[Xs-ard]

Название: Желтый свет. На дорогах - пробки
Автор:  Xs-ard
Бета: я же
Жанр: поэзия
Возрастные ограничения: Нет

Читать дальше?

Желтый свет. На дорогах - пробки.
На вопрос не ответ - иголки.
В голове не идеи - каша.
Ты идешь по дороге, плача.

Желтый свет. Вспоминая лица,
Понимаешь - пора напиться.
Желтый свет расставляет точки,
Чьи-то жизни слагая в строчки.

Желтый свет - позабыть не поздно,
Желтый свет - уходить не рано.
Без тебя мне легко и просто,
Без меня - в твоем сердце рана.

Я забуду твои подарки,
Не услышу твоих упреков.
Желтый свет - момент невозврата,
Точка преданных нами потомков.

Все машины затихли. Лихо
Я лавирую в этом потоке.
Мертво смотришь в чужие лица,
Все желаешь забыться в работе.

Желтый свет. Вспоминаешь строки
Моего письма - о пороках,
Что стирало все, что осталось,
Оставляя тупую усталость.

Ты идешь по дороге, плача,
В голове - не образ, а каша.
На вопрос твой ответ, как иголки.
Желтый свет. На дорогах - пробки...

@темы: стихи, размышления

---

[_Сэл_]

Название: love-online
Автор: Ssell (Селена Болотова)
Жанр: любовная лирика
От автора(если Вы что-то хотите сказать читателям перед прочтением): почему то опять актуально...

- Я тебя люблю))
А ты меня?
- Я тебя тоже
- Тогда давай встретимся?
- Сейчас некогда. Давай потом...

Ты говоришь, жизнь твоя предсказуема?
Ну что ж, может быть...
Вот только влюбиться по сети - было безумием,
А еще безумнее с этим жить...

Каждый день, раздвигая рамки аватаров и ников,
Пытаться заглянуть за душу...
Вот только безумие - любить столь безлико,
А ещё безумнее - отпустить это чувство наружу...

Как вообще человек, не верящий в любовь-на-расстоянии,
Мог сыграть рискованно-раскованно?
Ах, ну да, о чем я? Ведь твоё безумие - это состояние,
Которым сердце, увы, очаровано...

@темы: стихи, размышления

---

Очередная беседа с альтер-эго

[Вербена]

Название: По первой строчке
Автор: *Анри*
Бета(если есть): Нет
Жанр: Стихотворение
Возрастные ограничения(если таковые необходимы на Ваш взгляд): Нет
От автора(если Вы что-то хотите сказать читателям перед прочтением): Этому вдогонку.

Винц, а ты видел моими глазами
как мальчик за столиком напротив
в шортах
Прячет на коленях маленькую собачку?
Голова - меньше кулака твоего, между прочим.
Он для нее печенье и кекс свой крошит.
Собачка дрожит как испуганный
ненастоящий смешной мышонок.
Ее пугают посетители, официанты
и каждый шорох.
Прямо как меня по утрам иногда -
Когда от одних соседей в лифтах
Хватает дрожи.

Кстати, о лифтах -
Зашла я тут в лифт однажды,
А там пахнет сливой,
И роспись смешная стоит
На настенных плитах.
Глупо, наверное,
В лифтах кататься дважды,
Но я вдруг там стала такой неспокойной,
Бойкой, почти счастливой.

Дальше?

Винц, у меня есть мой свет,
Мое сердце,
С ней, я уверена, вы знакомы.
Она любит всех -
Бездомных собак, детей,
голубей, насекомых.
Старые чашки
Те, на которых сколы.
Винц, она дождевых
Червяков убирает с дороги,
Чтобы
Их не сравняли с асфальтом.
Как это мне незнакомо.
Как жить с такими глазами,
Наверно, странно.
Наверно, колко.

Винц, я не знаю, с чего вдруг
Я с тобой затеяла тут беседу.
Ведь вроде в жизни все хорошо -
На работу в среду,
Моя мама считает мои начинания
за победы,
Вроде я не реву ночами, не маюсь бредом.

Зачем тогда говорить с тобой, а не с любимыми,
С бабушкой, не с главредом?
Впрочем, мон шер, мы с тобой
Не открыли Америку,
Не сотворили
велосипеда.
Слишком ты улыбчив и светлоглаз
Чтобы тянуть на черного человека,
Не твое кредо.

Да и вообще ты плохой фантом -
Скверно с ментальным вредом.

Но ты не бойся, друг,
Я тебя не выдам.

@темы: стихи

---

Дождь, гроза, в душе печаль

[Barvella]

Название: Дождь, гроза, в душе печаль
Автор: Minaria
Бета(если есть): нет
Жанр: поэзия
Возрастные ограничения(если таковые необходимы на Ваш взгляд): нет
От автора(если Вы что-то хотите сказать читателям перед прочтением): ....

Дождь, гроза, в душе печаль,
И мне, наверное, всех их жаль,
Но в памяти еще свежи воспоминанья
Ничто не может запятнать эти деянья.

Они несли мне только боль,
И жизнь их я заберу с собой,
Осточертели мне желанья
Людишек этих лишь мечтанья.

И уж не жаль мне из ни капли,
Они забыли все, что знали,
Что наши предки воевали,
И свои жизни отдавали
За мир, надежду, за любовь,
За то, чтобы сейчас мы жили,
Свободу данную ценили
И чтоб война не повторилась вновь.

Они несли смерть оккупантам,
И в дождь, и в снег шли попятам
А ты попрал их подвиг славный,
Забыл тех вдов и одиноких матерей,
И вот сегодня человек ты статный,
Но ты ответь, где память потерял?
И неужели дед твой юный
Тогда с фашистами зря воевал?

Ну почему не чтишь ты то, что было
Ну почему ты хочешь все забыть?
Забыть надежду, славу, юность,
И помнить то, что сбыться не должно.

Дождь, гроза, в душе печаль,
И мне, наверное, всех их жаль,
Они дарили нам свободу
И отдавали дань народу
Что в год войны не побоялся
И всеми силами старался,
Фашистов этих растерзать
И мир для нас завоевать,
А мы, как жалкие людишки,
Пытаемся их обвинить,
Что те зеленные мальчишки,
Страну пытались захватить.

Но нет, запомни, нет греха,
В том, что защищаешь ты себя,
От нападения врага,
От превращения в раба…

@темы: стихи

---

[ErikaF]

Название: Скрипач
Автор: я
Жанр: стихи
От автора: прошу простить, опять грешу сокращением слова исчадие как "исчадье" =(

Опять играет он на скрипке,
Забыв покой, лишившись сна,
А нот пергаментные свитки
С ухмылкой пишет Сатана.

Не в силах он остановиться
И сам мечтам своим не рад.
Не смог талантливым родиться,
И с тьмой он заключил контракт.

Он душу обменял на скрипку,
Стремясь быть лучше остальных
Стоит, играет здесь с улыбкой,
А зал восторженно затих...

Забавно слыть исчадьем ада,
Лишь став известным скрипачом.
Ведь люди... Ха! Вручат награду,
А после станут палачом.

@темы: стихи

---

[ErikaF]

Название: Дневник
Автор: я
Жанр: стихи

Сентябрь:

Опять свою играю роль
И с братьями шепчу молитвы.
В постели - умерший король,
Отец наш, храбро павший в битве.

Скрывает слезы старший брат,
Желая сильным показаться.
Как будто он совсем не рад,
Что раньше смог на трон взобраться?

А младший вызывает смех!
Он в голос плакать не стыдится.
Такому - королем быть грех,
Не брат, а глупая девица.

Октябрь:

Ну что ж, отпели короля,
Пора бы и за дело браться.
И, наконец, избавлюсь я
От неугодного мне братца.

Мой план был гениально прост:
Бокал вина и капля яда,
Затем назвать красивый тост
И получить свою награду.

Ноябрь:

Однако старший - не дурак!
Ко мне людей своих приставил.
Но я не сдался просто так,
Лишь в плане изменил детали.

Мне пригодился младший брат,
Который, ничего не зная,
Отнес правителю мой яд,
Исполнив то, о чем мечтал я.

Декабрь:

Теперь не нужен сей дневник.
Начну другой со строк о славе,
Вот только отойду на миг,
Чтоб с младшим выпить по бокалу.

------------------------------

Так значит, брат мой вел дневник?
Не зря закончил он страницу.
Ведь после тоста моего
Ему он вряд ли пригодится.

@темы: стихи

---

Снежная королева

[frequent_Ho]

название: Снежная королева
автор: я
жанр: сказка

Малыш проснулся в холодной пещере, укрытый кукушкиным льном. На стене была ледяная глыба с большими сосульками, в двадцати шагах от него – широкий выход.
Дул ветер, в пещеру заносило снега. Малыш поднялся и пошел посмотреть: снега собиралось все больше, пока он не вырос в женский образ: без обуви, в белом платье и сером плаще. Женщина держала в руках подснежник. «Теперь ты будешь жить здесь», - сказала она и передала цветок в руки мальчика. На одежде льдинки, голос – сильный и звонкий. «Не испугался, мальчик с черными глазами», - подумала она, и ветер, подувший назад, частичками снега унес ее обратно.
И теперь, на расстоянии в тысячи горизонтов, засверкал ледяной замок, пропуская сквозь себя лучики рассветного солнца. С каждым шагом вперед мальчику становилось холоднее, и потому ему не удалось рассмотреть вершин башен из-под сводов пещеры.
«Наверное, она королева», - подумал он.
Внутри все было покрыто инеем, и жива была лишь та часть, где он проснулся: камень там был теплый и мягкий, с широкими трещинами.
Королева пришла на следующее утро, накинула свой плащ на его плечи и пошла к выходу. С глыбы на стене капала вода. Мальчик последовал за ней.
- Смотри: вон мой замок, но для тебя там слишком холодно. Там – провал.
- А что в провале?
- Туда стекает наше счастье. Нарисуй свое желание, - она улыбнулась краешком губ и исчезла.
Мальчик кутался в плащ и смотрел на замок. Погода всегда была ясная, и только с приходом королевы начиналась метель. Белый мир, без изъяна, в далекой стороне обрывался в никуда. Провал. В кармане он нашел кусочек мела.
Она приходила каждый день на рассвете, приносила конфеты, веточки с почками, большую снежинку, которая тут же растаяла у мальчика в руках. В пещере становилось тепло, лед на стене таял, под ним оказалось зеркало.
Однажды королева принесла яблоко. Ее белые волосы тускнели от таявшего снега. Мальчик бросил в сторону яблоко и схватился за плащ: «Не уходи!» Она оглянулась и взяла зеркало. На плаще остался блеклый отпечаток.
***

На дне каменной комнаты сидел мальчик. Он рисовал на полу кресты. Получались птички или буквы «У». Но со временем вся комната покрылась паутиной белого цвета.
Мальчик поднялся и пошел прямо к провалу. Он заплакал, и льдинкой стала слеза на щеке.

@музыка: мельница - королевна

@темы: рассказы, сказки

---

[starta87]

Название: Весна
Автор:  starta87
Жанр: возможно стихи
С солнцем в сердце...с ветром в волосах...с небом в глазах...
Весна сводит с ума не чеширских котов сильнее валерианы,
Периодически их разгоняет дождь иль скрывают исходящие от земли туманы.
Люди куда-то бегут, прыгают через потоки-ручьи, забывают о тормозах.
Грезы - в мечтах, гром - в небесах, дождь - на щеках,
Птицы поют, трава - изумруд, мысли о море и его накатывающем прибое...
Поднимаю глаза, вдыхаю порыв: "Посмотри облако какое...
Оно такое - смешное, беззаботное, свободное, не_земное...
Как птицы, летящие по ветру. Они не скрывают секреты, на всё есть ответы...
И для тебя, и для меня".
Вдохни меня, добавь по вкусу огня,
щепотку корицы, чтобы уйти, но не забыться. Влюбиться, но не охотиться,
Такие законы весны, это её каноны, разбиваем себя как коконы.
За обе щеки уплетаем "Взлётные" конфеты, покупаем букеты, вяжем банты.
Она стоит на перекрестке, но вышагивает минуты...одна
Гудок "Алло...", в ответ "Абонент не доступен...Весна".

