“Write. Write until it stops hurting.” (Six Word Story #40)
Название: О династических браках
Автор: Bara Miko
Жанр: фентази, легенда
Возрастные ограничения: 12
От автора: Один эпизод из цикла о красавицах Берестаны.
Шестнадцатый день рождения княжны должен был запомниться надолго. Подготовка к празднику не стихала даже днем, когда ночному народу нужно отдыхать. Юная княжна принимала во всем участие. Не по годам серьезная, она появлялась в разных местах крепости и парка; ее звонкий смех слышался так часто.
- Ты сам скажешь ей, дорогой?
- Конечно. Ближе к утру. Не хочу портить праздник нашей единственной дочери.
читать дальшеТоржество в честь юной княжны из кровавого рода Южной Берестаны подходило к концу. Сотни тостов, пожеланий удачного замужества - она вошла в "свадебный" возраст, все закономерно - князь мягко кивал в ответ, уже думая, как она отнесется к его решению.
Затихали звуки праздника, приближался день. Гости разбрелись по комнатам, в поисках отдыха и укрытия от дневного светила. Князь слышал голос дочери внизу, в холле. Такая взрослая, такая самостоятельная. Его девочка. Завтра она покинет дом, и вскоре он сам, собственными руками, передаст ее чужому мужчине. Навсегда.
- Дочь, зайди ко мне.
- Да, отец, - она подобрала полы платья - рыжего, как лесной пожар - и легко взбежала по лестнице. В темно-золотых кудрях поблескивали северные янтари. Красивая девочка выросла...
- Повилина, дочь моя. Тебе исполнилось шестнадцать. Ты красива и сильна духом. Согласно традиции, сын наследует титул отца, удел же старшей дочери - династический брак.
Она знала, что отец станет говорить об этом. И правда, традиции. Княжна Повилина не была неженкой или кривлякой - принадлежность к клану кровососов закаляла характер. Она умела убивать и разделывать дичь, свежевать медведя. Ее не рвало при виде выгребной ямы, и многие отталкивающие и мерзкие, с точки зрения человека, вещи, княжна сочла бы привлекательными. Она предполагала подобный разговор и не боялась.
- Да, я знаю об этом, отец. Много ли претендентов прислали свои пожелания с портретами?
- Много, - князь похлопал по стопке корреспонденции, - но так случилось, что выбирать тебе не нужно.
На секунду повисла тишина.
- Что это значит? - княжна бегло просматривала портреты кандидатов, но замерла, услышав подобное.
- Тебе еще не исполнилось года, когда я обещал тебя в жены.
- К-как? Без моего ведома? Не спросив? И ты молчал столько лет! Отец, это несправедливо! Откажись! - она швырнула бумаги на стол, яростно сверкая глазами.
- Нет. Все решено. Завтра ты отправишься в гавань, там уже ждет корабль. Твое свадебное платье почти готово, и жених очень ждет тебя.
- Но я не давала согласия!
- Повилина, ты знаешь, что я желаю тебе исключительно счастья. Это очень удачная партия, у тебя будет все, что ты пожелаешь. Ты станешь настоящей королевой.
Девушка изучала носки туфель. Она очень любила отца, была настоящей "папиной" дочкой. В отличие от брата, спокойно-меланхоличного Грома, Повилина была натурой деятельной и страстной. Королевой стать хотелось. Но то, что отец заранее договорился и молчал...
- Он хотя бы молодой? Красивый?
- Жених гораздо старше тебя, но по их меркам он молод. И на любителя. Он владыка Хальфена, сама понимаешь, - отец передал ей портрет, присланный, очевидно, для соблюдения этикета. Свирепая морда, гранитно-серая кожа, желтые глаза хищника. В приоткрытой пасти виднеются белые клыки. Вид оттолкнул бы многих девушек, но не дочь самого страшного кровососа Берестаны. Она повертела портрет, отложила.
- Ну ничего так. Посмотрим.
Она спала беспокойно и нервно, еще не зная, что работы в крепости не прекращаются - собирался багаж княжны, ее приданое, наряды, украшения. Вечером ее разбудили рано, солнце еще только садилось; обрядили в дорожное платье. Повилина понимала, что покидает дом навсегда, и сможет приезжать разве что погостить, если будет возможность. Теперь у нее будет муж, тот свирепый воин. Детство кончилось.
Пока готовили богатые повозки, она бродила по лестницам, забралась на Вышнюю башню, где ветер потрепал ее волосы, навестила старое кладбище на заднем дворе. Некоторые вещи хотелось запомнить именно такими.
С ней отправлялись отец и мать; Гром тем временем оставался за главного дома. Они с братом тепло простились.
- Ты будешь невероятной королевой, сестричка! О таких слагают песни и легенды, а художники всего мира умоляют позволить написать портрет. Не бойся ничего, как всегда.
- Я буду скучать, Гром. Правда, буду. Не забывай меня, хорошо?
Свадебный кортеж двинулся к морю. Князь постарался, чтобы все было шикарно - в приданое ехали сундуки янтаря и болотина глаза, дорогие наряды, ворох расшитых золотом туфелек, постельное белье с тончайшим кружевом...
Княжна изучала Хальфенские острова на картах, читала скудные данные о них. Ее кровавость княгиня Берестанская, мать невесты, вышивала рубиновой россыпью алое свадебное платье дочери.
- Ма, сказано, у них общинный строй. Они дикие? Не моются?
- Не совсем так, дорогая. У них и правда общинный строй, но не такой, как ты подумала. Видишь ли, - в свете масляной лампы иголка шустро нанизывала драгоценные камни, - это условия их природы. У хальфенцев почти нет женщин, и они некрасивы собой, поэтому мужчины вынуждены брать жен других рас. Дети у них родятся редко, это большой праздник, а уж если дочь - то вообще приняты личные поздравления и богатые дары от вождя. Кроме того, будь ты хоть нежной эльфкой - от мужа своего ты родишь не неведому зверушку, а настоящего хальфенца. Трудность их размножения компенсируется сильной природой, да и тем, что их почти нельзя убить.
Живут они в высоких башнях в горах и всегда воюют. Говорят, будто десяток наемников-хальфенцев заменяет небольшую армию. Так вот - женщины у них очень ценятся, и не бесправны, как в той же Персии, чтоб ее. Взрослый мужчина имеет право взять жену только после того, как выстроит для нее островерхую черную башню, а подобное разрешается за военные победы. В городе есть женский квартал, там живут незамужние женщины. Им разрешено принимать мужчин и даже рожать малышей. Такие дети считаются общими и воспитываются сообща всеми. Твой жених тебя очень давно ждет. Он все время спрашивал о тебе и присылал ценные подарки. Вроде бы ты ему люба, - мать ласково улыбнулась, - Надеюсь, вы поладите.
Повилина помолчала, обдумывая.
- Звучит странно. Общие женщины и дети...дикость какая-то. Ладно, разберемся.
