с любовью и всяческой мерзостью
Название: Gael (Гаэль)
Автор: Светиэль
Жанр: ироническая проза с примесью толкиенизма
читать дальшеВообще-то его звали Сашей. По паспорту. У нас же все, за исключением меня, величали его Гаэлем, - мне нравилось перекручивать квэнтовсое имя Серого, вместо «Гаэля» произнося «Гэль» (gael переводится как «бледнолицый», а gell – как «весельчак»). Серый обижался, и бубнил в том плане, что, мол, его жизнь слишком сложна, дабы видеть в ней ещё и что-то весёлое… К слову сказать – прозвище «Серый» тоже было моей придумкой: в день нашей знакомства он заявил о себе, как сумеречный эльф; далее всё, впрочем, неоднократно менялось, и в итоге осталось одно лишь прозвище. Пользуясь лексиконом всё того же Гэля… ох, простите, Гаэля;, могу лишь развести руками, заметив: и то хлеб.
Серый относился к тому странному племени людей, коим катастрофически не хватает предписанных суткам 24-х часов, и они с радостью накинули бы к ним ещё пять-шесть. Сколько я помню этого человека, у него всегда была куча дел, ещё больше задумок и очень мало времени. Поначалу такой быстрый темп жизни меня пугал, и я только издалека наблюдала за время от времени мелькавшим в моём поле зрения человеком, - словно был риск того, что этот бешенный вихрь подхватит и меня, закружив и уже не вернув обратно на бренную землю…
А потом мы как-то неожиданно с ним подружились. Не знаю, как именно: просто подружились, и всё. Мне нравилось, как он пел под гитару, ему нравились мои стихи, которые я иногда всё же решалась читать, и когда зашёл разговор о том, почему он не поёт своих песен, а лишь перепевает известных менестрелей, и почему я до сих пор не освоила гитару, и не вклинилась в когорту вышеозначенных товарищей, - мы неожиданно договорились до того, что решили делать группу. Тоесть, это Серый делал группу, а я была для них текстовиком. Поэтом-песенником, если вам угодно. И – дело пошло.
Не то, чтобы мы делали какие-то особые успехи. Группа собиралась медленно и с трудом, мы всё никак не могли определиться с общей концепцией, да что там, - мы даже название толком придумать не могли. К тому же – Серый постоянно был занят чем-то ещё, он то помогал каким-то своим друзьям на их концертах, то сдавал на права (безуспешно, причём оба раза), то участвовал в турнирах, а то и вовсе срывался и уезжал куда-нибудь в соседнюю область на очередную «игрушку». Последнее доводило меня едва ли не до тихого бешенства: возвращался обратно мой «весельчак», как правило, весь в синяках, осунувшийся ликом, с кругами под светлыми очами, но – абсолютно счастливый. Возвращался – и заваливался спать. Дня на два-три. Потом появлялся (как правило, под вечер), жалуясь на «болящие косточки» и «козлов-мастеров». Говорить с ним об искусстве в такие дни было совершенно невозможно. А время шло.
К середине осени (а предприятие наше стартовало ещё в конце весны) только то и было, что шесть моих текстов да три более-менее сработанные песни. Я изо всех сил боролась с желанием плюнуть на всё, и, освоив наконец гитару, взяться за собственное творчество, а Серый… Серый мечтал о мотоцикле. Дни напролёт. И бесполезно было убеждать его, что покупка будет немного «не по сезону», что ему пора взяться за голову и закончить свой многострадальный 4-й курс университета, что вся наша группа через день - другой разойдётся по швам… Всё это было бесполезно. Гэль (вот уж действительно) объездил все магазины города, пересмотрев все, какие только можно было, модели, и ныне копил на «Харлей», подрабатывая продавцом-консультантом в супермаркете. К слову, эта его подработка была отдельной темой для шуток: вообще-то вотчиной Серого был отдел компакт- и видеодисков, но он так близко граничил с отделом мягких игрушек, что Сумеречного эльфа Гаэля довольно часто можно было встретить именно там, меланхолично рассматривающего всяческих умилительных мишек, зайчиков и прочая.
