо. Что-то было с ним не так: глаза горели жизнью, жизнью молодой красивой девушки. Только вот что такая девушка делает здесь? Этой бы девушке завести семью, ребенка, любящего мужа, а не толкаться по таким смутным празднествам, развлекая всяких толстосумов. За этими мыслями Стёпа не заметил как кончился танец. Заиграла «кислота», Женя бросила своего новоиспеченного кавалера и кинулась «зажигать» в толпу. Стёпа постоял, посмотрел на весь этот ужас и, решив все-таки перед отъездом домой выпить кружечку халявного чая, прошел на кухню.
«Ну, Ярик, ну, свинья! Не виски я твое изводить буду, а чай цейлонский!» - позлорадствовал Стёпка, заходя в кухню.
Неожиданностью для него стало увидеть там девушку, сидящую за столом и медленно потягивающую чай из любимой Яськиной кружки со слониками. Она вскочила, чуть не опрокинув на себя ее содержимое.
- Осторожней! – подскочил к ней парень.
- Я не думала, что кто-то еще подумает зайти в кухню, вот и решила попить, - оправдывалась девушка, - чаю.
Стёпа еле сдержал челюсть, медленно, но верно поползшую вниз. Она так странно выглядела для такой вечеринки: в черных джинсах, симпатичной кофточке, практически не накрашенная, только чуть подведены глазки, волосы волнами струились по ее лицу и плечам. Стёпка невольно ею залюбовался.
- Меня зовут Алина, - представилась она. – А вы, я так полагаю, Степан Хрустецкий?
- Да, а как вы…? - удивился парень.
- Я журналистка. Работаю в редакции журнала «Спорт и Жизнь». Поэтому немного о вас слышала, - объяснила девушка.
Парень насторожился, как только услышал, что его новая знакомая работает в прессе. Мало ли что она может про него накатать. А дурная слава ему пока совсем не нужна. Хотя эта милая мордашка не могла, как ему показалось, сделать ничего плохого.
- Смотрю, вы так напряглись, - улыбнулась Алина. – Не надо. Сегодня у меня выходной. Да и не пишу я никогда всякую дрянь, как многие люди думают. Оформляю только то, что мне говорят во время интервью. Ненавижу ложь!
Видя недоверие на лице гонщика, она добавила:
- Я вообще-то не очень люблю ходить на такие «пати». Просто в большинстве случаев работа вынуждает. А вот сегодня сестра притащила. Я, собственно говоря, другого от этого вечера не ожидала, да вот домой не хочется, пришлось уединиться на кухне, - девушка разговаривала со Стёпой, как со старым другом детства: так открыто и раскрепощено. Это ему очень нравилось, и он расслабился.
- Знаешь, а я тебе верю, - улыбнулся в ответ Стёпа. – А кто твоя сестра?
- Женя Порученкова.
- Правда? – удивился он.
- Да. К сожалению, именно она, - вздохнула Алина. – Знаешь, она на самом деле совсем не такая. Это просто, как говорится, положение обязывает. Она учится, работает… Но вот связалась с этим Яриком! – девушка покачала головой и сделала глоток из кружки. – Много я о нем слышала, да и материалов о нем у меня тьма, а вот Женька мне не разрешает их в печать отдать!
Стёпа задумался. А ведь правда, допрыгается Ярик! Вот эта хорошенькая девчушка пойдет в редакцию своего журнала и отдаст, может быть, действительно ценные бумаги. И тогда прикроется его лавочка. Махинаций на Яськином-то счету не мало. И Степан уверен, что не только связанных с ним. Но если Алина опубликует весь материал, Ярик уж точно загремит за решетку. А тогда что станет с ним и с его карьерой? А не попадет ли он тоже под какую-нибудь статью? Мало ли чего его брат проворачивал у него за спиной.
- А ты хочешь разоблачить Смоляковского? – спросил после недолгих раздумий Стёпа.
- Нет, - просто ответила репортерша. – Не люблю я таких, как он. Да и вижу, что с Женькой моей он просто играет, как кошка с мышкой. Но она уже взрослая, сама разберется, - Алина поправила выбившуюся прядку волос и снова сделала глоток, обхватив кружку двумя руками.
Стёпа не переставал ей любоваться. Правильные черты лица, немного греческий профиль под густыми каштановыми волосами. Темные, темно-синего цвета глаза, обрамленные в ряды длинных черных ресниц. Красивые ровные губы. Такие свежие и молодые, как нераспустившийся бутон розы. Изящные запястья с тонкими пальчиками и аккуратными ноготками. Картина, конечно, впечатляющая!
