"The quieter you become, the more you are able to hear..." (c) BackTrack
попробовать в четвёртый раз, штоле? *почёсывая задумчиво затылок*
Название: Следи за спиной.
Автор: я, Sfajra
Жанр: зарисовка, альтернативная реальность, недалёкое будущее, хотя, подозреваю, это вообще эклектика.
От автора (если Вы что-то хотите сказать читателям перед прочтением): во всём виновата приснившаяся черешня, да-да. автор, то есть я, вполне допускает, что со стороны это может показаться пафосным мерисьюшничеством, но... чем чёрт не шутит?
читать дальшеВзгляд серых глаз — насмешливый, жёсткий... а ещё — холодный, болезненный и уставший. Я вижу за этим щитом, панцирем изо льда, пронизанном солнечным светом, падающим из окна, эту самую усталость и лёгкую тоску, а потому не отпряну, не спрячусь привычно в свою раковину неприятия навязчивости.
- Хочешь черешни? - спрашиваю тихо, сидя на низком пуфике у твоей постели, другой рукой придерживая металлическую миску с крупными, почти чёрными от спелости и сока ягодами.
Ты молчишь. Продолжаешь смотреть на меня, а твои губы едва заметно кривятся... наверное, ты хотел бы закричать на меня, прогнать, сказать что-то колкое — как умеешь, - но молчишь. А я добавляю, может быть — немного поспешно:
- Я сейчас уйду... так хочешь? - пальцы наощупь выбирают черешину, и осторожно подносят ближе к тебе, к твоему лицу. И ты киваешь, всё так же не произнося ни слова, немного наклонив голову и одними губами забирая ягоду из руки. Мимолётное ощущение тонкой кожи на самых кончиках пальцев, и я поспешно отдёргиваю ладонь, поднимаясь и ставя миску рядом с тобой — на тот самый пуфик.
- Не нарывайся... там, - в спину брошены слова, заставившие не споткнуться, но замереть... и оглянуться, внимательно глядя на тебя. Но — не поймать ответного взгляда, поскольку ты смотришь в потолок, едва заметно двигая челюстями, а на лице твоём привычно не отражается ничего.
- Я постараюсь, - отвечаю как можно более честно, хотя и понимаю, что в данном случае моё «старание» значения не имеет. Как ситуация пойдёт... улыбаюсь широко, нарочно весело, подхватывая с полки ключи от машины, и ухожу.
Я вернусь чуть позже полуночи, уставшая, как собака, и столь же побитая и грязная, в разорванной куртке и штанах, с рваными и глубокими царапинами на руках, плечах, спине и груди, и ссадинами на лице — но жива. Пройду на цыпочках, хотя и шатаясь от слабости, мимо твоей комнаты, затаив дыхание и вслушиваясь в твоё... и понимая, что ты — не спишь. Потому что тихо скрипнет кровать, и половицы, когда ты, с трудом, я знаю, спустишь ноги и замрёшь так, борясь с головокружением. Ты ещё слаб, намного слабее меня, но всячески пытаешься этого не замечать, словно не понимаешь, что чем больше ты будешь двигаться — тем дальше отодвинется твоё исцеление.
Снимаю куртку — точнее то, что от неё осталось, - бросая на тумбочку в коридоре, и захожу к тебе, хотя и помню о запахе крови, воды и мокрой земли.
- Ляг. Со мной всё в порядке, - «не переживай» звучит в мыслях, но не доходит до языка, потому что взгляд, которым ты одариваешь меня, далёк от взволнованного... точнее — это другая грань волнения: злость, раздражение. Порываешься встать, но я успеваю раньше положить руку тебе на плечо, и не позволить этого сделать, мимолётом отметив, что у тебя опять жар — кожа раскалённая и сухая.
- Убери руку, - голос тоже — слегка скрипучий. Сухой и злой. Но я слишком устала, чтобы сейчас потакать тебе. А ты слишком слаб, чтобы противиться мне. Потому, под твой тихий скрежет зубовный и вялое упрямое сопротивление укладываю тебя назад, накрывая простынёй.
- Лежи... я сейчас принесу воды и лекарство...
Закрываешь глаза — короткие и светлые стрелки ресниц дрожат от сдержанной злости. Горьковато усмехаюсь, покачнув головой, и ухожу — в ванную. Смыть грязь, боль... всё-таки хорошо, что сейчас здесь есть ты. Мне не нужно жалеть себя, я не могу расклеиться, залечь в «норе» на несколько дней, отоспаться и зализать раны. Я должна обработать и перевязать царапины, переодеться в чистое и идти лечить тебя. Ирония. Я прикрываю глаза, лбом касаясь прохладной поверхности зеркальной стены, ёжась под горячими струями воды, раздражающими открытые раны, и прокручиваю в мыслях этот день, отмечая свои ошибки и промахи. Но память упорно соскальзывает к тебе, к болезненно-бледной в тусклом свете фонарей, льющемся из окна, коже, к нездорово блестящим глазам, искривленным губам... и пустой миске, стоящей на полу, с черешневыми косточками.
