[Ушастая Сова]

Название: Бездна
Автор:  Ушастая Сова
Жанр: поэзия

По тоннелю туда, где кончается бездна:
Где кончается тьма – начинается свет.
По тоннелю. Туда, где тысячи лезвий
Полосуют по нитям древних планет.

По тоннелю, туда, где летят вагонетки,
Где за слоем угля разрывается газ.
Там, где толща пород напирает на стенки,
Где не слезы, а пыль вытекает из глаз.

По тоннелю, туда, где горячие недра
Едким дымом своим разрывают нутро,
По тоннелю. Туда, где под отблеском света
Распадается мир на кусочки. Вперед.

На иссушенной коже – набухшие вены,
И стеклом захрустят кости сотен людей.
По тоннелю. Вперед. И дышать больше нечем.
Где слышны уже рядом крики чертей.

По тоннелю. Сюда. Ядовитая бездна.
Разгорелась огнями сотен планет.
Это то, что скрывала от них неизвестность:
Где кончается тьма – начинается свет.

@темы: стихи

---

[Rowana]

Название: Без названия
Автор: Rowana
Жанр: Поэзия
Возрастные ограничения: нет

Я говорю, а ты мне не прекословь:
Хватит с обоих, хочешь молчать - молчи.
Где-то под языком не хватает слов,
Где-то под сердцем каменные грачи.
Солнце в зените. Кофе слегка горчит.
Чайки, крича, принимаются за улов.

Счастье шумит прохладой и бирюзой,
Нужно купаться, чтоб хоть чуть-чуть остыть.
Где-то во мне сливается горизонт,
Где-то вода расшатывает мосты.
Я здесь пуста, и мысли мои пусты.
Ты улыбаешься, падая на песок.

Пальцы сухие крутятся возле рта.
В полдень дышать и трудно, и горячо.
Где-то слова проливаются сквозь гортань,
Где-то чужое солнце во мне течет.
Все здесь не то, и я здесь уже не та.
Молча кладу тебе голову на плечо.

@темы: стихи

---

[Hohepriesterin]

Название: Дыхание любви
Автор: Hohepriesterin
Жанр: Поэзия
Возрастные ограничения: нет

Французское окно под парусом парчи,
А за стеклом - огни, не спящие в ночи.
В гостиной - полумрак, лишь кисточки свечей
Рисуют силуэты палитрой серых дней.

Дыханием любви пронизан весь эфир.
Они сидят вдвоем. Для них ничто весь мир.
И звуки тишины ласкают тонкий слух.
Заместо объяснений - сплетенье теплых рук.
Они всегда молчат - им не нужны слова.
Заместо оправданий - влюбленные глаза.

Французское окно под парусом парчи,
Уснул давно район - они не спят одни.
И все равно, что тьма давно укрыла их.
Им сумерки рассветит дыхание любви.

@темы: стихи

---

[Hohepriesterin]

Название: О море
Автор: Hohepriesterin
Жанр: поэзия
Возрастные ограничения: нет
От автора: морская фантазия

Червонное небо простерлось над морем,
Огнем разгорелась незримая даль.
А каменный берег искусан прибоем,
Пронзает эфир смертоносная сталь.

Тот берег пустынен, маяк одинокий,
Заброшена бухта, не видно судов.
Остались на память лишь щепки-обломки,
Разбитые шлюпки и ткань парусов.

Угрюма вода, и таинственно место,
А звуки рождают печаль и тоску,
Здесь каждую ночь тихо бродит невеста
И в свадебном платье идет по песку.

Босая, растрепана, в рваном наряде,
Поет о любимом и ищет вдали
Исполненным верой растерянным взглядом
Идущие мимо суда-корабли.

Сдаваться не хочет. Не помнит, что сгинул.
Корабль не щадили ни шторм, ни гроза,
Не знает, что судно, где был ее милый
У ног ее мирно качает волна.

@темы: стихи

---

...

[zonders]

Название:Судьба
Автор:zonders
Жанр:миниатюра

Всем привет! Это мое первое сообщение в этом сообществе. И первая моя писанина, которую я здесь выкладываю.
В голове ютился целый ворох мыслей. Одна перебивала другую, и сложно было сосредоточиться на какой - то одной, но казалось, каждая из них была важной, и нужно было обдумать все. Составить план, систематизировать, упорядочить и выполнить, а затем начать все сначала.
Было уже восемь часов вечера, когда он вышел из офиса под холодные струйки льющийся с неба воды. Прятаться от дождя совсем не хотелось. Под ним мысли немного приутихли. Тело, на чьи плечи лег невидимый, но вполне физически ощутимы груз проблем и забот, немного взбодрилось. Он постоял чуть-чуть на тротуаре, смотря поверх крыш домов на противоположной стороне улицы. Шум проносящихся машин сглаживался барабанящими капельками, рисующими круглые разводы на лужицах. Позади послышался щелчок запирающейся двери. Он знал, что это охранник щелкнул замком.
Впереди были выходные, но дома ждала работа. Он не мог от нее никуда деться. Все это было важным: все заказы, все клиенты, нельзя было ничего оставить без внимания. Он уже не помнил, когда у него в последний раз был отпуск, или хотя бы просто выходной день. Но впереди были выходные, за спиной офис. Перед ним стояла припаркованная у тротуара машина, которая довезет до дома, где ждет работа.
Он вытянул руку из кармана, оставив там ключи от машины, которые он до этого там нащупал и сжимал в кулаке. Перейдя улицу, он зашел в китайский ресторанчик. Он здесь всегда обедал на перерывах с коллегами, где они обсуждали, конечно же, работу. В пятницу вечером, ресторанчик был забит народом, чего и следовало ожидать. Он уже хотел развернуться и уйти, но к нему подошел молодой паренек в красной желеточке и пёстрым галстуком – бабочкой.
-У нас есть один свободный столик. Я вас провожу.
Он застыл в полуобороте. С одной стороны был шумный ресторан, говорящие, жующие, смеющиеся люди, звон стекла, бульканье, топот, детский писк, а с другой через витрину была видна припаркованная машина, которая отвезет его домой, к работе.
- Сер?
Голос официанта заставил его обернуться. Узкоглазый паренек выжидающе смотрел на него. Он сделал несколько неуверенных шагов в сторону официанта и сам не заметил, как уже сидел за маленьким столиком в относительно тихом уголке.
Его мысли были до сих пор, где то далеко. Они возвращались постоянно к работе, хотя мозг уже устал переваривать одно и то же. Тело еще помнило капельки дождя и слегка подрагивало.
- Простите, сер, у нас сегодня много гостей, нам не хватает места, были бы вы не против, если к вам подсядет одна леди?
Он мотнул головой, но когда шум надоевших мыслей замер, и до него дошла информация, сказанная официантом, тот уже ушел. Он совсем не хотел, что бы к нему кто-то подсел. Его глаза блуждали по ресторанчику. Он никогда так не делал. Сегодняшний день выбился из его обычного ритма, из его плана по которому он жил уже долгое время. Работа, дом, работа, дом… Только теперь до его сознания полностью дошло то, где он находиться. Легкий испуг шевельнулся где-то в груди. В голове проскочила мысль, «я еще ничего не заказал, нужно уйти». Он оперся одной рукой на стол, как перед ним положили красную папку с золотистой надписью «Меню». Он тут же почувствовал себя неудобно. Что-то сдвинулось, что - то пошло не так и он не мог сформулировать для себя это ощущение. Пятница, вечер, все отдыхают, все в предвкушении выходных. Он никогда так не делал. И дома ждала работа.
-Спасибо, за то что согласились разделить со мной столик.
Он поднял глаза. Высокая девушка с длинными черными волосами и зелеными раскосыми глазами отодвинула стул и села напротив.
- Погода плохая, мне так не хотелось идти в другое место. Обычно здесь не так много народу, но сегодняшний день, видимо - исключение.
Он мотнул головой и уставился в меню. Он чувствовал на себе ее взгляд, хотя и слышал, что она открыла такую же красную папочку, внимание ее было приковано к нему. Он листал страницы меню, не читая названия блюд, здесь он заказывал всегда одно блюдо, но ему не хотелось поднимать глаз. Неприятные мурашки пробежали по телу и его ноги замерзли. Теплая и уютная атмосфера ресторанчика не спасала от внезапного приступа холода. «Надо уйти».
- Вы уже готовы сделать заказ?
Тот же парень появился возле него держа наготове блокнотик, обшитый яркой красной тканью с золотым китайским орнаментом и ручку с свисающей кисточкой.
-Креветки с чесночным маслом и желе.
-Будите что-нибудь пить?
-Водку.
Он не хотел этого сказать, и его передернуло от собственных слов. Он никогда не пил водки.
-Мне то же самое.
Сказала девушка напротив.
Официант, записав заказ, исчез так же быстро, как и появился.
-Странно, что у них есть водка, я этого не знала.
Сказала она, улыбаясь располагающей к себе улыбкой.
-Я тоже…
Ответил он. Официант забрал меню, и ему было больше некуда прятать глаза. Девушка открыто его разглядывала, пока он делал вид, что разглядывает низко свисающую лампу, сделанную в виде большого китайского фонарика.
-Вы часто здесь бываете?
Его взгляд спустился с лампы на девушку. Какое - то время он просто смотрел на нее, как будто не слышал вопроса. Она была красива. Светлая, кожа, на фоне которой зеленые глаза искрились, блестящие, прямые волосы, обрамляли по - детски милое личико. Он улыбнулся. Его руки дрогнули, реагируя на не свойственную его телу поведение… но он улыбнулся.
-Каждый день, кроме субботы и воскресенья.
-Это скучно.
Заключила она.
Слово «скучно» прозвучало как - то обидно. Но он не мог ничего на это ответить. Что в его жизни было не скучным? Он никогда не оценивал свою жизнь. Он считал, что живет как все: работает, хорошо получает, у него есть квартира, машина, коллеги. Мать в доме престарелых, которую он навещает один раз в неделю по средам после работы, соседка, которая постоянно слушает громкую музыку; зубной врач, который проверяет его зубы каждый год, и его выгодная медицинская страховка покрывает ровно половину стоимости его услуг; механик, у которого он проходит техосмотр; шеф, который часто сваливает на него свою работу; бывшая девушка, звонящая каждый месяц, что бы сообщить ему, как ей хорошо с новым парнем и что они только что вернулись с очередной вечеринки или отпуска. У него была обычная жизнь.
-Я здесь обедаю, каждый день. Мой офис находиться напротив.
-Поздно вы сегодня обедаете.
Он опять не мог найти, что ответить. Он уже сегодня обедал здесь, а теперь пришел наверно поужинать. Он никогда так не делал.
-Знаете, у вас необычный заказ. Креветки и водка.
-Вы заказали то же самое.
-Да, потому что я не просмотрела меню.
Он опять не смог ничего сказать в ответ. Казалось, ее одно присутствие выбивает его из привычного состояния, его ритма, его схемы, по которой он жил. Это был странный вечер пятницы для него и ему это не нравилось.
На столе появился небольшой стеклянный графинчик с прозрачной жидкостью и большие белые тарелки с горкой креветок посередине.
Он не хотел пить. Иначе придется взять такси до дома. Так он никогда не поступал. На столе лежит гора папок, которые нужно разобрать, и масса неотвеченных е - мейлов, которые все нужно просмотреть.
-Вы не нальете?
Спросила она.
Он налил водку в две маленьких рюмочки, которые смотрелись слегка нелепо рядом с китайскими палочками, пиалами для соусов и масла в китайском стиле и расшитыми драконами салфетками.
-Это удивительно! У них и вправду есть водка!
Она ловко взяла креветку двумя палочками и, аккуратно положив ее себе в рот, тут же запила огненной жидкостью. Он повторил в точности ее движения, как загипнотизированный.
Спустя пол часа, он смеялся вместе с девушкой над ее шутками, рассказал ей о его работе, а она слушала с самым заинтересованным видом, который он когда либо видел на лице девушек, выслушивающих лекции о финансовых расчетах. Перед ними стояли уже по второй тарелке с креветками. Ему казалось, что пил только он, но ему не хотелось заострять на этом внимание. Ему было хорошо, как он подумал, в первый раз за долгое время. Работа, наконец, ушла на задний план. Она сидела напротив и улыбалась ему самой очаровательной улыбкой, и он не мог поверить в то что она адресована ему. От нее веяло просто гипнотическим спокойствием и легкой радостью. Поток его жизни, бегущей быстро по одной прямой, замедлился. Он почувствовал, как его время пошло медленней. Должно быть был виноват второй графин водки.
«Наверно это чувство абсолютного счастья» - подумалось ему, как вдруг его пьяное тело вздрогнуло, как будто опять ощутило на себе холодные капли вечернего дождя. Сотни мелких иголочек пробежались по нему, покалывая и приводя в легкое волнение весь организм. Что - то неуловимое скользнуло по ее лицу. Он не знал, что это было, толи свет упал так, то ли опьяненный мозг пустил в ход фантазию. На миг ему показалось, что напротив него сидит совсем другая девушка, которую он боялся, было в ней что-то не человечное, чужое и поэтому жуткое. Еще пару минут его тело подрагивало, а потом успокоилось, опять расслабившись и отяжелев от выпитого алкоголя.
- Ты знаешь, зачем ты здесь?
Ее вопрос был неожиданным, перечеркивающим всю ту ерунду, о которой они говорили. Он опять был не в своей тарелке, но будучи пьяным, он задумался на этот раз. Его мозг ухватил вопрос и пустился в философские изыскания, как это свойственно после первых пол литра. Он говорил всякую ерунду о смысле жизни, и о том какой он пустой и никому не нужный. Она смотрела на него, не мигая, очень внимательно, слушая, что он говорит. Так ему казалось.
-Нет, именно здесь. Ты говорил, что всегда обедаешь в этом ресторане, так уже слишком поздно для обеда.
Она перебила его речь о его бессмысленной жизни и придвинулась чуть ближе, как будто хотела расслышать каждое слово, которое он скажет. В его голове на секунду воцарилась тишина. И пока мысли не сползлись опять в одну кучу, он ответил:
- Судьба.
Она отодвинулась назад и, скрестив руки на груди, попросила его уйти. Она мило улыбалась и мотивировала это тем, что уже поздно, а они так много выпили, и что СЕЙЧАС самое время идти домой. Он задумался. В голове нарисовалась картина его рабочей комнаты. Груда папок на столе и вечно включенный компьютер. Еще час назад эта мысль заставила бы его встать, ведь работа ждет, но под действием алкоголя она привела его в ужас. Ему не хотелось больше никуда уходить, да и физически он просто не смог бы подняться.
- Завтра выходные, все отдыхают.
Ответил он.
-Теперь это точно судьба.
Сказала она задумчиво, и нагнувшись над столом, протянула к нему свои руки.
Он успел заметить лишь то, что тогда, когда его тело испугалось ее, это была не игра света и не пьяная фантазия.
Охранник, зевая, открывал стеклянную дверь офиса. Потянувшись, он спрятал ключи в карман рабочей рубашки. Солнце уже осветило небо розовыми лучами утра, но еще не показалось над зданиями большого города. Охранник удивленно покосился на машину, припаркованную напротив офисной двери. Растерянно оглядевшись, он пожал плечами. Он ведь первый приходит на работу, здание пусто. В его маленькой каморке, забитой экранчиками телевизоров, подключенных к камерам слежения, щелкнул чайник. Лишние мысли тут же вылетели из головы охранника, и он медленно двинулся к себе пить утренний кофе. Сегодня ведь понедельник, а значит впереди целая рабочая неделя.

---

[~Rampage~]

Название: Гроза
Автор: Gothic~Devil
Бета: отсутствует.
От автора: очень нужна критика. Желательно в пух и прах.


Перед грозой всегда затишье.

Странный пазл. Такое чувство, будто я собираю его на протяжении всей своей жизни. Сидя на прохладной поверхности, перебираю миллиард кусочков, пытаясь выбрать какой же из них подойдёт к той или иной части рисунка. Все они абсолютно одинаковые – чёрные, но я всё равно внимательно рассматриваю каждый. Тот фрагмент картины, который я уже закончила, был однотонным, безжизненным словно…

Ночное небо стало озаряться разноцветными вспышками. Фейерверк? Тогда почему так тихо?

На рисунке замигали зелёные и светло-фиолетовые огни и теперь отчётливо стали видны облака, которые до этого были скрыты чёрной пеленой. Некоторые кусочки пазла особенно ярко засветились, и я в спешке стала выкладывать их, надеясь, наконец, увидеть, что же я так долго собирала.

Где-то вдалеке послышался грохот и завывание ветра. Начиналась гроза.

Теперь на пазле стали появляться узкие белые линии, рассекающие полотно. Половина нетронутых кусочков рисунка так и осталась чёрными, но вторая уже стала белоснежной. Я прикоснулась к одному из них, но тут же отдёрнула руку - фрагмент ударял током. Несмотря на боль в руке я продолжила своё занятие. Белых линий становилось всё больше, от них ответвлялись линии поменьше – ветки?

Мощнейший грохот сотрясает пространство и вслед за ним длинная молния разрезает небо на несколько кусков.

Ветер начинает сдувать кусочки пазла, и я в отчаянии пытаюсь прикрыть собой все до единого, свято веря, что каждый из них необходим для завершения рисунка. Но через пару мгновений та самая молния опускается на мои труды, и я зажмуриваюсь от ослепившей меня вспышки.

Дождь заливает землю, но не может заглушить появившийся в воздухе дым, который так портит пейзаж.

Я, наконец, открываю глаза. Большая часть пазла безнадёжно сгорела, но в сжатом мной кулаке остался один фрагмент, который уже был не чёрным, а серым. Теперь стало ясно, над чем я так долго работала. Передо мной было серое, уставшее после грозы небо, которое напоминало грязный лист бумаги, на котором уже ничего нельзя написать. Всё правильно, ведь после бури небо всегда мрачное. Я опустила взгляд на ладони: уже не было смысла продолжать что-либо. Поднявшись, я выпустила из руки тот самый последний кусочек, который соприкоснувшись с полом, обратился в пепел.