Парень с девушкой говорили почти всю ночь, пока в комнате не стихли последние звуки музыки. Все заснули.
Степан видел многих девушек, но ни одна его не заинтересовала, как Алина. Парень чувствовал себя в ее обществе свободно, ему хотелось говорить и говорить. С ней не надо было вести такие нудные светские беседы. Несмотря на ее строгий вид и положение в обществе, в ней было столько детскости, невинности, она завораживала только одним своим видом.
Алина улыбалась гонщику. Она даже и не думала, что он такой открытый и уже какой-то родной. Между ними было столько общего: взгляд на мир, на многие вещи. Алина не думала, что сможет встретить такого похожего на нее человека. Ей было интересно узнавать о Степане что-то новое. И не потому что она привыкла это делать, а потому что ей это было действительно интересно. Этот молодой человек заинтересовал ее так, как никому не удавалось уже давно.
- Уже пять утра! – удивилась Алина. – Надо домой. Так не охота. Но в 8 на работу.
- Хочешь, я тебя подброшу до дома? – предложил Стёпа.
Девушка поджала губы. Ей очень хотелось прокатиться на настоящем спортивном мотоцикле с настоящим гонщиком, но что-то удерживало ее.
- Нет, я не могу, - вздохнула она. – Мне надо Женю забрать! Она, наверное, сама до дома не дойдет.
- Тебе помочь? – Стёпа не хотел так быстро расставаться с этим чудесным созданием.
- Нет-нет, - замотала головой Алина, - не надо. Я сама справлюсь.
Стёпа не знал, что придумать, чтобы еще полюбоваться на нее.
- Мы еще увидимся? – наконец спросил он.
- Конечно!
- Дай мне номер своего телефона, я тебе позвоню. Мы действительно классно провели время. Давай все-таки как-нибудь повторим это, хорошо?
Девушка кивнула и продиктовала свой номер.
Степан спустился на стоянку. Свежий воздух обжигал легкие. Где-то вдалеке уже начала заниматься заря, освещая красным пламенем края зданий. Красотища! Парень прошел на стоянку, завел свой мотоцикл. После запаха спиртного запах бензина казался изысканным ароматом, родным для Стёпы. Все-таки свободная жизнь его прельщает больше, чем все эти ненужные вечеринки. Для полного счастья ему не хватает лишь той единственной, которую он так давно искал.
Ехать по пустынным улицам особенно приятно – не отвлекает постороннее движение. Степан представлял, что он едет по трассе. Один. Ему хорошо. Как он и мечтал в детстве: дорога, рев мотора, ветер в лицо, запах бензина - полная свобода.
«Надо возвращаться на трек. Достаточно я отдохнул!» - решил парень, прибавил газу и рванул вперед, играя в салки со своей тенью.
Автор: Kotya-sensei
Бета:Я сама
Жанр:повседневность, с элементами драмы (возможно)
читать дальшеПролог
- Давай, давай, папка! – мальчик подскочил с кресла и крепко сжал маленькие кулачки, напрягся так, что даже вытянул вперед шею и свел плечи. Это был его первый поход на стадион. Он впервые за всю свою жизнь смог увидеть своего папу в действии, как тот умело гоняет на мотоцикле по треку.
Вираж, еще вираж, поворот, обгон… У малыша закружилась голова от пьянящего запаха бензина и гордости за своего отца – трехкратного победителя "Кубка чемпионов". Мальчик во все глаза смотрел на полосу и с замиранием сердца переживал каждый поворот, который проезжал папа. Как будто он сидел там вместе с ним, чувствовал непередаваемое ощущение ветра в лицо, от которого текут слезы из глаз, соленый запах пота и тошнотворный запах бензина.
Еще в четыре года мальчик решил стать гонщиком. Его завораживало все, что было связано с мотоциклами, скоростью, трассой. Он безумно хотел сам сесть за руль, надеть тяжелый тонированный шлем и почувствовать себя настоящим матерым мотоциклистом…
Что-то не клеилось сегодня на треке. Папа шел последним. Первый раз Михаил Хрустецкий был в числе «лузеров». Но малыш не отчаивался, зная, что его папка все равно самый лучший.