Глупо улыбаюсь, прижимаясь щекой к стеклу, словно пытаюсь приласкаться к холодному зеркалу.
***
Ты хотел убить меня.
Как всегда — ничего личного. Я выполняю чьи-то заказы, и вполне нормально, что рано или поздно чьим-то заказом стану я. Конкуренция. Страх. Бизнес, да.
Объективно, ты был значительно лучше меня. Во всём. Кроме везения. Но это такая переменчивая штука — фортуна... сегодня она тебе улыбается, а завтра, задрав радужный хвост, переметнётся к твоему врагу. Но даже удачу можно обмануть, приобретя на чёрном рынке нелегальный амулет - «синюю птичку». Штука достаточно полезная, хотя порой непредсказуемая, и для того, чтобы иметь хоть какие-то гарантии — следует разжиться одним-единственным поставщиком, с которым крайне желательно поддерживать дружеские отношения. У меня вот такой был. Я вообще никогда не чуралась полезных знакомств.
Думаю, ты был удачливым раньше, до того как встретил меня. Я же сместила баланс счастливых случайностей в свою сторону, оставив тебе сплошное невезение... лужу, под которой скрывалась полуметровая яма под колесо твоего мотоцикла, рухнувшую поперёк дороги балку, осечку в твоём пистолете, сломавшийся механизм сонического ножа... ты готовился убить меня голыми руками, настолько сильна была в тебе злость, но меня это, само собой, тоже не устраивало. Ты был сильнее, но я — ловчее; опытнее, но я — хитрее, и, пожалуй, бесчестнее. Бо в моих руках, свистнув, обрушилось на тебя, раздробило лучевую (а, возможно, и локтевую) кость левой руки, лишённой защитного наруча, а когда ты рефлекторно приоткрылся, обнажая голову — я без зазрения совести саданула шестом по твоему виску. Всё.
Я не стремлюсь долго «плясать», упражняться в насмешках и острословии, хотя порой вывести соперника из себя — милое дело. Но я и не отличаюсь чрезмерной жестокостью, не люблю мучить противников, потому что не вижу в них врагов. Вот и сейчас, почему-то вид тебя, распластанного на грязном асфальте в замусоренном переулке, где ты всё-таки нагнал меня, вызывает смесь жалости и сожаления. Светлый ёжик волос быстро темнеет от крови, что знакомо сильно идёт из рассечённого виска, левая же рука согнута под неестественным углом... двумя. Второй составляло твоё предплечье. Всё-таки обе кости.
Кто ты?
В чём твоя вина?
Я не могу оставить тебя здесь, просто потому, что... сейчас ты слабее.
Через три минуты подъезжает мой брат, и помогает погрузить тебя в машину. А затем я беру тебя к себе, в одно из трёх «логовищ». Брат не задаёт вопросов, брат только изредка косится на твоё бесчувственное тело в зеркало заднего вида, и осуждающе вздыхает. Он считает, что мне следовало бросить тебя, или добить, причём второе — более желательно. А я не могу.
Потому что обратная сторона удачливости — предчувствие, обострённая интуиция, способность заглянуть в недалёкое будущее... а иногда — чуть дальше. И я вижу, чувствую — что не имею права лишать тебя жизни.
«Не убивай меня, Иван-Царевич, я тебе ещё пригожусь!»
Как ты ругал меня... трёхэтажно, глухим, тихим и шипящим от злости и боли голосом, саботировал мои попытки тебе помочь, угрожал, презирал и ненавидел.
Я ждала, достаточно терпеливо, стоит признать, пока выйдет первый запал и ты успокоишься, и моё ожидание было увенчано успехом — ты просто снова потерял сознание, от слабости и головокружения. Ещё бы — сотрясение мозга, судя по всему — третьей степени, плюс перелом... не смертельно — но малоприятно. А, ну ещё — прочное крепление к постели, во избежание рецидивов нападения. Интуиции доверяй, но перестраховывайся...
Брат принёс необходимые лекарства, лубочный материал, шины, помог зафиксировать сломанную конечность... нам обоим повезло, что он врач, ведь я бы не смогла сделать этого настолько точно и аккуратно.
***
Лёгкий сквозняк тронул мою спину, и я резко открыла глаза, наблюдая в отражении зеркала приоткрытую дверь, а в ней — тёмный силуэт. Ты сделал шаг вперёд, но прежде из тени выскользнул матово поблёскивающий ствол револьвера... моего револьвера, сброшенного вместе с кобурой и курткой на тумбу в коридоре! Судорожно сглотнула, не оборачиваясь, продолжая смотреть на тебя так, в неверную, покрытую потёками воды блестящую поверхность стены. Сердце ухало в горле, пульс отчётливо стучал в висках... без шансов. Здесь — моя территория, и моё везение честно делится пополам. И внезапно враз пересохшие губы тронула улыбка — нет, какая же, всё-таки, ирония!..