Складывала ли я этот пазл всю свою жизнь? Или же этот пазл и был моей жизнью?

***

- О, ну наконец-то гроза закончилась! – женщина в белом халате, сидевшая за столом, устало посмотрела в окно.
- Тяжелая ночка выдалась, не так ли? – к ней подошла молоденька девушка и протянула чашку горячего чая, - Зато посмотри какая замечательная погода сейчас!
На часах пять утра. Сквозь толстые стёкла окон пробивались лучи солнца, которые заливали ярким светом весь коридор больницы. Мимо здания проплывали почти прозрачные тучки, которые было еле видно на фоне насыщенно голубого неба. Лёгкий ветерок колыхал листья, заставляя их приятно рябить в глазах.
- Хм, а что самое главное – абсолютно безлюдно. Красота! – женщина постарше с удовольствием отхлебнула из чашки, но вдруг серьёзно посмотрела на девушку. – Как там идут дела?
- В операционной? – переспросила молоденькая медсестра. Получив короткий кивок, ответила:
- Не знаю. Операция длилась больше шести часов, а из кабинета никто не выходил.
- И что, ничего даже слышно не было?
- Ничего.
Звук чьих-то шагов заставил обоих обернуться. По коридору шёл высокий, немного полный мужчина, на халате которого были видны небольшие следы крови. Кулаки его были крепко сжаты, а взгляд был направлен вниз. Наконец он подошёл к двум медсестрам и, глянув на каждую из них, произнёс:
- Время смерти – четыре часа пятьдесят шесть минут.
- Значит, вы не смогли её спасти… - старшая медсестра мрачно уставилась на хирурга.
- Но почему? – младшая медсестра была в недоумении.
- Ожоги не совместимые с жизнью. Большая часть тела уже была покрыта коркой… Но девочка боролась до последнего.
- А что с её родителями?
- Они оставили её одну дома, а сами уехали на праздник к друзьям.
- И? – в один голос спросили медсёстры.
- Ночью началась гроза, и молния угодила прямо в дом. Огонь охватил всё за пару минут. От здания остались лишь обломки.
- Вы сами сообщите родным? – спросила старшая медсестра, в то время как младшая вытирала глаза халатом.
- Да, - немного помолчав, он добавил: - На протяжении всей операции её состояние было стабильным и под конец… Ей надо было пережить введение последнего препарата, но сердце отказало. Не выдержало нагрузки.
Хирург развернулся и уже собирался уходить, как в этот момент девушка окликнула его:
- Доктор, а что это у Вас в руке?
- А, это... – он раскрыл ладонь, на которой лежал маленький кусочек пазла ярко-голубого цвета. – То чего не хватило девочке, чтобы выжить.
Медсёстры проводили врача вопросительным взглядом, а тот шёл по коридорам с грустной улыбкой на губах.

После грозы всегда наступает солнечное утро, глупышка. Надо было лишь дождаться.

@темы: проза

---

Linuana

[Linuana]

Название: Последнее Падение
Автор: Linuana

Снежинка номер 2115 сидела на большом белом перистом облаке со своими многочисленными братьями и сёстрами. Мимо проплывали другие облака с такими же маленькими пушистыми снежинками.

Номер 2115 поёжилась от внезапного порыва холодного ветра и покрепче прижалась к своим сестрёнкам. Но она ёжилась не только от холода, но ещё и от страха перед ожидаемым "приключением". Всем этим снежинкам было всего около дня от роду, и уже каждая из них подверглась ужасному психологическому испытанию в виде этого самого "приключения". Самое страшное было то, что от этого было невозможно убежать или спрятаться, была всего лишь одна дорога. Вниз. А туда никому не хотелось из-за снова же страха, но теперь перед неизвестностью будущего. Никто не мог им сказать, что же там внизу, и никто и не решался испытать это.

И потому снежинки дрожали от страха, лишь иногда по ним проходила волна спокойствия, исходящая от тех, кто стоял на самом краю и видевших огромный безграничный мир. Они хотели убедить своих братишек и сестрёнок в том, что мир не такой уж и страшный, что если на него посмотреть с другой стороны, то можно увидеть и его прекрасную и добрую сторону. Именно это они передавали другим по телепатической связи, добавляя как можно больше образов, чувств и мыслей. От этого снежинкам становилось спокойно, страх всё больше падал в пустоту, а тот факт, что внизу всё-таки что-то было, придавал им больше уверенности.

2115-ая была одной из тех, кого виды мира сверху заинтересовали больше, чем других. Поэтому она всеми силами пыталась прорваться к краю, чтобы хоть глазком увидеть то, что ей показали. Но со всех сторон её крепко стиснули, не давая даже повернуться, не говоря уж и о том, чтобы двинуться хоть на шажочек.

Многие ошибочно считают, что снежинки не умеют передвигаться. Мы считаем их неподвижность фактом, потому что просто не видим их передвижения. Но задумайтесь: снежинки малы, значит, и движения их почти незаметны. Иногда невозможно заметить даже движение насекомого. Более легко снежинки передвигаются на облаках, на земле же это им даётся намного сложнее, благо, если окажешься на самом верху снежного покрова. Но ведь под тобой миллиарды других снежинок, которые пытаются безрезультатно выбраться наверх, что усложняет передвижение, даже если окажешься на самом верху. Но рано или поздно каждая из снежинок прекращает свои попытки выбраться наверх и замирает, пытаясь смириться со своим положением. Лишь весной те, кто оказался в самом низу, поймут выгодность их положения. Когда большая часть снега растает, этим снежинкам будет уготована великая честь. Они дольше всех будут лицезреть весну во всём её очаровании. За то, что они терпеливо ждали целую зиму, снежинки увидят одно из самых прекрасных явлений в природе, чего не удостоились остальные. Но даже это не спасёт их от смерти...

2115-ая осмотрелась по сторонам в поисках хотя бы одной узенькой щёлочки, её не терпелось вылезти отсюда, не только из-за того, чтобы увидеть мир, но ещё из-за того, что это теснота и толкотня ей порядком надоела. Но как она ни старалась, всё было безуспешно. 2115-ая хмуро села на облако, обидевшись на всё за такую несправедливость.

Но обижаться ей пришлось недолго, вдруг по сборищу снежинок прошла волна возбуждения и нетерпения, которые превышали все границы. И тут, словно по зову невидимого голоса, снежинки в первых рядах дружно прыгнули вниз, по принципу домино за ними последовали и другие, даже не задумываясь о том, что они делают. 2115-ая катилась изо всех сил за своими родными, не воспринимая ничего и никого вокруг, пока она не сделала прыжок вниз... Падение...

Но это нельзя было назвать падением, он было слишком медленным, умиротворённым и спокойным... Лучше это назвать бы парением, 2115-ая плавно кружилась, смотря вокруг и наблюдая за братишками и сестрёнками. Немного спустя они смешались со снежинками с другого облака, и тут 2115-ая не смогла уже понять, где её братишки и сестрёнки, а где "другие". Но потом она перестала волноваться об этом и посмотрела вниз, до земли было ещё очень далеко, поэтому 2115-ая принялась снова рассматривать всё вокруг, наслаждаясь своей невесомостью.

Она была уже почти около земли, которое по своему усмотрению она назвала "большим нечто", когда заметила высокие, тёмные и острые штуковины, торчащие из-под земли. Сначала 2115-ая сжалась от испуга, но чуть позже, поняв, что они не причинят ей вреда, расслабилась и продолжила наслаждаться парением. Знала бы она, что именно эти штуковины станут виновниками её конца...

2115-ая уже была готова мягко лечь на уже довольно приличный снежный покров, когда вдруг ветер отнёс её немного назад, в результате чего снежинка зацепилась за ветку(а штуковиной была именно она). Не понимая своего ужасного положения, 2115-ая посмотрела наверх и ахнула бы, если могла. Огромное количество снежинок падали вниз большими белыми хлопьями, и хотя небо было тоже белым, они казались намного белее его. От их мерного и медленного парения, всё вокруг словно замерло и затихло, поддавшись настроению их чарующего танца.

Но 2115-ой не было суждено досмотреть эту оперу до конца, а всё из-за белки, которая села около снежинки и случайно дыхнула на неё. Даже тогда 2115-ая не поняла, что с ней происходит, продолжая смотреть на танец снегопада, всё больше убеждаясь, что никогда не видела и не увидит такого прекрасного зрелища... Так она и умерла, в неведении и великом невинном счастье... Белка отряхнулась, сбрасывая со своей шерсти уже упавшие на неё снежинки и залезла в дупло, даже не подозревая, что случайно лишила жизни снежинку, о которой никто не знал, и никто не вспомнит...

Но жизнь продолжается, будут ещё снежинки, будут другие жизни и другие мечты...

@темы: проза

---

[Кроули]

Название: Всю ночь у кровати больного
Автор: Кроули
Жанр: стихотворение


Несчастный! Ты спишь, не ведая о чуде!
(Плевать мне на твою простуду,
слышишь!?!)
Ты пропускаешь ту минуту,
Когда рассвет,крадясь по крыше...
Рождает солнце в небесах.
А ты в своих бредовых снах
забывшись,
В четыре кофты облачившись,
И одеялами накрывшись,
Совсем не ведаешь о том...

Ну выздоравливай скорей-
В два раза будет веселей
Встречать рассвет вдвоем...

@темы: стихи

---

[Кипер Брагисдоттир]

Название: В темноте
Автор и бета: Кипер
Жанр: рассказ

С самого утра – подняться с постели сил нет, и будто не спал вовсе, и разговаривать не хочется. Она, девочка моя любимая, испереживалась уже, всё спрашивает, не болен ли я. Нет, говорю, хорошо всё со мной, – и сам себе не верю. И она не верит – по глазам настороженным вижу. И ладошка её часто на лоб мой ложится. Не волнуйся, милая. Ещё чуть-чуть – и встану я.
…Вечер уже???

Наутро умудрился-таки на кухню выползти. Она обрадовалась, хлопочет вокруг меня, думает, что я – снова я. Только мне ещё паршивее, за грудиной червячок холодный шевелится, мерзко так… А я любимой своей улыбаюсь. И даже поел, чтобы её не расстраивать. Она говорит, что в офис съездит, работу заберёт и вернётся – и чтобы я не скучал. Не буду, птичка моя.
Лежу и думаю, как червячка вытравить…

Позвонили из издательства. Напоминают о контракте и строке.
Подсчитал – ещё пять месяцев имею в запасе. А работы – месяца на два, максимум на три. Замечательно всё складывается.
Но, запас не запас – а писать надо. Завтра же и буду. Лишь бы только полегчало немного.

Что-то со словами происходит неладное. Они ускользают от меня, бледнеют, прозрачными становятся, так что даже углядеть их сложно. Теперь боюсь я тратить слова на разговоры. Очень важно, чтобы на книгу их хватило. Только в мерцании монитора слова и вовсе не видны. Я вглядываюсь в их размытые туманные очертания, зрение напрягаю – и всё зря. Не могу нужное поймать, и вместо новых глав – головная боль.

С неделю так промучился – дай, думаю, по старинке попробую. Ручку нашёл и тетрадь большую открыл. Ждал, ждал – ничего, порхают вокруг всё так же, полупрозрачные, а мне не даются. Расстроился чуть ли не до слёз. А потом как будто снежная лавина. Так, что аж страшно, и дышать нечем, и сердце в горле.
Даже сам не понимал, что пишу. Лишь потом прочёл, когда успокоился. Стихи… Удивительно, никогда раньше не писал стихи. А красивые получились, какие-то… тёмные. Любимой показал. Она почитала, странно на меня посмотрела и на балкон пошла. Долго там была – всё курила и на меня сквозь стекло смотрела, а выражение глаз – непонятное…

Каждый день почти приходят лавины эти, я себе даже музыку подобрал, чтобы созвучно было. И рисовать начал, чего никогда раньше не было. И так мне хорошо, только девочка моя грустная почему-то. Я спросил. Она сказала, что всё отлично и мне не надо беспокоиться. Ну, раз она так говорит, то и не буду, я ей доверяю, даже жизнь могу доверить.
Ведь и вправду всё хорошо? Вот только если бы не слабость и не червячок этот, за грудиной…

Вытащила меня любовь моя из постели, завтраком покормила (с виду яичница, а вкуса никакого – только ради милой поел). Говорит, что так нельзя. Что мы давно уже вдвоём не гуляли. И что сейчас в парк пойдём, а то ведь и лето скоро закончится. Мне не хочется, но я пойду – тоже ради неё.

Идём по аллейке – и так плохо мне стало. Страшно почему-то и небо грузом на плечи давит. А в груди не червячок уже – а змея целая. Прошу девочку мою – пойдём отсюда, пожалуйста, забери меня отсюда, пожалуйста… Она всполошилась, идём к машине так быстро, как только могу. Я глаза от дорожки поднимаю – а на меня взгляды стрелами летят. Злобные, жестокие, презрительные, насмешливые, чужие… И попадают, и ранят – Господи, до чего же больно-то!...
Вот и машина, сажусь, в глазах темнеет…

Глаза открываю – я дома уже, на диване лежу. А как домой попал – не помню… Милая моя рядом, за руку меня держит. Видно, что плакала.

Тьма передо мной – бескрайняя, бездонная. В самой глубине горят кроваво-алые глаза. Зовут к себе, манят, обещают что-то… Нужно только шагнуть. Сильно искушение, но страх сильнее… Чей это надрывный стон? Я? Это я? Закрывает, застилает всё пространство… Не надо!...
Тьма отступает, теперь только ночь вокруг. Тёплые губы на моём лице, солёные губы на моих губах. Знакомый голос что-то шепчет, успокаивая, мягкая ладонь лежит на моём сердце, не давая ему сбежать. Держи меня крепче, любимая, не отпускай…

Я лежу и смотрю в потолок. А из окна солнечные лучи – от потолка отбиваются и раскалёнными иглами в глаза мне падают. Больно очень и слёзы сами текут. Попросил милую окно зашторить, а она говорит, что ерунда всё это, потому что дождь на улице, а не солнце. Я снова прошу, она видит, что мне и в самом деле плохо – и закрывает, только иглам это не препятствие. Потом девочка моя уходит куда-то. Я один. Поднимаюсь с трудом и к окну подхожу, посмотреть – а вдруг и правда дождь? И тут воспоминание о стрелах, летящих в меня – как кувалдой по голове…

Перекопал весь шкаф и на дне нашёл отрез плотной чёрной ткани (вспомнил, что натыкался когда-то). Превозмогая бессилие, занавесил этой тканью все окна в квартире.
Любимая ругалась сперва, теперь говорит, что если мне так спокойнее, то пусть так и будет.

Ни с того, ни с сего чувствую, как по лбу капли стекают и холодная змея в груди ворочаться начинает. От этого дышать трудно – и я задыхаюсь уже, и страшно так! Неужели я умираю? И сердце наружу рвётся, вскрывая грудную клетку, а в виски кто-то гвозди забивает. И ужас, такой ужас охватывает – сил нет. Я не хочу, не хочу умирать!!! Нет, Господи, НЕЕЕЕЕТ!!!
Чувствую тёплые губы на виске. Я всё ещё жив? Я всё ещё с тобой, милая моя девочка? Я ощущаю твоё тело, твоё тепло, скажи мне, что я всё ещё жив.

Утром она вытаскивает меня из постели, заставляет одеться и ведёт на улицу. Я не хочу, боюсь выходить – но непреклонна моя любимая. Мы едем куда-то, а я и глаза не открываю. Куда-то заходим, она меня за руку держит. Хитрая… ничего не сказала – в больницу привезла. Доктор спрашивает что-то у меня, но я молчу – отвечает моя девочка хорошая. А потом он ей что-то рассказывает, я не слушаю, не слышу. Не интересно.
Я рад снова оказаться дома.

Я теперь должен принимать таблетки. Они помогать должны, но, по-моему, помощи от них никакой. Лавин больше не бывает, поэтому и музыка уже не нужна. Со сном странности. Каждую ночь, а то и по нескольку раз, меня мучают кошмары. Такие жуткие, что хочется плакать и кричать. Скорее всего, так и делаю. Поэтому я боюсь ложиться спать – превозмогая усталость, хожу по квартире, порой всю ночь напролёт. Иногда и просто так по несколько суток не сплю. Однажды милая моя снотворное мне дала – я потом чуть не умер, так голова болела. Она вообще теперь часто болит, я почти привык уже.

Я сумасшедший?

Мне девочку мою жалко – понимаю ведь, что ей трудно со мной. Недавно сказал ей: брось меня, не мучайся. Она посмотрела на меня, слёзки закапали, потом рассмеялась нервно, залепила мне пощёчину, я даже чуть не упал, а потом снова заплакала, обняла и сказала, что никогда меня не оставит. Потому что любит.
И я её люблю. Пообещал себе – если выздоровею, сделаю ей предложение.

Она хоть и девушка мне, но окружила такой трогательной материнской заботой… Я раньше и не представлял, что такое на свете бывает. Была когда-то в моей жизни женщина, которую я должен был называть мамой… Даже вспоминать не хочется.
А любимая бережёт меня – мой прекрасный ангел-хранитель. Пытается отвлечь меня. Успокаивает страхи. Прогоняет кошмары. Заставляет поесть, вздыхая: до чего же исхудал ты, мой бедненький! Почти всегда рядом со мной. Даже если не рядом – я постоянно ощущаю её присутствие. А ещё – она никогда теперь не плачет при мне.