Последний круг. Уже ясно вырисовывались лидеры, и фамилии Хрустецкого не было среди них.
- Последний поворот… Опасный вираж…, - протрубил арбитр. – Вот и лидеры сегодняшней гонки. Но что это? Какие-то неисправности с мотоциклом Михаила Хрустецкого…
Последние слова ударили мальчику в самую грудь, лишив движения. Он обмяк и опустился в кресло под шум криков болельщиков, молча наблюдал, как мотоцикл его отца падает и уже на боку на всей скорости врезается в ограждения.
- О, нет, - кричал арбитр, - Михаил Хрустецкий не справился с опасным последним виражом! Врачи уже выбежали на трек, будем надеяться, что легенда мотогонок жив! Первым к старту…
Перед глазами плыло. Мальчик не мог прийти в себя от шока. «Будем надеяться, что легенда мотогонок жив» - стучало у него в ушах. «Будем надеяться… Будем надеяться… Будем надеяться…» Сердце билось с такой силой, что мальчику становилось тяжело дышать. Руки вцепились в подлокотники кресла и как будто приклеились. Ноги стали ватными и, как ни пытался он встать, упрямо не хотели держать внезапно отяжелевшее тело. Малыш не хотел верить, что случилось что-то серьезное. «Мой папка жив! Он жив, я знаю!» - шептал он себе, все еще смотря на трек. «Все будет хорошо, все будет хорошо…» - перед глазами потемнело. Последнее, что он видел - это как врачи на носилках уносили Михаила Хрустецкого в машину Скорой помощи.
Глава 1
Прошло много лет после смерти Михаила Хрустецкого. Он тогда так и не выжил. Перелом позвоночника, ребер, левой руки и сотрясение мозга не дали ему шанса выкарабкаться.
Маленький Стёпа остался один. Папа с мамой развелся, и где она находилась, никто не знал, других родственников у него не было. Смерть отца нанесла шестилетнему малышу сильную душевную травму и заставила его, выросшему в любви и ласке, столкнуться с суровой правдой жизни.
Его оформили в детский приют. Первое время мальчик боялся даже разговаривать, плакал по ночам, все время звал папу, не общался с другими детьми и почти ничего не ел. Но судьба свела его с замечательным человеком, который помог ему справиться с кризисом потери близкого.
Этого человека звали Смоляковский Антон Павлович. Он усыновил Стёпу и любил его наравне со своим настоящим сыном – Ярославом. Поставил на ноги, дал ему образование и помог реализовать мечту детства. Степан Хрустецкий все-таки стал мотогонщиком.
Ярик был на пять лет старше своего сводного брата, поэтому между ними постоянно возникало некое соперничество за любовь отца. Сын Антона Павловича не хотел смиряться с тем, что он теперь не единственный ребенок в семье. Но с возрастом это прошло. Стёпка и Ярик стали лучшими друзьями, делившими друг с другом все невзгоды, идя плечом к плечу.
Стёпа бросил институт, так и не доучившись последние полтора года. Но Антон Павлович не стал укорять его за это, а подарил новенький мотоцикл и привел на трек.
Так началась новая жизнь Степана Хрустецкого. Жизнь, о которой он так давно мечтал. Жизнь, в которой нет ни обид, ни горестей, есть только скорость, ветер, дорога и он. За год мальчик стал популярным и востребованным гонщиком. Но Степан никогда не соглашался подписывать контракты, чтобы не скреплять себя узами ответственности ни перед кем и ни перед чем.
Год назад он еще раз потерял отца. Эту травму он залечивал, накручивая километры на спидометре. Теперь у него остался только брат. Ярослав стал его менеджером и заставил подписать первый контракт с фирмой Engine на одну гонку.
Степан выиграл, получил первую зарплату, и понеслось: одна гонка за другой – и везде Хрустецкий занимал призовые места, пока не случилось одно происшествие. Стёпа попал в аварию и сломал правую руку. Эта травма выбила его из колеи, он полгода провалялся дома, думая о своей жизни. Да, он исполнил свою мечту, но почему-то это не приносило ему духовного удовлетворения. Он мечтал о другом. Он мечтал о свободе, а не о деньгах и популярности. Что же он делает неправильно? Ярик говорит, что все идет хорошо. Но что это такое - «хорошо»? И то ли это «хорошо», о котором он мечтал?
Зазвонил мобильный и вернул Стёпу в реальность.
- Алло?