Я смотрю на твои пальцы, на то, как указательный легко, умело касается спускового крючка, и на то — что курок уже взведён, а я ведь знаю, что ход гашетки очень-очень плавный и лёгкий. Дуло ствола же смотрит аккурат мне между лопаток, а я размышляю о том, что будет жалко зеркало — потому что с такого расстояния пуля пройдёт навылет.
- Дура ты... и не учишься ничему... совершенно, - внезапно как-то с оттенком усталости говоришь ты, и, отведя в сторону руку, плавно спускаешь курок. Разворачиваешься, и слегка пошатывающейся походкой уходишь, аккуратно прикрывая за собой дверь, но бросив напоследок:
- Зайдёшь ко мне... я перевяжу тебе спину — ты не дотянешься сама.
И в очередной раз понимаю, что я — потрясающе везучий человек.
Выйдя из ванной — захожу прежде в свою комнату, натянув домашние чёрные шаровары из тонкого хлопка, и накинув на плечи рубашку с завязками, чтобы легко можно было снять, не тревожа ран, закалываю волосы на затылке — чтобы не мешались, и возвращаюсь к тебе. Не колеблюсь, не думаю — ни о чём не думаю. Иначе может стать страшно. По дороге беру с собой бинты, пластыри, перекись и лечебную мазь — подарок брата. Из-под твоей двери видна полоска белого электрического света — ты включил настольную лампу. Вхожу — без стука, ты сидишь на кровати, полубоком ко мне, повернув голову и слегка сгорбившись. Загипсованная рука мирно лежит на твоём колене, пальцы правой вращают один из патронов тридцать восьмого калибра, извлечённые из барабанного устройства моего «S&W». Молча киваешь на всё тот же пуфик перед собой, я подхожу, сгружая на кровать свою ношу, сажусь спиной к тебе. Сама же развязываю тканевые шнурочки на рубашке, и морщась — ты всё равно не видишь — стягиваю её с плеч. Молчишь, конечно же — ты видел и куда худшие раны, это же в самом деле царапины, просто выглядящие страшновато, с лохмотьями содранной кожи по краям. Нет, всё-таки вздохнул — устало-раздражённо.
- Нужно убрать лишнюю ткань. Всё равно отомрёт, а при перевязке будет мешать, - порываешься встать — я чувствую бедром твою коленку, - но я опережаю, быстро набросив рубашку назад.
- Я принесу ножницы и антисептик, - смотрю искоса на тебя, но ты равнодушно киваешь, сам в это время распечатывая — зубами, да — одну из стерильных упаковок с бинтовыми повязками. Подхожу к шкафу, вытаскивая медицинские прямые ножницы, и небольшой пластиковый флакон спрея октенисепта. Да, при моей работе стоит иметь запас всевозможных средств для оказания первой (иногда и более глубокой) медицинской помощи на дому. В том числе и себе, хотя я предпочитаю обращаться к брату в особо сложных ситуациях. Я не люблю геройствовать.
Возвращаюсь и снова сажусь напротив, продезинфицировав лезвия ножниц и протягивая их тебе, готовясь к не самым лучшим ощущениям. Чувствую, как ты придвинулся ближе, жар дыхания и следом — холод металла, и лёгкое тянущее ощущение, когда распаренная кожа с трудом поддаётся бритвенно-острым лезвиям. Кривлюсь. Но не шевелюсь.
Буркнул под нос себе что-то невнятное, и, подозреваю, ругательное, продолжая аккуратно обрабатывать мои царапины. Стоит отдать тебе должное — ни одного лишнего касания, движения — скупые и чёткие, и, в общем-то, менее болезненные, чем я ожидала.
- Терпи, - снова негромкий приказ, и я почти беззвучно фыркаю, отчетливо-насмешливо.
- Можно подумать, у меня есть выбор... - слова затихают, когда твоя рука без тени жалости, но и без лишней жестокости проводит смоченной в перекиси марлевой салфеткой по ранам, заставив меня заткнуться и рефлекторно выгнуться.
- Я сказал — не дёргайся... - тихое шипение пенящегося раствора прекрасно сочетается с твоим голосом. Замерла, вцепившись рукой в край стола, сгорбив спину и натянув кожу. Обработав царапины, ты протянул мне одну из упаковок бинтов.
- Открой.
Ощущая стянутость кожи под подсыхающей перекисью, передёрнула плечами, разрывая тонкий пластик, и вытаскивая стерильный свёрток бинта, вернула тебе назад. Так же аккуратно и тщательно перебинтовываешь меня, ты — это было весьма заметно — избегал лишний раз прикоснуться к моей коже, ограничиваясь необходимым. Лишь затянув перевязь — легонько хлопнул по плечу.
- Всё, свободна...