@темы: стихи

---

[Иссира Стрикс]

Автор: я

Название: Без названия

Город безликих теней

Туманом проклят;

Город безумных душ

На частицы расколот;

Где ты, цветок моего океана

Смерть, очищающая дурманом?

Город бессмертных огней

Взорвавшихся оболочек,

Сколько бессчетных ночей

Поглотить нами ты хочешь?

Город, продавший души

Исчезнувших в огненной пыли,

Сколько за них получил ты,

Город могильной гнили?

Небо объяло шпили

Твоих непорушенных башен,

Мороком охватило

Души оставшихся.

Наши.

Солнце твое монохромно -

Остывают пустые бойницы;

Реки навеки бездонны

Или может.... нам все это снится?

PS. Впервые пишу в сообщество критики, впервые показываю написанное незнакомым. Поэтому прошу оставить полезные комменты, даже если вас не зацепило =)

@темы: стихи

---

[NFrea]

Без названия.

Автор: я.

 

Ты рисовала на обломках детских снов
Обрывки радужной материи моих разрушенных миров
И освещая путь надежный в этой кромешной темноте
Шагала молча, безмятежно, не бросив слова обо мне.
И медленно разрушив скалы,
Точку опоры находя
Вертела Землю, но расправы не получила от меня..
Ты моей мести не достойна
И мне сих чувств в себе не отыскать.
Хочу, чтоб ты была сейчас спокойна.

Я иду спать.

---

Без названия

[Лоторо]

жанр: стихи

***
Как будто бы и не было зимы
Сошедший снег освободил деревья.
Не узнаёшь фасады магазинов,
Не отличаешь сумерек от тьмы.
Глаза не верят больше в повторенье
Сезонов года, дней, ночей и длинных
Часов работы. В пасмурном апреле
Погоду по привычке хаем мы,
Как будто бы и не было зимы.

Как будто бы и не было тебя
Ни нежности, ни разочарований.
Мосты по-прежнему разводят над
Потоком рек. В граните Сфинксы спят.
Ни злых надежд, ни трепетных желаний,
Ни снов, ни слов под замутнённый взгляд
Сошедший снег не сохранил следа.
О новой жизни на углах трубят,
Как будто бы и не было тебя.

@темы: стихи

---

[Сумасшедший Самолётик]

Название: Азартные Пляски Ведьмы.
Автор:  Сумасшедший Самолётик
Бета: bezjalosny_fossy
Жанр: фентези...
Возрастные ограничения: да вроде ничего такого... пока, по крайней мере...
От автора: благодарность  bezjalosny_fossy за помощь в создании и причёсывании Интэ.

1

Я сняла очки и отодвинула компьютер. Эх, нелегко быть ведьмой в межгалактической цивилизации. Не прибыльно, не заработаешь так на жизнь.
Тут я, конечно, привираю. Если ты Каролла Прорицающая или какая-нибудь Изина Сердоликовая, то заработаешь. И много. Но вот если ты ведьма настоящая, силой владеющая, то не заработаешь. Потому что каждый договор с клиентом – контракт через душу, а кто ж захочет по пустякам душу на кон ставить? Никто, конечно: ни ведьма, ни клиент. Особенно ведьма, уж она-то лучше знает, чем рискует. Понимает.
А Кароллы и Изины – ведьмы ненастоящие, шарлатанки. Нет, может, и есть у них что за душой, а может и нет. Не это важно. Нельзя работать с толпой так легко. Душу всю истреплет, измочалит. И в единичном порядке перебирать будешь ой как старательно, если на самом деле работать хочешь. Ритуал – ерунда. Красивые действия, скорее помогающие настроиться на нужный лад, чем действительно что-то делающие. Я и без ритуалов работать могу. А они только ритуалы и делать.
Потому что душу свою берегут. Правильно делают, конечно. Я тоже этим занимаюсь, потому и не практикую почти. Но врать-то зачем? Не люблю этого.
Нет, есть ещё один путь. И работать можешь с кем угодно, и не рискуешь ничем… Только вот тёмные ведьмы хоронятся пуще обычных. Узнаем ведь – где: всю галактику перероем, но найдём. Нам подобные конкуренты не нужны совершенно. А совету – особенно. Да и вообще… Тёмные они потому и тёмные, что то, что они творят, людям лучше не знать.
Но это к делу не относится. Я ещё раз посмотрела на слабо светящийся монитор. Ведьме, может, прокормиться и сложно, а вот такому программисту как я – очень даже запросто. Можно даже позволить себе не иметь постоянной работы, обходиться разовыми контрактами. Впрочем, круг клиентов у меня был условно постоянным: немногие могут оплатить мои услуги.
Интересно, сколько такая лафа ещё сможет продолжаться?
Песня, которую крутили по радио, закончилась. Это, конечно, никакое не радио, но слово прилипло намертво. Людям глубоко плевать, как прибор работает на самом деле, но раз принцип тот же: звук без изображения, - значит, будет радио. Специалисты: ученые и лингвисты – долго бились, но в итоге смирились. Способ передачи сигнала менялся уже не раз, но радио так и осталось радио.
И что людей так привлекает в нём, если у всех есть видеоприёмники? Не знаю, но у меня тоже всегда настроена любимая волна.
- Если вас тревожит ваше будущее, если вы не знаете как поступить, если сомневаетесь: верно ли выбранное вами решение, – обратитесь к Каролле Прорицающей. Её ясное зрение, проникающее сквозь время, поможет вам и развеет ваши сомнения. Каролла…
Я особо не вслушивалась. Эту рекламу я знала наизусть. Как и все остальные про массово практикующих адептов магии. Чего уж тут – дёргает меня, за больное цепляет. Я люблю магию, я понимаю её лучше, чем любая из этих девчонок, сколько бы лет им ни было, но именно поэтому я не могу провести даже самого малого обряда просто так. Потому что в моём исполнении он обретает реальную силу, а с ней и угрозу. А эти… эти могут. Зависть. Жгучая, едкая – порой всплывала в душе. Редко. Потому что мне, в отличие от них, хоть не часто, но доступна настоящая магия.
Но сейчас во мне всплыла не зависть. Раздражение. Ещё и потому, что я была почти уверена: Каролла обладает зачатками дара. Потому и успешнее остальных. Естественно. Она ведь умная женщина, образована хорошо, и математическими способами расчёта вероятностей чужого будущего владеет прекрасно, уж я-то знаю, в своё время из чистого любопытства прошерстила биографию самых популярных гадалок и магичек. К этому самую капельку чутья – и смесь получится сногсшибательная.
Так что раздражение во мне взыграло. А дар у меня ехидный и вредный. Так всегда бывает, что у дара свой характер. Из характера ведьмы, конечно, выкованный, но свой. И, конечно, всякий советует на свой лад. Мой любит влезть в неприятности, именно поэтому я его не люблю слушать. Мне и своего авантюризма хватает, а уж мы двое на одну мою душу – это явно перебор. Но вот сейчас вскипело.
- Поможет, значит, говорите? Ну-ну, посмотрим на вашу Кароллу.
Благо с деньгами у меня, как я говорила, хорошо, и такое развлечение я себе позволить могу. И не массовый сеанс (всему есть предел, даже моей готовности терпеть фарс), а индивидуальную консультацию. Вот и отлично.
Я позвонила и договорилась о приёме. Посмотрим, что может Прорицающая, ох и имечко же у неё.

***

Приняли меня не сразу. Пришлось подождать в приёмной, и вот это-то и было главной удачей дня.
Неприятный холодок пощекотал спину и пропал, как наваждение. Меньше мгновения. И не ощутимо практически здесь, в жарко натопленной комнате (и это летом! с ума сойти), в дурмане благовоний.…
И всё-таки был холодок.
Я не самая лучшая ведьма. И не самая умная, не самая опытная и уж, тем более, не самая умелая. Но вот осторожности мне всегда было не занимать. Осторожность на грани страха. «Перестраховщица» - презрительно цедила сквозь зубы Кара, одна из лучших ведьм в совете (официально, по крайней мере), глядя мне в спину, каждый раз стоило нам встретиться. Я и не спорила: кто же с правдой спорит? Тем более что Каре рот заткнуть всё равно невозможно: сколько друг друга знаем, столько она на меня и шипит. Тоже мне, пятнадцатая ведьма поколения. Мой рейтинг в нашем внутреннем реестре болтается хорошо если за сотней… блин, не помню…
Вот и сейчас, стоило почувствовать этот холодок, я мгновенно подняла все щиты, какие только могла. В том числе и маскировочные. А как же. Это ж главная моя защита.
И только томительное наслаждение ожидания в солнечном сплетении – намёк на редкостные неприятности, которые мне только предстоят. А как же? Кем ещё такой осторожной бестии, как я, быть, если не заядлой авантюристкой? Некем, конечно.
Ждать пришлось недолго. Полчаса от силы, а потом меня впустили к Каролле Прорицающей. Оххххххххх… Не зря предвкушение во мне томилось. Ох, не зря. А уж какая я молодец, что колдую реже редкого – это и вовсе не передать. Про щиты я и вообще молчу.
Что я там говорила о тёмных? Что они хоронятся пуще остальных? Правду говорила – ни слова не отнять. Только вот из любого правила есть исключения.
Да и прятаться можно по-разному. Старая, очень старая пословица: хочешь спрятаться на тёмной улице – встань под фонарём. Молодец, Каролла! Снимаю шляпу, которой у меня нет. Рукоплещу изо всех сил.
Тварь. Мразь. С… сволочь.
Откуда силу берут тёмные? У окружающих тянут. Точнее у тех, кто заключает с ними договор, в котором весь риск достаётся только одной стороне. Клиенту, вестимо.
Я улыбнулась. Смущённо и напряжённо, как и полагается волнующейся посетительнице.
- Вы сомневаетесь? Не беспокойтесь, я помогу вам принять верное решение.
Да пошла ты… Мягкий, ласковый, как котёнок, голос. Я зачарованно вскинула глаза и утонула в глубоком, серьёзном взгляде. Не сомневайся, Каролла, я просто очередная идиотка, которая поверила в рекламу. Не сомневайся, во мне нет ничего особенного. Совсем ничего.
- Протяните руку.
У меня тонкие руки, но у неё – прозрачные. Грациозные движения… ей и магия не нужна, чтобы заворожить. Тем более, что тьма всегда полна шарма и обаяния. Куда более чарующая и манящая, чем что-либо другое. А разве может быть иначе? Разве может соблазнить что-то отвратительное?
Много ритуалов. Долгих, нудных, ненужных.… Для гадания ненужных. А вот от других владеющих даром они ведьму прячут великолепно. Естественно, кто же обратит внимание на жалкую фокусницу?
Только скучающая ведьма. Что ж. Я развлекусь. Очень хорошо развлекусь.
Каролла что-то бормочет, но я не вслушиваюсь. Не имеет смысла – слова ничего не значат. Главное – контролировать сколько и какой силы она тянет из меня. Я не могу перекрыть канал – иначе она догадается, кто её навестил. И тогда я уже не поручусь за свою безопасность. Надо только следить, чтобы ни капли магии не просочилось за пределы моих барьеров. Лучше отдать эмоции, они восстановятся, они всегда восстанавливаются, если не переборщить, и здоровье. С последним могут возникнуть ещё большие проблемы, но их вполне можно исправить с помощью магии. И, в любом случае, так безопаснее.
Сколько это длилось? Я устала, не физически – морально, от необходимости постоянно контролировать себя. Но должно было пройти не больше получаса. Даже меньше – минут пятнадцать-двадцать. Пора было изобразить слабость, которой у меня и не наблюдалось, но которая непременно бы появилась у обычной девушки не очень крепкого здоровья. Я не собиралась отдавать слишком много.
Она быстро прекратила обряд. Умная стерва, осторожная. Не позволяет себе перейти незримой черты. И в руках себя держит хорошо, не так-то просто оторваться от чужой, такой доступной силы. Я невольно почувствовала резкий и болезненный спазм уважения в солнечном сплетении. Адреналин вскипел в крови от предчувствия опасной игры. Риск… это всегда соблазнительно, как наркотик, но я постараюсь сократить его до минимума. Лучше бы мне с Кароллой вообще больше не встречаться. И чтобы она даже не вспоминала обо мне.
Расплывчатый бред предсказания я запомнила слово в слово. Там не было ничего важного, и, в любом другом случае, я бы выкинула этот лепет из головы, но Каролла была настоящей ведьмой. Тёмной ведьмой.
Выйдя из офиса – снаружи – не в пример внутреннему убранству – очень даже современного, я раздумывала всего несколько секунд. Собственно, единственное, что следовало решить, это к кому идти в первую очередь.