Сегодня с самого утра нехорошо мне, совсем нехорошо. Но встал-таки, заставил себя. Змея эта проклятая сердце кольцами холодными сжимает, воздуха мне мало и звон колокольный в болящей голове. Сижу, слёзы помимо воли ручьём и мысль одна: отведи, Господи. Но не слышит Господь, лишь змеюка ярится пуще прежнего. И словно трясина под ногами – втягивает, засасывает, убить хочет. Пошевелиться хочу, вырваться – и не могу, сил не достаёт.
Девочка моя милая рядом уже – прижимает к себе, шепчет что-то тихо, но я не слышу слов, только голос. А ужас накатывает волнами, забивает дыхание, и нет трясины уже, зыбучие пески вокруг и мне не освободиться, не спастись, но я не хочу, не надо, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста..! Держи меня, любимая, не выпускай из рук, не дай мне умереть, не дай умереть… Адское сверло проникает в мозг, как же больно, Господи, Боже мой! Сердце взрывается, разлетается бесплотными клочьями и бесконечный пронзительный стон обволакивает липкой паутиной… Неужели это я? Неужели это мой крик? Я захлёбываюсь ним, извергаю его, но внутри закипает новый – когда это кончится?! Я хотел бы остаться в живых, но не так, не могу так жить, приходите за мной, забирайте, я не боюсь теперь Ада!!! И только замогильный мрак вокруг, в котором бьётся крик, и я – бьюсь в агонии рыданий, о, эта боль! Я падаю, падаю в этот мрак и…

…тепло губ на виске…

@темы: рассказы, проза

---

[pchoillka]

Название: Никогда не улыбайся незнакомцам
Автор: pchoillka
Жанр: ангст
От автора: написана под впечатлением мелодии и фразы "никогда не улыбайся незнакомцам"



В этом мире, где небо заменяет серая пелена табачного дыма, нельзя показывать эмоций. Эмоции – это твоя душа. Неповторимая, тонкая, эфемерная. Желанная. И чем ярче и искренней эмоции, тем вкуснее они кажутся для масок. Маски… Провалы их глаз пристально наблюдают за каждым твоим шагом, за каждым твоим действием. Они ждут вспышки, чтобы накинуться и растерзать. Они сродни стервятникам, что наблюдают в пустыне за израненным львом. Они считают чувства слабостью. Они оборачивают их в слабость. Обернуть силу в бессилие – этому учат с пеленок.

В этом мире никто не достоин доверия. Ты не можешь верить даже себе. Мысли… Они подчиняются ритму шагов за твоей спиной. Если хочешь выжить, научись лгать. Так гласит основной закон масок. Фальшивые улыбки, фальшивые слова. Яд, что сочится из каждой клеточки тела. Каждое прикосновение отравляет. Каждый поцелуй убивает. И взгляд, что с корнем вырывает сердце. Он разъедает его. Медленно, неторопливо. Здесь некуда спешить. Понятие времени превратилось в понятие вечности. Ты все еще веришь в любовь? Забудь. Ее здесь нет. Только животная похоть и маскарад чувств, где маски прячутся за масками.

Мерный стук каблуков по костям тех, кто не смог спрятать себя. Даже дождь, который должен очищать, предает человека. Он втаптывает его в пыль, смешивает его с грязью, словно вторя маскам: «Ты – ничтожество!» Дождь… Скорее лава, что сыплется с небес, настолько он обжигает тело и душу. Он напоминает о том, что тебе никогда отсюда не выбраться. В этом мире нет места, чтобы остаться наедине с собой. Они найдут тебя где угодно. Они проследуют за тобой в преисподнюю. Они взлетят за тобой в небеса. И все это лишь за тем, чтобы увидеть твою агонию. Чтобы сделать ее невыносимо долгой. Вся жизнь в этом мире – сплошная агония…

Ты вдыхаешь дым. Вдыхаешь пепел, что летит из крематория. Кажется, из птиц здесь остались только вороны. Черны как смоль. А глаза… Они напоминают тебе о безумных ученых, что ночь за ночью проводят свои бесчеловечные эксперименты. Человечность. Как странно звучит это слово… Как давно оно не произносилось в этом мире? Что нас ждет? Это похоже на конец. Маски… Фарфоровые лица кукол, что кажутся совершенными. Кто и когда их придумал? На эти вопросы уже не получить ответов.

Ты поднимаешь лицо вверх, подставляя его раскаленному ветру и пыли, что нещадно царапает глаза. Бежать нет смысла. Жить… Это не жизнь. Это существование. Бессмысленное. Бесчувственное. Мерзкое. И ты делаешь единственное, что еще может вернуть тебя в понятие «человек». Ты… улыбаешься. Искренне, беззаботно, счастливо. Ты пытаешься разглядеть сквозь дым голубое небо, ведь ты все еще в него веришь.

Кусочек неба трепещет в твоей руке. Маленькая ленточка. Напоминание о чуде. Когда-то давно тебе рассказывали, насколько прекрасным был этот мир. Пушистые облака, зеленая трава и прозрачная вода. Все это кажется волшебным сном, в который нет дороги. Ты закрываешь глаза, пытаясь представить – каково это, жить в этом сне? По твоей щеке катится хрустальная слеза. Но даже она не в силах смыть всю ту грязь, что ты копил годами на себе.

Маски словно срываются с цепей. Вот она, желанная пища. Сердце, способное испытывать боль. Ты чувствуешь их, но не делаешь ни единой попытки спастись. Бесполезно. Ты продолжаешь улыбаться. С твоих губ черной розой слетает лишь одна фраза:

- Я прощаю Вас…

Но маски глухи к словам. Они давно потеряли для них свой смысл, превратившись в излюбленные игрушки…
Спустя несколько мгновений на земле не остается ничего, кроме груды пустых обещаний и никому не нужных желаний. А вместе с пылью вверх взлетает лента.

@темы: проза, зарисовки, миниатюры

---

принимайте новенького ^^

[mr. Kisa Shouta]

Название: И кровью единой...
Бета: авторская вычитка
Автор: Rosmarina
Рейтинг: R
Жанры: экшн, детектив, джен, гет, мистика, фантастика, романтика
Предупреждения: нецензурная лексика, насилие, смерть персонажей
Размер: планируется макси
Статус: в процессе написания
Саммари: о мире после Апокалипсиса
От автора: на эту работу меня вдохновили романы Сунао Йосиды - Trinity blood. И, сказать по правде, в итоге получилось что-то совершенно странное. Пишу далеко не в первый раз, но впервые замахнулась на нечто настолько серьезное. Хочется написать что-нибудь действительно стоящее. Буду очень признательна за рекомендации и критику.
Пролог

читать?

Это было странное место. Воистину странное. Все пространство занимало огромное море. Была ли это вода или что-то другое, сложно
сказать: всюду была одна темнота. И лишь белела одиноким островком гигантская шахматная доска. Некоторых фигур недоставало, словно кто-то великий разыгрывал здесь свою партию и сейчас ждал ответного хода.

Она сидела на клетке g1, на самом краю, и безучастно глядела в манящую толщу
воды. На вид ей было около четырнадцати, впрочем, этого нельзя было утверждать наверняка. Легкий и совершенно неосязаемый ветерок трепал ее белое платье и волосы, но гладь воды была ему неподвластна: она оставалась все такой же
непоколебимой, будто бы застывшей. Все здесь казалось застывшим, словно само Время махнуло рукой на это место. Даже песочные часы, отмеряющие время до следующего хода, были полностью неподвижны. Весь песок ровной горкой покоился наверху, не падая вниз: кажется, обычные физические законы тут тоже не действовали. На самом деле все было просто: ее время истекло. Кажется, она покинула этот мир слишком рано, кажется, у нее осталось что-то важное, там, за чертой, но она уже могла вспомнить, что это было. Да и совсем неважно. Здесь, в этой обители покоя, ничего не казалось важным. Она продолжала сидеть на своей клетке, бездумно глядя на воду. Черное зеркало манило, звало к себе, и ей вдруг захотелось спуститься вниз, туда, к воде. Она уже свесила ноги, намереваясь дотронуться до нее кончиками пальцев, как услышала за спиной неясный шорох и обернулась.
Он стоял на d1, но почему-то казалось, что он совсем рядом. Высокий и величественный, от него веяло силой и чем-то еще, чего она так и не смогла определить. Но одно она знала точно: он был чужой этому месту. Он был иной.

«Зачем ты здесь?» – этот вопрос так и не сорвался с ее губ, но он понял ее без слов. Он протянул ей руку. «Идем со мной», — так же молча произнес он. Она недоверчиво изучала его лицо, словно пытаясь найти подвох, но оно было совершенно непроницаемо, лишь в глазах застыла непомерная грусть. «Ну, же», — он приподнял уголки губ. Это нельзя было назвать улыбкой, но вокруг будто бы посветлело, во всяком случае, так показалось ей. «Я выведу тебя отсюда», — говорил его взгляд, и она, наконец, смогла вспомнить этот аромат. Это был запах свободы, свежий, пряный, с примесью корицы и апельсинов и немножечко моря, того, что она когда-то так любила.
Она протянула к нему руку, но снова засомневалась, так и застыв с поднятой рукой. А потом резко подалась вперед и крепко вцепилась в протянутую ладонь. Он дернул ее вверх, перетаскивая на свою d1, и снова улыбнулся.
Они уверенно шагали по клеткам на другую сторону доски. Он спустился первым. Ободряюще кивнул и просто шагнул в черноту. На этот раз она не стала колебаться. Ей хотелось следовать за ним, хотелось вновь и вновь вдыхать этот аромат, до тех пор, пока не опьянеет. Она оглянулась напоследок: безвременье осуждающе дохнуло на нее своей пустотой, но это ее нисколько не испугало. Шагнуть в темноту оказалось невообразимо просто. И перед тем, как та окончательно сомкнулась над ее головой, она с каким-то необъяснимым удовлетворением услышала, как из треснувших часов на доску сыплется песок.

Примечание:

g1 — место белого коня в начальной позиции;
d1 — место белого ферзя

Глава 1. Брюссель

I

Лето в Брюсселе выдалось на удивление жаркое. Несмотря на то, что с моря дул южный ветер, прохладнее не становилось. Господин Ян Виссер, хозяин небольшого летнего кафе «Золотая рыбка», за недостатком персонала вынужденный обслуживать клиентов лично, неодобрительно посматривал на своих единственных посетителей. Ничем не примечательная парочка: молодая девица в форме воспитанницы альбионской семинарии Паркинсон и немолодой мужчина лет сорока. К слову сказать, девица была совсем не красива, как и многие ее сверстницы в этом возрасте. Мужчина же напротив был привлекателен несмотря на возраст. Рыжие волосы обоих натолкнули Виссера на мысль о том, что эти двое – родственники. Парочка о чем-то негромко беседовала, но мужчине было не до рассказов прыщавой девицы, утренняя газета занимала его куда больше. Мужчина бросил на посетителей еще один быстрый взгляд и снова погрузился в чтение.

Впрочем, если бы он прислушался к разговору, то услышал бы много занимательного.
Рыжеволосый мужчина, не отрываясь, смотрел на свою спутницу, чьи глаза бегали по печатным строчкам: в ее руках была точно такая же газета, как и у господина Виссера.
- Еще двое, - произнес мужчина. Девица кивнула, внимательно разглядывая напечатанные на первой полосе фотографии.
- Почерк тот же, - изрекла она после непродолжительного молчания, задумчиво постукивая пальцами по столу. – Смотри, - девица достала из кармана юбки еще несколько вырезок и разложила их на столе. С черно-белых фотографий на парочку смотрели пустыми глазницами молоденькие девушки. Точнее, то, что когда-то было молоденькими девушками.
- Он не пожалел сил, в этом даже есть своя эстетика, - заметил мужчина, криво усмехаясь.
- Валентин, - девица смерила его тяжелым взглядом на чересчур взрослом лице. – Сейчас не время для твоих мерзких шуточек.
- Простите, миледи, - мужчина покорно склонил голову, не переставая ухмыляться.
- Но в чем-то ты прав, - она ткнула в одну из фотографий. – Взгляни вот на это, - на снимке девушка бережно прижимала к груди собственное сердце. Она была коротко острижена: рыжие локоны были разбросаны вокруг тела, словно покрывало.
На белой шее были выведены письмена. – «Смерть ведьмам», - прочитала девушка вслух. – Это самое странное во всем этом.
- Да, - согласился с ней Валентин, - Похоже на какого-нибудь религиозного фанатика, считающего рыжеволосых девиц ведьмами.
- Ты забыл о том, что все убитые девушки были некрасивы, - напомнила его юная собеседница. Она задумчиво потеребила тощую косичку и нахмурилась. – Что-то мне во всем этом не нравится. Почему он убивал только студенток, да еще и подданных Альбиона?
- Мы выясним это сегодня же. Леди Энн, вам следовало бы поспать сейчас, - мягко проговорил мужчина.
- У меня нет времени на подобные глупости, Валентин, - отмахнулась девица. – Мне еще нужно поговорить с ученицами семинарии, а ты отправишься к директрисе - мисс Паркинсон.
- Как скажете, - вздохнул мужчина.
- Идем же, - Энн перебросила за спину обе косички и встала из-за стола. Она собрала фотографии убитых девушек и газету и спрятала куда-то в складки пышной юбки.
Господин Виссер оторвался от чтения и с удовлетворением заметил, что посетители собираются уходить. «Бывают же такие, - еще раз подивился он тому, какой некрасивой может быть молоденькая девушка. – Моя Жанетт в ее возрасте была писаной красавицей», - вздохнул он, вспоминая покойную жену. Та была маленькая, миниатюрная, будто фарфоровая статуэтка, а эта что же? Смех, да и только.
Девица тем временем поправила соломенную шляпку, столь же нелепую, как и она сама, вцепилась в поданную ей руку, и парочка удалилась, оставив господина Виссера вздыхать о прежних временах.

II

- Ох, это такое ужасное происшествие. Поистине ужасное, - немолодая женщина качала головой на морщинистой шее подобно китайскому болванчику. Звали эту женщину мисс Эбигейл Паркинсон, и она являлась директрисой семинарии Паркинсон, единственного учебного заведения в Брюсселе для подданных Альбиона.

- Я бы сказал, что это трагедия, - ответил ей рыжеволосый мужчина, представившийся Валентином Сор, дядей одной из ее воспитанниц. Кажется, ее звали Энн. Впрочем, это было совсем не важно: голову мисс Паркинсон занимали совсем другие мысли.
- Да, да, Вы, безусловно, правы. Конечно, это трагедия. Подумать только! Убиты воспитанницы моей семинарии! Просто немыслимо! Что же подумают в обществе? Что будет со мной, если обеспокоенные родители начнут забирать своих дочерей? Это просто катастрофа! Ах, вы даже представить не можете… трагедия, Вы сказали? Да, безусловно, худшей трагедии и представить нельзя!
- Не беспокойтесь, - сдержанно произнес Валентин, молчавший на протяжении всего этого монолога, но его бледные губы скривились в отвращении. Он всегда презирал таких людей, но сейчас обстоятельства были таковы, что открыто выразить свою неприязнь не представлялось возможным, а потому он постарался успокоить находившуюся на грани истерики женщину. – Родители ваших воспитанниц – разумные современные люди. Конечно же, они понимают, что Вы не имеете никакого отношения к какому-то сумасшедшему маньяку. С чего бы им думать о Вас плохо?
- Но репутация моей семинарии!
- Не пострадает, - отрезал мистер Сор, подходя к стоящему на столе стеклянному графину с водой. – Газеты не писали о связи убитых девушек, об этом знают только родители, поэтому…. Вот, выпейте.
- О, благодарю. Да… да, Вы, безусловно, правы… - пробормотала мисс Паркинсон, осушая стакан до дна. Поставив его обратно на стол, она устало опустилась на стоящий в кабинете диван, а Валентин порадовался тому, что погруженная в свои мысли, женщина не спросила, а, собственно, откуда ему известно о связи убитых девочек. Ответ был у него наготове, но все же мужчина был рад, что лишних вопросов удалось избежать.
– Прошу прощения за то, что Вам пришлось наблюдать столь безобразную сцену.
- О, не стоит беспокойства, мисс Паркинсон. Вам сейчас очень тяжело, я понимаю.
- О, Вы такой хороший юноша…. Однако же, Вы так и не сказали, зачем пришли.
Валентин хмыкнул: юношей его назвать было сложно, впрочем, по сравнению с самой мисс Паркинсон…
- Да, я хотел бы узнать у Вас побольше об этих девушках и их родителях. Могу ли я взглянуть на их личные дела?
- Мы никому не даем их, - подобралась директриса. – Зачем Вам это?
- Моя племянница учится здесь. И она подходит под описание жертв маньяка, - угрюмо произнес Валентин. - Ах, я пытался запереть ее дома, но эта негодница заявила, что закатит грандиозный скандал и обвинит меня в педофилии, если я заберу ее, - сокрушенно пожаловался он. – И хотя все знают, что мне нравятся женщины постарше, Вы ведь понимаете, что могут сделать слухи. Меня осудят и отправят на каторгу, а то и вовсе казнят… - глухо закончил он, закрыв лицо руками.
- Казнят… - в ужасе ахнула директриса. Он заворожено смотрела на этого несчастного мужчину, желая утешить его. – Нет-нет, я не могу позволить, чтобы Вас казнили! Я помогу Вам! – она с проворностью, которой трудно было ожидать от женщины ее возраста и комплекции, вскочила с дивана и практически подбежала к несгораемому шкафу в дальнем конце кабинета. Открыв его висевшим на шее ключом, она начала перебирать стоящие там папки.
- Ох, мисс Паркинсон, Вы моя спасительница, я просто не знаю, как Вас… - начал Валентин, но его прервал женский вскрик. Директриса обернулась к нему: лицо ее было белее мела.
- М-мистер Сор, - она почти шептала, дрожащей рукой указывая на шкаф. – А их здесь нет.

III

- Вы уверены? – сглотнув, выдавил из себя Валентин Сор, подходя ближе.