Снова пренебрежительно фыркнула, не двинувшись с места и уже самостоятельно перетянув обе руки от плеч до локтей, а те ранки, что были на груди — и так скрылись под твоей перевязью. Сойдёт. Надела рубашку, затянув на несколько шнурков, и оглянувшись на тебя.
- Но литическую я тебе всё равно дам... - сморщился, но возражать не стал, уже лучше. Мне не нужны воспалительные процессы в твоём организме, да и тебе, судя по всему, тоже.
Взгляд почему-то снова упал на миску из-под черешни, и я наклонилась, подбирая её, чувствуя, что ты искоса наблюдаешь за мной, но, сделав вид, что не заметила этого, развернулась и ушла на кухню. Там, сбросив косточки в мусор, а миску — в мойку, вытащила из холодильника пару ампул, пальцами отламывая тонкие стеклянные «хвостики», на глаз отмеряя нужное количество анальгетика и антигистаминного в столовую ложку, и, прихватив кружку с водой, вернулась в комнату.
Ты повернул голову, в отливающих сталью глазах уже была только усталость... а, ну да — и насмешка, конечно же, тоже. Не добродушная — а злая. Но я привыкла. Протянула тебе было ложку, но ты перехватил её сам, выпивая омерзительно-горькое содержимое одним глотком. Внутренне содрогнувшись, подала кружку с водой, которую ты осушил за один раз. Я кивнула, подходя к столу и вопросительно приподняв бровь коснулась выключателя лампы. Дождавшись сонного кивка в ответ, тихо щёлкнула им, и на несколько секунд в комнате стало темно-темно, но после тьма сменилась полумраком, рассеиваемым уличным искусственным светом.
По хорошему мне тоже не мешало бы выпить чего-то такого, но травиться лишний раз мне не хотелось. Взгляд остановился на еле видном твоём лице — до странности умиротворённым, спокойным. Ты засыпал быстро и глубоко, по большему счёту благодаря литической смеси, но всё равно было приятно смотреть на тебя — мирного. Я сделала три шага по направлению к двери, а затем беззвучно вернулась к креслу, стоящему в изножье твоей кровати, и опустилась в него. Всё равно пульсирующе-тянущая боль не позволила бы мне уснуть. А так...
Забавно, я уже пару дней не засыпала рядом с тобой — с того самого момента, как ты окончательно пошёл на поправку и заодно на «мировую». Эти две ночи я спала крепко и спокойно — отсыпаясь за проведённые ранее бессонные, в бдении за тобой. Но сейчас... просто было иное настроение. Я смотрела на тебя, на редкую дрожь ресниц, на едва заметно приподнятый левый уголок губ, на движения пальцев, сминающих простынь... и думала.
Да, действительно хорошо, что здесь есть ты.
***
Через три дня ты ушёл.
Без слов, без предупреждения — выпотрошив моё оружие и комплект боезапаса, выложил россыпью патронов «следи за спиной» на смятой своей постели.
Не сказать, что бы я обрадовалась. Удивилась — да. И несколько насторожилась, по той простой причине, что подобный «совет» наверняка нёс в себе крайне непрозрачный подтекст — мы ещё пересечёмся.
Рассеянно перебирая снаряды, я осознавала, что улыбаюсь.
Название: Следи за спиной.
Автор: я, Sfajra
Жанр: зарисовка, альтернативная реальность, недалёкое будущее, хотя, подозреваю, это вообще эклектика.
От автора (если Вы что-то хотите сказать читателям перед прочтением): во всём виновата приснившаяся черешня, да-да. автор, то есть я, вполне допускает, что со стороны это может показаться пафосным мерисьюшничеством, но... чем чёрт не шутит?
читать дальшеВзгляд серых глаз — насмешливый, жёсткий... а ещё — холодный, болезненный и уставший. Я вижу за этим щитом, панцирем изо льда, пронизанном солнечным светом, падающим из окна, эту самую усталость и лёгкую тоску, а потому не отпряну, не спрячусь привычно в свою раковину неприятия навязчивости.
- Хочешь черешни? - спрашиваю тихо, сидя на низком пуфике у твоей постели, другой рукой придерживая металлическую миску с крупными, почти чёрными от спелости и сока ягодами.
Ты молчишь. Продолжаешь смотреть на меня, а твои губы едва заметно кривятся... наверное, ты хотел бы закричать на меня, прогнать, сказать что-то колкое — как умеешь, - но молчишь. А я добавляю, может быть — немного поспешно:
- Я сейчас уйду... так хочешь? - пальцы наощупь выбирают черешину, и осторожно подносят ближе к тебе, к твоему лицу. И ты киваешь, всё так же не произнося ни слова, немного наклонив голову и одними губами забирая ягоду из руки. Мимолётное ощущение тонкой кожи на самых кончиках пальцев, и я поспешно отдёргиваю ладонь, поднимаясь и ставя миску рядом с тобой — на тот самый пуфик.