Потом они плыли кораблем. Долго-долго, по бескрайнему морю, в обход Эллинии, Сахры и Кристальдина, на черном хальфенском корабле с острым зазубренным носом. Ни один пират не рискнул бы напасть на такое судно. Команда моряков по роду корабля также была с островов, и они все почтительно кланялись и звали Повилину госпожой. Она с любопытством изучала их доспехи и утварь, и очень рассмешила княгиню, сообщив, что их мужчины большие, сильные и наверное нравятся женщинам в постели.
На закате очередного дня показались скалы Хальфена. Островерхие башни Мор-Анн-Дуатта были украшены развевающимися на ветру флагами - черными со скрещенными мечом и секирой, Хальфена, и алыми, с бело-золотыми листьями, рода князей Берестаны.
Повилину облачили в свадебное платье, убрали волосы в прическу, выпуская кудри на спину. Пока корабль входил в гавань, она смотрела на приближающиеся пики с мостика. Теперь она будет жить у самого моря, и, просыпаясь вечерами, сможет смотреть, как тонет в соленых волнах ненавистное светило, а чайки поют ему похоронную песнь.
Он стоял у окна, громадный и грозный, наблюдая, как неторопливо подплывает корабль. Хотелось торопить время, гнать его вперед, чтобы скорее обнять ту, что назначена ему с самого своего рождения. Корабль сверху казался маленьким, а видневшаяся на нем алая фигурка - искоркой костра, случайно залетевшей в темную комнату. Совсем скоро она будет его... после стольких лет ожидания.
Давно готовы покои для невесты, выполненные в стиле ее народа, чтобы она не скучала по дому и скорее привыкала; однако, по первому ее требованию он готов был приказать все здесь переделать - вдруг юной княжне нравятся эллинийские белые террасы, что спускаются мраморными ступенями в море, или же кандийские дворцы, все убранные богатыми тканями, расшитыми подушками и золотом?
Их спальня ожидала своего часа уже довольно давно, а он все не мог рискнуть зайти, обычно заглядывая с порога - об этом слишком сладко мечталось, ведь он давно считал дни...
Маленькая красная искорка на черном корабле. Уже почти здесь, скоро коснется земли Хальфена - его невеста, его королева.
Он смотрел вниз еще некоторое время, и когда корабль подошел к пристани, отошел от окна, поправляя косицы волос, и коротко скомандовал построение для встречи высоких гостей.
Волны с ревом разбивались о каменные берега, сразу же рассыпаясь осколками стекла. Скалы, скалы, черно-серые неприступные стены гранита и базальта. Такие же, как и народ, живущий здесь - суровый, грозный, нелюдимый. Повилине не было страшно, ее так воспитали. Она с пеленок знала, что выйдет замуж в чужую страну, но она не могла знать, что это будет так скоро. Все это время на другом конце света ее ждал жених, о котором она и не подозревала. Думал о ней, справлялся о ее здоровье и интересах... так странно. Все это мимо нее.
Корабль коснулся причала жестким бортом, укрепленным для этого дополнительными брусками. В море было еще светло, а здесь, в скалах, уже почти стемнело. Пристань освещалась рядами факелов, и в пляшущем свете княжна различала ряды мечников и секироносцев - все в черных доспехах, огромные, опасные. Те, о которых говорят шепотом. Самые искусные воины.
Она придерживала подол длинного платья одной рукой, другой опираясь на руку отца. Сходни слегка качало, а воздух пах солью и дальним ветром. Капельки воды от бьющихся о каменную пристань волн оставляли узор на полах длинных одежд.
Едва Повилина ступила на берег, ряды воинов склонились перед ними. Это неожиданно понравилось ей, что-то в душе тепло шевельнулось. Отец замер, и княжна с ним - соблюдая этикет. Между строгих рядов склоненных воинов к гостям почти выбежал колоритный тип - у него были светлые волосы, нехарактерные для Хальфена, не иначе как мама была эльфкой, и разодет он был на манер Майского дерева - ало-золотые стилизованные доспехи были все в каменьях, и княжна с трудом удержалась, чтобы не схватиться за сердце. Неужели этот попугай для нее?
- Прошу госпожу и дорогих гостей пройти в каменный город. Владыка Хальфена ожидает вас! - возвестил он на главном языке. У Повилины вырвался вздох облегчения - слава кровавым богам, это всего лишь провожатый! Процессия последовала за ним, по пологим каменным ступеням. Горы вокруг вздымались все выше черными пиками, и башни на время скрылись из вида.
- Отец, долго ли нам идти? Я думала, нас доставят...
- Терпи, дочь, это часть ритуала. Подданные должны увидеть свою королеву, и они выстраиваются вдоль дороги, чтобы не создавать давку в городе. Здесь совсем недалеко.
Она опиралась на руку отца, осматриваясь. И правда, вдоль проложенного в город пути толпились местные - воины в разнообразных доспехах, городские ремесленники - кто без руки, кто без глаза - ведь здесь мастерами становились те, кто не мог сражаться, все мужчины были воинами. Повилина заметила женщин среди зевак. Человеческие женщины, друадас, эльфки - но мало, всего несколько - еще какие-то крылатые дамы, которых княжна не знала. Действительно, раса воинов, где женщина - ценный трофей или подарок. Дети стояли в первых рядах, махали процессии, рассматривая незнакомые наряды и снаряжение. Мужчины провожали княжну взглядами, она поняла, что красива для них.
Они прошли за поворот, и взгляду девушки открылась потрясающая воображение картина: гигантские ворота, обитые листами металла, были распахнуты и увиты алыми лентами. За ними высились острые башни, царапающие своими пиками небо на головокружительной высоте, а небо с запада полыхало последними мазками пунцового. Ей никогда прежде не доводилось видеть таких высоких сооружений, и на секунду сделалось страшно. Повилина мотнула головой, отгоняя морок, и прошла в ворота. Она берестанская княжна, не к лицу ей бояться; страх не красит женщину, он делает ее слабой и жалкой.
Внутри оказалась городская площадь, также празднично убранная. Ярусы улиц полого поднимались серией уступов в горы, где у самого подножия высилась главная башня. Все городские дома были высокими и узкими, чем выше - тем знатнее воин, живущий там. Везде виднелись флаги, ленты, а по широким улицам были расставлены столы с угощением, чтобы все горожане могли участвовать в праздновании свадьбы. В полукруге тяжело вооруженных воинов посреди площади возвышался огромный мужчина. Его доспех был вороненым с серебряной окантовкой, волосы заплетены в плоские мужские косицы, а глаза пылали желтым пламенем. Повилина замерла в нескольких шагах, глядя на него, почти вдвое ее выше.
Он впервые видел ее так близко. Раньше всегда опасался приближаться, словно боясь ее спугнуть и нарушить ту тонкую ниточку тайны, что связывала их с самого ее раннего детства. Впервые это случилось, когда князь заключал с Хальфеном военный союз, и он, тогда молодой вождь непобедимой армии, поставил условие - новорожденная дочь союзника должна стать его женой, как только войдет в брачный возраст. Девочка тогда мирно спала в кружевной люльке и легко поместилась бы на его руке.