К зиме у нас в городе наметился очередной рыцарский турнир. Я даже была удостоена личного приглашения на сие действо, к чему, впрочем, отнеслась неоднозначно: с одной стороны было интересно, но с другой… не люблю я это – когда драка. Пусть и по законам рыцарской чести… Как назло, мои опасения оправдались: уже под самый конец Серый сцепился с неким не в меру агрессивным субьектом врукопашную (правила боя им обоим были уже до лампочки) и… И – два сломанных пальца на левой руке. Не так уж страшно, но играть на гитаре ему было заказано по меньшей мере на месяц. Мне оставалось только вздыхать и сочувственно поджимать губы. Для себя я решила, что ни мне, ни Гэлю менестрелями не быть. И к чёрту. К Морготу…
Когда даже к Новому Году в городе не выпал снег, все начали понемногу хандрить. Я писала грустные эссе, выставляя их в своём блоге ради двух-трёх вяленьких комментов, друзья всё больше сидели дома, надвигалась сессия, и всеобщее мнение на том лишь и сходилось, что «пора чесаться». Пора, кто ж спорит. Вот только – как?
«А меня вообще из универа выгнать могут…», - как то, сидя за чашкой остывшего чая на моей кухне, заявил Серый. Тон его к тому моменту был меланхоличным и каким-то прямо до ужаса спокойным. Мне потребовалось секунд пять, чтобы до конца осмыслить услышанное и закономерно ужаснуться:
«Как?! На четвёртом курсе?! Серый… Гэль… ты что?..».
В общем и целом – он сгущал краски. Никуда и ниоткуда его не выгнали, разве что заставили долго и нудно сдавать и пересдавать загранные для меня точные науки (он учился в техническом вузе). Дело было в другом: с того дня словно бы сдвинулся в обратную сторону какой-то незримый маятник, и мы начали отдаляться друг от друга, всё дальше, и дальше и дальше… Я этому не препятствовала: зачем? Гаэль делал вид, что ничего не происходит…
Прошла зима. Потом – весна, лето, осень… Мой (вернее, когда-то «мой») Сумеречный Эльф устроился работать по специальности, я перешла на второй курс, и тоже начала понемногу подрабатывать. Наша группа таки разбрелась, - странно, но меня почему-то тешит тот факт, что «Харлей», послуживший, фактически, причиной нашего распада, Серый себе так и не купил (почему-то). Я научилась играть на гитаре, - хоть голоса как не было, так и нет; к счастью, моих немногочисленных слушателей это не слишком тревожит. Гэль… Гаэль музыкально возмужал, и таки сподобился написать собственные композиции, - не суть блистающие «высоким слогом», но и это уже кое-то. В последний раз, я, впрочем, видела его распевающим во всё горло (что у него не отнять – так это голос) легендарное творение Крыса «Земля вращается вокруг своей оси»: «Я тот, о ком меня предупреждал когда-то ПАПА!!!!!».
Но… я смотрю сейчас на пришедшее минуту назад СМС, и пытаюсь разобраться со своими чувствами. С одной стороны – возвращаться к пройденному не хочется. Но с другой…
«Meldis («подруга»), вечер добрый! Гэль (видишь, видишь???) был дураком и он кается. Давай делать музыку вместе? Уже и группа есть… М?)».
Что ж. Маятник имеет свойство возобновлять движение в обратную сторону. А у меня совсем нет голоса, да и музыка моя… далека от оригинальности, скажем так. И может… но… хотя… так опять же… или… ?
Как ни грустно это говорить, эльда Тьелле либо ничему не научилась за восемнадцать лет своей жизни, либо совершенно неисправимый романтик. Но это неважно сейчас, неважно. И я отправляю СМС, набрав всего два слова:
«Хорошо, Саша».