- Не нарывайся... там, - в спину брошены слова, заставившие не споткнуться, но замереть... и оглянуться, внимательно глядя на тебя. Но — не поймать ответного взгляда, поскольку ты смотришь в потолок, едва заметно двигая челюстями, а на лице твоём привычно не отражается ничего.
- Я постараюсь, - отвечаю как можно более честно, хотя и понимаю, что в данном случае моё «старание» значения не имеет. Как ситуация пойдёт... улыбаюсь широко, нарочно весело, подхватывая с полки ключи от машины, и ухожу.
Я вернусь чуть позже полуночи, уставшая, как собака, и столь же побитая и грязная, в разорванной куртке и штанах, с рваными и глубокими царапинами на руках, плечах, спине и груди, и ссадинами на лице — но жива. Пройду на цыпочках, хотя и шатаясь от слабости, мимо твоей комнаты, затаив дыхание и вслушиваясь в твоё... и понимая, что ты — не спишь. Потому что тихо скрипнет кровать, и половицы, когда ты, с трудом, я знаю, спустишь ноги и замрёшь так, борясь с головокружением. Ты ещё слаб, намного слабее меня, но всячески пытаешься этого не замечать, словно не понимаешь, что чем больше ты будешь двигаться — тем дальше отодвинется твоё исцеление.
Снимаю куртку — точнее то, что от неё осталось, - бросая на тумбочку в коридоре, и захожу к тебе, хотя и помню о запахе крови, воды и мокрой земли.
- Ляг. Со мной всё в порядке, - «не переживай» звучит в мыслях, но не доходит до языка, потому что взгляд, которым ты одариваешь меня, далёк от взволнованного... точнее — это другая грань волнения: злость, раздражение. Порываешься встать, но я успеваю раньше положить руку тебе на плечо, и не позволить этого сделать, мимолётом отметив, что у тебя опять жар — кожа раскалённая и сухая.
- Убери руку, - голос тоже — слегка скрипучий. Сухой и злой. Но я слишком устала, чтобы сейчас потакать тебе. А ты слишком слаб, чтобы противиться мне. Потому, под твой тихий скрежет зубовный и вялое упрямое сопротивление укладываю тебя назад, накрывая простынёй.
- Лежи... я сейчас принесу воды и лекарство...
Закрываешь глаза — короткие и светлые стрелки ресниц дрожат от сдержанной злости. Горьковато усмехаюсь, покачнув головой, и ухожу — в ванную. Смыть грязь, боль... всё-таки хорошо, что сейчас здесь есть ты. Мне не нужно жалеть себя, я не могу расклеиться, залечь в «норе» на несколько дней, отоспаться и зализать раны. Я должна обработать и перевязать царапины, переодеться в чистое и идти лечить тебя. Ирония. Я прикрываю глаза, лбом касаясь прохладной поверхности зеркальной стены, ёжась под горячими струями воды, раздражающими открытые раны, и прокручиваю в мыслях этот день, отмечая свои ошибки и промахи. Но память упорно соскальзывает к тебе, к болезненно-бледной в тусклом свете фонарей, льющемся из окна, коже, к нездорово блестящим глазам, искривленным губам... и пустой миске, стоящей на полу, с черешневыми косточками.
Глупо улыбаюсь, прижимаясь щекой к стеклу, словно пытаюсь приласкаться к холодному зеркалу.
***
Ты хотел убить меня.
Как всегда — ничего личного. Я выполняю чьи-то заказы, и вполне нормально, что рано или поздно чьим-то заказом стану я. Конкуренция. Страх. Бизнес, да.
Объективно, ты был значительно лучше меня. Во всём. Кроме везения. Но это такая переменчивая штука — фортуна... сегодня она тебе улыбается, а завтра, задрав радужный хвост, переметнётся к твоему врагу. Но даже удачу можно обмануть, приобретя на чёрном рынке нелегальный амулет - «синюю птичку». Штука достаточно полезная, хотя порой непредсказуемая, и для того, чтобы иметь хоть какие-то гарантии — следует разжиться одним-единственным поставщиком, с которым крайне желательно поддерживать дружеские отношения. У меня вот такой был. Я вообще никогда не чуралась полезных знакомств.
Думаю, ты был удачливым раньше, до того как встретил меня. Я же сместила баланс счастливых случайностей в свою сторону, оставив тебе сплошное невезение... лужу, под которой скрывалась полуметровая яма под колесо твоего мотоцикла, рухнувшую поперёк дороги балку, осечку в твоём пистолете, сломавшийся механизм сонического ножа... ты готовился убить меня голыми руками, настолько сильна была в тебе злость, но меня это, само собой, тоже не устраивало. Ты был сильнее, но я — ловчее; опытнее, но я — хитрее, и, пожалуй, бесчестнее. Бо в моих руках, свистнув, обрушилось на тебя, раздробило лучевую (а, возможно, и локтевую) кость левой руки, лишённой защитного наруча, а когда ты рефлекторно приоткрылся, обнажая голову — я без зазрения совести саданула шестом по твоему виску. Всё.