- Разумеется, уверена! Ничего не понимаю… я лично запирала этот шкаф, и ключ есть только у меня. Никто не смог бы…
- Мисс Паркинсон, совсем необязательно, что шкаф открыли ключом, - произнес мужчина. – Существуют отмычки…
- О нет, этот – обязательно. К этому шкафу не подобрать отмычку, - с гордостью произнесла женщина и тут же сникла. – Да что же это за напасти… - сокрушенно произнесла она. Валентин приобнял ее за плечи и усадил обратно на диван.
- Могу ли я просмотреть содержимое шкафа?
- Да, да, разумеется, - махнула рукой директриса, откинувшись на спинку дивана и прикрывая глаза. Валентин тут же воспользовался предоставленной возможностью. Он быстро просмотрел папки, записал что-то в маленький блокнотик и обернулся к женщине.
- Благодарю вас, мисс Паркинсон, - со всей учтивостью произнес он, поклонившись. – Если бы не Вы… возможно, Вы спасли мне жизнь.
- Но ведь дела исчезли, - несмело возразила мисс Эбигейл.
- Ничего страшного, поверьте. Вы безумно мне помогли, - мужчина аккуратно взял ее ладонь в свою и поднес к губам. – Вы благородная женщина, мисс Паркинсон.
- Вы думаете? – директриса улыбнулась, щеки ее порозовели.
- Я уверен, - тоном, не терпящим возражений, ответил Валентин и, выпрямившись, изобразил недовольство. – Я бы с удовольствием побеседовал с Вами еще немного, однако боюсь, что я должен откланяться.
- Уже?
- К сожалению.
- В таком случае, прощайте, мистер Сор, - она поднялась, чтобы проводить мужчину до дверей.
- Прощайте, мисс Паркинсон, и мужайтесь. Вы сильная женщина и сможете это сделать.
- Благодарю Вас. Ах, идите же!
Валентин поклонился еще раз и поспешил уйти. Оказавшись по ту сторону двери, он прислонился спиной к стене и будто преобразился: с лица сошла приторно-сладкая улыбка, взгляд из заискивающего стал твердым и холодным. Мужчина расправил плечи и, бросив последний взгляд на закрывшуюся дверь кабинета, усмехнулся и быстрым шагом пошел прочь.

***

Энн Сор сидела на скамейке в парке при семинарии и сосредоточенно изучала какие-то записи в толстой тетради в кожаном переплете. Появление рядом с собой другого человека она заметила только, когда тот присел рядом. Девушка вздрогнула и резко вскинула голову.
- Валентин! – ее недовольный голос прорезал тишину безлюдного парка. – Не пугай меня так.
- Прошу прощения, но миледи, кажется, слишком замечталась, раз не заметила моего появления, - со смешком ответил мужчина, поглаживая бороду. Девица фыркнула и снова уткнулась в свою тетрадь.
- Как все прошло?
- Я должен бы сказать «как нельзя лучше», однако возникли непредвиденные обстоятельства.
Энн не подняла взгляда, но Валентин знал, что она внимательно слушает.
- Личные дела убитых девочек украдены, - продолжил он. – По словам директрисы, сделать подделку невозможно, а шкаф она запирала лично и ключ никому не отдавала.
- Врет?
- Не думаю. Эта старая грымза скорее отгрызет себе руку, чем доверит кому-нибудь что-то настолько важное.
- Ясно. Надо будет изучить этот аспект дела. Займись этим позже.
- Так точно. А вы выяснили что-нибудь? – в глазах мужчины читалось любопытство.
Девушка медленно кивнула.
- Не очень-то и много, если разобраться. Девушки были довольно разные. К примеру, Молли Уилкинс была очень компанейской, а Ани Рид напротив ни с кем не общалась. Они все были абсолютно разными, вплоть до предпочтений в выборе бумажных носовых платков. А посему, думаю, личные мотивы можно исключить. Я не думаю, что все пятеро могли насолить одному и тому же человеку, учитывая их разный социальный статус, а соответственно, и круг общения.
- Выходит, обычный геноцид?
- Я бы не спешила с выводами, - покачала головой Энн. - У нас еще слишком много вопросов. Почему все убитые девушки были рыжими? Почему именно подданные Альбиона? Можно ли считать это актом в сторону Ее Величества? Что за странное извращение? И, наконец, причем здесь надпись на телах?
- Да, вопросов пока многовато.
- Нам нужно определить, кто может стать следующей жертвой, - произнесла Энн, захлопывая тетрадь и поднимаясь. – Я рассчитываю на тебя, Валентин. А пока навестим безутешных родителей.
Она пошла вперед, не оглядываясь, и ее фигура, длинная и несуразная, казалась сейчас образцом грации и изящества. Валентин улыбнулся, однако улыбка сошла с его лица, когда он заметил метнувшуюся справа тень. Мужчина развернулся, но кроме него и его племянницы вокруг никого не было.

- Валентин, - окликнул его властный голос. – Долго мне еще тебя ждать? – Энн ушла уже довольно далеко и теперь недовольно щурилась, нетерпеливо постукивая по земле каблуком.
- Уже иду.
Девушка фыркнула и, развернувшись на каблуках, зашагала дальше. Мужчина еще раз оглядел парк и, вздохнув, поспешил следом.

Примечание.
Валентин обращается к Энн на "вы ", но это "вы " очень домашнее и разительно отличается от того безлико-холодного "Вы ", которое он говорит той же мисс Паркинсон. Вообще-то, это не по правилам, но иного разделения я придумать не смогла

@темы: отрывки, В процессе работы

---

[Кроули]

Название: Заплати другому
Автор: Кроули
Бета/Гамма: исчу
Фэндом: Сверхъестественное
Пейринг: Кас/Сэм ,Кас/Дин
Рейтинг: PG-13
Жанр: слэш.хм...броманс?легкий стеб?
Размер: мини
Саммари: Газпром.Мечты сбываются!
Варнинг: ООС,АU, выкидыш обоснуя
Дисклаймер: Не мое.
Примечание: Представьте себе. Вы оказываете кому-либо существенную услугу и просите этого человека отблагодарить не вас, а трех других людей, которые, в свою очередь, отблагодарят еще троих, и так далее, в мировом масштабе, распространяя доброту и тепло. Насколько действенной может оказаться подобная сердечная идея? - кусок аннотации к фильму "Заплати другому". Обязательно помотрите если не смотрели, фильм и впрямь хороший.
Брайан Джонсон - вокалист группы AC|DC


В неприкаянных скитаниях по бесконечным хайвеям, трассам, шоссе, проселочным и вовсе не-дорогам, им крайне редко удавалось урвать время для себя.
Все, что не входило в минимальные потребности скромного быта охотников (еда, душ, более-менее мягкая постель, и, исключительно для Дина, секс) вечно откладывалось в долгий ящик с привычной мыслью: "Вот разберемся с этим призраком, и... Вот разделаемся с гоблином, и..."
Гоблина сменяли вампиры, вампиров - русалки, русалок – демоны. А мимо них на скорости шестьдесят миль в час продолжали проноситься захватывающие места, хорошие люди и интересные занятия, к которым они каждый раз обещали себе вернуться.
Но не возвращались.
Можно сказать, мимо них проносилась сама жизнь.
Сэм и не помнил, когда он в последний раз катался на велосипеде, ходил на концерт или в кино. Когда в последний раз знакомился с милой девушкой с расчетом на то, что сможет пригласить ее на второе свидание. Или когда неожиданно для себя вливался в компанию веселых парней в баре, и, узнав, что они обычно собираются по субботам, говорил им: "Ну, тогда до следующих выходных".
Но в каком-то плане ему было легче, чем Дину: все-таки у него были два года Стэнфорда, когда он был предоставлен только сам себе, и воспоминания о том времени теперь грели ему душу.
У Дина этого времени никогда не было. Всю жизнь подчиняясь приказам отца или каким-то своим глобальным целям, он и не знал, какого и, главное, зачем ему это: просто свернуть на обочину и остановится.
Поэтому, когда Дин грустно, но тихо - не дай Бог он, Сэм, его услышит, - вздохнул, сворачивая на 95-ое шоссе, уводящее их в сторону от каньона, Сэм сказал:
- Поворачивай обратно.
- Какого черта? Думаешь, эти джины согласятся любезно подождать, пока мы тут любуемся красотами природы? - зло отозвался Дин, по-прежнему мчась вперед.
Гранд Каньон был мечтой Дина, наверное, лет с семи. Сэм помнил, как он каждое лето с неугасающей надеждой уговаривал отца свозить их туда, и каждый раз отец обещал им это путешествие, только: "Вот с призраком разберемся... ".
Стоит ли говорить, что призрака сменяли вампиры, а вампиров - русалки?..
- Вернемся через пару месяцев, как только разберемся со всем этим дерьмом, - Дин и сам не верил в это, но подобные обещания друг другу, и, главное, самим себе уже стали их привычкой.
- Дин, поворачивай, - Сэм прекрасно знал, что брат никогда не согласится на такое, как бы долго не пришлось его уговаривать. Если только...
- Я плохо себя чувствую, мне нужен отдых. Ты же не хочешь, чтобы я окончательно разболелся, Дин? Позвоним Бобби - он вышлет в Неваду кого-нибудь другого.
Для пущей достоверности Сэм пару раз шмыгает носом, и Дин неожиданно легко соглашается, хотя и выглядит при этом весьма недовольно.
- Ок, Саманта. Засядем на пару дней в приличном мотеле, и я буду отпаивать тебя куриным супчиком.
Дин разворачивает машину на пустынной дороге, наплевав на двойную разделительную и здравую мысль о том, что мотели- вездесущи, и чтобы добраться до ближайшего, им вовсе не обязательно поворачивать назад.
Но никто, даже Дин Винчестер, не в силах устоять перед детскими мечтами.
***
Ему и впрямь пришлось изображать больного: по легенде он чувствовал себя достаточно плохо для новой охоты, но не достаточно хреново для того, чтобы Дин сидел рядом с ним весь их незапланированный отпуск.
- Езжай, - Сэму приходилось говорить вымученным сдавленным голосом, - расскажешь потом. И купи мыльницу подороже.
Все, что угодно, Дин. Только забудь уже на пару часов о судьбах мира, и подумай о себе.
Дин неуверенно помялся, глядя то на ключи от Импалы в своей руке, то на Сэма, замотанного в кокон из двух одеял, и, в конце концов, согласился:
- Я куплю тебе аспирина, чувак.
Услышав шум выезжающей с парковки Импалы, Сэм облегченно выпутался из одеял, сменил уже успевшую пропитаться потом футболку и направился в салон видеопроката напротив, чью потрепанную ветром и солнцем вывеску он успел заметить при заселении.
Может, он и не попадет в кино на этот раз, но развлечься парой хороших фильмов, пока Дин мотается до каньона и обратно, он себе может позволить.
Ассортимент магазинчика не особо впечатлял, даже с учетом того, что за последние два года Сэму было не до новых шедевров Голливуда. С некоторым разочарованием Сэм бродил между полок с боевиками, молодежными комедиями, от которых его тошнило со времен колледжа, и порно. От порно его тошнило со времен Дина - т.е. всю жизнь.
Когда Сэм уже собрался было бросить в корзину очередной ремейк Чужого, он заметил, что к нему направляется продавщица, все это время с интересом на него поглядывавшая.
- Я могу вам чем-нибудь помочь?
Сэм хотел было по привычке вежливо отказаться, но пересилив в себе эту природную скромность при виде милой жизнерадостной девушки, первой заговорившей с ним, все-таки спросил:
- Ну... Это все, что у вас есть?
Девушка улыбнулась ему:
- Да нет, у меня под прилавком целая коллекция детской порнографии, интересует?
Сэм ошарашенно смотрел на нее, пока до него не дошло, что она шутит.
- Я предпочитаю... что-то более законное.
- Вот-вот, не ты один. Она что, вообще никому не нужна?
В итоге он проболтал с Тарой, так звали девушку, еще полчаса, то и дело настороженно поглядывая в сторону парковки, в опасении, как бы братские чувства Дина не взяли вверх над его детскими мечтами.
- Вот. Хорошее кино для хороших людей, - Сэм уже успел забыть, ради чего он сюда пришел, просто наслаждаясь веселым разговором с обычным человеком - не свидетелем, не родственником, и не потенциальным монстром, когда Тара протянула ему диск с каким-то фильмом.
- Спасибо. А откуда ты знаешь, что мне нужно именно хорошее кино?
Тара весело рассмеялась и подмигнула ему:
- Тебе не нужна была порнуха, боевики и - она широко распахнула глаза - мультики. Значит - хорошее кино. Я же специалист, как ни как, уже три недели работаю здесь, - она гордо ударила себя в грудь кулачком, и тут же огорченно вздохнула, когда в магазин вошел еще один покупатель, - Ладно, мне пора.
Сэм оставил залог за фильм, думая о том, что, кажется, он только что познакомился с еще одним хорошим человеком, к которому бы хотел рано или поздно вернутся – хотя бы затем, чтобы отдать фильм.
Он уже направился к выходу из магазинчика, когда Тара неожиданно догнала его, и, привстав на цыпочки, чмокнула в губы.
- Заплати другому, Сэм. Ок?
***
Смысл этой фразы он понял только спустя два часа, когда посмотрел фильм, взятый в прокате.
Ему было и грустно - от печального финала, и одновременно весело - от немного глупой, но забавной, выходки Тары.
Он без дела послонялся по номеру, раздумывая над идеей цепочки добрых дел, представляя, как целует официанток в придорожных забегаловках и случайных прохожих на глазах у ничего непонимающего Дина, и в итоге окончательно развеселился своим абсурдным мыслям.
Какого черта, он познакомился с милой девушкой, посмотрел действительно хорошее кино, а его брат наконец-то увидит Гранд Каньон: не так уж часто в их жизни выпадали настолько хорошие дни.
Сэм с широкой улыбкой на губах повалился на кровать, раскинув ноги и руки на манер морской звезды, и даже не успел испугаться появлению на ней Кастиэля.
- Ты не выглядишь больным.
- Дин не здесь.
Они сказали это почти одновременно, и неожиданно для Сэма, Кастиэль улыбнулся тоже.
-У тебя хорошее настроение, Сэм Винчестер, - Кастиэль внимательно вглядывался в выражение сэмова лица с некоторым любопытством и интересом.
- Просто мне есть чему радоваться, Кас. Это же хорошо? - Сэм приподнял голову, ловя глубокий изучающий взгляд ангела.
- Что же тебя столь обрадовало? Удачная ложь брату?
Кастиэль потряс прозрачным целлофановым пакетом доверху наполненным таблетками перед носом Сэма, и положил его рядом на тумбочку.
- Вот ведь параноик. Просить ангела, чтобы передал мне аспирин...- сегодня явно был день смеха над абсурдом в головах у обоих Винчестеров, - он ведь посмотрел каньон, Кас?
Кастиэль утвердительно кивнул головой, снова непонятно чему улыбнувшись.
Кажется, не у него одного было хорошее настроение, подумал Сэм:
- Эй, стоп. А ты-то чему так радуешься?
- Я первый спросил, Сэм.
- Ну, моя история наверняка менее впечатляющая и грандиозная, чем у тебя, о воин Господень, - уже настроившись на благие вести о победах ангельских войск над демонами выгнул бровь Сэм, - моя история может и подождать.
- Дин. Когда я вытаскивал из ада его душу, я видел в ней много скорби и сожалений, много боли и гнева, и невыплаканных слез. Но среди того, что я видел было и другое: его мечты. И сегодня две из них воплотились. Я видел восторг в его глазах, пока он кричал на эти скалы, а ветер трепал его волосы... – глаза Кастиэля поддернула мечтательная дымка, словно он вспоминал один из лучших моментов своей жизни. - И от этого мне радостно.
- Так, первая каньон... - не совсем понял Сэм.
Дин что, по пути к каньону встретил голосующего Брайана Джонсона*?
- Ты счастлив, - пояснил Кастиэль, смотря на него, как на недогадливого ребенка, - А какова твоя история, Сэм?
Скрывать что-либо от ангела было глупо, к тому же Кастиэлю и без того была очевидна его ложь насчет болезни, поэтому Сэм, не особо стесняясь, пояснил суть своей затеи с выдуманной болезнью, пересказал сюжет фильма, и еще, – всё же немного замявшись - упомянул о поцелуе Тары.
Кастиэль молча слушал его, почти не шевелясь, и смотря в одну и ту же точку немигающим взором, и под конец своей истории Сэму все же стало немного стыдно за себя: Дин мечтам радуется, Кас - Дину, а он, как какая-нибудь тринадцатилетка - несерьезному поцелую от почти незнакомой девушки.
- Ну и что, Сэм? Заплатишь?
Сэм достаточно хорошо был знаком с библией, чтобы знать, что ему это только показалось, но будь он твердолобым атеистом, или не знай, что Кас- ангел, Сэм мог бы поклясться, что во взгляде у Кастиэля промелькнуло ничем не прикрытое лукавство.
-Кому? Разве, что дальнобойщику из соседнего номера, но не думаю, что он будет в восторге от этого.
- Мне.
Не то, чтобы он очень уж корил себя за это после: в их жизни были вещи куда пострашнее этой и самобичевания им хватало с лихвой, к тому же виноват во всей этой приключившейся ерунде был не только Сэм.
Он всего лишь удивленно вскинул голову, услышав ответ Кастиэля, когда тот всего лишь чуть наклонился вперед, и их губы соприкоснулись.
У Сэма вырвался слабый возмущенный писк, когда Кастиэль не отстранился, а наоборот - мягко приник к его губам, и ангелу этого хватило, чтобы неспешно продолжить поцелуй еще на пару мгновений, обжигая губы Сэма сухой шершавостью своего рта.
- Какого чёрта?
Все и впрямь происходило, как в абсурдных фантазиях Сэма. Не поцелуй с Касом, а реакция Дина, ошарашенно пялящегося на них из дверного проема.
Сэм резко откатился в сторону и сел, сгорая от смущения перед братом и стыда за себя, вляпавшегося в такую идиотскую ситуацию, достойную разве что только проделок Трикстера.
- Дин, ты вернулся, - Кастиэля же ситуация, кажется, нисколько не смутила, видимо настроение у ангелов подчинялось иным законам, нежели у людей, потому что он продолжал улыбаться, - мы тебя ждали.
Сэм предпочел помалкивать, предоставив ангелу самому разбираться с объяснениями для Дина, чье удивление, насколько он знал брата, вот-вот должно было перерасти либо в гнев, либо в презрение.
- Я заметил. Кто-нибудь мне может объяснить, что за херня тут происходит. Сэм?
Кастиэль быстро поднялся с кровати, схватил Дина за руку и втащил его в номер, сильным толчком припечатывая к закрывшейся за его спиной дверью, и пока Дин находился в прострации от происходящего вокруг - поцеловал.
И вовсе не так невинно как Сэма, а яростно и глубоко, сминая заранее все возможные возражения другой стороны, которых, впрочем, так и не было. Потому что Дин с задержкой в несколько секунд ответил на этот поцелуй, схватил ангела за плечи, впечатывая в себя, и с каким-то отчаянным стоном положил одну руку тому на шею, а другую запустил в вечно растрепанные волосы.
Прошла целая минута ,(для Сэма, которому теперь досталась роль наблюдателя, она показалось какой-то наполненной сюрреализмом вечностью) прежде, чем Дин опомнился и с трудом оттолкнул от себя Кастиэля.
Он судорожно хватал ртом воздух, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, пока Кастиэль внимательно смотрел на него, ловя последние мгновения их близости.
- Заплати другому, - наконец сказал он немного охрипшим голосом, и, повернувшись к Сэму, добавил, - уже три его мечты воплотились, Сэм. И почему бы мне этому не радоваться?- Пусть даже это и не…- Кастиэль запнулся, и прикоснулся чуть дрожащей рукой к своим губам. - серьезный поцелуй.