Второй раз был когда княжне исполнилось восемь. Он и раньше каждый год отправлял дары для своей девочки, не желая тем не менее показываться, но сейчас ему хотелось видеть лично. Князь написал, что дочь просит лошадку, той породы, что не боится запаха крови и дикой скачки, чтоб можно было выезжать на охоты в зимний лес и носиться по холмам в свете луны. Он вез для нее чудесную молодую кобылку из породы изящных лошадей Темного Убраирэ, которых обучают специально для ночных наездников. Подарок был серый как осенний туман, в темных яблочках. И глаза такие большие, темные и с длинными ресницами. Маленькая княжна смеялась заливисто, пуская послушную лошадку вскачь, а он смотрел со стороны, где в листве нельзя было его разглядеть.
В прошлом году, еще зимой, когда снег в предгорьях Дар-Обру не сошел, верную лошадку княжны задрал медведь-шатун. Девушка прятала слезы и не желала никакой другой взамен.
Еще раз он видел свою невесту совсем издалека, три года назад. Это был Майский праздник, и она танцевала под шатрами на поляне. На Повилине было белое простое платье, оно облегало тонкую фигурку, обрисовывая крохотные тогда еще бугорки грудей, а волосы искрились от вплетенных в них нитей бус. После того дня ожидание сделалось невыносимо долгим, и он уже не находил себе места в последние месяцы, думая только о своей маленькой княжне.
Она подходила ближе, и встала в нескольких шагах. Такая тонкая, белокожая. Темное золото волос за спиной, пламенеющее алое платье. И прямой взгляд без всякого страха. Его королева.
Только он сделал первый шаг в ее сторону, дружина склонилась в знак уважения. Князь передал руку дочери в огромную ладонь воина.
- Моя дочь, княжна Повилина, обещанная в младенчестве в жены тебе, владыка Хальфена.
Рука жениха была сухой, шершавой и неожиданно теплой. Девушке почему-то казалось, что эти гранитно-серые мужчины должны быть холодными, как скалы вокруг, но она ошиблась. Сейчас, стоя рядом, она видела, как плавно ходит под доспехом его грудь, и как дыхание вырывается наружу, словно из раскаленной подземной домны, разве что лавы нет.
- Владыка Хальфена принимает обещанное, и нарекает княжну своей женой, - голос у него оказался глубокий и раскатистый, будто гром в середине лета, - Ты свои обязательства выполнил, князь, и я о своих не забуду, - он усмехнулся, показывая хищные белые зубы.
Отец кивнул и отошел. В этот момент Повилине на секунду сделалось неуютно, словно в метель посреди чужого поля, которому нет конца и края; но вокруг ее ладони сжалась осторожно горячая рука огромного воина. Он немного склонился, чтобы смотреть ближе.
- Заграт мое имя, королевна...
Повилина смотрела в его глаза, желтые, как луна в жаркие ночи, с россыпью едва заметных пятнышек. Она слушала его запах - мужчины, чужой крови и моря, и как сердце ровно бьется под кожей. Княжна уже знала, что станет любить его.
Он вел ее за руку, ступая медленно, чтобы девушке не пришлось бежать за ним и сбивать ноги. И держал так бережно, будто рука Повилины вот-вот развалится в его сильных пальцах, привыкших скорее к секире, а воины вокруг склонялись и с восторгом смотрели на нее.
Столы для ближнего круга подчиненных были накрыты в просторной террасе у самой башни. Во главе центрального стола находились большие кресла для них обоих. Княжне нравилось многое из того, что она видела, и она старалась ничего не упускать из виду, но так было только до первого кубка кровавого вина, поднесенного мужем. Потом она помнила все отрывками и пятнами - горьковато-терпкое вино чуть щипало губы, огни факелов под потолочным сводом; запахи мяса и морской ветер, играющий алыми лентами; музыка, застольные песни - что-то о войнах и победах, и родители на другой стороне стола, теперь уже почти чужие люди... кажется, мама украдкой утирала слезы, но улыбалась. В голове все немного плясало, когда супруг поднял ее с места и, поддерживая за талию, вывел на площадку перед музыкантами. Они играли медленную мелодию, и Повилина кружилась, опираясь на его руки, взмахивала рубиновыми рукавами, откидывая чуть в сторону золотистые кудри. Такая красивая, белокожая, в красном платье, среди суровых черных скал... До сих пор на островах Хальфена свадебный танец княжны из Берестаны остается одной из излюбленных тем для творчества, и упоминания о нем можно найти практически везде.
Она плохо помнила, как он подхватил ее на руки и унес в башню; только бесконечная сумрачная лестница осталась тогда в памяти, и как разносится снизу шум праздника. В голове шумело, но страха не было - только легкий трепет нетерпения, и она держалась за него, уткнувшись лицом в тугие черные косы. Потом были шкуры, мягкие северные шкуры зверей, которых она не знала - княжна утопала в них ногами, прикрыв глаза от волнения и внезапного смущения, когда ее платье соскользнуло с плечей вниз, и Заграт не смог сдержать восхищенный вздох. И теперь снова его руки были такими же теплыми и заботливыми, пока он раздевал ее, встав на колени, и ни разу не царапнул ни одним из своих опасных на вид когтей. Повилина зарылась в его косицы пальцами, пробираясь поглубже; ей приходилось плотно стискивать бедра, чтобы сдерживать непривычно сильные желания тела. она покусывала губы и чуть поводила головой, и тогда волосы щекотали ее обнаженную спину. А муж прижался лицом к ее животу и довольно ворчал, бережно оглаживая белые ее бедра.
Он уложил ее на шкурах, таять в нежности мехов, он любовался ей, не в силах выразить словами, что чувствует внутри, а княжна только чуть улыбалась, дразня зубками и выгибаясь призывно, пока он, торопясь, путался в шнуровках. Кровососы Берестаны грешны сильными желаниями, и Повилина была такой; мужчины ей уже нравились, но только этот был для нее. Он смотрела теперь, как обнажается супруг, и как отсветы масляных ламп играют на его гладкой коже, местами покрытой шрамами былых битв. Ее грудь вздымалась неровно и часто, девушку немного трясло, но она не торопила его, наслаждаясь каждым моментом, иногда легко покусывая губы. Под потолком спальни кружились тени, а за окнами небо полыхало огнями. Заграт был тяжелым, сильным и удивительно осторожным. Повилина умела терпеть боль, но ей почти не нужно было - просто весь мир теперь вертелся вокруг нее одной, и мех ласкал кожу, и его руки, и жадный ненасытный рот, а она вилась вокруг него лозочкой по каменной стене крепости, цепляясь коготками и царапая, уже не сдерживая голоса, как по первости думала...
И после они лежали, склеившись так плотно, что и не разлепишь, и дышали шумно, слушая друг друга, и еще как затихает праздник снаружи. Повилина обнимала мужа жадно, и думала, что никому теперь его не отдаст.
Свадьбу гуляли еще четыре дня, как положено. После гости покинули острова, и началась обычная жизнь. Хотелось бы закончить традиционными "и жили они долго и счастливо, и умерли в один день", да только ведь неправда это. И жили не так долго, и умерли не в один день... но были очень счастливы, это правда.