Я не стремлюсь долго «плясать», упражняться в насмешках и острословии, хотя порой вывести соперника из себя — милое дело. Но я и не отличаюсь чрезмерной жестокостью, не люблю мучить противников, потому что не вижу в них врагов. Вот и сейчас, почему-то вид тебя, распластанного на грязном асфальте в замусоренном переулке, где ты всё-таки нагнал меня, вызывает смесь жалости и сожаления. Светлый ёжик волос быстро темнеет от крови, что знакомо сильно идёт из рассечённого виска, левая же рука согнута под неестественным углом... двумя. Второй составляло твоё предплечье. Всё-таки обе кости.
Кто ты?
В чём твоя вина?
Я не могу оставить тебя здесь, просто потому, что... сейчас ты слабее.
Через три минуты подъезжает мой брат, и помогает погрузить тебя в машину. А затем я беру тебя к себе, в одно из трёх «логовищ». Брат не задаёт вопросов, брат только изредка косится на твоё бесчувственное тело в зеркало заднего вида, и осуждающе вздыхает. Он считает, что мне следовало бросить тебя, или добить, причём второе — более желательно. А я не могу.
Потому что обратная сторона удачливости — предчувствие, обострённая интуиция, способность заглянуть в недалёкое будущее... а иногда — чуть дальше. И я вижу, чувствую — что не имею права лишать тебя жизни.
«Не убивай меня, Иван-Царевич, я тебе ещё пригожусь!»
Как ты ругал меня... трёхэтажно, глухим, тихим и шипящим от злости и боли голосом, саботировал мои попытки тебе помочь, угрожал, презирал и ненавидел.
Я ждала, достаточно терпеливо, стоит признать, пока выйдет первый запал и ты успокоишься, и моё ожидание было увенчано успехом — ты просто снова потерял сознание, от слабости и головокружения. Ещё бы — сотрясение мозга, судя по всему — третьей степени, плюс перелом... не смертельно — но малоприятно. А, ну ещё — прочное крепление к постели, во избежание рецидивов нападения. Интуиции доверяй, но перестраховывайся...
Брат принёс необходимые лекарства, лубочный материал, шины, помог зафиксировать сломанную конечность... нам обоим повезло, что он врач, ведь я бы не смогла сделать этого настолько точно и аккуратно.
***
Лёгкий сквозняк тронул мою спину, и я резко открыла глаза, наблюдая в отражении зеркала приоткрытую дверь, а в ней — тёмный силуэт. Ты сделал шаг вперёд, но прежде из тени выскользнул матово поблёскивающий ствол револьвера... моего револьвера, сброшенного вместе с кобурой и курткой на тумбу в коридоре! Судорожно сглотнула, не оборачиваясь, продолжая смотреть на тебя так, в неверную, покрытую потёками воды блестящую поверхность стены. Сердце ухало в горле, пульс отчётливо стучал в висках... без шансов. Здесь — моя территория, и моё везение честно делится пополам. И внезапно враз пересохшие губы тронула улыбка — нет, какая же, всё-таки, ирония!..
Я смотрю на твои пальцы, на то, как указательный легко, умело касается спускового крючка, и на то — что курок уже взведён, а я ведь знаю, что ход гашетки очень-очень плавный и лёгкий. Дуло ствола же смотрит аккурат мне между лопаток, а я размышляю о том, что будет жалко зеркало — потому что с такого расстояния пуля пройдёт навылет.
- Дура ты... и не учишься ничему... совершенно, - внезапно как-то с оттенком усталости говоришь ты, и, отведя в сторону руку, плавно спускаешь курок. Разворачиваешься, и слегка пошатывающейся походкой уходишь, аккуратно прикрывая за собой дверь, но бросив напоследок:
- Зайдёшь ко мне... я перевяжу тебе спину — ты не дотянешься сама.
И в очередной раз понимаю, что я — потрясающе везучий человек.
Выйдя из ванной — захожу прежде в свою комнату, натянув домашние чёрные шаровары из тонкого хлопка, и накинув на плечи рубашку с завязками, чтобы легко можно было снять, не тревожа ран, закалываю волосы на затылке — чтобы не мешались, и возвращаюсь к тебе. Не колеблюсь, не думаю — ни о чём не думаю. Иначе может стать страшно. По дороге беру с собой бинты, пластыри, перекись и лечебную мазь — подарок брата. Из-под твоей двери видна полоска белого электрического света — ты включил настольную лампу. Вхожу — без стука, ты сидишь на кровати, полубоком ко мне, повернув голову и слегка сгорбившись. Загипсованная рука мирно лежит на твоём колене, пальцы правой вращают один из патронов тридцать восьмого калибра, извлечённые из барабанного устройства моего «S&W». Молча киваешь на всё тот же пуфик перед собой, я подхожу, сгружая на кровать свою ношу, сажусь спиной к тебе. Сама же развязываю тканевые шнурочки на рубашке, и морщась — ты всё равно не видишь — стягиваю её с плеч. Молчишь, конечно же — ты видел и куда худшие раны, это же в самом деле царапины, просто выглядящие страшновато, с лохмотьями содранной кожи по краям. Нет, всё-таки вздохнул — устало-раздражённо.