@темы: проза

---

За пару веков до полночи

[_Сэл_]

кат? Шапка? consolo

@темы: стихи, зарисовки

---

Прошу помочь с критикой

[Василисище]

Название: Айлиса
Автор: Сущность Заклинания
Жанр: фэнтези

Представьте себе такое - идете вы по улице, никого не трогаете, наслаждаетесь дождиком. И тут, наступая в лужу, вы чувствуете, как вас затягивает куда-то! А теперь представьте, что почувствовала тихая, молчаливая девушка, когда это произошло с ней. И полбеды, что просто затянуло! Кому-то показалось одного этого мало. Девушка попала в мир, полный магии, непонятных существ. И тут завертелось. Оказалось, что Алиса (а ее зовут именно так), родом из этого самого мира, а в мир, в котором она жила, ее запульнули просто для воспитания. Затем, не спросив мнения девушки, ее выдали замуж. А муж оказался не простой, а с секретом! Мало того, что он брат героине, так он еще и проклят. Вернуться в свой мир Алиса не может.
Бедную девушку отвезли в замок к "мужу". И завертелось. Слуги-призраки. Фея-подлянщица. Беглянка, спасающаяся от сектантов. И в нагрузку дурной характер проклятого братца.
У Алисы появилась возможность вернуться к себе, но позволит ли ей совесть, ведь... А, впрочем, нельзя выкладывать все и сразу! Хотите узнать больше? Вперед, читать "Айлису"!


ПРОЛОГ.

-Мам, я схожу, пройдусь?
-Так поздно? Алиса, уже девять!
-Я недолго, – махнула рукой я и выбежала за порог. Восемнадцать лет, а мама считает ещё ребёнком. Я только что вернулась от подруги, на улице идёт дождь. Мне нравится дождь. Вот и решила не упускать случая, ещё немного прогуляться и всласть помокнуть. На спине болтался рюкзак «RAMMSTEINa», когда я, прыгая через две ступеньки, неслась с четвёртого этажа вниз. Увы, я – обычная девчонка. Всё, что у меня есть – это мечты. Все они, конечно, попадают на бумагу – я рисую разные картинки в стиле аниме.
Я выскочила на улицу и побежала налево, по дороге. Если свернуть опять налево, откроется живописный вид на мечеть.
Но я так и не свернула. С разбегу я вдруг угодила ногой в довольно глубокую лужу, увидев её отблеск в свете фонаря только в последний момент. Нога тут же провалилась ещё глубже, словно лужа засасывала меня. Я вскрикнула, и тут же стремительно понеслась куда-то вниз…
Кстати, зачем я прихватила рюкзак?

Глава 1. Две Алисы?

Первое, что Алиса заметила – это просторное, залитое светом помещение. Что-то под ней спружинило и девушку несколько раз подкинуло.
Наконец она упала на спину и её взгляд упёрся в высокий потолок. Алиса села, опустив ноги в тапах на ковёр с длинным ворсом. Под ней была широкая кровать, судя по всему, до неё аккуратно заправленная. Алиса упала рядом со спинкой, и поэтому не вписалась в полог, что нависал над изголовьем. Перед ней было широкое и высокое окно с тяжёлыми бархатными шторами, которые сейчас были раздвинуты.
Дверь справа была открыта. В проёме стоял немолодой мужчина, одетый в богатые, но старомодные одежды.
Пару минут Алиса и мужчина глядели друг на друга большими глазами, не в силах что-либо произнести.
Первым молчание нарушил мужчина.
-Не бойся, - приветливо сказал он, миролюбиво поднимая вверх ладони.
-К…кто вы?
-Всё потом. Посиди пока здесь, мама скоро подойдёт, - и мужчина вышел.
Девушка посмотрела ему вслед. Мама.
-Это сон! – поняла Алиса. Но внутренний голос тут же её осадил:
-Какой же это сон? Во сне никогда не догадываешься, что это сон, - девушка на всякий случай ущипнула себя за руку. Та отдалась болью. – Почему ты не хочешь принять это как реальность – ты, которая мечтала о приключениях!
Но как можно поверить во всё это? А вдруг это всё окажется розыгрышем? Типа помаши камере ручкой, деточка?
Ждать пришлось недолго. Алиса сидела неподвижно, свесив ноги с кровати и напряжённо вглядываясь в дверь. Она провалилась в лужу, факт. Но мама-то как сюда могла попасть? И Алиса отметила, что, как ни странно, была сухой.
Дверь распахнулась. На этот раз в проёме появилась пусть и немолодая, но самая прекрасная из всех женщин, когда-либо виденных девушкой. Про таких говорят – они идеальны.
Женщина была тоже одета в богатые одежды. Она протянула руки и пошла вперёд. Глаза её светились счастьем.
-Дорогая!..
Девушка непонимающе посмотрела на женщину. Та подошла и, заметив выражение лица гостьи, слегка смутилась и присела рядом.
-Ох, извини. Я просто не смогла удержаться. У тебя, должно быть, много вопросов. Задавай, не стесняйся.
Легко сказать. Алиса, как была в детстве забитым ребёнком, так до сих пор и робела перед незнакомыми людьми. Всё же она выдавила:
-Сказали, что сюда придёт моя мама…
Женщина ободряюще улыбнулась.
-Это долгая история. Пожалуй, я начну сначала, тем самым ответив на большинство твоих вопросов.
Итак. Видишь ли, ты родилась сразу в двух мирах. Мирах относительно нашей Вселенной, а именно на планетах Земля и ПлуМерк. Ты была неполноценным, разобщённым человеком. Но нам предрекли, что лишь застряв между 17 и 18 годами, ты вновь воссоединишься с собой в том мире и вернёшься в наш, ступив в портал.
Застряв между 17 и 18… ведь Алиса действительно так себя чувствовала на дне рождения, и после него, когда ей по идее должно было исполниться 18. Она списывала всё на неудавшийся праздник, на то, что не хотела стать совершеннолетней… но она действительно застряла!
-Так что твой отец говорил не про твою другую маму, а про меня. Да, Айлонве, ты моя дочь!
-Я Алиса, - поправила девушка.
-Я назвала тебя Айлонве.
В дверь постучали, и она открылась. На пороге стоял тот мужчина, что встретил Алису.
-Она помнит нас? – в его голосе звучала надежда, взгляд был обращён на королеву.
-Нет, – та покачала головой с грустной улыбкой. - Но она теперь знает, что к чему. Айлонве, - женщина обратилась к дочери. – это твой отец, король Феликс 118 Мурмяускас.
Девушка чуть не поперхнулась, но вовремя сдержала себя. Хорошо хоть не 1000-й… Видимо в их роду всех звали Феликсами…
-Давайте продолжим разговор за ужином, - предложил король.

Такого обилия еды Алисе видеть никогда не приходилось. Стол буквально ломился от яств, ешь - не хочу. Тут целая армия бы объелась. А то и лопнула бы, если бы солдат запихнули в такие же корсеты, как и под платьем девушки. Её переодели в богатое, но не пышное платье, а косы уложили короной на голове.
Первое время ели молча. Первой заговорила королева.
-И… как тебе жилось в том мире, дорогая? Судя по одежде, принцессой ты не была?
Алиса, не поднимая взгляда, смущённо покачала головой.
-Ты рада, что стала принцессой?
Девушка подняла взгляд.
-А я могу вернуться?
Иногда мы жаждем приключений. Тогда почему, когда они случаются, мы в смятении отступаем?
Королева выронила ложку.
-Зачем? – недоумённо спросил король. – Тебе здесь не нравится? Ты будешь жить в пышности и довольстве, и никогда твои ручки не узнают тяжести труда!
-Но моя мама… та мама, - добавила девушка, посмотрев на побледневшую королеву. – Будет волноваться.
-О, не беспокойся о таких пустяках, - улыбнулся Феликс 118. – Её миссия выполнена, она воспитала твою часть из того мира.
Это звучало дико. Но, видимо, для королевской четы это было нормально.
-Неужели ты хочешь от нас уйти? – обеспокоено спросила королева.
-Ну… Я подумала, что может потом и сюда буду приходить… - пробормотала Алиса, снова рассматривая узор на скатерти. Обидеть кого-нибудь в её планы не входило.
-Увы, вернуться ты уже не сможешь, - решительно сказал Феликс.
-Почему?
Взгляд королевы как-то повеселел.
-Портал закрыт. Но, дорогая, ты ведь была помолвлена!
-Что? – ахнула девушка.
-Да. Прости, надо было сказать раньше…
-Отмените!
-Зачем? – удивилась королева. – Он будет хорошим мужем…
-У меня уже есть парень!
-Забудь, - посоветовал Феликс 118. – Ты ведь уже не сможешь вернуться в тот мир.
Теперь ложка упала у Алисы. Она переводила взгляд больших глаз на Феликса, на его жену, и в нём читалась мольба. В ответ королевская чета только пожала плечами, мол, ничего не поделаешь.

Глава 2. Стать королевой

Кошка, подобравшись, сидела на подоконнике. Стояла тишина, нарушаемая лишь хлопаньем крыльев птиц, изредка пролетавших мимо вдаль или садившихся на крыши. Тогда кошка открывала глаза и лениво щурилась на пернатых. После она вновь прикрывала глаза и подёргивала носом, чуя ветер.
На небе собрались плотные тяжёлые тучи, грозившие вот-вот пролиться дождём. Сзади, за спиной, была тёплая, уютная, но довольно просторная комната. Слева – кровать под тяжёлым бархатным пологом, рядом с ней небольшой столик с фигурной вазой. В вазе были тюльпаны. Они рассыпались большим букетом и их стебли примыкали друг к другу так плотно, что не было лишнего места даже для ещё одного цветка.
В противоположной стене от кровати стоял ещё один столик – но побольше и со множеством шкафчиков. На столе стояло трюмо.
В противоположной стене от окна была дверь. Резная, с фигурной ручкой в виде лозы. За ней шёл длинный коридор с множеством портретов знатных людей.
В дверь постучали, потом она открылась. Кошка обернулась. Спокойным шагом, подобающим своему рангу, в комнату вошла немолодая женщина. Несмотря на возраст, она была очень красива: золотистые локоны были убраны в затейливую высокую причёску, у неё был точёный носик, полные губы и идеальный овал лица. А глаза – властные, как у Истинных Королев - были глубокого янтарного оттенка.
Талия, стянутая корсетом, казалась неестественно тонкой. Само платье было пышным и такого же янтарного цвета, как и глаза.
-Айлонве! Ну что такое? Почему ты до сих пор не одета? Скоро поедем. – королева присела на стул у трюмо, развёрнутый к кровати.
Кошка спустила ноги на пол. Она была довольно стройной девушкой 18 лет. Лицо не то чтобы красивое, но симпатичное. Чёлка лесенкой была разделена надвое и спускалась к ушам, а то, что уже было длиннее, для удобства было за них заправлено. У Айлонве были две длинные косы до пояса, а на правой к резинке было прикреплено металлическое кольцо. Глаза были тёмно-серо-зелёного, какого-то болотного цвета, курносый носик, тонкие губы… Образ довершал костюм – обтягивающие брюки и свободная кофта, подхваченная у талии поясом, полы которой спускались чуть ниже бёдер.
По лицу девушки королева поняла, о чём та думает.
-Я бы и сама не хотела, - со вздохом сказала она. – Я ведь только что тебя обрела… но - это наш долг. Я уверена, ты будешь счастлива.


-А какой хоть он из себя? – безнадёжно поинтересовалась Айлонве, спускаясь следом за королевой, как она представилась, Одиллией Электрой. – В смысле характера.
Девушку одели для путешествия, и при этом как знатную особу – кофту с длинными пышными рукавами, фиолетовый сарафан с бордовой окантовкой, поверх – бордовую накидку с золотыми геральдическими лилиями , довольно длинную и с рукавами, спускающимися до середины юбки. В них был разрез, позволяющий освободить руки. Всё это было красиво окантовано золотыми шнурами. Накидка была зашнурована – от груди до пояса. Поверх всего этого – тёмно-синий плащ. Туфельки представляли собой золотистые лодочки с низким каблуком. Причёску ей сделали другую – высокую, с вьющимися локонами по бокам, перевитую жемчугом.
Королева остановилась и дождалась, когда дочь подойдёт ближе.
-Не волнуйся, милая, вы наверняка подружитесь. И я даже как-нибудь приеду с визитом.
Но принцессе это совсем не нравилось. Её выдают замуж – заметьте, насильно, - и при этом такие мины, как будто всё правильно.

Наконец они сели в карету и та тронулась. Принцесса смотрела в окно с отсутствующим видом. Как ей хотелось убежать… но куда?
Мимо проплывали дома, богатые особняки, порой мелькали бедные лачужки. Был конец лета, и деревья начинали окрашиваться в жёлтый, красный и оранжевый. Пока что это было не очень заметно.
Скоро осень, без улыбки подумала девушка. Осень, которую раньше она так любила, сейчас была для неё концом жизни, ей казалось, что она увянет, как листья и трава.
Королева тоже молчала. Она понимала состояние дочери, но ничего поделать не могла. В очередной раз взглянув на Айлонве, она поняла, что девушка уснула, оперевшись головой о стекло. Одиллия погладила принцессу по руке, но та не проснулась.
Вскоре невдалеке показался замок. Он смотрелся сказочно на фоне заходящего солнца. Одиллия открыла сумочку. Пора.
Когда карета подъехала к замку, королева вложила в руку дочери какой-то свиток…

Глава 3. Слепая

Когда Айлонве проснулась, она долго не могла понять, где находится. Вокруг было очень темно – не так, как, например, ночью, и даже не так, как с закрытыми глазами. Темнота была очень чёрной, и девушке даже сначала показалось, что она находится в какой-то тёмной комнате без окна. Но подувший сбоку прохладный вечерний ветерок дал понять, что она не в помещении. В руке был какой-то цилиндрический предмет. Айлонве на ощупь определила, что это был свиток, скрепленный печатью. Ощупав место, где она сидела (а это был холодный мраморный пол, и опорой для спины служила каменная стена), девушка поняла, что её просто тупо кинули.
Впереди была ночная тишина – тишина, тем не менее, полная звуков – где-то далеко ухала сова (всё ухала – с какого-то дуба об землю…), стрекотали сверчки, лёгкий холодный ветерок колыхал листву деревьев. На секунду девушке показалось, что она осталась совсем одна – одна в этом незнакомом мире, совершенно не видящая, а потому беспомощная.
Но не успела она ещё как следует испугаться, как справа послышались шаги. Айлонве повернула голову, но, как и ожидалось, ничего не увидела.
Идущий остановился рядом.
-Как тебя зовут?
Голос звучал нейтрально, даже с нотками пренебрежения.
Девушка поспешно встала, мысленно задаваясь вопросом, стоит ли называть то имя, которое ей дали в прошлом мире, или же назваться новым?
-Айлонве, - наконец решилась она.
-Контракт у тебя?
-Какой?
-Брачный, конечно!
-Н-не… не знаю… мне ничего такого не давали… не это? – она протянула вперёд свиток. Девушка всё ещё задавалась вопросом, почему так темно.
-Уф. Ну конечно! – собеседник говорил так, как будто она была непроходимой тупицей. Будь Айлонве посмелее, она бы возмутилась таким несправедливым обращением.
Собеседник меж тем развернулся, прошёл пару шагов и остановился.
-Отвечаю заранее на возникшие вопросы: я принц Конрад, а теперь твой муж, и – да, ты ослепла.