Заграт любил купать супругу, сам грел для нее воду, сам относил на руках и натирал настойками трав. А она смеялась и брызгалась в него водой. Он привез ей новую лошадку, той же породы, что и прежде - только вороную, красивую, как ночь. Они вместе часто выезжали в море, и на охоты в горы, где водились огромные винторогие козы. Спустя год он впервые ее оставил одну в башне, отправившись воевать в помощь союзникам на севере, и бывшая княжна Берестаны справилась, решая городские дела вполне мудро и справедливо. А весной встречала корабли домой, стоя на высоком уступе в своем платье цвета лесного пожара, и они с супругом несколько дней не покидали покоев.
Еще через пару лет у них родился сын, толковый и шустрый мальчишка. Повилина очень умилялась, когда Заграт учил малыша ходить - огромный воин склонялся, чтобы кончиками пальцев держать детскую ручку, такой большой и такой маленький, ее мужчины...
Но очередная война разлучила их, и вот уже уплывают боевые корабли, оставив в городе только небольшой гарнизон охраны. С тяжелым сердцем провожала она супруга, будто знала, что больше не свидеться им...
Узнав, что основные силы Хальфена отправились в дальние сражения, корабли людей Кристальдина пристали к черным скалам. Их были тысячи, а на островах осталось совсем мало воинов. Повилина приказала закрыть крепости, и приготовилась ждать подмогу. Однако, запасы пищи таяли, а черные корабли с острыми носами все не показывались. Люди каждый день пытались штурмовать стены и ворота, пользуясь тем, что обитатели плохо переносят солнечный свет, а осажденные делили продукты и укрепляли стены ночами, иногда делая вылазки наружу, чтобы перерезать караульных и унести немного еды. В городе начался голод. Мужчины-калеки старались как могли, работали на укреплениях, стреляли с высоких башен, а женщины отдавали свой скудный паек продуктов более сильным, кто мог бы держать оружие в руках. Видя, как ее народ страдает, Повилина вышла на стену говорить с нападавшими. Она предложила отдать все ценности, если пришельцы не тронут детей и калек, но они только посмеялись.
- Зачем нам что-то обещать, если мы со дня на день возьмем крепость, женщина?
Это было правдой. Жители еле держались на ногах, с трудом выкраивая время для сна и почти не получая пищи. До нее доходили слухи, что в бедных кварталах утащили и разодрали нескольких женщин, и что умерших от голода детей тоже не дают хоронить. Тогда она решилась на отчаянный шаг. Зная, что в ближайшие несколько дней уже должны вернуться назад корабли мужей, до которых дошли вести о случившемся на Родине, она решила постараться укрыть хотя бы самое ценное - детей и женщин. Поговорив со старейшинами города, она с трудом добилась их согласия. Решили, что женщины и дети уйдут в горы, укроются там, среди острых скал, пока мужчины станут сдерживать осаду дальше. В горах можно было подстрелить козу и как-то питаться.
Они ушли ночью, в самом начале зимы. Все женщины, что пожелали уйти, несли детей - не важно, своих или чужих. Теперь Повилина знала, что не бывает своего и чужого, а только родное или враждебное. Они поднимались выше тайными тропами, где между острых пиков скал дует ветер, и бросает в лицо снежную острую крупу. Беглецы опередили прорыв осады всего на пару суток, и уже вскоре знали, что поисковые отряды людей пущены за ними в горы. Они старались идти быстрее, и дети постарше непременно хотели идти сами, чтобы не быть обузой матерям. Да, каждый ребенок называл матерью ту женщину, что несла его сегодня. В те дни начались сильные снегопады, и части тропы пропали под заносами. Несколько детей сорвалось в пропасть, и одним из них был их с Загратом сын. Повилина не находила себе места от горя, но их все настигали преследователи, а деваться было некуда. Ранним вечером она вышла из укрытия, где проводили день оставшиеся беглецы, под последними каплями света оглядывая море - не мелькнет ли где корабль? Вглядывалась до слез в точку на горизонте, и все казалось ей, что точка растет, и что не одна она, будто бы плывут... В горах пошел снег, и моря стало не видно. Подул ветер, и донес голоса собак - совсем близко погоня, не успеют корабли...
Она подняла женщин и оставшихся детей, отправляя их дальше, по узкой опасной тропе на заветренной части скал. Может быть, она сможет выиграть немного времени? Снег падал быстро и обильно, засыпая тропинку и пряча узкий уступ. Повилина осталась одна, с луком, пятью стрелами и легким мечом, который выковал для нее муж. Она несколько раз пробежалась по широкой тропе, ведущей к обрывам - пока были силы. Будто бы все скрылись там. А она проход охраняет.
Люди подошли через несколько часов. Их было много, с ними собаки, факелы и много оружия. Сперва они не сообразили, кто стреляет в них из темноты, метко попадая в головы, смешались, решили, что наткнулись на засаду лучников. Но стрел было только пять.
Говорят, они глазам своим не поверили, когда на них вышла одна хрупкая женщина с мечом, совсем черная от горя и голода. Только по золотым волосам и доспеху можно было признать бывшую княжну. Она знала, на что идет - и унесла с собой четверых, прежде чем ее настигла первая стрела, выбивая воздух из легких. А потом еще одна, и еще. Они утыкали ее грудь и живот, пущеные с разных сторон почти одновременно. Повилина упала в пушистый снег, заливая его кровью. В темноте казалось, что снег чернеет под ней, растекаясь рекой.
Люди ринулись по широкой тропе, надеясь на легкую добычу, и во тьме почти все разбились насмерть об острые камни в обрывах. Она улыбалась остывающими губами, а в ее распахнутые глаза падал снег.
А внизу к пристани уже подходили корабли, и мужчины освобождали свой разгромленный город. Заграт сам понесся в горы, зная их как свои пять пальцев. На исходе второго дня поисков он встретил женщин и детей, спускающихся навстречу. Голодные, замерзшие и уставшие, они несли вниз самое дорогое, что у них осталось - тело своей королевы, спасшей их ценой собственной жизни.
После похорон супруги Заграт ушел в горы один, сказав соплеменникам самим избрать нового вождя. Многие потом рассказывали о встрече с ним в диких местах, будто бы огромный воин помогал заблудившимся выйти, или спасал от обвалов в горах, но со временем рассказов таких становилось все меньше, пока они совсем не прекратились.
На могилу Золотой Королевы вас и сейчас может отвести любой ребенок на Хальфене. Она всегда убрана, в качестве надгробного памятника там изображена женщина с обнаженным мечом. Говорят, будто похожа она на Повилину. Девушки приходят сюда перед свадьбой, заплетают алые ленты, чтобы брак был удачным.
Вот такая случилась история, если и приврала я где-то невольно.
Спасибо, что прочитали)
Автор: Bara Miko
Жанр: фентази, легенда
Возрастные ограничения: 12
От автора: Один эпизод из цикла о красавицах Берестаны.