***

В ответ на стук донёсся пятиэтажный мат. Я не удивилась и не обиделась. Интэ не умела, а вернее, не любила говорить если уж не литературно, то хотя бы цензурно. Впрочем, я её понимаю, учитывая, где и как её учили говорить. Тем более что при разговоре со мной она бывает куда сдержаннее… Ага, вставляет мат в слова, а не наоборот. Кому другому я бы уже давно вымыла рот с мылом, но Интэ – мой старый друг, и ей я готова прощать многое. Особенно, если вспомнить, что в этот раз я пришла скорее как просительница, чем как подруга.
- Ой. Етицкие помидоры! Ида! – её брови виновато и удивлённо приподнялись, когда она, распахнув дверь, увидела на площадке меня с пирожными.
- Чай сделаешь? – протягивая прозрачный пакет, я уже стаскивала мужские ботинки. Ненавижу женские классические туфли. В мужские влезаю с удовольствием – как и в сапоги – а вот всё, что проходит по разряду «классическое-чисто-женское» вызывает резкую антипатию. Возможно потому, что я терпеть не могу, когда меня что-то сковывает, а всё женственное ведёт себя именно так.
- А то как же! Что за сомнения? Ты по делу али как?– синие глаза с чёрным отливом смотрели серьёзно. Я опять с лёгкой завистью подумала, что мужчины от такого взгляда должны с ума сходить. А чутьё у неё всё-таки кошачье.
- По делу, Интэ. По делу.
Интэ выдала не особо цензурную, за то очень длинную и заковыристую фразу, которую я предпочла перевести как: «я так и думала», что бы не задаваться сложным этическим вопросом: бить сразу или сначала популярно объяснить как выражаться не следует? А Интэ, как я уже говорила, я ругаться позволяла. Так что – нечего!
– Ну и какого ****** те лешего от меня надо, – тряхнув вороной гривой, улыбнулась милое дитя очаровательного средневековья. Мне иногда кажется, что если бы инквизиторы затащили её на костёр из-за лексикона – я бы их поняла.… Хоть и привыкла, а всё равно вводит меня в ступор это диковатое сочетание дружелюбного тона, похабной матерщины и нежной улыбки.
- Консультация как специалиста магического профиля, - с нехорошим предчувствием пояснила я, внаглую подталкивая её на кухню. Кому что, а мне пить хочется.
Улыбку у неё действительно стёрло. Глаза угрожающе сузились, и меня передёрнуло. На кухню мы, однако, вошли. Что не могло не радовать… меня.
- О! И де? – плохая интонация. Очень плохая, она же уже готова убивать.
- Не важно, Интэ! Не важно! Я разберусь без тебя, - быстро, хлёстко, почти оскорбительно. Слова-удары, слова-пощёчины. Истерики именно так и успокаивают – пощёчинами. А у Интэ истерика. Спокойная, ледяная, и от того только ещё более страшная. Потому что я не хуже неё помню, в каком состоянии снимала её с жертвенника тёмных. Единственную тёмную ведьму, которая не творила зла больше обычных людей. Упокаивающая – так её прозвали в родном средневековом мире, где, бывало, целые кладбища, становились полными восставших мертвецов. А она возвращала им покой. О да, платили ей хорошо. Очень хорошо. Вот только надоела она собратьям по классу, в печёнках уже сидела.… Вот и уложили на жертвенник.
Я её оттуда еле вытащила. Мимо проходила, называется. Но успела только в самый последний момент, когда она почти лишилась всей магической мощи. Теперь Интэ, когда-то сбежавшая с рабского рынка, бывшая чёрная ведьма высшего мастерства, несостоявшаяся жертва ритуала, работала продавцом в цветочном магазинчике недалеко от моего дома и всегда делала для меня скидки.
Так что ни с какой Кароллой она у меня встречаться не будет.
- Во-первых, – голос стал хлёстким почти до боли, – у меня нет никакого желания ещё раз возиться и вытаскивать тебя с жертвенника. Во-вторых, что ты со своими остатками сил можешь? В-третьих, а нафиг ты мне там нужна? Ну, уж нет, Инэ, это моя авантюра, и делиться я не собираюсь. Понятно?
Она выдохнула сквозь сжатые зубы. Она никогда не ругается, когда другим бы действительно хотелось.
- ******!!! С… волочь ты всё-таки, Ида.… ****** Нельзя же так…*** сразу - и об косяк, – она глубоко вздохнула и с остервенелой злостью на саму себя тряхнула головой. – Нет ***. Именно так и надо. Спасибо, я… совсем ополоумела!..****!
- Я заметила. Ты не напрягайся, клиент пока, вроде, ведёт себя не особо нагло, но меня всё равно бесит. Не верю в добрые побуждения людей обманом вытягивающих из других силу.
- Так какая консультация те нужна? – она ругнулась вполголоса: спичка сломалась из-за излишне резкого движения. Сколько раз говорила этой ненормальной – купи электрозажигалку, а ещё лучше электроплиту. Так нет – дитя средневековья. – Ты *** конкретнее спрашивай, а то я те много чего могу порассказать ****! ****. Только: что те надобно и… что ты ещё не знаешь-то?
Я ухмыльнулась и помогла разжечь огонь. Что мне нужно, и что я не знаю? Действительно, я столько раз встречала тёмных, что знаю достаточно, чтобы не испытывать острой нехватки информации. Но меня сейчас не интересовали заклятья и ритуалы. Мне были интересны ощущения.
- Каково это – тянуть чужую силу?
- Мммм… Сладко, - улыбка на её лице… шалая, пьяная… и брезгливая. Какие всё-таки полутона бывают в эмоциях людей. – Ты даже представить не можешь, какое это искушение: выпить чужую жизнь без остатка, до самого дна. Даже просто ощущать биение чужой жизни рядом – для нас искушение из искушений. Поверь, ни один наркотик в мире не сравнится с этим.
- А ты? Как смогла остановиться ты?
- А никак. Я не начинала – учителя у меня были – невлюбенные. Оч хорошие. И они мне очень доступно объяснили, что некоторые вещи лучше вообще никогда не пробовать.
Я удивлённо приподняла брови. Мне всегда казалось, что она самоучка. Интэ тихо рассмеялась:
- Да рабовладельцы. Среди них наркоманов было по самое не могу, не сумлевайся. Я видела, в какой хлам они превращаются. Не сомневайся, практика показывать детям наркоманов во время ломки – самый звездолет. У меня желание отбило на всю жизнь. Как бабка отшептала!
- Откуда ты тогда знаешь: каково это? – я ей верила. Я ни на секунду не усомнилась в её словах, но мне было важно знать. Даже если без анестезии вскрываю старую рану и рву душу пополам. Мне. Очень. Надо. Знать.
- Откуда? Да потому что… – её голос на секунду оборвался, но она сразу же взяла себя в руки, – потому что там, на жертвеннике, я чувствовала их. Не то что кожей – костями. До последней мысли. Нет, мысль была одна: «Блаженство!». Ничего больше. Это было похоже на безумие. Не могут тёмные оторваться от чужой жизни сами.
Я промолчала. Не стоит… пугать Интэ. Могут. Очень даже хорошо могут – и не только Каролла. Просто в мире подруги у них была слишком вольготная жизнь. Слишком много вседозволенности, а это развращает. Наркотик? О, нет. Алкоголь, от которого, несомненно, можно спиться, но не обязательно. А Интэ была знакома только с алкоголиками.
Лучше продолжить расспросы.
- А ты откуда брала силу?
- Я-то? Ну, есесно оттуда же, откуда и остальные. Да последний вздох умирающего, который я воровала, и для него ничего не решал, и для меня был не сильнее шоколада. Это же не жизнь уже, это так… отблеск.
Пиво. Хмыкнула я про себя. Действительно трудно опьянеть от слабенького – очень слабенького – пива. Особенно, если употреблять редко. Каролла предпочитает вино. Я даже глаза прикрыла – настолько явная картинка всплыла у меня в голове: Каролла в древнем, ещё средневековом платье… нет, лучше – сделанном под средневековье, в соответствующей по антуражу комнате, в глубоком кресле возле камина изящным движением поигрывает хрустальным бокалом с вином…
Я аж выдохнула сквозь сжатые зубы. Тихо, очень тихо, чтобы подружка, стоявшая спиной и делавшая чай, не услышала. Как же давно со мной такого не случалось – чтоб такое восхищение – да под ноги врагу, как шёлковый ковёр, чтоб ступать ему – ей! – было мягче. Эх, проваль! Не хочу ведь уже, совсем не хочу приближаться к Каролле. Не потому что боюсь, а потому что.… Восхищаюсь! Пьяным, полубезумным восторгом.
А ну в себя приди немедленно! Живо! Она здоровье из людей тянет! Что бы с тобой было после визита к ней, не будь ты ведьмой? Порок сердца получила бы за милую душу! И это при идеальном здоровье!
Благо, отвешенные самой себе пощёчины, помогли. Нет, восхищение не исчезло. Не стоило даже надеяться. Да это было и не надо. Оно просто изменилось. Восхищение-уважение. Замечательная вещь, между прочим. Добавляет своеобразное удовольствие в жизнь. Как перец к мясу. Главное не переусердствовать.
Что ж, пожалуй, я узнала достаточно. А если быть точнее, то, скорее, поняла. Знать, насколько чужая жизнь соблазнительна – я знала, но вот понимать это.… Нет, не понимала. И без разговора с Интой не поняла бы никогда. Потому что трезвенницей (язвенницей, как любят говорить мои друзья) я была не только в алкоголе, но и в магии. Чудесно. Ну и как мне нужно было плясать на канате с Кароллой, не понимая ничего в её голове? Вот именно. Затем и пришлось теребить душу подруге. Но она не в обиде, я знаю. Тёмных она ненавидит так, как мне и не снилось никогда – с её-то жизнью! – чтоб им помешать, она и не на то согласится.
Вот именно поэтому, пусть и дальше торгует цветами.