Несколько секунд Айлонве стояла столбом. Она отказывалась верить, хотя в глубине души понимала, что он прав. Но как она могла ослепнуть? Просто так, ни с того ни с сего?
-Пойдём уже. – Конрад вновь зашагал вперёд, а потом свернул направо.
Девушка на подгибающихся ногах, держась за стену, последовала за ним. Они прошли в открытую дверь, и принцессу обдало теплом. Факелы, подумала она. Наверняка такие же, как и в замке королевы. Но как она могла ослепнуть?..
-Вита! – крикнул принц.
Послышались поспешные шаги. Кто-то сбегал по лестнице впереди, шурша юбкой.
-Проводи Айлонве в её комнату.
-Да, Ваше высочество, – служанка взяла принцессу под руку. – Пойдёмте.
Вдвоём они поднялись вверх по лестнице, вошли в дверь слева, прошли по длинному коридору и вновь стали подниматься по лестнице.
-Не переживайте, - вдруг нарушила молчание Вита. – Всё ещё хорошо будет.
Айлонве поразилась, как хорошо служанка её поняла. Но принцесса только кивнула.
Придя в комнату, служанка усадила Айлонве на кровать и принялась распаковывать вещи, которые спустя минуту принесли двое слуг.
На пять минут повисло молчание. Принцесса думала о чём-то своём, уныло опустив голову, Вита что-то бормотала себе под нос. Вдруг она удивлённо выдала:
-Что это? Какой странный рюкзак… и написано как-то не по-русски…
-Просто положи его в шкаф, - махнула рукой принцесса, сдерживая волнение. Содержимое было последним, что связывало её с прошлым. С этим рюкзаком девушка попала в этот мир.
-Хорошо.
Наконец Вита разложила вещи.
-Что-нибудь нужно?
-Да нет… - безразлично пожала плечами принцесса.
-Может вам спеть? – попыталась подбодрить её Вита. – Знаете, я коллекционирую песни!
-Я тоже, - кисло проинформировала принцесса.
-Правда?
Айлонве не стала говорить, что коллекционирует их в виде звуковых файлов на компьютере. К чему? Тут о таком, небось, и не слыхали.
-А можете какую-нибудь спеть? – в голосе служанки слышался неподдельный интерес и нетерпение.
В любой другой ситуации Айлонве отказалась бы. Но сейчас она была так морально убита, что пожала плечами – мол, почему бы нет?
-«Шёлковое сердце» знаешь?
-Нет. Можете спеть?
Айлонве задумалась, вспоминая.

-Половинка луны в его крови,
Остальное, увы, вода.
Говорит он так нежно о любви,
Чтобы ты ответила «да».
В глубине его глаз горит закат,
В пепле ласковых слов – гипноз,
За тобой по пятам бежит тоска,
Ты идёшь тропой своих слёз.

Только шёлковое сердце,
Шёлковое сердце
Не пылает и не болит,
Только шёлковое сердце,
Шёлковое сердце
Никогда не будет любить.

Он обманет тебя,
Ты так и знай.
Но должна ты решать сама.
Может быть, наша жизнь,
Вся наша жизнь –
Бесконечный самообман!

Только шёлковое сердце,
Шёлковое сердце
Не пылает и не болит,
Только шёлковое сердце,
Шёлковое сердце
Никогда не будет любить.

Если сердце твоё стало храмом любви,
То чужое так сложно понять.
И в закрытую дверь
Ты с надеждой стучишься опять!

Только шёлковое сердце,
Шёлковое сердце
Не пылает и не болит,
Только шёлковое сердце,
Шёлковое сердце
Никогда не будет любить,
Никогда.

На минуту возникла пауза.
-Ни слуха, ни голоса, - прокомментировал Конрад со стороны двери.
-И не сомневалась, - пожала плечами девушка. Хотя невольно вздрогнула, обнаружив, что не одна Вита её слушала.
-Странный стиль, - задумчиво сказала служанка. – Никогда такого не слышала.
-Просто я из другого мира…
-Да будет тебе сказки рассказывать, - усмехнулся принц. Он знал ту легенду, по которой именно его сестра, такая неполноценная в этом мире, должна воссоединиться с собой же в другом мире и оказаться здесь. Но родители не могли женить его на сестре. Если только…
-Это правда. – в невидящих глазах Айлонве зажглось праведное возмущение. – Можете спросить моих… родителей… - девушке непривычно было называть Королеву и её мужа родителями, но она понимала, что в этом мире приходится считаться со многими фактами.


В тот же вечер Конрад связался с родителями и устроил грандиозный скандал.
-Так Айлонве – моя сестра???
-Не кричи, - спокойно ответила королева. – Конечно же, ты не удосужился прочесть брачный контракт. Да, она твоя сестра. И на сей раз, если упустишь, всё пропало. Это последний шанс.
-Один из многих последних, - насмешливо сказал принц.
-Заткнись, - осадил его отец.
Королева успокаивающе положила руку на плечо мужа.
-Нет. Это - действительно последний. Заметь, мы женили тебя на сестре…
-Что запрещено! Вам что, репутация уже недорога? Хотя, учитывая, что со мной стало…
-Тут ты сам виноват. Айлонве – это последняя надежда. Принцесс других королевств мы брать не можем. Девушек выше крестьянства – тоже. Нельзя рисковать. Удержи сестру любыми способами. Ты должен, нет, ОБЯЗАН.
-Никому я ничего не обязан!!! – грубо прервал Конрад и отсоединился, не дожидаясь, пока покрасневший от гнева король выскажется.
Одиллия продолжала смотреть на потемневший магический шар. Муж положил ей руку на плечо. Он быстро остывал.
-Ты ведь понимаешь, что мы должны будем сделать, если ничего не выйдет?
Королева задумчиво кивнула. В её глазах стояла печаль.
-Может, попробуем всё-таки найти другую девушку?
-Где только? Мы уже посылали самых красивых и умных крестьянок в нашей стране. Будущая королева ведь не должна быть ни глупой, ни уродливой. Хотя, не скажу, что Айлонве блещет красотой, но это неплохой вариант за неимением другого. И потом, то, что она не так крепко слажена, как крестьянка, даёт ей все шансы неплохо смотреться как королеве, – её мечтательный взгляд опять погрустнел. – Но ведь ни одна девушка не задержалась дольше, чем на месяц…
-Не волнуйся, всё впереди.
Одиллия положила свою руку поверх мужниной.
-Я надеюсь, Феликс. Я надеюсь…

@темы: проза

---

Прошу помочь с критикой

[Камышовый Кысь]

Шапка? Правила читаем. consolo

@темы: отрывки, проза, В процессе работы

---

[Fuego de Anhelo]

Название: Шанс на грани. Пролог.
Автор: Fuego de Anhelo(Voron)
Жанр: Фантастика(космическая опера)
От автора: Устоявшаяся картина Вселенной разлетелась осколками и потонула в пламени войны. Войны в горниле которой ковался новый порядок. И в самый разгар битвы о своем существовании заявило человечество. Раса, пришедшая с края галактики галактики. Сектора, который все избегали, потому что там спрятано ужасающее оружие древних…

а началось все с ...

- Извините, - тихо обратился ученый к руководителю проекта.
Седой специалист обернулась к мужчине средних лет, и смерила его взглядом. Как и большинство сотрудников комплекса, он работал на грани возможностей, и даже за ней. Изможденный ответственностью и отсутствием сна он старался держаться прямо, он явно хотел все бросить и забыться сном, хоть на пару часов. Но время сейчас играло против них, и все на станции знали это. Вздохнув, глава проекта кивнула:
- Говори...
- Я проверил данные последней группы... – мужчина запнулся и еще раз посмотрел на экран портативного компьютера, - это... это ... что-то ужасающее... худшая из всех групп... это настоящие чудовища!
Руководитель покачала головой, и уже собиралась ответить, как к мужчине присоединилась практикантка, отвернувшись от микроскопа с генными образцами:
- Госпожа, - в красивых фиолетовых глазах девушки стояли слезы, а две точки ноздрей предательски подрагивали, - я тоже видела графики... с таким центром агрессии они будут... будут...
- Воинами, - спокойно ответила утомленная женщина, - а это то, что нам нужно. Они должны любить войну, ибо согласно Прогнозам, не будет другого выхода.
- Это лишь прогнозы, - возразил специалист по эволюции, - возможно все обойдется. Но то, что мы здесь создаем, оно... вы только вообразите, что будет в случае, пусть даже, незначительной ошибки! Сейчас мы можем поторопиться, и что-то пойдет не так...
- Оставим это, - покачала головой женщина, на плечи которой давило бремя всех прожитых лет, - вам хорошо известно насколько тщательно проверяли Прогноз и придирчиво подбирали вероятности. Так что можем отдохнуть, пока не получим полную картину эволюционного прогноза вида.
- Вы уверены, что нет времени на еще одну попытку?
На секунду руководитель задумалась и опустила взгляд на свой планшет.
- Завтра придется выбирать кому жить, а времени на подготовку еще одного вида уже нет, - подняла взгляд на подчиненных - Мы уничтожили экосистему целой планеты лишь бы подготовить ее для заселения, и больше тянуть нельзя. Вселенная не терпит пустоты, а способов внести неконтролируемые изменения в наши планы у Матушки предостаточно. Ну а что на самом деле у нас получилось станет известно лишь через много-много лет...

***
Превратившись в тугой комок боли сердце, застряло под горлом, не давая вздохнуть. Мартин не помнил сколько он бежит. Точнее не хотел помнить. Но системы инженерного экзоскелета, упрямо не давали забыть сколько он прожил в этом аду. А желтый индикатор топливного элемента показывал сколько жить осталось. Долбанная планета! Долбанная кампания! Долбанная разведка! Нет в расширенные горизонтов человечества никакой романтики. Лучше бы он работал где-то в секторах битком набитых пиратами или бунтовщиками. Они хотя бы люди. А здесь... Здесь должна быть сраная, мать ее так армия! Та самая армия чих скотов-инструкторов Мартин готов был сейчас расцеловать, за то что выжил. За то что научили как быть мужчиной и как постоять за себя. Жаль только, что одет Мартин в открытый мышечный усилитель, а не герметичную броню десантника. И в руках вместо военного излучателя гражданская винтовка. Смехотворный фонарик, которым можно гонять хищников или бандитов. Но эти... Нет, это не животные. Это долбанные демоны долбанного ада!
Люди прибыли на эту планету, что бы подготовить ее для дальнейшей колонизации. Сейчас Империя возлагала большие надежды именно на расширение в не заселенной части Вселенной. Присоединять колонизированные миры становилось все сложнее, а в доминирующем государстве людей и так хватало проблем с перенаселением, и недостатком комфортных планет. Люди пришли сюда в поисках еды и сами стали ею!
Четыре дня назад, Мартин и еще трое ребят, отправились с базы на геологическую разведку в эти проклятые сырые джунгли. Первым пропал Кайл. Тогда они еще не понимали, что происходит. Взяв оружие люди отправились на поиски. Экзоскелет у группы один был, и «мальчишка» отслуживший год назад, надел неуклюжую систему. Тогда товарищи посмеивались над парнем, который никак не мог избавиться от военных привычек. Но когда стало не до шуток, именно эти привычки спасли Мартину жизнь.
Из средств связи работали только рации, но Кайл не отвечал. А при отсутствии спутникового обеспечения планеты оставалось рассчитывать лишь на крайне неточный сигнал личного маяка.
Следующим исчез Иван. Секунду назад он шел рядом, но что-то промелькнуло, и мужчина канул в густую листву. Его маяк, с неистовой скоростью исчезал в чаще, а рация молчала. Лишь на одном с больших синеватых листков остались следы крови. Ребята не были трусами, что бы прыгать в открытый космос и спускаться на дикие планеты надо иметь железные нервы. Но рисковать лишний раз своими жизням не хотели. Разведчики решили возвращаться к лагерю и доложить на базу.
И тут Мартин увидел их. Последний спутник, могучий великан Ервин МакКерк, сломался как сухая ветка, когда ему на спину прыгнул этот урод. Здоровенная рептилия, похожая на динозавра, закованного в хитиновый панцирь, одним ударом мускулистых лап разорвала человека пополам. Другая тварь прыгнула на спину Мартину, но толстый кожух энергетической системы и мощная пневматика спасли ему жизнь. Удержав равновесие, парень оттолкнулся и упал навзничь. Хрустнули кости и джунгли всполошил рев боли. Человек, перекатившись, вскочил на ноги, и посмотрел на нападавшего. Тварь извивалась от боли и хрипела, но продолжала смотреть на него преисполненными злостью глазами. Одним ударом ноги Мартин оборвал ее мучения, сломав шею, и перевел взгляд на первого гада.
Рептилия перестала лакомиться добычей, и прижалась к земле, готовясь прыгнуть. Мартин навсегда запомнит этот взгляд: слишком осмысленный для зверя, слишком похожий на охотника готового добить жертву. Человек нажал на спусковой крючок, но лазерные лучи лишь выбили фонтаны искр из панциря зверя. Мартин часто такое видел, когда стрелял по броне, но это же было животное! Обычное животное!
Но удивление прошло раньше, чем это могло стоить жизнь. Просто сработали армейские привычки. Тело будто по собственному желанию, двинулось вперед, опережая хищника. Вся злость человека, умноженная на массу и мощность экзоскелета, закованная в металлический манипулятор, расколола череп рептилии.
Мартин помнил как добрался до полевого лагеря. Но слишком поздно. Там уже хозяйничала целая стая этих проклятых рептилий. И тогда он побежал. Нужно было предупредить базу как можно раньше - и снова экзоскелет спас ему жизнь. Первые сутки Мартина гнали как животное на охоте. Стая постоянно была рядом, и казалось будто ожили сами джунгли готовые проглотить крохотного человека в любой момент. Если бы не пневмоусилители и стимуляторы, он ни за что не с мог оторваться от погони.
Сейчас Мартин был будто отжатая губка, изможденный и голодный. А в добавок ко всему садилась батарея экзоскелета. Два часа назад он уловил сигнал маяка базы, но на вызовы никто не отвечал.
- Лагерь, вызывает разведчик! Вы меня слышите? – вновь прохрипел сорванный голос, и вновь ответом была тишина. – не молчите мать ваши раком! Ну?! Хоть кто ни будь….
Напуганный юноша не хотел верить в то, что рептилии догадались куда он бежит и добрались первыми. Не хотел верить, что эти уроды настолько умные. Но мертвая тишина эфира не оставляла выбора.
- Не спать, мудило.
Рыкнул Мартин перепрыгнул поваленное дерево, и едва удержав равновесие побежал дальше. Каждый новый шаг давался тяжелее и тяжелее, но сигнал маяка становился сильнее. В конце концов Мартин добрался до просеки перед периметром лагеря. И сердце застыло...
Высокая металлическая изгородь, к которой был подведен ток, оказались проломанные в нескольких местах. Сам лагерь утопал во тьме, и лишь кое-где мигал фонарь. Вокруг стояла тишина и ветерок, забытой собакой, слонялся между поломанных «вагончиков» и разбросанных вещей экспедиции. Это был конец.
- Будьте вы прокляты... - тихо прошипел Мартин, сдерживая слезы. Но, взяв себя в руки, крепче сжал винтовку и медленно пошел вперед.
Переступив через обломки изгороди он оказался во дворе. Сканер не показывал никаких признаков жизни, но парню казалось, что за ним следят. Может это уже паранойя? Может здоровая осторожность? Мартин напрягал воспаленные от недосыпания глаза, стараясь рассмотреть хоть что-то. Но все без толку. Наконец добрался до центральной и увидел кровавый след, что тянулся вдоль борозды в песке. Юноша присел что бы рассмотреть получше. Старый прибор ночного видения делал цвета неестественно яркими, а настроить нормальную четкость было уже попросту невозможно, даже если сильно захотеть. Тем не менее Мартину удалось получить приемлемый результат. Возле одной из борозд что-то лежало. Осторожно подняв вещь манипулятором, он поднес ее к глазам. Это был амулет - клык криграна, тигроподобного существа с планеты Голубая Жемчужина. Кулон носила одна из лаборантов экспедиции. Веселая и зажигательная девушка по имени Стефани. Мартин хорошо помнил вечер когда она рассказала как отец подарил амулет, сделанный из клыка убитого им зверя. Тогда Мартин пообещал, что добудет редкий местный минерал и сделает девушке другое украшение. Он хорошо запомнил ее улыбку немного удивленную, но очень милую. А слова: «мне уже хочется его увидеть» были самым приятным из всего, что когда-либо слышал юноша.
Медленно, будто во сне, вынув руку из манипулятора, осторожно взял лакированный клык, и положил в нагрудный карман куртки. Поближе к ноющему сердцу. А потом Мартин опустил голову и заплакал, больше не мог сдерживаться. Юноша наконец понял, что видит. Или прекратил сопротивляться осознанию этого факта. Следы в песке это бороны которые оставил человек, отчаянно цепляющийся за землю будто та могла вырвать из когтей зверя. А еще Мартин точно знал кто был этим человеком. Та самая к которой он так и не осмелился подойти, что бы пригласить на свидание. Теперь уже не пригласит. Юноша зарычал раненым зверем, и закованная в сталь рука с силой ударила землю.
- Отец охотник... - тихо сказал Мартин, - сейчас бы он пригодился.
Вдруг утомленный мозг опалила мысль. Парень вскочил на ноги и побежал к одному из вагончиков, нечем внешне не отличавшегося от остальных жилых модулей лагеря. Технически это не были вагончики. Прямоугольные металлические конструкции на высоких опорах, называли так по традиции, из-за внешней схожести со старинным передвижным жильем актеров, циркачей и строителей. Смяв, как бумагу, металлическую стенку Мартин влез в дома Алекса Кармера, который часто хвалился своими охотничьими трофеями. Среди общего бардака он быстро нашел то за чем пришел: ни на что не похожий длинный кейс с надписью: «Remington». Мартин разломил замки и открыл кейс. Беглый осмотр показал, что перед ним полуавтоматическая охотничья винтовка Гаусса. Надпись «маломощная» свидетельствовал о том, что рассчитывали ее для охоты на зверей весом меньше тонны – как раз то, что нужно. Быстро снарядив магазины, Мартин выругался. Модульной разгрузочной системы на «инженерках» не было, а в карманах магазины не поносишь. Еще раз перевернув комнату он нашел охотничий пояс. Кое как приладив к экзоскелету, Мартин зарядил винтовки и вышел на двор.
Занималось утро. Что ж теперь нужно, найти воду и подумать, что делать дальше. На системной панели вспыхнул красный огонек, безапелляционно намекая с чего, на самом деле, следует начать - как можно скорее заменить элементы питания экзоскелета. Выходит все и сразу: вода, питание и убежище, а значит надо направляться к орбитальным челнокам. Вдруг какое-то движение привлекло его внимание. Застыв парень присмотрелся. Но ничего не смог разглядеть, и зашагал дальше. Он прошел всего метров пять как, что-то упало за спиной. Мартин резко развернулся, но никого не увидел.
- Это все из-за усталости - успокаивал себя парень, - да это все усталость. У меня начались галлюцинации..
Но инстинкт самосохранения упрямо требовал следить в оба. Разумно указывая, что лучше расстреливать свои галлюцинации, чем стать обедом одной из местных рептилий. А следом за этой пришла еще более разумная мысль - он может вообще убраться к чертовой матери с этой планеты. Но Мартин не умеет управлять челноком не то, что космическим кораблем.
- Там есть аварийные программы, - убеждал себя парень. - Автопилот сможет вывести челнок к кораблю, а там надо будет лишь включить сигнал беды. И меня отсюда заберут. Можно даже прыгнуть на ближайший маяк. Осуществить аварийный прыжок автопилот в возможности и сам. Потом пусть сюда прилетит армия и покажет этим уродам, что такое люди.
«Но как он может бросить здесь других» - возражала совесть. Может еще кто-то выжил и прячется, и Мартин их последняя надежда на спасение.
- нет... - сам себе возразил парень, - похоже на лагерь напали уже давно. И все либо погибли в чаще, либо...
Закончить он не успел так как увидел то самое «либо». Выйдя из-за научных блоков он стал на дорогу, которая вела к посадочным площадкам. Здесь песок почернел от запекшийся крови, а кое где валялись обгрызенные кости. Похоже люди бросились к челнокам и здесь рептилии их и нагнали. Вдруг за спиной прозвучало приглушенное шипение.
Парень обернулся и увидел гада, который прижавшись к земле готовился прыгнуть. Мартин вскинул винтовку и нажал на спусковой крючок. Экзоскелет скомпенсировал немалую отдачу оружия. Сила удара была такой, что пуля пробила урода насквозь, и отбросила изуродованное тело на несколько метров.
- Вот тебе, сука. - прорычал Мартин, наблюдая за конвульсиями трупа.
Но утреннюю тишину нарушили другие голоса. Это были братья только, что убитого гада. Они шипели, рычали и клекотали, окружая свою добычу. Но Мартин упрямо не хотел становиться завтраком. Подстрелив ближайшего монстра. Из последних сил, своих и экзоскелета, он сломя голову бросился к орбиталкам. В конце концов там должен быть аварийный запас продовольствий и элементов питания. А за толстым корпусом челнока эти выродки его не достанут.
Так быстро он еще не бегал ни разу в жизни. Усталость и сон исчезли под неистовым напором адреналина. Кровь отбивала бешеный ритм в висках. Все что осталось от существа на имя Мартин Станковський - это желание выжить.
На ходу ранив рептилию, которая подобралась слишком близко, он перепрыгнул забор и оказался на бетоне посадочной площадки. Отскочив в сторону, Мартин пристрелил очередного преследователя. До ближайшей, чернеющей на фоне утреннего неба, машины осталось совсем немного. Рассвело настолько, что прибор ночного видения выключился, но все внимание Мартина занимал ближайший челнок. Относительно не большой, рассчитанный на десять человек летательный аппарат. Связавшись с автопилотом человек приказал открыть люк и заводить двигатели. Расстояние что осталось, он преодолел в два прыжка и кубарем вкатившись в заднюю аппарель закричал:
- Закрывай!!! Закрывай этот чертов люк!
- Внимание, люк закрывается. - спокойно ответил вежливый женский голос. - Совет: не стоит та нервничать, это мешает думать и раздражает окружающих.
- Замолкни... - прорычал в ответ взбешенный человек, и нажав на спусковой крючок воскликнул - Лови, окружающий, раздражайся!
Небольшая пуля с бешенной скоростью разогнала тугой воздух, пробивши тело очередной рептилии, и протянув его еще метров десять. Но Мартин этого уже не увидел - люк закрылся.
- Необходимая срочная замена элементов питания. – раздался в наушниках ровный женский голос.
И экзоскелет выключился предварительно раскрыв все замки, что бы не стать металлической ловушкой для человека. Мартин, дрожащими руками, расцепил оставшиеся крепления ремней.
«Успел,» - упав на пол подумал парень. Его сердце бешено колотилось будто хотело пробить грудную клетку. Легкие пылали и готовы были разорваться от каждого вздоха. Но он выжил и в конце концов в безопасности. Толстый корпус орбитального челнока надежно защищал его от клыков и когтей. Он даже подумал: странно то что панцирь был только у одной рептилии, а те кто напал на лагерь даже выглядели моложе. Хотя какая уже к черту разница?
- Теперь уроды, вам меня не достать! - крикнул Мартин, не вставая с пола, - Слышите?
Конечно его никто не слышал, челнок надежно изолировала человека от окружающего мира, и окружающий мир от человека. Вспомнив это Мартин расхохотался, скоро смех превратился у слезы. Он был в безопасности, мать его так, в безопасности. Целый и невредимый он вырвался из этого ада. Стоп, Мартин заставил себя сосредоточиться на срочных делах, оставив радость на потом. Сначала нужно подняться на орбиту и вызвать помощь. Потом поискать на корабле оружие и броню и вернуться. Может еще успеет кого-то спасти.
Невероятным усилием воли юноша поднял себя с пола и поплелся в кабину:
- Автопилот, - прохрипел он, и осмотрелась в поисках воды.
- Слушаю господин, - спокойно ответил приятный женский голос.
Но Мартин молчал. Наконец найдя бутылку воды, в одно движение открутил пробку и принялся жадно пить.
- Аххх... - выдохнул он наконец напившись. - Инициирую экстренную эвакуацию. Подними меня на борт «Пелегрима Старка», и пусть наш красавец просыпается и отправляет сигнал SOS.
- Прошу подтвердить полномочия, - ответила автопилот. - и назвать лицо, ответственное за запуск аварийных протоколов.
- Ага, сейчас, - ответил парень выплеснув себе на голову остатки воды, и садясь в кресло командира экипажа.
Вдруг что-то привлекло его внимание. Что-то абсолютно нереальное, невозможное, то что никак не вписывалось в картину Вселенной к которой привык человек. Этого просто не могло существовать. Но оно было.
- Объект на одиннадцать часов захватил нас в прицел. - спокойно прокомментировала автопилот.
- Какого хре....
Это были последние в жизни слова которые произнес Мартин Станковський, практикант-геолог исследовательской экспедиции, студент третьего курса Имперского Университета Новой Италии.