- Нужно убрать лишнюю ткань. Всё равно отомрёт, а при перевязке будет мешать, - порываешься встать — я чувствую бедром твою коленку, - но я опережаю, быстро набросив рубашку назад.
- Я принесу ножницы и антисептик, - смотрю искоса на тебя, но ты равнодушно киваешь, сам в это время распечатывая — зубами, да — одну из стерильных упаковок с бинтовыми повязками. Подхожу к шкафу, вытаскивая медицинские прямые ножницы, и небольшой пластиковый флакон спрея октенисепта. Да, при моей работе стоит иметь запас всевозможных средств для оказания первой (иногда и более глубокой) медицинской помощи на дому. В том числе и себе, хотя я предпочитаю обращаться к брату в особо сложных ситуациях. Я не люблю геройствовать.
Возвращаюсь и снова сажусь напротив, продезинфицировав лезвия ножниц и протягивая их тебе, готовясь к не самым лучшим ощущениям. Чувствую, как ты придвинулся ближе, жар дыхания и следом — холод металла, и лёгкое тянущее ощущение, когда распаренная кожа с трудом поддаётся бритвенно-острым лезвиям. Кривлюсь. Но не шевелюсь.
Буркнул под нос себе что-то невнятное, и, подозреваю, ругательное, продолжая аккуратно обрабатывать мои царапины. Стоит отдать тебе должное — ни одного лишнего касания, движения — скупые и чёткие, и, в общем-то, менее болезненные, чем я ожидала.
- Терпи, - снова негромкий приказ, и я почти беззвучно фыркаю, отчетливо-насмешливо.
- Можно подумать, у меня есть выбор... - слова затихают, когда твоя рука без тени жалости, но и без лишней жестокости проводит смоченной в перекиси марлевой салфеткой по ранам, заставив меня заткнуться и рефлекторно выгнуться.
- Я сказал — не дёргайся... - тихое шипение пенящегося раствора прекрасно сочетается с твоим голосом. Замерла, вцепившись рукой в край стола, сгорбив спину и натянув кожу. Обработав царапины, ты протянул мне одну из упаковок бинтов.
- Открой.
Ощущая стянутость кожи под подсыхающей перекисью, передёрнула плечами, разрывая тонкий пластик, и вытаскивая стерильный свёрток бинта, вернула тебе назад. Так же аккуратно и тщательно перебинтовываешь меня, ты — это было весьма заметно — избегал лишний раз прикоснуться к моей коже, ограничиваясь необходимым. Лишь затянув перевязь — легонько хлопнул по плечу.
- Всё, свободна...
Снова пренебрежительно фыркнула, не двинувшись с места и уже самостоятельно перетянув обе руки от плеч до локтей, а те ранки, что были на груди — и так скрылись под твоей перевязью. Сойдёт. Надела рубашку, затянув на несколько шнурков, и оглянувшись на тебя.
- Но литическую я тебе всё равно дам... - сморщился, но возражать не стал, уже лучше. Мне не нужны воспалительные процессы в твоём организме, да и тебе, судя по всему, тоже.
Взгляд почему-то снова упал на миску из-под черешни, и я наклонилась, подбирая её, чувствуя, что ты искоса наблюдаешь за мной, но, сделав вид, что не заметила этого, развернулась и ушла на кухню. Там, сбросив косточки в мусор, а миску — в мойку, вытащила из холодильника пару ампул, пальцами отламывая тонкие стеклянные «хвостики», на глаз отмеряя нужное количество анальгетика и антигистаминного в столовую ложку, и, прихватив кружку с водой, вернулась в комнату.
Ты повернул голову, в отливающих сталью глазах уже была только усталость... а, ну да — и насмешка, конечно же, тоже. Не добродушная — а злая. Но я привыкла. Протянула тебе было ложку, но ты перехватил её сам, выпивая омерзительно-горькое содержимое одним глотком. Внутренне содрогнувшись, подала кружку с водой, которую ты осушил за один раз. Я кивнула, подходя к столу и вопросительно приподняв бровь коснулась выключателя лампы. Дождавшись сонного кивка в ответ, тихо щёлкнула им, и на несколько секунд в комнате стало темно-темно, но после тьма сменилась полумраком, рассеиваемым уличным искусственным светом.
По хорошему мне тоже не мешало бы выпить чего-то такого, но травиться лишний раз мне не хотелось. Взгляд остановился на еле видном твоём лице — до странности умиротворённым, спокойным. Ты засыпал быстро и глубоко, по большему счёту благодаря литической смеси, но всё равно было приятно смотреть на тебя — мирного. Я сделала три шага по направлению к двери, а затем беззвучно вернулась к креслу, стоящему в изножье твоей кровати, и опустилась в него. Всё равно пульсирующе-тянущая боль не позволила бы мне уснуть. А так...