Автор: Светиэль
Жанр: ироническая проза с примесью толкиенизма
читать дальшеВообще-то его звали Сашей. По паспорту. У нас же все, за исключением меня, величали его Гаэлем, - мне нравилось перекручивать квэнтовсое имя Серого, вместо «Гаэля» произнося «Гэль» (gael переводится как «бледнолицый», а gell – как «весельчак»). Серый обижался, и бубнил в том плане, что, мол, его жизнь слишком сложна, дабы видеть в ней ещё и что-то весёлое… К слову сказать – прозвище «Серый» тоже было моей придумкой: в день нашей знакомства он заявил о себе, как сумеречный эльф; далее всё, впрочем, неоднократно менялось, и в итоге осталось одно лишь прозвище. Пользуясь лексиконом всё того же Гэля… ох, простите, Гаэля;, могу лишь развести руками, заметив: и то хлеб.
Серый относился к тому странному племени людей, коим катастрофически не хватает предписанных суткам 24-х часов, и они с радостью накинули бы к ним ещё пять-шесть. Сколько я помню этого человека, у него всегда была куча дел, ещё больше задумок и очень мало времени. Поначалу такой быстрый темп жизни меня пугал, и я только издалека наблюдала за время от времени мелькавшим в моём поле зрения человеком, - словно был риск того, что этот бешенный вихрь подхватит и меня, закружив и уже не вернув обратно на бренную землю…
А потом мы как-то неожиданно с ним подружились. Не знаю, как именно: просто подружились, и всё. Мне нравилось, как он пел под гитару, ему нравились мои стихи, которые я иногда всё же решалась читать, и когда зашёл разговор о том, почему он не поёт своих песен, а лишь перепевает известных менестрелей, и почему я до сих пор не освоила гитару, и не вклинилась в когорту вышеозначенных товарищей, - мы неожиданно договорились до того, что решили делать группу. Тоесть, это Серый делал группу, а я была для них текстовиком. Поэтом-песенником, если вам угодно. И – дело пошло.
Не то, чтобы мы делали какие-то особые успехи. Группа собиралась медленно и с трудом, мы всё никак не могли определиться с общей концепцией, да что там, - мы даже название толком придумать не могли. К тому же – Серый постоянно был занят чем-то ещё, он то помогал каким-то своим друзьям на их концертах, то сдавал на права (безуспешно, причём оба раза), то участвовал в турнирах, а то и вовсе срывался и уезжал куда-нибудь в соседнюю область на очередную «игрушку». Последнее доводило меня едва ли не до тихого бешенства: возвращался обратно мой «весельчак», как правило, весь в синяках, осунувшийся ликом, с кругами под светлыми очами, но – абсолютно счастливый. Возвращался – и заваливался спать. Дня на два-три. Потом появлялся (как правило, под вечер), жалуясь на «болящие косточки» и «козлов-мастеров». Говорить с ним об искусстве в такие дни было совершенно невозможно. А время шло.
К середине осени (а предприятие наше стартовало ещё в конце весны) только то и было, что шесть моих текстов да три более-менее сработанные песни. Я изо всех сил боролась с желанием плюнуть на всё, и, освоив наконец гитару, взяться за собственное творчество, а Серый… Серый мечтал о мотоцикле. Дни напролёт. И бесполезно было убеждать его, что покупка будет немного «не по сезону», что ему пора взяться за голову и закончить свой многострадальный 4-й курс университета, что вся наша группа через день - другой разойдётся по швам… Всё это было бесполезно. Гэль (вот уж действительно) объездил все магазины города, пересмотрев все, какие только можно было, модели, и ныне копил на «Харлей», подрабатывая продавцом-консультантом в супермаркете. К слову, эта его подработка была отдельной темой для шуток: вообще-то вотчиной Серого был отдел компакт- и видеодисков, но он так близко граничил с отделом мягких игрушек, что Сумеречного эльфа Гаэля довольно часто можно было встретить именно там, меланхолично рассматривающего всяческих умилительных мишек, зайчиков и прочая.