- Привет, больной! – как всегда бодро проговорил Ярик.
«Он, кажется, никогда не устает» - подумал Стёпа, и вслух ответил:
- Намечается еще один контракт? Ярик, я же тебе говорил…
- Да ты меня выслушай! Намечается! Но не контракт, а вечеринка! Небольшой такой дружеский «междусобойчик». Как там твоя ручка?
- Отвали! Я никуда не пойду! Ты же знаешь, я это не люблю! – огрызнулся Стёпка на брата и мысленно обласкал его последними жаргонизмами, которые вчера услышал от молодежи, частенько обитавшей во дворе дома.
- Хруст, ты что с дуба рухнул?! Я уже обещал, что ты будешь!
- Не хочу сегодня никуда идти! Полежу, полистаю журналы! – Стёпа на минуту задумался, представил еще один вечер в одиночестве в обнимку с журналом «Мотоциклист» и вздрогнул. – Хотя нет, я передумал. Во сколько там что?
- Вот это я понимаю! Через полчаса, у меня. Сам сможешь мотоцикл вести?
- До встречи! – грубо оборвал разговор Стёпа.
Что бы он и не смог вести мотоцикл! Да он на нем с закрытыми глазами задом наперед доедет до нужного места. Степан еще пару минут полежал на диване и встал. Кости в руке уже срослись, но иногда все-таки причиняли жуткое неудобство.
Парню не хватало заботы и ласки. В такие моменты он вспоминал отца. Нет, не Антона Павловича, хоть и большую часть сознательной жизни он провел именно с ним, а настоящего. Он прошел в другую комнату, где хранились его детские воспоминания. Стёпа собрал здесь все вырезки из газет об отце, все кубки, медали и грамоты, которые бы могли напоминать ему о тех счастливых моментах, когда они были вместе. Все эти реликвии были собраны по крупицам на протяжении долгих лет. Что-то он выкупил у прошлых владельцев, что-то забрал из музеев.
Сейчас ему двадцать шесть. Он одинок. Рядом нет никого, кто бы смог его поддержать. Ярослав всегда занят, да он и не поймет его, примет это за слабость. Иногда приходили в голову мысли о том, чтобы завести семью. Но у него никогда не было серьезных отношений. Из-за плотного спортивного графика он не мог уделять много времени личной жизни. Да и не встретил он еще ту, с которой согласился бы провести остаток жизни.
«Ну ладно, надо ехать» - Стёпа взял куртку и вышел из квартиры.
В отличие от Степана, обитавшего на окраинах города, Ярослав жил в центре, в элитной тридцатиэтажной новостройке, квартира в которой стоила не малых денег. Большое здание по планировке чем-то напоминало башни-близнецы, стоявшие в Америке. Ярик жил на двенадцатом этаже в огромной шестикомнатной квартире с главной гордостью – ванной-джакузи. В такой квартире не стыдно и вечеринке через неделю устраивать, чем ее хозяин обычно и занимался.
Стёпа поставил свой «Сузуки» на стоянку и зашел в чистый, опрятный подъезд.
- Вы к кому? – спросил консьерж.
- К Смоляковскому, в тридцать шестую.
- А, все ясно, проходите. Ярослав Антонович предупреждал, что к нему должны прийти гости, но вот про их число ничего не сказал…, - ворчал себе под нос старик.
«Небольшая дружеская вечеринка, говоришь?» - подумал парень, второй раз за вечер обругав брата всеми нецензурными словами, которые только были в его лексиконе.
Ярик прекрасно знал, как Стёпка не любит шумные тусовки, поэтому решил укрыть от него, что народу на празднике будет немного побольше, чем скромный дружеский кружок, к которому привык гонщик. Ярослав старался познакомить брата как можно с большим количеством влиятельных людей и спонсоров, поэтому таскал его по всякого рода вечерам. Несмотря на огромный круг знакомых, у Ярика в его тридцать один год до сих пор не было ни жены, ни даже любимой девушки. Зато у него были деньги и богатые друзья. Стёпа презирал это в брате, но переубеждать его было бесполезно.
Вот и железная дверь с номером 36, за которой грохочет кислотная музыка. Смех, визги, звон бокалов – такие ненавистные Стёпе звуки. Он уже решил совсем не ходить туда, развернулся и пошел обратно к лифту, как дверь квартиры, скрипнув, открылась, и оттуда на площадку вывалились три здоровенных амбала в галстуках, костюмах и с сигаретами в руках.