***

А вот сюда я не то, что не стучалась – сюда я вошла тайком. Хуже вора – потому что даже вор так не крадётся. Просто вор не знает ЧЕГО здесь надо бояться. По барабану хозяина. По барабану сигнализацию. По барабану свидетелей. Всё это – сущая чушь, поверьте мне. Более того, все: соседи и участковый правоохранитель, попавшиеся воры и их конвоиры, знакомые хозяина сего жилища и его друзья – подтвердят мои слова.
Хуже всех здесь была Вася.
Нет, я совсем не шучу и ни капли не издеваюсь. Вася – это его кошка. Просто о том, что она – кошка, Лексий узнал только после того, как она окотилась, а спешно изобретённое Васка не прижилось. Так что теперь кошку никто не называет котом, однако Васей она осталась, похоже, навсегда.
Характер у этой подруги нашей меньшей, надо заметить, весьма своеобразный. Ну, думаю, это можно понять хотя бы из того, что всех незадачливых воров выколупывали из очень дальних и трудно досягаемых углов. Вы представляете себе трудно досягаемые для кошки углы, в которые может забиться человек? Думаю, те несчастные тоже раньше не представляли – а пришлось. Нет, меня она никогда никуда не загоняла, мне мои магические способности помогали от неё отбиваться до тех пор, пока не появится Лексий. При нём-то эта, возомнившая из себя помесь бульдога с динозавром, кошка ведёт себя прилично.
В результате, все осведомлённые гости крадутся тихо-тихо по стеночке к Лексию, молясь про себя всем кому можно, чтобы успеть до того, как их обнаружит Вася. Мне повезло. Уж, не знаю, кому спасибо надо сказать, но спасибо.
- Лек, - я позвала тихонько, но он обернулся мгновенно и улыбнулся. Подкрашенными губами. А, что б его! Нет, я всё понимаю и не страдаю предрассудками больше обычного. И сами по себе предпочтения Лека меня не раздражают до тех пор, пока он их никому не навязывает. А он ничего и никому не навязывает, и вообще, глядя на него, со стороны никогда ни о чём не подумаешь.… Обычно….
- Лек, а ты не можешь уделить мне время?
-Могу, конечно, с чего ты спрашиваешь…- он приподнял брови, а потом улыбнулся. – Ах, ты об этом. Не беспокойся, Шо уже ушёл и вряд ли скоро вернётся.
Обычно – да. За одним маленьким исключением: он любит дразнить гусей не меньше, чем я – устраивать пляски на канате. А Шонт… ну, мягко говоря, он именно тот гусь, которого Лексию нравится разнить больше всего. Слишком уж он… эмоционально на всё реагирует. И вообще, любит лезть туда, куда его никто не зовёт… Так что не могу осуждать Лека: Шонт самой природой предназначен для того, чтобы его выводили из себя. Но вот то, что по его милости я обязана терпеть разукрашенного Лексия …. Ха! Будет ему месяц осмеяния за это.
Я усмехнулась:
- Думаю, он бы предпочёл не возвращаться никогда, но где ж второго такого мастера сыщешь?
- Досадное упущение, - он зажмурился, как кот на солнце, и ухмыльнулся. Так холодно, что становится жарко. Кто когда говорил, что он добр? Боги праведные, глупее ничего нельзя представить, поверьте мне, уж я-то знаю. Как-никак, а мы друзья детства, если так можно назвать это безумие. Лек не умеет быть добрым, он для этого слишком любит бить по больному, и рядом можно находиться только в одном случае – если вы можете держать удары и хотите этого. – Однако с этим ничего не поделаешь. Тебе тоже погадать?
- Что ты, Лек, - я улыбнулась почти соблазнительно. Это не притворство и не ложь. Кто сказал, что женщина соблазняет только телом и только для тела? Куда привлекательнее для нас, для нас обоих, - риск. А этим мои карманы полны. – Неужели ты думаешь, что мне, - сделать ударение и сбросить голос до самого тихого шёпота, - нужны предсказания? – а теперь обычным голосом, резко отвернувшись! – Даже и твои.
Смех – тихий и весёлый – раздался за спиной. Это игра. Он ищет возможность ударить, я – затянуть в авантюру. Странная дружба, безжалостная. Но я не променяю её ни на что другое. Потому что не меньше чем Лек – дразнить гусей, я люблю плясать на канате.
- И что же тогда тебе нужно? – в голосе любопытство и ничего более.
- Совет. И помощь, – искренне и открыто, распахивая душу до предела… или делая вид.
- Не хочешь рисковать своей головой? – почти ровно, почти без намёка.
Почти – ключевое слово.
Я улыбнулась – одними губами. Взгляд – расчётливый и горячий от азарта:
- Конечно. Ты должен понимать, - в моём голосе намёка не больше, чем в его, но этого достаточно. У нас хорошая память.
«Или помнить?» – без слов читается в его глазах. И я слегка опускаю ресницы. На какую-то долю мгновения, но больше и не надо.
- И что мне за это будет? – он подошёл близко, почти вплотную, на расстояние одного кинжального удара, так, что я спиной ощутила его приближение – Или ты думаешь, что я соглашусь просто так?
- И в мыслях не было тебя оскорблять, Лек, - улыбка обворожительная настолько, насколько это вообще для меня возможно. – Как ты мог подумать?
- А с чего тебе делать для меня исключение? – одним плавным движением скользнул мне за спину. Мои нервы… ну да, ладно, кошки с ними…
- Ты мой друг.
-Это скорее аргумент против, – почти заурчал довольным котом, и я, слегка выгибаясь назад, закидываю руки себе за спину, обнимая его длинную, как жердь, шею:
- Разумеется. Но мне сейчас нужна не только помощь, но и совет.
- Действительно, – подбородок ложится на моё плечо в мнимой ласке. – Как я мог упустить это из виду?
- Будь внимательнее, иначе когда-нибудь я приду не к тебе, а к Шо.
- Нет, – это шепот. Шепот! Но до чего же похоже на крик. Кажется, в этот раз ударить удалось мне. – Это от усталости.
Я прикрыла глаза. Сейчас можно ударить сильнее, сделать ранение незаживающим, чтобы потом воспользоваться ещё раз, но…. Чёрт возьми, нет! Не могу, не хочу. Дело ведь не только в Шонте, дело во мне, в нас. Мы оба слишком привыкли к этому безумию, когда не сомневаясь поворачиваешься спиной, зная, что можешь нарваться на нож. Не только я не готова отказаться от этого. Он тоже.
И я не собираюсь смеяться над этим. Хотя бы потому, что этот кинжал он сам никогда не обнажал.
- Тогда тебе стоит отдохнуть.
- Лучше умыться и выпить чаю. Усталость не моя, - щека легонько трётся о плечо. Вот теперь ласка самая, что ни на есть настоящая, и я отвечаю таким же, почти незаметным движением.
- Глаза Шонту выцарапаю, - ярость не поддельная.
- За меня? – улыбка едва ли не насмешливая и почти благодарная. Главная шутка в том, что едва ли и почти.
- Просто ненавижу подобное свинство. Хотела бы я на него посмотреть, если бы к нему так пришли.
- Ну, я же всего лишь гадалка… - изрёкши сию потрясающую мысль, он повернулся к мойке и открыл воду.
Я зашипела рассерженной кошкой – только я могу не считаться с личным мнением Лека. Слишком много между нами натянулось нитей. Сколько раз каждый из нас спасал жизнь другому? Сколько раз мы пытались убить друг друга? Сколько раз смеялись и плакали вместе? Сколько раз мы, в конце концов, вместе молчали? Ни он, ни я не знаем никого лучше, чем друг друга, мы можем позволить себе эти игры на сломе дружбы и ненависти. Но никто больше.… Даже наши любимые, не говоря уже о ком-то вроде Шо.
- Похоже, все забыли, что это не единственное, что ты умеешь.
- Ты думаешь, – вода полетела в его лицо, – пора им напомнить?
- Самое время, а то это станет излишне неприятным для всех сюрпризом, – я улыбнулась, глядя, как он по-собачьи трясёт головой, и с волос разлетаются капли. В мою, между прочим, сторону тоже:
- Скотина.
- А как же. Так что мне будет?
- Угадай, – я, не спрашивая разрешения, полезла в холодильник. Пирожные – не еда. А вот у Лексия можно разжиться колбаской или… нет, нет, нет. Не верю. Быть того не может!
- Лек, я тебя А-БА-ЖА-Ю!!! Ты чудо! Какая прелесть!
- Э-э! Поаккуратнее там. Это всё, что у меня есть.
- Лек, сало – это чудо.
Он досадливо сплюнул, но смирился с неизбежной потерей. Оттащить меня от сала невозможно, даже спустив на меня Васю и предварительно лишив магии. Забьюсь, нафиг, вместе с добычей, ведь.
- Тогда уж и мне нарежь, – его попытка найти компромисс мной была принята благосклонно.
- Обязательно. Нет, ну какое же ты чудо.
- Ага, в ущерб себе. Так что ты можешь мне предложить? – Лек смотрел мягко и нежно. И я как наяву вспомнила острый нож у собственного горла.
- А ты как думаешь, Лек? Неужели не хочешь напрячь фантазию?
Он сделал всего один скользящий шаг и обхватил мою талию руками. Я еле сдержала порыв выгнуться от ощущения угрозы так и царапнувшего по хребту. Но – нельзя. Нельзя показывать ему свою слабость, иначе он не замедлит развить нападение. Я, конечно, отобьюсь в любом случае, но.… Зачем создавать лишние трудности, когда и так наметилась прекрасная авантюра?
- Милая, не испытывай моё терпение, когда это не надо?
- Лек, а разве есть ещё какая-то причина для нашего общения?
- Действительно, - руки разжались, и адреналин в крови резко пошёл на спад. – Так что ты всё-таки мне предлагаешь? Моя фантазия ещё не проснулась после бурно проведённой ночи…
- По каким трущобам тебя опять носило, Лек? Тебе что, неприятностей мало?
- Эй, не лезь не в своё дело, - глаза смеялись, и мои губы тоже невольно дрогнули в улыбке. Лексий был неисправим – драчливый мальчишка. – Так всё-таки…
- А всё-таки…. Я предлагаю тебе помощь в авантюре с Карой.
- Баш на баш?
- А как же. Ну, так что? Она ведь тебя уже достала, разве нет?
- Да, - он помолчал минуту, обдумывая моё предложение, и решительно тряхнул волосами. – Ладно, выкладывай, что у тебя случилось. Кара – это серьёзно.

@темы: рассказы, проза

---

[Вербена]

Название: Зеро и Стелла
Автор: Анри
Бета(если есть): Нет
Жанр: Стихи
Возрастные ограничения(если таковые необходимы на Ваш взгляд): Нет
От автора(если Вы что-то хотите сказать читателям перед прочтением): Нет


Он узнал в ней что-то знакомое.
Иностранец в чужой стране
так узнает знакомую вывеску ресторана.
Он жил тогда в стороне,
просыпался рано,
И ворочался много во сне.
Ему снились от яблок раны,
И как он потихоньку превращается
в насекомое,
И живет так: хитин в броне.

А она была вся - поэтический срез,
Протез
Для утративших чувство вкуса, безумства, такта.
Изощренная партия, фуга, канон, кантата,
Для свистка и стиральной доски
Музыкальный врез.

А она вся сплошной рецессивный ген -
Белизна бровей, снобство, неон в глазницах.
На запястье молочный вензель из тонких вен.
Что тут скажешь? Колени, губы, ладонь, ресницы.

Это все от усталости.
Это -
Свобода рук,
Когда так одинок,
Что уже никому не должен.
Он поверил, что станет лучше,
счастливей, толще,
А она ускоряла ритмом в грудине стук.

@темы: стихи

---

[ErikaF]

Название: Игрок
Автор: я
Жанр: стихи
От автора(если Вы что-то хотите сказать читателям перед прочтением): "столетие" сократила, а так, вроде как ничего более страшного не вижу.

Таверна - гадкая берлога,
И в ней не место господам.
Кабы не дальняя дорога,
Не ночевали бы мы там.

Храня презрение на лицах,
С друзьями сели мы за стол.
Лишь в карты вздумали сразиться,
К нам парень нищий подошел.

Хотели гнать мы попрошайку,
Но денег он не попросил
И напрямую, без утайки
Сыграть вдвоем мне предложил.

Я славился своим уменьем,
Играя в карты, побеждать.
И редко кто имел стремленье
В игре со мною рисковать.

- А что взамен? Удары плетью? -
Решил с издевкой я спросить.
- Ведь ты не можешь раз в столетье
Ночлег под крышей оплатить!

И все же я сыграл с бродягой:
Меня он так развеселил,
Когда с надеждой и отвагой
Свою мне ставку огласил.

И впрямь! Спросите вы любого:
Я хохотал, что было сил -
За неимением другого
Он жизнь свою мне предложил.

Кругом посыпались насмешки,
И все судачили о нем:
Самонадеянная пешка
Играет с опытным ферзем.

Но в миг закончились советы
И все смешки моих друзей,
Когда он выиграл все монеты,
А также тройку лошадей.

Мы все растерянно молчали,
Запомнив этот миг навек.
Ведь лишь тогда мы осознали,
Что нечем оплатить ночлег.

@темы: стихи

---

[ErikaF]

Название: Крылья
Автор: я
Жанр:Стихи
От автора: Картинка из Гугла. Автор не был подписан, увы =((

картинка

@темы: стихи

---

[Mir Charime]

Выложусь, с Вашего позволения?)

Название: Дни Северного города
Автор: Мария_Владимировна
Бета:  mikomijade
Жанр: рассказ.
Возрастные ограничения: ну, детям до 16 лучше не лезть.
От автора: все примечания в комментариях, они отмечаются вот так: *N. Произведение содержит сцены гомосексуального характера. Рассказ находится в стадии разработки. Ваши комментарии автор приветствует, вне зависимости от их характера. Главные герои имели место быть в реальной жизни.
Спасибо: Прототипам - А.Балкину и Х.Коута, А.Андреевой и бете. Да, еще Веллеру, Хемингуэю Акутагаве и Мисима, они очень повлияли на это.

Глава 1.

Россия. 17 марта.