Шестнадцатый день рождения княжны должен был запомниться надолго. Подготовка к празднику не стихала даже днем, когда ночному народу нужно отдыхать. Юная княжна принимала во всем участие. Не по годам серьезная, она появлялась в разных местах крепости и парка; ее звонкий смех слышался так часто.
- Ты сам скажешь ей, дорогой?
- Конечно. Ближе к утру. Не хочу портить праздник нашей единственной дочери.
читать дальшеТоржество в честь юной княжны из кровавого рода Южной Берестаны подходило к концу. Сотни тостов, пожеланий удачного замужества - она вошла в "свадебный" возраст, все закономерно - князь мягко кивал в ответ, уже думая, как она отнесется к его решению.
Затихали звуки праздника, приближался день. Гости разбрелись по комнатам, в поисках отдыха и укрытия от дневного светила. Князь слышал голос дочери внизу, в холле. Такая взрослая, такая самостоятельная. Его девочка. Завтра она покинет дом, и вскоре он сам, собственными руками, передаст ее чужому мужчине. Навсегда.
- Дочь, зайди ко мне.
- Да, отец, - она подобрала полы платья - рыжего, как лесной пожар - и легко взбежала по лестнице. В темно-золотых кудрях поблескивали северные янтари. Красивая девочка выросла...
- Повилина, дочь моя. Тебе исполнилось шестнадцать. Ты красива и сильна духом. Согласно традиции, сын наследует титул отца, удел же старшей дочери - династический брак.
Она знала, что отец станет говорить об этом. И правда, традиции. Княжна Повилина не была неженкой или кривлякой - принадлежность к клану кровососов закаляла характер. Она умела убивать и разделывать дичь, свежевать медведя. Ее не рвало при виде выгребной ямы, и многие отталкивающие и мерзкие, с точки зрения человека, вещи, княжна сочла бы привлекательными. Она предполагала подобный разговор и не боялась.
- Да, я знаю об этом, отец. Много ли претендентов прислали свои пожелания с портретами?
- Много, - князь похлопал по стопке корреспонденции, - но так случилось, что выбирать тебе не нужно.
На секунду повисла тишина.
- Что это значит? - княжна бегло просматривала портреты кандидатов, но замерла, услышав подобное.
- Тебе еще не исполнилось года, когда я обещал тебя в жены.
- К-как? Без моего ведома? Не спросив? И ты молчал столько лет! Отец, это несправедливо! Откажись! - она швырнула бумаги на стол, яростно сверкая глазами.
- Нет. Все решено. Завтра ты отправишься в гавань, там уже ждет корабль. Твое свадебное платье почти готово, и жених очень ждет тебя.
- Но я не давала согласия!
- Повилина, ты знаешь, что я желаю тебе исключительно счастья. Это очень удачная партия, у тебя будет все, что ты пожелаешь. Ты станешь настоящей королевой.
Девушка изучала носки туфель. Она очень любила отца, была настоящей "папиной" дочкой. В отличие от брата, спокойно-меланхоличного Грома, Повилина была натурой деятельной и страстной. Королевой стать хотелось. Но то, что отец заранее договорился и молчал...
- Он хотя бы молодой? Красивый?
- Жених гораздо старше тебя, но по их меркам он молод. И на любителя. Он владыка Хальфена, сама понимаешь, - отец передал ей портрет, присланный, очевидно, для соблюдения этикета. Свирепая морда, гранитно-серая кожа, желтые глаза хищника. В приоткрытой пасти виднеются белые клыки. Вид оттолкнул бы многих девушек, но не дочь самого страшного кровососа Берестаны. Она повертела портрет, отложила.
- Ну ничего так. Посмотрим.
Она спала беспокойно и нервно, еще не зная, что работы в крепости не прекращаются - собирался багаж княжны, ее приданое, наряды, украшения. Вечером ее разбудили рано, солнце еще только садилось; обрядили в дорожное платье. Повилина понимала, что покидает дом навсегда, и сможет приезжать разве что погостить, если будет возможность. Теперь у нее будет муж, тот свирепый воин. Детство кончилось.
Пока готовили богатые повозки, она бродила по лестницам, забралась на Вышнюю башню, где ветер потрепал ее волосы, навестила старое кладбище на заднем дворе. Некоторые вещи хотелось запомнить именно такими.
С ней отправлялись отец и мать; Гром тем временем оставался за главного дома. Они с братом тепло простились.
- Ты будешь невероятной королевой, сестричка! О таких слагают песни и легенды, а художники всего мира умоляют позволить написать портрет. Не бойся ничего, как всегда.
- Я буду скучать, Гром. Правда, буду. Не забывай меня, хорошо?
Свадебный кортеж двинулся к морю. Князь постарался, чтобы все было шикарно - в приданое ехали сундуки янтаря и болотина глаза, дорогие наряды, ворох расшитых золотом туфелек, постельное белье с тончайшим кружевом...
Княжна изучала Хальфенские острова на картах, читала скудные данные о них. Ее кровавость княгиня Берестанская, мать невесты, вышивала рубиновой россыпью алое свадебное платье дочери.
- Ма, сказано, у них общинный строй. Они дикие? Не моются?
- Не совсем так, дорогая. У них и правда общинный строй, но не такой, как ты подумала. Видишь ли, - в свете масляной лампы иголка шустро нанизывала драгоценные камни, - это условия их природы. У хальфенцев почти нет женщин, и они некрасивы собой, поэтому мужчины вынуждены брать жен других рас. Дети у них родятся редко, это большой праздник, а уж если дочь - то вообще приняты личные поздравления и богатые дары от вождя. Кроме того, будь ты хоть нежной эльфкой - от мужа своего ты родишь не неведому зверушку, а настоящего хальфенца. Трудность их размножения компенсируется сильной природой, да и тем, что их почти нельзя убить.
Живут они в высоких башнях в горах и всегда воюют. Говорят, будто десяток наемников-хальфенцев заменяет небольшую армию. Так вот - женщины у них очень ценятся, и не бесправны, как в той же Персии, чтоб ее. Взрослый мужчина имеет право взять жену только после того, как выстроит для нее островерхую черную башню, а подобное разрешается за военные победы. В городе есть женский квартал, там живут незамужние женщины. Им разрешено принимать мужчин и даже рожать малышей. Такие дети считаются общими и воспитываются сообща всеми. Твой жених тебя очень давно ждет. Он все время спрашивал о тебе и присылал ценные подарки. Вроде бы ты ему люба, - мать ласково улыбнулась, - Надеюсь, вы поладите.
Повилина помолчала, обдумывая.
- Звучит странно. Общие женщины и дети...дикость какая-то. Ладно, разберемся.
Потом они плыли кораблем. Долго-долго, по бескрайнему морю, в обход Эллинии, Сахры и Кристальдина, на черном хальфенском корабле с острым зазубренным носом. Ни один пират не рискнул бы напасть на такое судно. Команда моряков по роду корабля также была с островов, и они все почтительно кланялись и звали Повилину госпожой. Она с любопытством изучала их доспехи и утварь, и очень рассмешила княгиню, сообщив, что их мужчины большие, сильные и наверное нравятся женщинам в постели.