- О, да это же Стёпка Хрустецкий! Хруст! – прогремел один.
- Точно! – подхватил другой.
- Стёпка, - третий подбежал к нему и с такой силой сжал больную руку, что у парня невольно вырвался всхлип. – Рука, рука! Я забыл! – лицо, явно не отяжеленное печатью ума и здравого смысла, исказилось в улыбке, да так и застыло.
- Курить будешь? – спросил первый и услужливо протянул гонщику пачку дорогих сигарет.
- Я не курю! – вежливо отказался Степан, потирая раздавленную руку.
- А, понятно - спортсмен! Уважаю! – пытался поддержать разговор первый, так как другие двое замерли с тупыми улыбками на откормленных физиономиях.
«Господи, как же я их ненавижу! Ненавижу все, что с ними связано! Ненавижу их деньги! А особенно ненавижу Ярика!» - думал про себя Стёпа.
- Извините, но мне нужно поговорить с братом, - и парень зашел в квартиру.
Грохотала музыка, пахло спиртным, сигаретами, женскими духами и чем-то еще из кухни. Вокруг толкался полупьяный народ – симпатичные девчонки в коротеньких юбочках, уже дошедшие до консистенции развратных девиц; парни с крутыми мобильниками и тяжелыми перстнями на пальцах – одним словом столичная «золотая» молодежь.
Стёпу передернуло от этого. Мимо пробежала какая-то девчушка, задев его плечом. На вид ей было лет 17. Она была такая маленькая, хрупкая, беззащитная, но глаза, мокрые от слез и черные от потекшей туши были без огонька жизни.
Стёпа растолкал народ и протиснулся на мансарду, где мелькала любимая розовая рубашка Ярослава. И он не ошибся – Ярик сидел в кресле в окружении трех молоденьких девчонок, похожих на ту, которую он встретил в прихожей: таких же милых и красивых, как куклы Барби, но в душе пустых и бесчувственных.
- Девушки, оставьте нас наедине, - сквозь зубы прошипел Стёпа.
Девочки замешкались, ожидая, что скажет Ярик. Он молчал. Молчал и Стёпа.
- Идите! – наконец произнес Ярослав.
Девчонки, хихикая, вылетели из мансарды и уже закружились с другими гостями с глупыми лицами, но толстыми кошельками.
- И как это называется? – пошел в наступление Стёпа. – Маленькая дружеская вечеринка?! Узкий круг друзей?! Ярик, ты же знаешь, как я все это не люблю!
Ярослав достал сигарету и сделал глубокую затяжку, встал.
- Стёпка, тебе нужны связи с этими людьми, как же ты не понимаешь? Продавец должен показывать покупателю товар, который он продает. А мой товар – это ты!
- Да в гробу я видел эти связи! – вспылил гонщик. – Мне они нахрен не нужны!
- О, нет, Хруст, ты не прав! Тебе хочется еще на мопеде своем покататься? И вот они, - Ярик показал рукой сквозь стекло в комнату, где под DJ отплясывали те самые трое курильщиков, с которыми Стёпе пришлось познакомиться в подъезде, - могут тебе это дать. Но, - Ярик поднял вверх указательный палец, сделал еще одну глубокую затяжку и продолжил, - могут и отобрать.
- Ярик, я тебя умоляю, ты же можешь и без меня справиться с ними! – взмолился Стёпа. – Зачем меня-то зовешь? Мне совершенно не интересно их общество!
- Придется тебе к этому привыкнуть, мне надоело постоянно одному со всем разбираться, - Ярик улыбнулся, качнулся и, упав обратно в кресло, моментально отрубился.
- Готов, - вздохнул Стёпа.
На душе скреблись кошки. Состояние было совсем не для веселья. Стёпа покосился на окурок в руке брата. Решил сам накуриться с горя. С минуту смотрел, думал, но все же решил продолжать здоровый образ жизни, какая бы тяжелая она не была. Антон Павлович всегда учил своих сыновей встречать беды лицом, а не топить их в вине или не окутывать дымом от сигарет. Жаль только - Ярик этого не усвоил.
Степан сам не понимал, почему ему так плохо. То, что он опять попался на ложь Ярика еще раз доказывает, что он набитый дурак, а Ярик – последняя сволочь. То, что здесь увидел, он наблюдал в течение нескольких лет работы с братом – приходилось. Но что-то по-прежнему терзало его изнутри.