Пропахший пьяными проводниками, соляркой, неким – присущим только русским поездам – духом, вагон тащит в ржавом брюхе два десятка пассажиров сквозь жидкий кустарник чахлого орешника. Пейзажи удручающи и однообразны: машинист будто гоняет состав по кругу. Редкие остановки пестрят обвалившейся штукатуркой вокзалов, толпами замерзших мятых людей и разнообразием положений стрелок на циферблатах: 4:20, 6:59-7:00, и, наконец, 8:03:
- …на станцию «Дно», - объявляет заспанный женский голос с зарождающимся раздражением к новому дню.
Кирилл в очередной раз вежливо кивает старику напротив, все еще делая вид, что следит за ходом его альцгеймеровских повествований на тему: «вот раньше…».
Да, что было раньше?

***

… Была Япония. Акита. 20 февраля.

Дальше тянуть нет смысла.
Конечно, нервничал, боялся. Но он твердо верил в то, что делал. И знал – по-другому уже быть не может. Человек – ровно то, что видит в отражении своей души: способный сражаться за свою свободу или покорно следующий за навязываемой ему судьбой. Когда решаешься на что-то, даже обдумывая, готовясь к этому поступку годами, сам миг решения приходит неожиданно, как вдохновение, случайное четверостишие. И только в последний момент понимаешь насколько оно необходимо и необратимо теперь.
Он на секунду замер, прислушиваясь к себе, рывком раздвинул сёдзи*1, и в два шага преодолев расстояние длинного коридора, непоколебимо значимый, словно лайнер, явился гостям. Уверенный, успешный, почти надменный… почти бог – Хиидеру Эраити.
Он задержался в дверях, словно в последний раз окидывая старинный зал взглядом. Мягкий свет лился на расписные панели стен из рисовой бумаги, ширмы, на которых райские птицы вступали в грациозный вальс с цветущим японским кустарником. На устланном татами*2 полу за котацу*3 сидели гости, среди них и его невеста – зардевшийся подросток, чьей мечтой ему приходилось быть, а через пару лет и мужем. Он уже давно отметил: если сравнит Амаю с каким-нибудь насекомым, то примирится с ее существованием, незаметным, как жука-палочника. Молодая мачеха с изящной фигурой и узкими филигранными запястьями отточенными и одновременно плавными полудвижениями подливала гостям чай и была схожа с фарфоровой куклой больше, нежели со смертной женщиной.
Все тот же японский зал. В нише висят те же, что и двадцать, сорок и сто сорок лет назад развернутые свитки с прекрасными речами о доблести воинов семьи Хиидеру. От свитков самого императора Мэйдзи*4 за отверженность в становлении новых реформ, за битвы в Порт-Артуре и Цусимском проливе*5, от орденов императора Иошихито*6 в период Первой Мировой, медалей императора Хирохито*7, большая часть - посмертно, ниша блестела золотом, словно живая, дыша древностью семьи, ее благородством, отчаянными подвигами. Его прадеды были созданы Японией, борющейся с черным Западом; деды – страной, захлебнувшейся в трусливой капитуляции, отдавшие предпочтение сеппуки, нежели отступлению. Отец Эраити стал внебрачным ребенком безрассудного патриотизма и бесчисленных американских военных баз. Его предки были членами семьи Сакурамати8. Сам же наследник оставался семимесячным выкидышем женщины, опозорившей его отца и семью. Эраити всю жизнь разрывался между ними, пытаясь достучаться до него, и дорисовывая в своих детских мечтах мать. И ничего больше не было, кроме уверенности: ради любви к отцу, ради себя самого – он должен доказать, что… «… Я твой сын. И я достоин быть твоим сыном».
Неофициальный прием в доме Хиидеру по случаю открытия еще одного филиала. Возможность для Рюичи еще больше утвердиться в роли самодержца на рынке черного золота. И возможность для сына оказаться как можно дальше отсюда, не подняв тревоги. Все казалось сном, тягучим, зернистым, тошнотворным, как дешевая жвачка.
«Скорость, с которой бежишь, не имеет значения, если бежишь не в ту сторону. И имеет ли смысл побег, который, в моем случае, может быть даже губителен?» Наследник вежливо улыбался, иногда отвечая впопад на вопросы, которые практически не слышал из-за собственных громких мыслей. Он ненавидел приемы, ненавидел гостей, знал всю подноготную этих искренне мерзких лиц, и, как всегда, глотал горечь бессмысленной ненависти, запивая очередным бокалом «Hibiki»*9. Как же все это глупо. Не естественно. Не реально. Как и вся его жизнь.
Рюичи с матерью встретились в России. Отец тогда только начинал заниматься бизнесом деда. А она… она просто чертовски красивая богемная дама восемнадцати лет. Через 3 года они развелись. Она осталась в объятиях некоего художника. Он забрал сына в Японию. И сделал все, чтобы полукровка получил образование и воспитание достойное Хиидеру. Наследник не страдал юношеским максимализмом, не имел сомнительных связей, привычек и проблем в отличие от подавляющей прослойки «золотой» молодежи, не был избалован и прилежно выполнял все требующееся от него. От помолвки с нужной невестой до этого хаори*10, выбранного самим Рюичи. Но вся внешняя покладистость напрочь перечеркивалась тягой к изобразительному искусству.
«Маленькая избалованная дрянь» грезила им и приводила в ярость отца. Если бы… если бы только не мать. Может, все было бы по-другому. Может, - думал Эраити, - отец никогда бы не обратил внимания на сей прискорбный факт. Но сын знал, насколько он дорог papá. Как мерзко бы это ни звучало, но отцовский гепатит сделал из гайдзина*11 наследника титулов и богатства.
- … и когда Эраити сделает предложение Амае-сан, мы сможем заняться подготовкой серьезно, - мачеха улыбалась и кивала матери невесты. В последнее время это был самый популярный разговор в обществе – через полгода, после совершеннолетия, наследник примет титул и женится на дочери одной из самых влиятельных семей Японии.
- Ах, что Вы! – возразила мать Амаи, - когда это случится? Лишь если Эраити-сан удостоит своим вниманием нашу недостойную невесту.
На секунду повисла тишина. Отец зыркнул испепеляющее на жену:
- Амая лучшая девушка, о которой мой недостойный сын не мог бы и мечтать. Уверен, она будет замечательной женой. Так ведь, Эраити?
Девушка, смутившись, изучала свои руки, сложенные на коленях. Ее родители одобрительно кивали: Хиидеру также был отличной партией, а родство с их семьей – важнейшей целью.
- Конечно, отец. Я лишь сожалею о том, что столь прекрасный цветок сакуры слишком сложно рассмотреть в пору цветения.
Рюичи побагровел от ярости, гости потупили взгляды, гробовая тишина заполнила зал, и случайный шорох ткани ее кимоно показался раскатом грома.
- Эраити-сан прав, - первый раз за вечер, несмело, подала голос девушка, - думаю, в подготовке к свадьбе мы сблизимся и больше узнаем друг друга.
Мачеха рассмеялась, всплескивая руками:
- Конечно-конечно. И я уверена – мой пасынок шутит!
Гости облегченно выдохнули, заерзали, заулыбались. Хамство наследника подзабылось. А через некоторое время отец, извинившись перед гостями, предложил Эраити выйти.

- Ах, ты, сучонок! – Хиидеру втолкнул его в кабинет, захлопывая за собой дверь, - ты что творишь?! Ты хоть понимаешь, насколько важна эта свадьба?!
- Понимаю. Но им нужно родство с нами. Не нам.
- Не нам?! Святые отцы! За что Боги прокляли меня?! Это лучшая партия для такого, как ты!
- Я – наследник Хиидеру. Мне не нужно заручаться помощью более богатой семьи. Я смогу принять титул и управлять холдингом без их поддержки, отец.
Лицо обожгла пощечина. Настолько сильная, что Эраити пришлось схватиться за край стола, чтобы не упасть.
- Если бы я хотел называться отцом, я бы сам назвал тебя сыном, щенок! Ты – выродок, которому посчастливилось носить эту фамилию. И ты должен помнить это каждый день, глядя на себя в зеркало, - отец, будучи почти на голову ниже сына, навис над ним, тыча острым пальцем в грудь, - каждый день… и ты помнишь.
Эраити прижался к столу. Паника билась в ребра в приступе гаптофобии*12.
- Не трогай меня….
- Не трогать?! Да если б я знал, что из тебя вырастет – я бы сам убил тебя раньше, чем ты выучился бы рисовать! А ведь я когда-то хотел, чтобы ты… был счастлив!
Рюичи отстранился, и к наследнику вернулось хладнокровное выражение лица.
- Может быть, - он смотрел на отца прямо и нагло, - меня и стоит презирать за то, что я не слишком увлечен кендо и экономикой, но ты не смеешь осуждать мой выбор. Это выбор члена семьи Хиидеру.… И что, скажи, значит счастье для тебя?
Отец молчал, пытаясь угадать ход мыслей щенка, но не пожелал ответить, оказавшись в затруднении. Он посвятил себя делу семьи, и никогда не думал о таких вещах, при этом, будучи уверенным, что является самым лучшим для его сына.
- Если ты не знаешь этого, то почему считаешь, что имеешь возможность и право знать, что значит счастье для меня?! – Он все-таки сорвался на полушепот-полукрик.
Скорее уйти. Эраити последовал желанию, первый раз в жизни оборвав воспитательную беседу отца.
За откровенный разговор с Рюичи он, не задумываясь, мог бы вывернуться на изнанку, продать душу всем дьяволам вселенной, всех религий сразу.
Безнадега.
Этого не случалось в прошедшие двадцать лет. Не случилось бы и сегодня.
Дальше тянуть нет смысла.
Он бежал. Свобода рвала легкие. В голове звенела пустота. «Жалею?… нет. Пока нет». Еще один квартал: «нет». Еще одна улица: «никогда». Чуть ли не переходя на бег. Прочь, прочь отсюда. Постепенно все чувства угасли, оставив только привкус горечи во рту и глухую тяжесть глубоко в груди. Эраити знал – все правильно, все так, как должно быть. В самые трудные минуты он становился абсолютно спокойным, почти апатичным, сторонним наблюдателем. И сейчас не волновался. Все четко спланировано, все документы сделаны.
Обратного пути нет.
И не надо.

Хиидеру отличались постоянством. Эраити не был исключением, нося в себе это решение, непостижимо долгих пять лет. И, как бы ни хотелось, отец не позволял усомниться в истинности его идей.
Жизнь каждый день была испытанием на прочность, с того самого момента, когда он заявил о намерении стать художником. Именно тогда тотальное уничтожение его внутреннего мира превратилось в страсть Рюичи. Что же, обыски в его комнатах, уничтожение картин и рисунков, запреты и издевательства только закаляли, повышая целеустойчивость, а регулярные побои – делали шкуру крепче. Это была безумная, жестокая игра, в которой Рюичи выходил победителем, а Эраити – непобежденным, каждый раз начиная все заново. Снова и снова принимая правила отца. Снова и снова борясь за право быть человеком. Но в итоге опять оказываясь на заднем дворе, под дождем, со ссадинами и набухающими гематомами, которые потом сенсей надрезал острой бритвой. Оставались шрамы, ставшие необходимой платой за свою мечту.
Он отдавал себе отчет, что это изгнание продлится не дольше, чем требуется для того, чтобы стать если не великим художником, то, как минимум, содержащим себя и достаточно узнаваемым. На его плечах – каменная тяжесть рода даймё*13, на его совести – тысячи работников их компаний, в его власти - огромные состояния. Он просто не мог исчезнуть. А болезнь отца вынуждала его быть готовым в любой момент к принятию всех дел семьи.
В мерклом свете желтого фонаря ждал друг. Они вместе прошли все детство, пока его отец не пустил себе полю в лоб, проиграв бизнес. Мальчика перевели в школу простых смертных, но дружба их с годами стала только крепче. Кеширо отдал документы и билет.
- Давай, брат.
Они даже не обнялись на прощение, чтобы не дать друг другу возможность спрятать лица и «пустить скупую слезу».
- Спасибо тебе.
Все, что можно сказать, уже было сказано давно. Эраити искривил губы в подобие улыбки и направился к стоянке такси. Автомобиль увозил его по ночному городу, и с каждым ударом поршней железного сердца увеличивалось расстояние между Эраити и его такой привычной жизнью. Он доехал до аэропорта, так ни разу не обернувшись.
Все было странно. Неправильно. Слишком легко.