На закате очередного дня показались скалы Хальфена. Островерхие башни Мор-Анн-Дуатта были украшены развевающимися на ветру флагами - черными со скрещенными мечом и секирой, Хальфена, и алыми, с бело-золотыми листьями, рода князей Берестаны.
Повилину облачили в свадебное платье, убрали волосы в прическу, выпуская кудри на спину. Пока корабль входил в гавань, она смотрела на приближающиеся пики с мостика. Теперь она будет жить у самого моря, и, просыпаясь вечерами, сможет смотреть, как тонет в соленых волнах ненавистное светило, а чайки поют ему похоронную песнь.
Он стоял у окна, громадный и грозный, наблюдая, как неторопливо подплывает корабль. Хотелось торопить время, гнать его вперед, чтобы скорее обнять ту, что назначена ему с самого своего рождения. Корабль сверху казался маленьким, а видневшаяся на нем алая фигурка - искоркой костра, случайно залетевшей в темную комнату. Совсем скоро она будет его... после стольких лет ожидания.
Давно готовы покои для невесты, выполненные в стиле ее народа, чтобы она не скучала по дому и скорее привыкала; однако, по первому ее требованию он готов был приказать все здесь переделать - вдруг юной княжне нравятся эллинийские белые террасы, что спускаются мраморными ступенями в море, или же кандийские дворцы, все убранные богатыми тканями, расшитыми подушками и золотом?
Их спальня ожидала своего часа уже довольно давно, а он все не мог рискнуть зайти, обычно заглядывая с порога - об этом слишком сладко мечталось, ведь он давно считал дни...
Маленькая красная искорка на черном корабле. Уже почти здесь, скоро коснется земли Хальфена - его невеста, его королева.
Он смотрел вниз еще некоторое время, и когда корабль подошел к пристани, отошел от окна, поправляя косицы волос, и коротко скомандовал построение для встречи высоких гостей.
Волны с ревом разбивались о каменные берега, сразу же рассыпаясь осколками стекла. Скалы, скалы, черно-серые неприступные стены гранита и базальта. Такие же, как и народ, живущий здесь - суровый, грозный, нелюдимый. Повилине не было страшно, ее так воспитали. Она с пеленок знала, что выйдет замуж в чужую страну, но она не могла знать, что это будет так скоро. Все это время на другом конце света ее ждал жених, о котором она и не подозревала. Думал о ней, справлялся о ее здоровье и интересах... так странно. Все это мимо нее.
Корабль коснулся причала жестким бортом, укрепленным для этого дополнительными брусками. В море было еще светло, а здесь, в скалах, уже почти стемнело. Пристань освещалась рядами факелов, и в пляшущем свете княжна различала ряды мечников и секироносцев - все в черных доспехах, огромные, опасные. Те, о которых говорят шепотом. Самые искусные воины.
Она придерживала подол длинного платья одной рукой, другой опираясь на руку отца. Сходни слегка качало, а воздух пах солью и дальним ветром. Капельки воды от бьющихся о каменную пристань волн оставляли узор на полах длинных одежд.
Едва Повилина ступила на берег, ряды воинов склонились перед ними. Это неожиданно понравилось ей, что-то в душе тепло шевельнулось. Отец замер, и княжна с ним - соблюдая этикет. Между строгих рядов склоненных воинов к гостям почти выбежал колоритный тип - у него были светлые волосы, нехарактерные для Хальфена, не иначе как мама была эльфкой, и разодет он был на манер Майского дерева - ало-золотые стилизованные доспехи были все в каменьях, и княжна с трудом удержалась, чтобы не схватиться за сердце. Неужели этот попугай для нее?
- Прошу госпожу и дорогих гостей пройти в каменный город. Владыка Хальфена ожидает вас! - возвестил он на главном языке. У Повилины вырвался вздох облегчения - слава кровавым богам, это всего лишь провожатый! Процессия последовала за ним, по пологим каменным ступеням. Горы вокруг вздымались все выше черными пиками, и башни на время скрылись из вида.
- Отец, долго ли нам идти? Я думала, нас доставят...
- Терпи, дочь, это часть ритуала. Подданные должны увидеть свою королеву, и они выстраиваются вдоль дороги, чтобы не создавать давку в городе. Здесь совсем недалеко.
Она опиралась на руку отца, осматриваясь. И правда, вдоль проложенного в город пути толпились местные - воины в разнообразных доспехах, городские ремесленники - кто без руки, кто без глаза - ведь здесь мастерами становились те, кто не мог сражаться, все мужчины были воинами. Повилина заметила женщин среди зевак. Человеческие женщины, друадас, эльфки - но мало, всего несколько - еще какие-то крылатые дамы, которых княжна не знала. Действительно, раса воинов, где женщина - ценный трофей или подарок. Дети стояли в первых рядах, махали процессии, рассматривая незнакомые наряды и снаряжение. Мужчины провожали княжну взглядами, она поняла, что красива для них.
Они прошли за поворот, и взгляду девушки открылась потрясающая воображение картина: гигантские ворота, обитые листами металла, были распахнуты и увиты алыми лентами. За ними высились острые башни, царапающие своими пиками небо на головокружительной высоте, а небо с запада полыхало последними мазками пунцового. Ей никогда прежде не доводилось видеть таких высоких сооружений, и на секунду сделалось страшно. Повилина мотнула головой, отгоняя морок, и прошла в ворота. Она берестанская княжна, не к лицу ей бояться; страх не красит женщину, он делает ее слабой и жалкой.
Внутри оказалась городская площадь, также празднично убранная. Ярусы улиц полого поднимались серией уступов в горы, где у самого подножия высилась главная башня. Все городские дома были высокими и узкими, чем выше - тем знатнее воин, живущий там. Везде виднелись флаги, ленты, а по широким улицам были расставлены столы с угощением, чтобы все горожане могли участвовать в праздновании свадьбы. В полукруге тяжело вооруженных воинов посреди площади возвышался огромный мужчина. Его доспех был вороненым с серебряной окантовкой, волосы заплетены в плоские мужские косицы, а глаза пылали желтым пламенем. Повилина замерла в нескольких шагах, глядя на него, почти вдвое ее выше.
Он впервые видел ее так близко. Раньше всегда опасался приближаться, словно боясь ее спугнуть и нарушить ту тонкую ниточку тайны, что связывала их с самого ее раннего детства. Впервые это случилось, когда князь заключал с Хальфеном военный союз, и он, тогда молодой вождь непобедимой армии, поставил условие - новорожденная дочь союзника должна стать его женой, как только войдет в брачный возраст. Девочка тогда мирно спала в кружевной люльке и легко поместилась бы на его руке.