Ярик всхрапнул и начал звать некую Женю, неистово махая руками, видимо, пытаясь поймать ее. Стёпа взял пустую бутылку из-под виски, валявшуюся на полу, и сунул ее в руки брату. Тот сразу успокоился, прижал бутылку к себе, как родную, и смачно поцеловал.
Стёпу перекосило от отвращения. Он вышел из мансарды, надеясь остаться незамеченным. Но как на зло начался медленный танец. К нему потянулось столько рук, среди которых он даже заметил мощные волосатые руки с золотой печаткой на среднем пальце.
Из толпы к нему вышла девушка – стандартная кукла: длинноногая, пышногрудая, длинноволосая, ярко накрашенная – точно как нравятся Ярику. Она медленно подошла к остолбеневшему парню, обвила шею руками и положила голову ему на плечо. Стёпа тотчас почувствовал запах спиртного.
- Меня зовут Евгения, - сказала она ему на ухо.
- Меня Стёпа, - неловко ответил парень.
Девушка улыбнулась. Степан взглянул в ее лицо. Что-то было с ним не так: глаза горели жизнью, жизнью молодой красивой девушки. Только вот что такая девушка делает здесь? Этой бы девушке завести семью, ребенка, любящего мужа, а не толкаться по таким смутным празднествам, развлекая всяких толстосумов. За этими мыслями Стёпа не заметил как кончился танец. Заиграла «кислота», Женя бросила своего новоиспеченного кавалера и кинулась «зажигать» в толпу. Стёпа постоял, посмотрел на весь этот ужас и, решив все-таки перед отъездом домой выпить кружечку халявного чая, прошел на кухню.
«Ну, Ярик, ну, свинья! Не виски я твое изводить буду, а чай цейлонский!» - позлорадствовал Стёпка, заходя в кухню.
Неожиданностью для него стало увидеть там девушку, сидящую за столом и медленно потягивающую чай из любимой Яськиной кружки со слониками. Она вскочила, чуть не опрокинув на себя ее содержимое.
- Осторожней! – подскочил к ней парень.
- Я не думала, что кто-то еще подумает зайти в кухню, вот и решила попить, - оправдывалась девушка, - чаю.
Стёпа еле сдержал челюсть, медленно, но верно поползшую вниз. Она так странно выглядела для такой вечеринки: в черных джинсах, симпатичной кофточке, практически не накрашенная, только чуть подведены глазки, волосы волнами струились по ее лицу и плечам. Стёпка невольно ею залюбовался.
- Меня зовут Алина, - представилась она. – А вы, я так полагаю, Степан Хрустецкий?
- Да, а как вы…? - удивился парень.
- Я журналистка. Работаю в редакции журнала «Спорт и Жизнь». Поэтому немного о вас слышала, - объяснила девушка.
Парень насторожился, как только услышал, что его новая знакомая работает в прессе. Мало ли что она может про него накатать. А дурная слава ему пока совсем не нужна. Хотя эта милая мордашка не могла, как ему показалось, сделать ничего плохого.
- Смотрю, вы так напряглись, - улыбнулась Алина. – Не надо. Сегодня у меня выходной. Да и не пишу я никогда всякую дрянь, как многие люди думают. Оформляю только то, что мне говорят во время интервью. Ненавижу ложь!
Видя недоверие на лице гонщика, она добавила:
- Я вообще-то не очень люблю ходить на такие «пати». Просто в большинстве случаев работа вынуждает. А вот сегодня сестра притащила. Я, собственно говоря, другого от этого вечера не ожидала, да вот домой не хочется, пришлось уединиться на кухне, - девушка разговаривала со Стёпой, как со старым другом детства: так открыто и раскрепощено. Это ему очень нравилось, и он расслабился.
- Знаешь, а я тебе верю, - улыбнулся в ответ Стёпа. – А кто твоя сестра?
- Женя Порученкова.
- Правда? – удивился он.
- Да. К сожалению, именно она, - вздохнула Алина. – Знаешь, она на самом деле совсем не такая. Это просто, как говорится, положение обязывает. Она учится, работает… Но вот связалась с этим Яриком! – девушка покачала головой и сделала глоток из кружки. – Много я о нем слышала, да и материалов о нем у меня тьма, а вот Женька мне не разрешает их в печать отдать!