Посадка на самолет прошла удачно. Авиалайнер рухнул в небо, давящая тошнота подкатила к горлу, заставив оцепенеть, побледнеть и вцепиться в подлокотники, дабы удержать содержимое желудка. Вскоре взлет закончился, самолет выровнялся, а Эраити, не спавший уже несколько суток, моментально уснул.
Пространство тонет в слепящем свете. Руки, гибкие, сильные, прижимают его к себе нежно и также сильно. Свет выхватывает длинную прядь платиновых волос и их легкое прикосновение, почти поцелуй. Он чувствует под своими ладонями твердость. Толчок. Боль…. Сладость… ароматы миндаля и переспелых вишен. Еще один пьянящий толчок. Волосы окутывают его, длинные, блестящие…. Вдруг, словно выключили свет в незнакомом пустом помещении, которое тут же наполнилось хищными смолистыми тенями. Жесткая паутина стягивает свои металлические нити все сильнее, в страстном желании задушить. Эраити пытается вырваться, рассмотреть лицо мужчины. Сенсей. Он преследует его даже сейчас. Эраити снова 15 лет, он дома, в своей комнате. А мужчина пытается, и привлечь его к себе, и тут же ударить. Он знает, что будет потом: сенсей повалит его ничком на кровать, и снова эти толчки, раздирающие на части. Он громко сопит и почти не вырывается. Так пытка причиняет меньше боли. Сенсей знает, что Эраити никогда не плачет, никогда не кричит. И хватая за волосы, выгибает мальчишку себе навстречу. «Какое блаженство, мой маленький господин, быть в тебе», - шепчет сенсей, придавливая его к жесткой кровати, кромка которой до синяков впивается в тело Эраити, а внутренности чувствуют его – пульсирующий, извергающий пирокластические потоки…
Хиидеру проснулся, тяжело дыша. Сон. И предательство, которое он даже не мог представить. После этого дня сенсея больше не видели в доме Хиидеру. Отец расправился со шпионом конкурентов. Эраити избавился от сенсея, но сны остались, и порой казалось, что эти сны ему нравятся. Но, как любой другой человек, старался не думать о вещах, которые не совпадали с его принципами и моралью.

Посадка и трап. Москва и смог аэропорта.
Столица встречала своих гостей неряшливой и навязчивой пестротой, была вычурна и развязна, как старая цыганка. Несомненно, она была похожа на столицу: красива, сверкающая глянцем и стеклом, как и любая другая столица, но не притягивала, ни атмосферностью, ни ее людьми.
И это Родина его матери…. Его Родина…. Он втягивал в себя воздух, пытаясь, привыкнуть и понять его на вкус.
«Волга» с шашечками еле двигалась под светофорами, водитель горно-южного вида ругался, пешеходы бесстрашно проскакивали перед машинами. А сердце бешено билось с примираниями, превращая мир в калейдоскоп хаоса.
Это была не та Москва, о которой он мечтал, не та, которую он помнил неясно и слепо.

***

Холод пробирался под легкий – не по погоде – плащ. Эраити то и дело прикладывал обмерзшие и мокрые от ледяного снега руки к горящим щекам. Он здесь – перед подъездом некрасивой девятиэтажки с маленькими окнами и заваленными всяким хламом балконами. Он думал, Россия бедная страна, нет, она была нищей в полном ужасе и безнадежности этого слова.
В куцем подъезде, перед порогом его матери, в эту самую минуту вдруг все стало неважным, мелким, глупым, и он тоже, со всеми его аферами, перелетами, мечтами. Эраити отмахивался от этих мыслей, но они, как мухи, налипали с новой силой, не давая поднять руку и позвонить в дверь. Его одолевал страх разочарования. Вдруг, и мать и все его начинания «новой жизни» окажутся такими же неясными и бессмысленными, окажутся такими же нелепыми, как эта Москва?

«- Здравствуйте, - короткий кивок-поклон, - Вы Титова Анна?
- Да, а с кем имею честь…? – спрашивает женщина точь-в-точь как на той старой фотографии, которая столько времени прессовалась между листами потертого учебника.
- Я…»

Дверь резко открылась, вырвав его из потока мыслей. На пороге появилась высокая угловатая женщина.
Эраити не успел толком разглядеть ее. Короткий вскрик, и эта женщина с рыданиями повисла на нем, уткнувшись в шею. Ноги отказались слушаться, подкосившись, дав ему осесть с матерью на руках.
«Она узнала меня», - стучало в висках, почти до боли, до обморока. И сбившимся пульсом ее голос:
- Эрай, Господи… Эрай, мальчик мой, Эрай, Эрай….
Эраити неловко поглаживал ее вздрагивающие плечи, сомневаясь, успокоит ли это? уместно ли такое проявление нежности к незнакомому человеку? И не знал, действительно ли можно так рыдать от счастья. Даже сейчас по привычке не выдавая никаких чувств. Он еще не верил, что их встреча состоялась.
Эраити не знал ее, не знал чем и как она живет, и, тем более, не знал, что она больна раком. Среди всхлипов Анны, он только и расслышал «как поздно», так и не поняв смысла.
А она смотрела на Эраити, не отрывая глаз, пытаясь запомнить каждую черточку его почти незнакомого лица. Ее сын, ее частичка, роднулечка, которая была так недосягаемо далеко и, все же, так неимоверно близко – в самом сердце. Анна взахлеб рассказывала, как его отняли, как она пыталась найти Эраити, но чтобы ни делала, все только усугубляло и без того сложные отношения с Рюичи. И оставалась надежда, что с отцом он будет счастлив, что тот сможет дать ему все, о чем тут ее сын не мог бы и мечтать.
И то, что дал ему отец, сразу бросалось в глаза. Прямая осанка, гордо вскинутая голова, сдержанность в телодвижениях. Эрай даже говорил как Рюичи. Анна знала - ее сын достоин быть даймё. И даже боялась задаваться вопросом, как отец позволил ему приехать в Россию. Сам наследник и думать не хотел о том, что люди Хиидеру очень скоро найдут его, и также скоро он распрощается с этой бредовой идеей доказать свою независимость отцу.

***

Дни проходили быстро, в тоже время, томительно и, в большинстве своем, одиноко – мать работала, а прогулки по Москве в гордом одиночестве не прельщали. От скуки он завел дневник, даже толком не зная, что там будет писать. Но делиться тем, что творилось в голове, - рвало душу, - было необходимо. Он изнемогал от окружающей нищеты. Мир матери отталкивал его. И Эраити не спешил его принять. Он рисовал, разговаривал вечерами с Анной, читал и глядел в потолок.
«Анна говорит: у меня слишком много амбиций, и я не знаю жизнь, которая умеет обламывать. Может быть так, а может быть, я просто теряюсь в этой нищете, с каждым днем она все больше серой грязью налипает на меня, заставляя падать на низшую ступень пирамиды Маслоу. В России тяжело творить. И что теперь мне, черт возьми, нужно? Выжить? Измениться? Да и чем оправдать столь безрассудный, героический поступок? Пожалуй, прежний «я» остался в Японии. И, пожалуй, это единственный радующий факт. К тому же, я должен быть счастлив – у меня есть цель».
Он не спал ночами, тихонько подходя к окну, вдыхая запахи, прислушиваясь к звукам и вглядываясь в вечно живущий город, понимая, как он далек и чужд от него. Бескрайняя пропасть воспитания, мировоззрения, менталитета, в конце концов; но уж лучше безразличные огни чужого города, чем ненавидящая темнота за родным окном.
Эраити учился жить, писать и смотреть на вещи под своим углом, а не под тем, который раньше ему предлагался отцом, сенсеем, позже – преподавателями Университета. Боролся со странным чувством присутствия кого-то близкого в своей жизни. Ему порой надоедало это участие и, в тоже время, оно казалось трогательным и милым. Но лишающим стимула. Страха быть «застуканным». В итоге, он на какое-то время просто перестал писать. «Гений должен страдать», - говорил кто-то из великих…Его гений больше не страдал, не было сопротивления, не было давления.
«Как ни странно – мне легче идти, когда ветер в лицо, и тело саднит от прутьев».
Сопротивляться же общей унылости и новому образу жизни было бесполезно. Жизнь, в которую он сейчас окунулся, умещалась в одно слово: это снова была безнадежность. Теперь еще и вещественная, для него, привыкшего к вседозволенности и простоте материальных благ. Он видел, как мучается мать, не зная, чем помочь ему, как подойти. Но все-таки он не был настолько общителен, что бы делиться с кем бы то ни было своими чувствами.
Еще несколько страниц календаря, и он перестал предаваться депрессии, став практически безразличным ко всему, что не касалось творчества и работы, наблюдая за собой, словно за актером, игравшем в чересчур авторском фильме.

***

Было двенадцать, Эраити сидел за чашкой зеленого чая после утренней пробежки и холодного душа. Он уже перестал рисовать, просто сидел и слушал: форточка тихонько хлопала, рывками впуская в дом гул города; соседи переругивались, а услужливый проход кухонной вентиляции доставлял до его сведения обо всех похождениях чьего-то мужа, о вредности его мамаши и бездарности его детей, которых она, а не соседка из сто двадцать четвертой, рожала…. Из крана капала вода, отмеряя секунды, минуты, а потом и часы. Эраити начал нервничать, Анна обещала сегодня очередную экскурсию, но до сих пор не вставала….
Он думал о ней. Единственный сын не знал и сотой доли ее жизни, многочисленных судов, борьбы, а потом уже молящих писем, хотя бы раз в год получать фотографии сына, а раз в пять лет возможность поглядеть на него издали. На каникулах в Испании, Англии, США, да где придется – только бы… только бы поймать улыбку ее мальчика, удержаться, не кинуться к нему, не иметь права подойти ближе, хоть на короткий шаг… и благодарить Бога за эти почти встречи. Ему самому было неловко за это осознание ее страданий.
«….может, стоило бы попробовать называть ее матерью?…»
В почти полной тишине раздалось шарканье, потом щелчок двери ванной комнаты. Значит, можно варить ей кофе. Но кофе заварился, остыл, толстенькая стрелка часов перевалилась на правую сторону циферблата, а в ванной все еще тишина.
Эраити подошел к двери, тихонько стукнув:
- Анна-сан?
Дверь открылась, позволяя увидеть безвольное тело матери, запутавшееся халате.

***

Больничная суета раздражала, первый шок уже прошел. Теперь хотелось спокойствия. Зачем вынесли ее одежду, попросили подождать доктора.
Эраити маялся в коридоре уже битый час, слоняясь взад-вперед, садясь и снова вставая, разминая затекшие мышцы. Когда он в энный раз изучал на стенах тематические фотографии, подошел доктор:
- Вы Ирайчи? Сын Титовой?
Парень кивнул.
- Мы переводим ее на стационар, Вы, думаю, в курсе, что она больше не вернется домой? Анне Викторовне осталось не больше недели, но я, как лечащий врач, сделаю все возможное, чтобы ее уход был как можно более безболезненным. Она….
Эраити с трудом понимал его быструю речь. Он даже не испытывал никаких конкретных чувств, не веря в происходящее.
- … Анна наблюдается уже несколько месяцев, и этот конец неизбежен… Ей-богу, - доктор посмотрел ему в глаза искренне и почти с болью, - она прожила на месяц дольше, чем мы рассчитывали.... Мне очень жаль.
«Нет, - билось в голове, - довольно!»
Но он только кивал, медленно оседая на стул.
Осознание залепило его словно ватой. Она забивалась в уши, рот, обволакивала кончики пальцев. И была настолько плотной, что темнело в глазах. Он отдавал ватными руками деньги таксисту, оставив открытой дверцу машины. Поднимался по лестнице ватными, подкашивающимися ногами. Доставал вываливающийся из рук ключ. Слушал глухие щелчки замка и скрип двери.
И сползал по стенке прихожей. Такого не бывает. С ним не бывает.
Пришел голодный кот. Эраити взял его на руки. Тот мурчал и хотел есть. Ему было все равно. Через неделю ее не станет. Насколько же может быть коротка целая неделя!