***
Он резко открыл глаза.
«Бред какой-то...» - подумал смертельно бледный, хорошо сложенный мужчина. Он был измотан, мышцы стонали, глаза покраснели, по спине бежал холодный пот, удары сердца отдавался волной в каждом закутке тела. Мозг пылал адским огнем, а каждая мысль превращалась в страшную головную боль. Видение? Сон? Бред утомленного мозга? Мысли никак не хотели упорядочиваться, а образы постоянно путались и натыкались друг на друга.
Мужчина до крови прикусил губу. Вокруг него, на полу пустой комнаты, сидело еще трое таких же как он. Тех для кого гиперпрыжок был страшной пыткой. Смертельно опасным испытанием. Мужчина взглянул на часы, которые весели на стене. До выхода в обычный космос, в системе F11, оставался час. Это было хорошо. Почувствовав, как из носа побежала тоненькая струйка крови, он закрыл глаза, и начал выравнивать дыхание. Это был единственный способ пережить последний из шестидесяти часов второго прыжка. А когда корабль выйдет в обычный космос надо узнать - кто такой пилигрим Старк.

@темы: отрывки, проза, Творческая лаборатория писателя

---

[KyonTyan]

Название: В память о погибшем мне
Автор: KyonTyan
Жанр: зарисовка, проза, мемуары
Посвещается: памяти всех, кто погибал так же, как и я.
История основана на реальных событиях. Все имена изменены.

Я тону. Плавно, неспешно… меня ничто не тянет на дно уже очень давно. Я один. И тону в одиночку. Обрывочные мысли плавают на задворках помутненного илом сознания. Чувствую легкий холод, окутывающий кожу, словно мягкая невесомая ткань… Плавно, неспешно… И все бы было хорошо, если бы эта костлявая рука снова не схватила меня за горло.

Это случилось около полтора года назад. Я повстречал её. Её – девушку с красивым именем, Аура. Как и все девушки в мире, где я её встретил, Аура была разноликой. Но мне она повстречалась странной девочкой с раздвоенным сознанием, рыжими волосами и болезненной худобой. Знаете, когда смотришь на человека и хочется его накормить… с ней было так же. Наше знакомство она начала первой. Как обидно, ведь именно джентльмен обязан представиться с самого начала, но… но я не из тех джентльменов, которые гоняются за дамами. К сожалению или к счастью, мой пассивный поиск увенчался знакомством с нею. Мы начали игру, в которой никто не выигрывал и никто не был проигравшим. Перетягивание каната так затянулось, что я, привыкший к сухой конкретике во всяких отношениях, сыграл грязно. Во спасение? Как оказалось нет.
«Аура, ты знаешь…ты мне нравишься».
Мозг всегда судорожно работает в эти секунды, и ты буквально ощущаешь, как пульсируют вены на лбу. Разум твердит одуматься. Но желание выиграть…желание выиграть, пускай и против правил, заставляет все чаще затыкать голос разума. Хватит. Открещиваюсь тем, что я умею слушать голос сердца. Обманчиво и непомерно глупо.
Она смотрит в смятении, она не хочет прекращать игру, но… кто знает, может все еще удастся. Замерли оба, растерянность. Она не знает, что сказать, но затем произносит:
«Ты не должен этого делать…».
И вновь мой интерес и азарт вскинуты на дыбы. Она определенно хочет быть поверженной, разве нет? Вот оно, мужское самомнение…
«Мне кажется, я люблю тебя».
Неужели? Мне всего лишь кажется. Но на самом деле я ничего не чувствую, мне плевать. Это жестоко, но мне все равно плевать. Главное победить. Это же чисто спортивный интерес. И она соглашается.
Первый поцелуй… на четвереньках подползаю к ней, провожу пальцами по впалой бледной щеке, целую тонкие губы… Она изысканна, хрупка и невинна. Но теперь грани начинают стираться из памяти, как будто и не было этих тонких губ, кротко вздымающейся груди, рыжей копны волос, мольбы в глазах…Ничего не осталось – поцелуй стирает все напрочь. Затем новый лист, мы перевернули страницу. Сделали новый ход в этой игре…и теперь это больше напоминало мне стратегию, где я мог творить все, что хочу. Наполеон…, почти что Наполеон. И это льстит.
Теперь её волосы каштанового цвета. Она решила их покрасить. С ними Аура выглядит старше, хотя и носит все то же имя. Она стала другой… и я теряю её очарование. Приятно слушать её шепот в темноте комнаты, гладить все такую же бледную кожу… Но почему мне стало казаться, что её грудь стала больше, она перестала быть простой угловатой девчонкой… Моя Аура изменилась. И я вместе с ней. Кажется, она меня испортила. Она виновата в том, что я стал таким…я начал курить, а она хорошеет день ото дня. Аура забирает мою жизнь с каждым своим новым прикосновением ко мне. И тогда я начинаю опасаться… если это будет продолжаться, то я окажусь запертым, у меня не останется сил вырываться. Впервые я почувствовал на своей шее чьи-то медленно стискивающиеся руки – и я изменил ей с другой.
Илиан была из того же мира «переменчивых женщин». Но в отличае от Ауры она никогда не менялась для меня, я не чувствовал к ней привязанности, а она ко мне. Это секс и отношения по договоренности, мы оба знаем, что мы друзья. И так легко знать, что, уходя на месяц, ты возвращаешься к ней, а она тебя примет, потому что искренне рада твоему приходу. Просто и гадко. Без упреков и ссор.
Тишину нашей заводи нарушила Аура. Она узнала. Естественно был скандал. И руки отпустили меня – теперь у меня был здоровый повод порвать эти отношения.
«Пойми, это всего лишь игра».
«Я не хочу понимать, я люблю тебя!»
«Мне надо уйти. Прости меня.»
Почему Аура никогда не понимала, как важна для меня моя свобода? Единственное, что мне дано – свобода. Никто не сможет у меня отнять её. Но тогда я еще не понимал, на сколько посадил в клетку свою птицу свободы.

Она вернулась ко мне с письмом через несколько месяцев.
«Я все еще люблю тебя».
Что за глупость? Любовь? Бред. Ты ведь никогда не любила меня настоящего, ты не знаешь, кто я такой. Я наигрался, я сыт. Ты дала повод мне чувствовать себя хорошо, но этого хватит. Ты начала забирать у меня слишком многое. – я так думал.
Но в итоге в ответном письме значилось: «Если я тебе нужен, ты знаешь, как меня найти».
Это значит – «Ты нужна мне. Ты нужна мне для самоутверждения. Мне скучно. Приходи».
И она пришла… и мы попробовали сначала. С этого момента я начал тонуть в этой мутной воде, пропитанной запахом гнили, вызывающей отвращение. Ей же было все равно, она любила и не стеснялась своих чувств. Она боготворила меня, сравнивала с ангелом. Я снился ей, она жила лишь мной. Я был Высшим Существом для нее… но я им не являлся. Я медленно, но верно тонул, меня тянули вниз… Каждое слово, сказанное ей, было камнем в связке тех, кто оказались чудесным образом привязанными к моей лодыжке. И когда воздуха отчаянно стало не хватать, и совесть моя достучалась до отдаленных уголков разума, я вновь не без горечи говорил: «Нам надо расстаться. Уже навсегда.» И зачем-то всегда добавлял: «Прости, если сможешь»… Хотя, знал же, она никогда не простит.
Но я ошибался. В этой истории так много «но». Только сейчас понимаешь, насколько все это было абсурдно, НО поучительно.
Аура была человеком мягким, она умела верить и прощать. К несчастью, она слишком доверчива. А я слишком не тот человек, который должен был быть её мужчиной.
И вновь мы разошлись…прошло много-много месяцев. Я тону. Спокойно, неспешно. И ничто уже не мучает, хотя порой я вспоминаю её… Как свет ласкал её кожу, падал на обнаженную грудь, играл с тенями перед рассветом… Вспоминал все: подрагивающие ресницы и веки, идеально подведенные брови, тонкие губы, одеяло с ромашками…
И все бы было хорошо, но в этой истории слишком много «НО».
Костлявая рука снова с усилием схватила за горло, перекрыв доступ кислорода. И она вновь появилась… одним словом заставив раскаяться через полтора года того дерьма, что я принес в её жизнь, хотя она и не думала таковым этот опыт называть.
«Спасибо».
«За что?»
«За то, что ты есть»…

Я утонул. Я разлагаюсь на тысячи кусочков там, на дне этой грязной ямы с затхлой водой. Жители этого нового мира растаскивают мои останки. И я полностью беззащитен перед ней и тем местом, где я остался погибать.
«Я просто не тот, за кого себя выдавал. Нам нужно поговорить».
Никогда еще слезы девушки не заставляли мое сердце обливаться кровью.
«Ты понимаешь…КАК я любила тебя?» - сквозь слезы.
«Да…Прости, если сможешь.» - повторял, как мантру.

@темы: рассказы, проза, Творческая лаборатория писателя, зарисовки

---

Про идеальных

[_Сэл_]

классическая причина удаления - «шапка». consolo

@темы: стихи

---

[Перуя]

Название: Наркотик
Автор: Перуя
Жанр: миниатюра
Посвещается: Графине Рине.
Написана по ее пяти словам: рок-н-ролл, секс, любовь, суши, кокаин

Из динамиков привычно звучал рок-н-ролл, и плевать, что соседи не были в восторге, опасаясь за стекла своих окон. Да и не до них было сейчас хозяевам квартиры, предающимся сокровенному, непередаваемому действу, имя которому: секс. И пусть на дворе ясный день, скрипит старенькая кровать, да хоть ад разверзнется, сейчас никто и ничто не могло бы разорвать слияние тел, движущихся в едином ритме. Молодых, сильных, горячих…
- Ах… - прозвучало во внезапно наступившей тишине, и молодые люди откинулись на подушки, даже сейчас отказываясь размыкать объятья, сплетаясь ногами и руками.
Стук чужого сердца у самого уха заглушил собственное. Или они просто бились в унисон? Рука ласково погладила партнера по груди. Взгляд из-под прикрытых ресниц – разве есть на свете еще один такой?
- Я люблю тебя, - прошептали губы.
Любовь. Еще недавно она не верила, что существуют чувства сильнее ненависти, а сейчас… готова отдать за человека, мужчину! – жизнь.
В глазах избранника светилось ответное чувство. Приподняв ее лицо за подбородок, он нежно поцеловал, охотно скользнув внутрь языком, стоило приоткрыть губы.
- Закажу суши, - улыбнулась девушка, с сожалением высвобождаясь из нежных рук.
Быстро сделав звонок, прошмыгнула в ванную, чтобы, открыв тайничок, достать последнюю дозу кокаина.
- Зая, все в порядке?
Услышав такой родной и заботливый голос, девушка вздрогнула, роняя пакетик, угодивший прямиком в унитаз:
- Зараза… Да. Сейчас иду, - она, было, наклонилась, подобрать потерю, но передумала, нажав на слив.
Понимала ли она, на что обрекает себя? Несомненно. Но теперь у нее был куда более сильный наркотик, чем кокаин… Окруживший теплом, стоило вытянуться рядом, обещавший рай на земле и вечную верность. И пусть злая память шептала: Не верь, «здесь и сейчас» принадлежало только им…

@темы: миниатюры

---

"Ангел мой", мини, намек на слэш

[Youku Toshiku]

Название – Ангел мой
Автор - Youku Toshiku
Бета- juo_M
Фэндом – ориджинал
Пейринг –
Жанр – преслэш, драма.
Рейтинг – PG - 13
Размещение - спросите разрешения, не забудьте шапку и дайте ссылку на комменты
Состояние - закончен
Саммари – Встреча человека со своим небесным хранителем может изменить всю его жизнь - и только сам человек решает, в какую сторону будут эти изменения...
Предупреждение - Авторский ХЭ, отсылки к религии.