Стёпа задумался. А ведь правда, допрыгается Ярик! Вот эта хорошенькая девчушка пойдет в редакцию своего журнала и отдаст, может быть, действительно ценные бумаги. И тогда прикроется его лавочка. Махинаций на Яськином-то счету не мало. И Степан уверен, что не только связанных с ним. Но если Алина опубликует весь материал, Ярик уж точно загремит за решетку. А тогда что станет с ним и с его карьерой? А не попадет ли он тоже под какую-нибудь статью? Мало ли чего его брат проворачивал у него за спиной.
- А ты хочешь разоблачить Смоляковского? – спросил после недолгих раздумий Стёпа.
- Нет, - просто ответила репортерша. – Не люблю я таких, как он. Да и вижу, что с Женькой моей он просто играет, как кошка с мышкой. Но она уже взрослая, сама разберется, - Алина поправила выбившуюся прядку волос и снова сделала глоток, обхватив кружку двумя руками.
Стёпа не переставал ей любоваться. Правильные черты лица, немного греческий профиль под густыми каштановыми волосами. Темные, темно-синего цвета глаза, обрамленные в ряды длинных черных ресниц. Красивые ровные губы. Такие свежие и молодые, как нераспустившийся бутон розы. Изящные запястья с тонкими пальчиками и аккуратными ноготками. Картина, конечно, впечатляющая!
Парень с девушкой говорили почти всю ночь, пока в комнате не стихли последние звуки музыки. Все заснули.
Степан видел многих девушек, но ни одна его не заинтересовала, как Алина. Парень чувствовал себя в ее обществе свободно, ему хотелось говорить и говорить. С ней не надо было вести такие нудные светские беседы. Несмотря на ее строгий вид и положение в обществе, в ней было столько детскости, невинности, она завораживала только одним своим видом.
Алина улыбалась гонщику. Она даже и не думала, что он такой открытый и уже какой-то родной. Между ними было столько общего: взгляд на мир, на многие вещи. Алина не думала, что сможет встретить такого похожего на нее человека. Ей было интересно узнавать о Степане что-то новое. И не потому что она привыкла это делать, а потому что ей это было действительно интересно. Этот молодой человек заинтересовал ее так, как никому не удавалось уже давно.
- Уже пять утра! – удивилась Алина. – Надо домой. Так не охота. Но в 8 на работу.
- Хочешь, я тебя подброшу до дома? – предложил Стёпа.
Девушка поджала губы. Ей очень хотелось прокатиться на настоящем спортивном мотоцикле с настоящим гонщиком, но что-то удерживало ее.
- Нет, я не могу, - вздохнула она. – Мне надо Женю забрать! Она, наверное, сама до дома не дойдет.
- Тебе помочь? – Стёпа не хотел так быстро расставаться с этим чудесным созданием.
- Нет-нет, - замотала головой Алина, - не надо. Я сама справлюсь.
Стёпа не знал, что придумать, чтобы еще полюбоваться на нее.
- Мы еще увидимся? – наконец спросил он.
- Конечно!
- Дай мне номер своего телефона, я тебе позвоню. Мы действительно классно провели время. Давай все-таки как-нибудь повторим это, хорошо?
Девушка кивнула и продиктовала свой номер.
Степан спустился на стоянку. Свежий воздух обжигал легкие. Где-то вдалеке уже начала заниматься заря, освещая красным пламенем края зданий. Красотища! Парень прошел на стоянку, завел свой мотоцикл. После запаха спиртного запах бензина казался изысканным ароматом, родным для Стёпы. Все-таки свободная жизнь его прельщает больше, чем все эти ненужные вечеринки. Для полного счастья ему не хватает лишь той единственной, которую он так давно искал.
Ехать по пустынным улицам особенно приятно – не отвлекает постороннее движение. Степан представлял, что он едет по трассе. Один. Ему хорошо. Как он и мечтал в детстве: дорога, рев мотора, ветер в лицо, запах бензина - полная свобода.
«Надо возвращаться на трек. Достаточно я отдохнул!» - решил парень, прибавил газу и рванул вперед, играя в салки со своей тенью.
@темы: проза, В процессе работы
-
-
08.03.2011 в 23:21трехкратного победителя Кубка чемпионов - обладателя Кубка, победителя соревнования, так?
чувствовал непередаваемое ощущение— чувствовал он... что можно чувствовать? ощущение. "Ел еду и пил напитки" (с)
Еще в 4 года— числительные цифрами, тем паче однозначные - не пишут.