***

Так много она сейчас чувствовала, так много хотелось сказать, но сил уже не было, только непроницаемая тишина. Анна поймала глазами ускользающее лицо сына, сильно сжимавшего ее ладонь, и провалилась в темноту.
Сколько времени прошло с ее последнего вздоха? Он держал еще теплую руку, прижимаясь к ней щекой. Снова тишина. Тело матери и глубокая тишина в большой серой комнате. Эраити боялся уйти: казалось, она жива. И если он перестанет согревать ее руку, - она остынет и тогда уже точно покинет этот мир. Через короткий миг пролетевшего дня, медсестры силой расцепили их закоченевшие пальцы и вывели Эраити из палаты.
Сегодня не было дождя. Только тонкая невидимая морось иглами колет щеки, губы, стекает по лицу, отражаясь невидимыми штрихами в мутных лужах. Почти слезы. Неверие, страх и боль. Он кутал узкое тело в плащ, не зная сам, жив ли еще. Безнадежность и собственное ничтожество захлестывали его. «Как поздно…» - всплывали слова Анны.

«В этот день умерла моя мать. И что значит ее смерть? Я проснулся, протер запотевшее стекло. Если раньше отголоски и неясные очертания ее мира приводили в ужас, то сейчас они видны в полной красе. И перестали пугать.
Здесь закончился фарс.
И не до страха.
Эта жизнь на чистовик».

Сил после похорон уже не осталось. Он вспоминал прошедшую неделю, и тошнота подкатывала к горлу. С трудом поднимаясь каждое утро, он мало понимал происходящее, смотрел потерянным взглядом на родственников матери, прилетевших из Петербурга. Племянник не нравился им, негласно объявив его виновником искалеченной жизни Анны, тетка с супругом практически игнорировали присутствие новоиспеченного родственника. Видимо, они знали о нем больше, чем он мог сам знать о молодости матери.
У него не было возможности задуматься над планами постройки новой жизни. Все рухнуло. В один момент. Его прошлая опустошенность теперь казалась бредом. Тетка неожиданно разрешила пожить в их питерской квартире, пока тут у них будут «дела».
Так что — сегодня еще одна ночь, а завтра утром уже Кирилл Иванов, как было написано в новом паспорте, который он выправил через далекого и подозрительного знакомого Анны, будет созерцать красоты необъятной Родины-матушки из окна своего купе.
Вот и все.
Он насыпал в кружку зеленого чая, больше походивший по вкусу на опилки, и залил кипятком, как делала его мать. Стол перед окном. Вечер. Наваливающийся тяжело и медленно. Кот с грацией топора рухнул с форточки на подоконник и замурлыкал, подставляя спину Эраити. Мелкие прохожие, как тараканы, разбегались по своим тараканьим делам. Стыл «Бодрый день», теперь уже совсем горький. И все было как три дня назад, неделю, а, может быть, и год. Эраити прикрыл глаза, подставляя лицо чугунно-лунному свету. Он и не заметил, что наступила ночь. Сейчас бы лечь спать, а ближе к утру - ехать на вокзал.

И после этого,… что после этого? Где-то внутри скапливалась горечь, которую так хотелось сплюнуть со всем, что накопилось за эти дни.

@темы: рассказы, проза

---

[ErikaF]

Автор: я
Жанр: философское =)
От автора: картинка не моя, автор не известен =(

картинка

@темы: стихи

---

Мёртвые дочери

[Angelina D.]

Автор:  other side of Dita
Бета(если есть):  Dark Sebastian
Жанр:хоррор
Возрастные ограничения(если таковые необходимы на Ваш взгляд):R-13 и только из-за жестоких сцен и насилия.
От автора(если Вы что-то хотите сказать читателям перед прочтением): Классический хоррор о призраках,написанный по мотивам сна автора=)

«Дорогой Одагири, прости,что на долгое время пропала из твоей жизни. Пожалуйста, не обижайся на меня, ибо на то были причины: я стала свидетельницей ужасных событий, произошедших в Новом Орлеане. Как только всё стабилизируется, я снова приеду в Японию.
Не сочти меня сумасшедшей, но призраки у мерших людей имеют самое прямое отношение к моей ситуации. Как ты уже знаешь, я уехала в Америку для создания своего нового романа, но не предполагала, что так всё закончится. Но, обо всём по порядку.
Мои первые дни в Америке были так скучны, что я даже не хочу их описывать. Конечно, возникли проблемы с устройством, но меня подселили к одной очень милой даме в небольшой особняк,но имеющий свою старинную историю. Что интересно, всё здесь пропитано этой историей. Ты же знаешь, что Новый Орлеан называют колдовской столицей Америки, здесь имеет распространение магия вуду…
Мое внимание привлёк особняк,стоявший на самом отшибе. Он производил впечатление дома ведьм, но,естественно,никаких ведьм там не было. Об этом доме ходили ужасные слухи, а именно, как только туда вселялась какая-нибудь семья,имеющая детей, то через некотрое время беззащитных детишек находили мертвыми, причем умерщвлены они были самым изуверским способом.
Я нашла сводки и полицейские протоколы, в которых безжалостно описываются смерти детей. Ты же знаешь, у меня закаленные нервы, но даже у меня по коже бежали мурашки при описании многочисленных травм. Убийства имели один объединяющий почерк: обязательно имело место совершенно нечеловеческая жестокость, расчлененные части тел и выражение бескрайнего ужаса на лицах несчастных. Убийцу, естественно не нашли. Зато была представлена легенда, что в доме живёт призрак маленькой девочки, которую безжалостно умертвили в начале 18 века. Вероятно, ее признали ведьмой. Совершенно варварский обычай, эта инквизиция. По этой легенде, именно этот призрак и убивает детей, мстя таким образом за свою бессмысленную смерть.
Местные жители давно обходят этот особняк стороной, и я уж подумала, что мне не удастся проверить эти сведения, ведь ни одна нормальная мать не подвернет свое чадо такой опасности, но, на мое счастье (боже, что я говорю?!) приехала одна семья из Бостона, с двумя очаровательными дочерьми. Я не знаю, было ли у меня помутнение рассудка или простое человеческое любопытство, но я ничего не сказала им о проклятье. Они въехали в тот дом. Они были так счастливы…
Злоба призрака проявилась в первую же ночь. У девчурок были разные спальни; и на утро младшенькую, Элеонору, обнаружили избитую до полусмерти, со сломанными ручками. На вопросы встревоженных родителей и врача Элеонора отвечала только, что «хотела поиграть с девочкой, которая живёт на чердаке». Полиция обшарила весь дом, но, разумеется, не нашла никаких следов жизни ребёнка « с чердака». Девочку положили в больницу, в доме осталась старшая, Кэррол.
Когда наступила ночь и в доме погасли все огни, в комнате Кэррол послышались душераздирающие крики, девочка умоляла о помощи. Родители безуспешно пытались открыть дверь, она будто было забетонирована. Одагири, представляешь, как ужасно: быть так рядом со своим ребенком и не в силах ему помочь?» В половние 5 утра Кэррол издала странный звук, напоминающий предсмертное хрипение, и в комнате всё стихло.
Тогда же удалось открыть дверь. То,что увидели родители девочки, не поддается нормальному осмыслению: пол в некогда приветливо светлой детской был залит кровью, на стенах были видны царапины бьющейся в агонии несчастной. Саму дочь они нашли за кроватью.
Со слов Клер Мэйтраум, матери Кэррол:
« Её лицо было похоже на … помнишь фильм «Звонок»? Так вот, такое же.. Ее глаза, ее прекрасные голубые были выколоты, рот был открыт в беззвучном крике, она была вся синяя…Это ужасное, ужасное зрелище! Её левую руку нашли под кроватью. Правую руку, которая была оторвана по локоть , так и не нашли! Господи, Миюки, что это было? Что? …»
Я присутствовала на похоронах этой девочки. Гроб, разумеется, был закрытый. В похоронной службе отказались гримировать бедного ребенка. Я понимаю их… Видеть это нормальный человек был не в состоянии. Бедняжке Кэррол Мэйтраум было всего четырнадцать лет. Я в глубине души считаю себя виновной в ее смерти – если бы я сказала Клер о проклятом особняке, ничего бы не случилось. Поэтому я решила остаться на ночь в той самой команте, где была убита Кэррол. Клер с мужем перебрались в больницу, к своей младшей дочери. Элеонора перестала разговаривать. Единственное слово, что мы от неё дождались, было: «Суонн». «Суонн» по-английски значит «лебедь» , но что оно означает? И тут меня осенило.
Снова засев за изучение протоколов, я обнаружила, что жертвы призрака всегда повторяли одно и то же слово «Суонн». Так почему не предположить, что Суонн звали ту девочку, которую обвинили в колдовстве и убили? Чтобы подтвердить свои предположения, я начала читать церковные сводки, в которых содержались сведения с конца 17 века. После изучения трехсот с лишним потрепанных старых листов, я наконец обнаружила то,что искала:» Суонн Файер, тринадцати лет, приговорена к смерти за колдовство». Но как и где убили Суонн, нигде не было указано. Единственным ключом был особняк. На помощь пришли местные жители, самые старые из них припомнили, что их деды и прадеды рассказывали о тайном убийстве молодой ведьмы Суонн из особняка Файерхаус. Оказалось, Суонн была дочерью мэра города, некого Димитри Файера. Ее «уличили в колдовстве», когда обнаружили её в постели с собственным отцом. Добрый папа сказал, что Суонн соблазнила его с целью зачать от него дьявольское дитя, антихриста. Сама же соблазнительница упорно все отрицала, в слезах умоляя не верить ее отцу. По ее версии, Димитри сам насильно уложил дочь в постель. По легенде, Суонн была очень красива, в тогдашние времена 13 лет был уже брачный возраст. По приказу собственного отца, Суонн зашили рот и, привязав несчастную к грубому стулу, оставили умирать в подвале. Ужасная смерть…
Теперь, кажется, я знала, где искать тело Суонн. Дождавшись наступления ночи, чтобы не спугнуть призрака, я, не зажигая свет, спустилась в подвал. Как я и предполагала , дверь была замурована.Своими силами я конечно не справилась бы, поэтому решила дождаться наступления утра, чтобы вызвать подмогу и разрушить каменную могилу. Там, уже без всякого сомнения, находилось тело несчастной Суонн, искавшей все эти долгие столетия покоя. Пока же я решила подняться на чердак, там вещи предыдущих владельцев лежали нетронутыми, возможно, мне удастся найти что-нибудь, принадлежащее Суонн.
Вооружавшись фонариком, я полезла на чердак. Лестница была слишком узка, по такой мог подняться только очень маленький ребенок. Кое-как поднявшись наверх, я открыла ветхую дверь. Моим глазам предстал хаос, в нос ударил запах гниения. Включив фонарик,я с ужасом обнаружила исчезнувшие фрагменты тел детей, отчего-то всегда девочек. Тут же валялись разодранные на части мягкие игрушки, куклы без голов, рук, ног … Комната, принадлежавшая маньяку. Осторожно ступая по полу, чтобы, не дай бог, не наступить на какую-нибудь оторванную руку, я обнаружила две странных вещи: карандашный портрет очень красивой черноволосой девочки, видимо, это и было и Суонн, и маленькую, восхитительную шкатулку с бегущими по кругу лошадьми, играющую старинную, какую-то очень грустную мелодию. Я остановила её; приподняв крышку, я увидела локон черных как смоль волос, кольцо с красивым камнем и ожерелье с медальоном. Я не стала трогать их, не хотела вызывать гнев призрака. По какой-то причине Суонн никогда не появлялась перед взрослыми людьми, только дети могли её видеть. Но, я могу поклясться, что она была на чердаке, в тот момент, когда я нашла её шкатулку и портрет, я чувствовала сзади её дыхание. Возможно, она ждала кого-то, вроде меня, чтобы помочь обрести её покой.
На утро я пригласила рабочих, те с трудом выломали дверь, но путь к телу Суонн был открыт. Я решила вновь дождаться вечера, меня возбуждала тайна, которую носил этот подвал, я хотела своими глазами увидеть этого свирепого призрака, который убивал на протяжении двухсот лет.
Я заказала в церкви мессу по усопшей, Суонн. Одагири, у меня было странное чувство, будто когда-то давно, я знала эту девочку, более того, мне казалось, я была её матерью. В церковной книге было указано, что мать Суонн умерла родами. Может, именно я была ее матерью тогда, в 18 веке? Кто знает… Возможно, именно поэтому я должна была помочь Суонн.
Вновь, по наступлении ночи, я поднялась по ступеням Файерхауса. У меня была уверенность, что я делаю все правильно, что Суонн помогает мне, помогает не сбиться. С отчаянно бьющемся сердцем я отворила дверь в подвал, так, где было тело моей Суонн. Тусклый луч света осветил очертание стула, повернутого спинкой ко мне. Я подошла ближе, увидев на сидении скелет бедной Суонн. Перерезав ветхие, превратившиеся в лохмотья верёвки, я обняла скелет, прижав его к сердцу. «Все закончилось, дорогая», -сказала я и с удивлением обнаружила, что черты скелеты меняются, он обрастает мясом и кожей, и вот на моих руках труп, которому нет еще и двух дней после смерти. Легенда не ошибалась, Суонн и в самом деле была очень красивой девочкой. Я погладила ее по взлохматившимся черным волосам. Мое внимание привлекло то, что рот у бедняжки был зашит толстыми черными нитками. Я распорола эти нитки,и тело девочки вновь начало расползаться, но на её лице появилось выражение умиротворения и счастья. Душа Суонн была свободна. На прощание, перед тем, как уйти , она мысленно передала мне благодарность.
Я распорядилась, чтобы Суонн похоронили на местном кладбище, как-будто она умерла три дня назад. Часть моей вины за убийство Кэррол снята, я освободила душу Суонн. Но особняк этот остается зловещим и странным местом, где до сих пор витают страдания умерших в агонии девочек. И нескоро эта земля станет хорошей. Но с этими проблемами пусть разбираются местные власти, а я, с чувством выполненного долга послезавтра улетаю в Токио. Я благодарна этим людям и этому городу, за то, что они заставили меня поверить в призраков и я помогла хоть одному их них.
Я прилетаю в четыре часа дня, пожалуйста, встреть меня.
Всегда твоя, Миюки.»