Забавно, я уже пару дней не засыпала рядом с тобой — с того самого момента, как ты окончательно пошёл на поправку и заодно на «мировую». Эти две ночи я спала крепко и спокойно — отсыпаясь за проведённые ранее бессонные, в бдении за тобой. Но сейчас... просто было иное настроение. Я смотрела на тебя, на редкую дрожь ресниц, на едва заметно приподнятый левый уголок губ, на движения пальцев, сминающих простынь... и думала.
Да, действительно хорошо, что здесь есть ты.
***
Через три дня ты ушёл.
Без слов, без предупреждения — выпотрошив моё оружие и комплект боезапаса, выложил россыпью патронов «следи за спиной» на смятой своей постели.
Не сказать, что бы я обрадовалась. Удивилась — да. И несколько насторожилась, по той простой причине, что подобный «совет» наверняка нёс в себе крайне непрозрачный подтекст — мы ещё пересечёмся.
Рассеянно перебирая снаряды, я осознавала, что улыбаюсь.
@темы: зарисовки
-
-
14.07.2011 в 21:14под твой тихий скрежет зубовный, и вялое упрямое сопротивление— зпт не нужна.
и идти, лечить тебя— опять же не нужна.
следует разжиться одним-единственным поставщиком— нет, разживаются чем-то неодушевленным.
при чём второе — более желательно— причем. там пару раз зпт недоставало...
а заметьте, как весь мир поделился на писателей и нечитателей, а? аж редких сольных или следующих в авангарде читателей выделить можно))
полу боком— слитно.
такие кусочки выкладываете.. явные намеки на продолжение не позволяют сказать ничего, кроме того, что стиль немного безликий, зато внятный.
-
-
15.07.2011 в 10:12под твой тихий скрежет зубовный, и вялое упрямое сопротивление— зпт не нужна.
и идти, лечить тебя— опять же не нужна.
благодарю, благодарю - учту (бета-ворд такая бета...)
следует разжиться одним-единственным поставщиком— нет, разживаются чем-то неодушевленным.
здесь позволю себе уточнить - данное слово я употребила именно в насмешливо-циничной форме, подразумевая как раз "разживание" чем-либо (кем-либо).
при чём второе — более желательно— причем. там пару раз зпт недоставало...
ещё раз спасибо)
вы моя бета!а заметьте, как весь мир поделился на писателей и нечитателей, а? аж редких сольных или следующих в авангарде читателей выделить можно))
простите, данной фразы я не поняла *печально* точнее, опасаюсь, что неверно поняла.
полу боком— слитно.
мерзкий ворд - и тут он меня подставил *в сторону ворчание*
такие кусочки выкладываете.. явные намеки на продолжение не позволяют сказать ничего, кроме того, что стиль немного безликий, зато внятный.
ещё раз прошу прощения - это зарисовка, но как "раздуть" из этого нечто масштабное (не говорю о крупномасштабном) - я, увы, не знаю. быть может, очередной сон принесёт идею)
благодарю вас за внимание, и конструктивную критику (хотя, признаться, я не очень хорошо, опять же, поняла, что значит "безликий", и как с этим бороться...).
-
-
16.07.2011 в 14:02-
-
16.07.2011 в 17:42что касается отсутствия индивидуальности... не знаю, как это вылечить) но буду, конечно же, очень стараться исправиться.
и ещё раз спасибо за оценку "на уровне" *улыбнувшись*
-
-
17.07.2011 в 17:44-
-
21.07.2011 в 21:01-
-
25.07.2011 в 20:05спасибо за ваши слова.
-
-
26.07.2011 в 15:06-
-
21.09.2011 в 15:04Еще хочется отметить:
удачнейшее из начал! сразу с вырванного из повествования действия. Очень нравится: огорошить, а потом объяснить, что же там случилось.
и прокручиваю в мыслях этот день, отмечая свои ошибки и промахи. Но память упорно соскальзывает к тебе
одно из многих уточнений и мелочей, которые делает повествование живым. Кричать: "НЕВЕРЮ" нигде не хотелось.
Дуло ствола же смотрит аккурат мне между лопаток, а я размышляю о том, что будет жалко зеркало — потому что с такого расстояния пуля пройдёт навылет.
я в теме не очень разбираюсь, но судя по всему, автор разбирается очень даже.
Ну вобщем вот: к счастью, автор не ограничился короткой зарисовкой =) ИБО интересно, в какие еще неудобные позиции будут поставлены из без того несчастные персонажи
-
-
21.09.2011 в 16:58-
-
21.09.2011 в 17:07-
-
21.09.2011 в 17:11-
-
21.09.2011 в 17:15слишком много эмоций, чтобы говорить внятно
-
-
21.09.2011 в 17:22я тебя поймаю)))