Второй раз был когда княжне исполнилось восемь. Он и раньше каждый год отправлял дары для своей девочки, не желая тем не менее показываться, но сейчас ему хотелось видеть лично. Князь написал, что дочь просит лошадку, той породы, что не боится запаха крови и дикой скачки, чтоб можно было выезжать на охоты в зимний лес и носиться по холмам в свете луны. Он вез для нее чудесную молодую кобылку из породы изящных лошадей Темного Убраирэ, которых обучают специально для ночных наездников. Подарок был серый как осенний туман, в темных яблочках. И глаза такие большие, темные и с длинными ресницами. Маленькая княжна смеялась заливисто, пуская послушную лошадку вскачь, а он смотрел со стороны, где в листве нельзя было его разглядеть.
В прошлом году, еще зимой, когда снег в предгорьях Дар-Обру не сошел, верную лошадку княжны задрал медведь-шатун. Девушка прятала слезы и не желала никакой другой взамен.
Еще раз он видел свою невесту совсем издалека, три года назад. Это был Майский праздник, и она танцевала под шатрами на поляне. На Повилине было белое простое платье, оно облегало тонкую фигурку, обрисовывая крохотные тогда еще бугорки грудей, а волосы искрились от вплетенных в них нитей бус. После того дня ожидание сделалось невыносимо долгим, и он уже не находил себе места в последние месяцы, думая только о своей маленькой княжне.
Она подходила ближе, и встала в нескольких шагах. Такая тонкая, белокожая. Темное золото волос за спиной, пламенеющее алое платье. И прямой взгляд без всякого страха. Его королева.
Только он сделал первый шаг в ее сторону, дружина склонилась в знак уважения. Князь передал руку дочери в огромную ладонь воина.
- Моя дочь, княжна Повилина, обещанная в младенчестве в жены тебе, владыка Хальфена.
Рука жениха была сухой, шершавой и неожиданно теплой. Девушке почему-то казалось, что эти гранитно-серые мужчины должны быть холодными, как скалы вокруг, но она ошиблась. Сейчас, стоя рядом, она видела, как плавно ходит под доспехом его грудь, и как дыхание вырывается наружу, словно из раскаленной подземной домны, разве что лавы нет.
- Владыка Хальфена принимает обещанное, и нарекает княжну своей женой, - голос у него оказался глубокий и раскатистый, будто гром в середине лета, - Ты свои обязательства выполнил, князь, и я о своих не забуду, - он усмехнулся, показывая хищные белые зубы.
Отец кивнул и отошел. В этот момент Повилине на секунду сделалось неуютно, словно в метель посреди чужого поля, которому нет конца и края; но вокруг ее ладони сжалась осторожно горячая рука огромного воина. Он немного склонился, чтобы смотреть ближе.
- Заграт мое имя, королевна...
Повилина смотрела в его глаза, желтые, как луна в жаркие ночи, с россыпью едва заметных пятнышек. Она слушала его запах - мужчины, чужой крови и моря, и как сердце ровно бьется под кожей. Княжна уже знала, что станет любить его.
Он вел ее за руку, ступая медленно, чтобы девушке не пришлось бежать за ним и сбивать ноги. И держал так бережно, будто рука Повилины вот-вот развалится в его сильных пальцах, привыкших скорее к секире, а воины вокруг склонялись и с восторгом смотрели на нее.
Столы для ближнего круга подчиненных были накрыты в просторной террасе у самой башни. Во главе центрального стола находились большие кресла для них обоих. Княжне нравилось многое из того, что она видела, и она старалась ничего не упускать из виду, но так было только до первого кубка кровавого вина, поднесенного мужем. Потом она помнила все отрывками и пятнами - горьковато-терпкое вино чуть щипало губы, огни факелов под потолочным сводом; запахи мяса и морской ветер, играющий алыми лентами; музыка, застольные песни - что-то о войнах и победах, и родители на другой стороне стола, теперь уже почти чужие люди... кажется, мама украдкой утирала слезы, но улыбалась. В голове все немного плясало, когда супруг поднял ее с места и, поддерживая за талию, вывел на площадку перед музыкантами. Они играли медленную мелодию, и Повилина кружилась, опираясь на его руки, взмахивала рубиновыми рукавами, откидывая чуть в сторону золотистые кудри. Такая красивая, белокожая, в красном платье, среди суровых черных скал... До сих пор на островах Хальфена свадебный танец княжны из Берестаны остается одной из излюбленных тем для творчества, и упоминания о нем можно найти практически везде.
Она плохо помнила, как он подхватил ее на руки и унес в башню; только бесконечная сумрачная лестница осталась тогда в памяти, и как разносится снизу шум праздника. В голове шумело, но страха не было - только легкий трепет нетерпения, и она держалась за него, уткнувшись лицом в тугие черные косы. Потом были шкуры, мягкие северные шкуры зверей, которых она не знала - княжна утопала в них ногами, прикрыв глаза от волнения и внезапного смущения, когда ее платье соскользнуло с плечей вниз, и Заграт не смог сдержать восхищенный вздох. И теперь снова его руки были такими же теплыми и заботливыми, пока он раздевал ее, встав на колени, и ни разу не царапнул ни одним из своих опасных на вид когтей. Повилина зарылась в его косицы пальцами, пробираясь поглубже; ей приходилось плотно стискивать бедра, чтобы сдерживать непривычно сильные желания тела. она покусывала губы и чуть поводила головой, и тогда волосы щекотали ее обнаженную спину. А муж прижался лицом к ее животу и довольно ворчал, бережно оглаживая белые ее бедра.
Он уложил ее на шкурах, таять в нежности мехов, он любовался ей, не в силах выразить словами, что чувствует внутри, а княжна только чуть улыбалась, дразня зубками и выгибаясь призывно, пока он, торопясь, путался в шнуровках. Кровососы Берестаны грешны сильными желаниями, и Повилина была такой; мужчины ей уже нравились, но только этот был для нее. Он смотрела теперь, как обнажается супруг, и как отсветы масляных ламп играют на его гладкой коже, местами покрытой шрамами былых битв. Ее грудь вздымалась неровно и часто, девушку немного трясло, но она не торопила его, наслаждаясь каждым моментом, иногда легко покусывая губы. Под потолком спальни кружились тени, а за окнами небо полыхало огнями. Заграт был тяжелым, сильным и удивительно осторожным. Повилина умела терпеть боль, но ей почти не нужно было - просто весь мир теперь вертелся вокруг нее одной, и мех ласкал кожу, и его руки, и жадный ненасытный рот, а она вилась вокруг него лозочкой по каменной стене крепости, цепляясь коготками и царапая, уже не сдерживая голоса, как по первости думала...
И после они лежали, склеившись так плотно, что и не разлепишь, и дышали шумно, слушая друг друга, и еще как затихает праздник снаружи. Повилина обнимала мужа жадно, и думала, что никому теперь его не отдаст.
Свадьбу гуляли еще четыре дня, как положено. После гости покинули острова, и началась обычная жизнь. Хотелось бы закончить традиционными "и жили они долго и счастливо, и умерли в один день", да только ведь неправда это. И жили не так долго, и умерли не в один день... но были очень счастливы, это правда.