Ровно через три дня после вылета Миюки из Нового Орлеана на город обрушился печально известный ураган «Катрина», унесший жизни тысяч людей, но очистивший землю от проклятья.

@темы: проза

---

Давай станем бабочками. Часть 1. История в письмах.

[Кошка, гуляющая под луной]

Тебе, за гранью миров. От меня.
Иногда, так трудно понять чего тебе хочется. И от этого жизнь становится просто невыносимой. Даже на море погоду предсказать легче, чем твое настроение...
Иногда, когда ты далеко от меня, мне до безумия хочется стать бабочкой, чтобы оказаться возле тебя... Для того, чтобы понять тебя. Понять людей. Понять их порывы и желания. Мне так хочется разделить с тобой это мое странное(по контексту слабо подходит. Общее настроение задумчивое, а это слово резкое. Заменить бы...) желание... Но разве ты этого хочешь?...
Знаешь, а давай станем бабочками.(может, вопрос, а не точка?) Для чего? Для того что бы научиться ценить жизнь, научится любить и ценить друг друга. Давай станем бабочками. И, может, тогда мы наконец-то поймем жизнь... Научится понимать... беречь, беречь то немногое что у нас осталось...
Давай станем бабочками...
...Знаешь, мне так тебя не хватает...

@темы: размышления

---

Венок сонетов

[рикоро]

Название: "В гостях у Ангела"
Автор: я, Саня
Бета(если есть): мой муж Славян
Жанр: фэнтези, стёб, местами даже абсурд

ключ и 1

В далёкой и неведомой стране,
Где солнце не заходит никогда,
Один глупец бредёт невесть куда -
- С ним только ветер, сны да рыжий кот;
Тем в голову Бог знает что взбредёт,
Явь дикая мешается со сном -
Храня молчанье, он идёт давно,
Уйдя за грань, стремясь достичь «извне».
А кто-то там живёт на небесах,
Надеясь мир в ладонях обрести,
Где солнце наконец-таки зайдёт,
Едва хвостом помашет рыжий кот.
Легки шаги - бродяге не уйти,
А лишь упасть в траву… и тьма в глазах.

***

В далёкой и неведомой стране
Летят по ветру с письмами страницы.
Рождаясь, с них потом слетают птицы
И устремляются к безудержной весне.
А письма Ангел рано поутру
В свою корзину честно собирает -
Поверьте, он их вовсе не читает,
А зарывает в сказочном саду.
И прорастают строчки по весне
Аккордом вечной неземной любви;
По осени ж созреют в них дожди.
Их Ангел, освятив, предаст земле.
И льётся с неба вёдрами вода,
Где солнце не заходит никогда.

2 и 3

Где солнце не заходит никогда?
Ответ прост - там, где его вовсе нет.
Кому охота видеть этот бред?
Вот и пропала яркая звезда.
За ней исчезли реки и поля,
Леса, и города, и океаны -
Пусть это кажется вам слишком странным,
Исчезли даже небо и земля.
Что дураку до этих изменений?
Исчезло всё, но не исчезнет он.
И будут дальше грызть его сомненья,
Но всё равно упрямей он, чем слон.
И вот, где раньше были солнце и луна,
Один глупец бредёт невесть куда.

«Один глупец бредёт невесть куда…»,
Подумал Ангел, отвернувшись от окна.
«Какой кошмар! Что стало с этим миром,
Едва я подарил ему свободу?!
Уж солнцу не гулять по небосводу,
И псам не выть в согласии едином…
А впрочем, и до этого не выли…
Вопрос - что делать с непоседливым глупцом?
Вот, разве, накормить его овсом
Да в лошадь превратить? Но сколько пыли
Поднимет он, пока дороги все пройдёт!
Отправлюсь лучше с ним, пока незримо -
Пусть думает, что ходят по тропинкам
С ним только ветер, сны да рыжий кот.»

4

С ним только ветер, сны да рыжий кот
Крадутся сквозь оконные узоры,
Обходят лабиринтов коридоры
И ищут мир, где всё наоборот:
Где солнце всходит поздно вечерами,
А исчезает рано поутру,
Где тьму и свет взобьют в густое пламя
И пустят побродить в своём саду…
Там сны запустит он в сырое небо,
Кота отпустит плавать в молоке,
А ветер сам, подумавши, уйдёт.
И лишь фонарь, качнувшись неумело,
Шепнёт с опаской, указав на них реке:
«Тем в голову Бог знает что взбредёт!»

5-9

«Тем в голову Бог знает что взбредёт» -
- Пропел, сердито фыркнув, рыжий кот.
Он вылез только что из молока,
И жизнь была прекрасна и легка.
«Ну, например, оставить всё как есть…» -
- Тут Ангел рассмеялся наконец.
Кот даже умываться перестал:
«Ты сам-то понял, что же ты сказал?
Какой дурак не будет всё менять?!
Ну, всё, good buy, my love, нам в путь опять.»
Но вздумал Ангел безобразья прекратить.
Вот радости-то бестолку ходить!
Не спим ночами, а уж что творится днём!
Явь дикая мешается со сном.

Явь дикая мешается со сном
В глазах, заиндевевших от печали.
«Мы всё идём, бродить уже устали…
Кто скажет, где скрывается наш дом?
Быть может, за последним поворотом?
Иль за проклятой призрачной горой?
Под песни неба, что украли мой покой,
Мы всё шагаем наподобие пехоты.
Я снова у отчаянья в плену,
А значит, нам не выиграть ту войну» -
Вздохнул бродяга и допил вино.
«Сказать по правде, мне уж всё равно.
Вот так благая мысль рождает зло…»
Храня молчанье, он бредёт давно.

«Храня молчанье, он бредёт давно.
Ну, думаю, пора мне появиться».
«Ты посмотри, какая в небе птица!» -
Застыл бродяга и толкнул кота.
«Ну, просто неземная красота!»,
Ответил тот и показал язык.
Но Ангел обижаться не привык,
Спустился и махнул друзьям крылом.
- Бросаешь вызов самому себе?
- И пусть послужит это мне уроком!
- Да как сказать… Помочь хочу тебе
- Что, неужели всё настолько плохо?
- Уж слишком ты противишься судьбе,
Уйдя за грань, стремясь достичь «извне».

«Уйдя за грань, стремясь достичь «извне» -
- Передразнил чудак, скукожа рожу,
- Я лишь стремлюсь на Бога быть похожим,
Познав весь мир и заключив его в себе.
- Познать весь мир?! Да ты хотя б себя
Познай, а уж потом мне возражай!
- Да ну, вы все, как пьяный попугай,
Заладили бубнить одно и то же!
Вот только знаешь - это не поможет…
Давай молчать и слушать шум дождя.
И вот сидят они под дубом и молчат.
«Нет, каково? Всю жизнь прожить в мечтах
И верить в то, что сложится расклад,
Что кто-то там живёт на небесах…»

А кто-то там живёт на небесах
И смотрит на безумные метанья.
Жалеет ли героев он, ругает -
- Как знать?
Близка добыча, да терзает страх,
И тягостно-бессильно умиранье,
А мрачные сомненья всё терзают…
«Опять
Идём - пока мы вместе, нам не страшно;
Молчим - а то ещё наговорим!..»
Но кто-то злой коварно строит шашни:
Мгновение - дурак уже один.
Но всё равно не прекратит брести,
Надеясь мир в ладонях обрести.

10-14

«Надеясь мир в ладонях обрести,
Я от судьбы могу нехило огрести»
Угрюмо думал он, но шёл вперёд,
Как бешенный упрямый вездеход.
«Ну, ладно, пусть, остался я один,
Хотя мой Ангел всё равно со мной!
Но вот вопрос - куда девался кот?!
Уж этого сам чёрт не разберёт.
Но как же мне теперь найти покой
Среди враждебных скал и голых льдин?
А злое солнце мне слепит глаза,
Хоть двигайся лишь задом наперёд!
Но ничего, найдётся та страна,
Где солнце наконец-таки зайдёт.»

«Где солнце наконец-таки зайдёт?
Ну, например, где существует горизонт»
Решил бродяга и шагнул вперёд.
И тут его настиг коварный план!
Окутал заклинания туман,
Остался лишь в ушах противный звон.
Висит бродяга на столбе вниз головой,
И не сдержать ему отчаянья вой.
«Он свалится, он точно улетит!» -
Злословят те, кому он помешал.
Но Ангел зорко с потайных небес глядит:
«Сейчас дадим ему последний шанс».
Пурга пусть все дороги заметёт,
Едва хвостом помашет рыжий кот.

«Едва хвостом помашет рыжий кот!
Опять всё я! Туда ещё добраться надо!»
Кот поворчал, меж прутьями пролез,
Продефилировал для вида и исчез,
Тайком шмыгнув за райскую ограду.
«Ну, что им надо? Кто их разберёт?» -
Дурак молчал и не желал сдаваться. -
«Но силы нет тут больше оставаться,
Когда в бездонной мгле торчит копьё,
И я вот-вот свалюсь на остриё!
Услышишь ли последнее прости?..
И смерть в лицо мне лихо усмехнётся…
Вот, слышу, что она уже крадётся!
Легки шаги…» Бродяге не уйти.

«Легки шаги, бродяге не уйти…
Ну, это мы с тобой ещё посмотрим!»
Кот хитро подмигнул из темноты,
Схватил копьё и разрубил верёвки.
Бродяга удивился: «Вот так ловко!»
А ураган уже замёл следы,
Теперь пробраться б снова за решётку.
Но в рай им не попасть, как ни крути!
Вот под забором беглецы сидят
И мрачно размышляют, как им быть:
За всё прощенья, может, попросить?
И подвиг совершить? Святыми стать?
Не знал дурак - судьба его не рай,
А лишь упасть в траву… и тьма в глазах.

А лишь упасть в траву… и тьма в глазах.
(Я повторюсь для пущего эффекта,
Хоть сей мотив встречается нередко)
Не преступить безумцу через край!
«О, как же я любил стальные струны!
И вот такой нелепый эпилог…»
(Короче, прочитайте между строк,
Коль это не покажется вам трудным.)
Я вновь рисую крестик на стене -
- Он открывает двери по преданью,
Но Боги так давно хранят молчанье,
Что сей пароль, наверно, устарел.
Но как бы очутиться я хотел
В далёкой и неведомой стране…

@темы: стихи