Уже ясно вырисовывались лидеры, и фамилии Хрустецкого не было среди них. — во двор въехали два коня, это были сыновья Тараса. Вот нарисовались лидеры, фамилии среди них не нарисовалось.
Всё-таки приятно читать ошибки более высокого уровня, словно из сочинений старшеклассников. Надоели эти кАровы, "чтож"ы слитные.. дочитаю, когда завтра с работы приволокусь.
-
-
08.03.2011 в 23:42не подходит именно слово "умело"? Или вообще предложение построено не верно?
трехкратного победителя Кубка чемпионов - обладателя Кубка, победителя соревнования, так?
Да, видимо Кубок чемпионов стоило взять в ковычки, так как я имела в виду именно название соревнования.
Еще в 4 года— числительные цифрами, тем паче однозначные - не пишут.
Хорошо, это исправила!
Спасибо за критику! Надеюсь, не настолько у меня все убого! Когда дочитаете, вынесите вердикт - стоит ли мне продолжать дописавать или бросить это гиблое дело?)
-
-
10.03.2011 в 13:09ударили мальчику в самую грудь, лишив движения— насколько страшно обстоит с облачением задуманного в слова. Потому что лишив движения - это то же, что лишив зрения вместо ослепив. лишив возможности пошевелиться, парализовав от ужаса... всё, что угодно, кроме костяного языка.
в машину Скорой помощи. — по какому принципу с Прописной?
Прошло много лет после смерти Михаила Хрустецкого. Он тогда так и не выжил— от и так не выжил, и сяк. Достаточно сказать, что скончался от тяжелых травм, тем паче неясно зачем уточняете сами травмы. Или описывайте их, или говорите, что разбился насмерть.
Перелом позвоночника, ребер, левой руки и сотрясение мозга не дали ему шанса выкарабкаться— а еще вывих пальца... не понимаю, зачем после переломанного позвоночника чо-то упоминать, перечислять фонари под глазами. Человек со сломанным позвоночником - либо парализованный полностью или частично "колясочник", либо мертвец.
Маленький Стёпа остался один. Папа с мамой развелся, и где она находилась, никто не знал— возможно, у автора гениальная задумка и он сейчас начнет ее реализовывать, но я ее не увижу ни под каким прожектором из-за тонн нестыковок. Положим, папа развелся с мамой, которая пропала без вести. Папа сирота с малолетства и мама тоже? У них нет никого, даже дальних родственников? Как много совпадений сам себе предоставляет автор.
и заставила его, выросшему в любви и ласке— выросшего. снова соломку автор подкладывает сам себе. Извините, но я не верю в то, что молодой импозантный мотогонщик менял пеленки, ходил в детский садик, готовил кашу, читал детские книжки, качал кроватку, прибегал по ночам, когда резались зубы, выносил и мыл горшок... а когда он тренировался? Когда тусовал, решал рабочие вопросы с выступлениями, состязаниями, которыми, кажется, зарабатывал на жизнь? А если мама ушла недавно, то по горячим следам найти ее нетрудно.
судьба свела его с замечательным человеком, который помог ему справиться с кризисом потери близкого— и примирил с экзистенциальными проблемами, свойственными детям его возраста. Жуть. Боюсь спросить: у это саги в худшем смысле слова предвидится ну хоть какая-то художественная составляющая или будет преимущественно (начавшийся в прологе и продолжившийся в первой главе) сухой пересказ "предыдущих серий"?
-
-
10.03.2011 в 14:50Да?! Вы врач?!
У них нет никого, даже дальних родственников? А разве это невозможно?
Прошу прощения, но думаю, что Вы слишком придираетесь....
-
-
11.03.2011 в 22:25а зачем это было делать? зачем настолько радикально подходить к созданию удобных для сюжета условий?
а-а, понятно, если травма позвоночника была несерьезной, то умер он... от сотрясения? перелома ребра? перелома левой руки? - нужное подчеркните.
И вообще, я не понимаю, Tobi Madara, где же ваше мнение о прочитанном тексте, или вы
решили таким образом "защищая", унизить автора?- член подпольного сообщества по комментированию комментариев?-
-
12.03.2011 в 14:34где же ваше мнение о прочитанном тексте, Уж простите, но перед Вашими превосходными комментариями способно померкнуть любое произведение искусства...
А автор, я надеюсь, понял, каково мое отношение...