Заграт любил купать супругу, сам грел для нее воду, сам относил на руках и натирал настойками трав. А она смеялась и брызгалась в него водой. Он привез ей новую лошадку, той же породы, что и прежде - только вороную, красивую, как ночь. Они вместе часто выезжали в море, и на охоты в горы, где водились огромные винторогие козы. Спустя год он впервые ее оставил одну в башне, отправившись воевать в помощь союзникам на севере, и бывшая княжна Берестаны справилась, решая городские дела вполне мудро и справедливо. А весной встречала корабли домой, стоя на высоком уступе в своем платье цвета лесного пожара, и они с супругом несколько дней не покидали покоев.
Еще через пару лет у них родился сын, толковый и шустрый мальчишка. Повилина очень умилялась, когда Заграт учил малыша ходить - огромный воин склонялся, чтобы кончиками пальцев держать детскую ручку, такой большой и такой маленький, ее мужчины...
Но очередная война разлучила их, и вот уже уплывают боевые корабли, оставив в городе только небольшой гарнизон охраны. С тяжелым сердцем провожала она супруга, будто знала, что больше не свидеться им...
Узнав, что основные силы Хальфена отправились в дальние сражения, корабли людей Кристальдина пристали к черным скалам. Их были тысячи, а на островах осталось совсем мало воинов. Повилина приказала закрыть крепости, и приготовилась ждать подмогу. Однако, запасы пищи таяли, а черные корабли с острыми носами все не показывались. Люди каждый день пытались штурмовать стены и ворота, пользуясь тем, что обитатели плохо переносят солнечный свет, а осажденные делили продукты и укрепляли стены ночами, иногда делая вылазки наружу, чтобы перерезать караульных и унести немного еды. В городе начался голод. Мужчины-калеки старались как могли, работали на укреплениях, стреляли с высоких башен, а женщины отдавали свой скудный паек продуктов более сильным, кто мог бы держать оружие в руках. Видя, как ее народ страдает, Повилина вышла на стену говорить с нападавшими. Она предложила отдать все ценности, если пришельцы не тронут детей и калек, но они только посмеялись.
- Зачем нам что-то обещать, если мы со дня на день возьмем крепость, женщина?
Это было правдой. Жители еле держались на ногах, с трудом выкраивая время для сна и почти не получая пищи. До нее доходили слухи, что в бедных кварталах утащили и разодрали нескольких женщин, и что умерших от голода детей тоже не дают хоронить. Тогда она решилась на отчаянный шаг. Зная, что в ближайшие несколько дней уже должны вернуться назад корабли мужей, до которых дошли вести о случившемся на Родине, она решила постараться укрыть хотя бы самое ценное - детей и женщин. Поговорив со старейшинами города, она с трудом добилась их согласия. Решили, что женщины и дети уйдут в горы, укроются там, среди острых скал, пока мужчины станут сдерживать осаду дальше. В горах можно было подстрелить козу и как-то питаться.
Они ушли ночью, в самом начале зимы. Все женщины, что пожелали уйти, несли детей - не важно, своих или чужих. Теперь Повилина знала, что не бывает своего и чужого, а только родное или враждебное. Они поднимались выше тайными тропами, где между острых пиков скал дует ветер, и бросает в лицо снежную острую крупу. Беглецы опередили прорыв осады всего на пару суток, и уже вскоре знали, что поисковые отряды людей пущены за ними в горы. Они старались идти быстрее, и дети постарше непременно хотели идти сами, чтобы не быть обузой матерям. Да, каждый ребенок называл матерью ту женщину, что несла его сегодня. В те дни начались сильные снегопады, и части тропы пропали под заносами. Несколько детей сорвалось в пропасть, и одним из них был их с Загратом сын. Повилина не находила себе места от горя, но их все настигали преследователи, а деваться было некуда. Ранним вечером она вышла из укрытия, где проводили день оставшиеся беглецы, под последними каплями света оглядывая море - не мелькнет ли где корабль? Вглядывалась до слез в точку на горизонте, и все казалось ей, что точка растет, и что не одна она, будто бы плывут... В горах пошел снег, и моря стало не видно. Подул ветер, и донес голоса собак - совсем близко погоня, не успеют корабли...
Она подняла женщин и оставшихся детей, отправляя их дальше, по узкой опасной тропе на заветренной части скал. Может быть, она сможет выиграть немного времени? Снег падал быстро и обильно, засыпая тропинку и пряча узкий уступ. Повилина осталась одна, с луком, пятью стрелами и легким мечом, который выковал для нее муж. Она несколько раз пробежалась по широкой тропе, ведущей к обрывам - пока были силы. Будто бы все скрылись там. А она проход охраняет.
Люди подошли через несколько часов. Их было много, с ними собаки, факелы и много оружия. Сперва они не сообразили, кто стреляет в них из темноты, метко попадая в головы, смешались, решили, что наткнулись на засаду лучников. Но стрел было только пять.
Говорят, они глазам своим не поверили, когда на них вышла одна хрупкая женщина с мечом, совсем черная от горя и голода. Только по золотым волосам и доспеху можно было признать бывшую княжну. Она знала, на что идет - и унесла с собой четверых, прежде чем ее настигла первая стрела, выбивая воздух из легких. А потом еще одна, и еще. Они утыкали ее грудь и живот, пущеные с разных сторон почти одновременно. Повилина упала в пушистый снег, заливая его кровью. В темноте казалось, что снег чернеет под ней, растекаясь рекой.
Люди ринулись по широкой тропе, надеясь на легкую добычу, и во тьме почти все разбились насмерть об острые камни в обрывах. Она улыбалась остывающими губами, а в ее распахнутые глаза падал снег.
А внизу к пристани уже подходили корабли, и мужчины освобождали свой разгромленный город. Заграт сам понесся в горы, зная их как свои пять пальцев. На исходе второго дня поисков он встретил женщин и детей, спускающихся навстречу. Голодные, замерзшие и уставшие, они несли вниз самое дорогое, что у них осталось - тело своей королевы, спасшей их ценой собственной жизни.
После похорон супруги Заграт ушел в горы один, сказав соплеменникам самим избрать нового вождя. Многие потом рассказывали о встрече с ним в диких местах, будто бы огромный воин помогал заблудившимся выйти, или спасал от обвалов в горах, но со временем рассказов таких становилось все меньше, пока они совсем не прекратились.
На могилу Золотой Королевы вас и сейчас может отвести любой ребенок на Хальфене. Она всегда убрана, в качестве надгробного памятника там изображена женщина с обнаженным мечом. Говорят, будто похожа она на Повилину. Девушки приходят сюда перед свадьбой, заплетают алые ленты, чтобы брак был удачным.
Вот такая случилась история, если и приврала я где-то невольно.
Спасибо, что прочитали)
@темы: проза
-
-
14.10.2011 в 18:54Тронуло, очень. Картины, воздух, характеры. Ритм - далеко не стихи, но уже почти не проза. Внешняя простота сюжета, болезненная - как в жизни - развязка - печальная гармония. Под настроение осени.
Очень здорово! спасибо!
Этот фанф - часть цикла? А где можно посмотреть остальное?