К зиме у нас в городе наметился очередной рыцарский турнир. Я даже была удостоена личного приглашения на сие действо, к чему, впрочем, отнеслась неоднозначно: с одной стороны было интересно, но с другой… не люблю я это – когда драка. Пусть и по законам рыцарской чести… Как назло, мои опасения оправдались: уже под самый конец Серый сцепился с неким не в меру агрессивным субьектом врукопашную (правила боя им обоим были уже до лампочки) и… И – два сломанных пальца на левой руке. Не так уж страшно, но играть на гитаре ему было заказано по меньшей мере на месяц. Мне оставалось только вздыхать и сочувственно поджимать губы. Для себя я решила, что ни мне, ни Гэлю менестрелями не быть. И к чёрту. К Морготу…
Когда даже к Новому Году в городе не выпал снег, все начали понемногу хандрить. Я писала грустные эссе, выставляя их в своём блоге ради двух-трёх вяленьких комментов, друзья всё больше сидели дома, надвигалась сессия, и всеобщее мнение на том лишь и сходилось, что «пора чесаться». Пора, кто ж спорит. Вот только – как?
«А меня вообще из универа выгнать могут…», - как то, сидя за чашкой остывшего чая на моей кухне, заявил Серый. Тон его к тому моменту был меланхоличным и каким-то прямо до ужаса спокойным. Мне потребовалось секунд пять, чтобы до конца осмыслить услышанное и закономерно ужаснуться:
«Как?! На четвёртом курсе?! Серый… Гэль… ты что?..».
В общем и целом – он сгущал краски. Никуда и ниоткуда его не выгнали, разве что заставили долго и нудно сдавать и пересдавать загранные для меня точные науки (он учился в техническом вузе). Дело было в другом: с того дня словно бы сдвинулся в обратную сторону какой-то незримый маятник, и мы начали отдаляться друг от друга, всё дальше, и дальше и дальше… Я этому не препятствовала: зачем? Гаэль делал вид, что ничего не происходит…
Прошла зима. Потом – весна, лето, осень… Мой (вернее, когда-то «мой») Сумеречный Эльф устроился работать по специальности, я перешла на второй курс, и тоже начала понемногу подрабатывать. Наша группа таки разбрелась, - странно, но меня почему-то тешит тот факт, что «Харлей», послуживший, фактически, причиной нашего распада, Серый себе так и не купил (почему-то). Я научилась играть на гитаре, - хоть голоса как не было, так и нет; к счастью, моих немногочисленных слушателей это не слишком тревожит. Гэль… Гаэль музыкально возмужал, и таки сподобился написать собственные композиции, - не суть блистающие «высоким слогом», но и это уже кое-то. В последний раз, я, впрочем, видела его распевающим во всё горло (что у него не отнять – так это голос) легендарное творение Крыса «Земля вращается вокруг своей оси»: «Я тот, о ком меня предупреждал когда-то ПАПА!!!!!».
Но… я смотрю сейчас на пришедшее минуту назад СМС, и пытаюсь разобраться со своими чувствами. С одной стороны – возвращаться к пройденному не хочется. Но с другой…
«Meldis («подруга»), вечер добрый! Гэль (видишь, видишь???) был дураком и он кается. Давай делать музыку вместе? Уже и группа есть… М?)».
Что ж. Маятник имеет свойство возобновлять движение в обратную сторону. А у меня совсем нет голоса, да и музыка моя… далека от оригинальности, скажем так. И может… но… хотя… так опять же… или… ?
Как ни грустно это говорить, эльда Тьелле либо ничему не научилась за восемнадцать лет своей жизни, либо совершенно неисправимый романтик. Но это неважно сейчас, неважно. И я отправляю СМС, набрав всего два слова:
«Хорошо, Саша».