От автора - я не считаю, что это сонг-фик, потому что он начал писаться в голове еще до того, как я услышала эту песню, но она все окончательно расставила на свои места и сподвигла меня писать - так что в некотором роде, эта песня является саундтреком:



Ангел мой.

… Не прииде к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему, яко ангелом Своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путех твоих. На руках возмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою, на аспида и василиска наступиши и попереши льва и змия.
(90 псалом Царя Давида)

***
Данила по жизни был везунчиком – сколько себя помнил. Везение его состояло не в том, чтобы, например, клад найти или в лотерею выиграть, а в том, что при своем врожденном таланте попадать в неприятности, он дожил аж до девятнадцати лет. В каких только переделках Даня не побывал, каких только происшествий с ним не случалось! Про таких говорят: «в рубашке родился» или «ангелы на руках носят». Бабушка, когда еще была жива, рассказывала многое: и как трехлетний Данилка из окна второго этажа выпал – чудом в кусты угодил, только лицо и руки расцарапал, и как в пять лет на санках на проезжую часть вылетел – до сих пор не понятно, как его КамАЗ не расплющил, сумев затормозить на льду в полуметре от ребенка… Да и в своей сознательной жизни Даня много чего мог припомнить – таких ситуаций, в которых выжить и не остаться калекой было почти не возможно. Вот только в его случае это «почти» всегда срабатывало.
Человек ко всему привыкает – мало по малу Данила перестал удивляться, пугаться и, сминая в дрожащих пальцах сигарету, прокручивать в голове сцены того, что с ним «должно было» произойти. Зачем, если всегда удается выходить сухим из воды? Такая у него судьба – наверное, он для чего-то важного нужен человечеству, раз его так берегут. Потеряв страх, парнишка полюбил рисковать, бравировать своей «неуязвимостью», лезть на рожон.
– Бог тебя хранит для чего-то, лоботряса такого, – шептала бабушка, незадолго до отхода в лучший мир. – Но и у Него терпение не без края. Не испытывай судьбу, Данилка, береги себя. Помни, Бог-то любит береженых…
Даня на эти «народные мудрости» только рукой махал, а если и вспоминал старушкино напутствие, то только попав в очередную переделку. Но после обязательного «чудесного спасения» все мысли об осторожности вылетали из головы со скоростью гоночного болида.
В тот дождливый осенний вечер все должно было произойти «как всегда»: Данила ни секунды не сомневался, что и на этот раз удача ему не изменит. Когда трое бритоголовых качков остановили его в подворотне и начали докапываться до длинных волос и облегающих джинсов, Даня сходу принялся хамить и откровенно нарываться драку. Привычное осознание собственной неуязвимости не исчезло даже после первого мощного удара в живот, после которого Данила несколько томительных мгновений не мог дышать, и еще долго потом – разогнуться. А когда с него сорвали модную кожаную куртку, повалили на землю, двинув по ноге так, что в колене Дани что-то оглушительно хрустнуло, и принялись методично пинать тяжелыми ботинками по спине, голове, животу, «везунчик» впервые за долгие годы усомнился в своей удаче.
«Ангелы… носят… Где же… сейчас…они?.. Почему?..»
Сознание уходило медленно, боль от ударов слилась в одну непрерывную волну, омывавшую все тело, в звенящую голову лезли совершенно дурацкие и не подходившие случаю мысли. Пытаясь закрыть лицо и живот, Данила лежал, свернувшись в клубок, и просто ждал.
Вспышка слепящего белого света не вызвала у Данилы страха, к тому времени он уже почти ничего не чувствовал, даже боли. Зато разошедшиеся гопники, завизжав, будто их кастрировали – всех троих разом – дали деру, оставив наконец свою жертву. Даня хотел облегченно выдохнуть, но режущая боль под лопаткой не дала этого сделать. Проваливаясь в блаженную темноту беспамятства, Данила успел заметить рядом с собой щуплого белобрысого паренька, который, бормоча сквозь зубы ругательства, пытался поднять его с земли, намереваясь, видимо, нести на руках. Учитывая, что блондинчик выглядел моложе Даньки и был меньше его на полголовы – затея была обречена на провал.
А потом Даниле стало вдруг невероятно легко, в лицо ударили ветер и дождь, ему показалось, что он стремительно взлетел к облакам, справа мелькнул карниз соседней пятиэтажки – и сознание покинуло измученное тело, больше не надоедая своему владельцу никакими странными видениями.

***
Данила ужас как не любил похмелье – наверное, именно по этой причине он крайне редко позволял себе напиваться, только если повод был уж очень важный и кампания надежная. Но никогда еще бурные возлияния не доходили до потери памяти.
«Блииин… что же вчера было?» – пытался вспомнить Данька, борясь с подкатывающей тошнотой, с удивлением отмечая ломоту во всем теле и с трудом облизывая распухшие слипшиеся губы. Голова гудела, невероятно тяжелые веки не желали открываться, парень не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, да пока что и не сильно стремился. Последнее, что Даня помнил, как он возвращался домой от Лехи, а еще он мог голову дать на отсечение, что они с другом вчера ни капли в рот не брали.
«Где ж меня угораздило?»
Неожиданно, Данила отчетливо услышал какое-то шуршание, раздающееся, скорее всего, из кухни. Даня жил в однокомнатной квартире, доставшейся ему от бабушки – жил один, никогда никого не оставлял на ночь, даже девушек, с которыми заводил отношения, да и друзей приглашал нечасто. Сейчас странные звуки, явно указывавшие на присутствие кого-то постороннего, напугали Данилу до холодного пота. Первой мыслью, конечно, было – его вырубили грабители, и сейчас они чистят квартиру, пользуясь беспомощным состоянием хозяина. Поэтому-то ему так херово – ни с какого похмелья не может так болеть все тело!
Головная боль очень мешала найти верное решение – что же ему делать? Лежать тихонько и дать мерзавцам вынести из квартиры все вещи?! Нет, этого Даня не мог допустить! Но проклятая слабость не оставляла ему никакого шанса защитить свой дом, свою собственность.
«Телефон! Если они не вытащили телефон… шансов мало, но вдруг? По-тихому вызвать ментов, а там уж – как Бог даст!» – эта мысль настолько воодушевила Данилу, что он даже почувствовал некоторый прилив сил. Во всяком случае, на то, чтобы пробраться в задний карман собственных брюк за телефоном, их должно было хватить.
Но, увы – первая же попытка повернуться на бок вызвала такую острую боль в груди и лопатках, что Данька, не сдержавшись, застонал, с ужасом ощущая, что снова теряет сознание.
…Боль, темнота, гулкие удары пульса в висках… Почему, откуда сквозь все это пробивается чей-то мелодичный встревоженный голос? Неясные светлые мазки разгоняют темень, которая пытается поглотить Данилу, словно лучи солнечного света в сгущающихся сумерках, чьи-то руки осторожно удерживают пульсирующее от боли тело, и от их прикосновений становится легче – боль отступает, растворяется, слабеет.
– Засыпай, засыпай, пожалуйста… Зачем ты проснулся? Еще рано, я не смогу так помочь… – бормочет голос, он удивительно сочетает в себе просьбу, тревогу и ворчание: последний раз Даня слышал такие интонации в детстве, у мамы, когда расшиб коленку, свалившись с велосипеда.
Ему хочется улыбнуться, а еще – взять мамину ладонь и подложить под щеку, тогда все пройдет, и он уснет, чтобы во сне увидеть радугу и необыкновенные путешествия. Но двигаться еще больно, а голос – не мамин, но тоже очень заботливый – успокаивает и усыпляет… На лоб Дани ложится теплая узкая ладонь, мгновенно прогоняя назойливую боль, и он с блаженным вздохом проваливается в сон.

***
Проснувшись на следующее утро, Данила обнаружил, что почти здоров, только слаб, как новорожденный котенок. Ужасно хотелось пить да и отлить тоже не мешало бы, но сил хватило лишь на то, чтобы повернуть голову. Комната была залита ярким солнечным светом, в открытую форточку доносились птичьи голоса и мерный шум проезжающих изредка машин – от всего этого душу Данилы переполняла такая радость, что хотелось смеяться и благодарить – только знать бы кого и за что.
Все же пора было подниматься с постели, на которой он и так провалялся неизвестно сколько времени. На то, чтобы принять сидячее положение – помогая себе руками, хватаясь за стену и спинку кровати – ушли почти все силы. Даня прислонился к стенке, закрыв глаза, тяжело дыша и ощущая, как колотится сердце. Головокружение все никак не хотело прекращаться, а путь до ванной комнаты начал казаться непреодолимым.
Щелчок входного замка даже не успел испугать. Данила открыл глаза, готовясь встретить неожиданных гостей, кем бы они не оказались – все равно сил на сопротивление, если это грабители, у него не было. Но когда в комнату зашел смутно знакомый щуплый белобрысый паренек лет семнадцати – по-хозяйски скинув на спинку стула спортивную куртку, примостив рядом на сидение пакет из супермаркета – и направился прямо к Даниле, последний инстинктивно напрягся.
– Ты кто? – спросил Даня, подивившись тому, как тихо и беспомощно прозвучал вопрос.
– Очнулся? Ну и молодец! А то я уже забеспокоился, – как ни в чем не бывало, проговорил парень, тембр его голоса напомнил о чем-то невероятно приятном, вот только о чем…
– А… кто ты? – вторая попытка провалилась так же, как и первая.
– Ты, кстати, зачем сел? Куда собрался? Рано тебе еще по квартире разгуливать, если чего надо – скажи, принесу. Сейчас умоем тебя, и я бульон сварю. Подождешь пару минут?
Голос успокаивал, ему хотелось верить, подчиняться. Даня слабо кивнул и попытался лечь обратно, но рука соскользнула, и он чуть не свалился на постель кулем, если бы странный парень не кинулся к нему и не подхватил подмышками.
– Осторожно… Ты давай-ка не геройствуй, ладно? Полежишь еще пару дней и будешь как новенький. А пока – я помогу. Согласен?
Данила снова заворожено кивнул, наслаждаясь приятной истомой, которая разливалась по расслабившемуся телу. Кто бы ни был этот парень – если он хочет помочь, грех отказываться! А потом Даня обязательно выяснит, откуда взялся этот добровольный «нянь» и чем его отблагодарить.
Странный помощник тем временем развил бурную деятельность: притащил из ванной тазик с теплой водой и полотенцем, обтер лицо, шею и грудь Данилы, помог ему натянуть чистую футболку. Потом открыл окно, предварительно накинув поверх легкого одеяла, под которым в уютный калачик свернулся больной, еще и плед. Принес стакан с апельсиновым соком, судя по вкусу, свежевыжатым, и даже коктейльную трубочку где-то откопал, чтобы Данька мог пить, не поднимая голову с подушки.
Пока гость хлопотал над ним, как не всякая наседка над своими цыплятами, Данила пытался рассмотреть его получше. На вид парню было лет семнадцать, а издалека его можно было и вовсе принять за подростка – из-за худобы. Очень светлые, почти белые волосы подстрижены не очень коротко – до мочки уха, спереди косая челка, ни сережек в ушах, ни татуировок на открытых участках тела, ни одного украшения, даже простецкого колечка или нательного крестика, но почему-то в этом чувствовалось нечто правильное, гармоничное. Лицо у блондина было немного женственное, нет, даже не женственное, но… ни одной грубой черты, все линии мягкие, нежные, успокаивающие… и небесно-синие глаза, почему-то слишком серьезные для семнадцати лет. И все же что-то было в этом парне – почти еще мальчишке – такое, от чего сердце наполнялось радостью и светом. Рядом с ним хотелось улыбаться, говорить и думать только о приятном, а еще – чтобы он не уходил, оставался вот так близко, держал за руку или поправлял одеяло.
«Кто же ты? Откуда взялся? Как попал в мою квартиру? Почему так ухаживаешь за мной, как будто роднее у тебя нет никого?» – вопросы множились, разжигали любопытство, но Данила решил задать их, когда хоть немного восстановит силы и сможет самостоятельно двигаться, а то совместный поход в туалет чуть не лишил его остатков самоуважения…
Мало-помалу, прошел день: Данила в основном спал и ел – бульон, сок, молоко, мясное пюре – все свежее и невероятно вкусное, приготовленное специально для него. Белобрысый незнакомец хлопотал по дому, стараясь не шуметь, когда Даня задремывал, и всегда появлялся, как только у больного возникала необходимость в чем-либо – словно чувствовал. К вечеру Даниле стало лучше, хоть он и по-прежнему был очень слаб, но одна мысль прочно засела в голове, не давая покоя: а вдруг странный паренек уйдет, как только почувствует, что больной пошел на поправку? Просто исчезнет, так и не сказав своего имени, не дождавшись благодарности и… не пообещав вернуться? Рядом с ним было слишком хорошо, чтобы просто отпустить его – Даня даже боялся подумать, что может больше никогда его не встретить.
– Ну, теперь спи. Утро вечера… – белобрысый погасил свет в комнате, намереваясь выйти и закрыть дверь.
– Погоди! – Даня попытался приподняться на постели, но не смог. – Ты не уйдешь? Останься здесь, пожалуйста…
Четкий силуэт замер на фоне открытой двери.
– Я не уйду. Спи…

***
Во сне Данила летел – раскинув руки, балансировал, стараясь поймать ветер, учился плавно огибать встречающиеся на пути препятствия в виде крыш и антенн. Прохладный ночной воздух бил в лицо, но это было приятно и совсем не страшно, напротив, в сердце Данилы рождалась радость, она бурлила, заставляла сердце биться быстрее, грозилась перейти в настоящую эйфорию, выплеснуться в какой-нибудь безумной выходке.
– Осторожнее, контролируй свои эмоции, а то налетишь на столб, – спокойный чуть насмешливый голос за правым плечом Даня принял как должное, не испугавшись, даже не удивившись.
Так бывает во снах – все, что с тобой происходит, даже самое невероятное, кажется само собой разумеющимся. И этот полет над ночным городом, и странный провожатый, который учил его правильно рассчитывать траекторию и сопротивление ветра – все это вполне нормально, нечему тут удивляться. Данила почувствовал, что его сейчас разорвет от переполнявших эмоций – хотелось орать от восторга, задрать кверху голову и раскинуться на воздушном потоке морской звездой, захлебываясь ощущением невероятной свободы! Не выдержав искушения, Даня вскинул одну руку вверх, поймал холодную струю ветра и ринулся в ночное небо со всей скоростью, на какую был способен. Из легких вышибло воздух, уши заложило, на глаза непроизвольно навернулись слезы, но губы растянулись в счастливую улыбку – никогда еще он не чувствовал себя настолько свободным.
За миг до того, как врезаться в высоковольтные провода, приближавшиеся к побелевшему от страха лицу, Даня чудом успел изогнуться назад, выпав из направлявшего его воздушного потока. Силы резко закончились, голова закружилась, и зарвавшийся летун камнем пошел вниз.
«Но это же сон! Во сне же не умирают, правда? Даже если упаду… сон ведь?!»
Сильные руки подхватили его, прижали к горячей груди, бережно как ребенка – и полет опять стал плавным и успокаивающим.
– Ты снова рисковал, – в знакомом голосе отчетливо прозвучали грусть и упрек. – Когда же ты научишься беречь себя?
– А ты снова меня спас, – благодарно пробормотал Данила, уткнувшись в теплую шею, обхватив ее руками.
Ему было невероятно уютно вот так, даже не смотря на то, что его несли по воздуху на руках, как девушку…
– Я не всегда могу быть рядом… А если когда-нибудь я не успею?
– Ты всегда успеваешь. По-другому просто не может быть…
Казалось, этот спор был для них привычен, они произносили слова, давно уже известные друг другу. Привычно тепло чужого тела, надежные крепкие объятья, невероятное ощущение покоя. И легкое сожаление от того, что ноги коснулись земли, и заботливые руки больше не поддерживают за плечи и спину…
– Мы еще полетаем как-нибудь?
– Все может быть… Теперь спи.

***
На этот раз Данила проснулся очень рано – еще даже не рассвело. Некоторое время он просто лежал, переживая необычный сон: в душе остались отголоски тех потрясающих ощущений полета, даже тело, казалось, до сих пор покалывало мурашками от холодного ветра. И тот странный разговор не желал выходить из головы. И голос… слишком знакомый голос…
– Ты чего? Что-то нужно? – вездесущий блондин обнаружился на полу, у противоположной стены, оказывается, он соорудил себе постель из зимнего ватного одеяла, чтобы быть поближе к своему подопечному.
Воспоминания нахлынули на Данилу так неожиданно, что стало трудно дышать: подворотня, твердая земля, тяжелые ботинки, норовящие попасть по лицу, а затем – слепящая вспышка белого света, заботливые руки и этот голос: « Держись, слышишь? Потерпи, теперь все будет хорошо…»
Даня осторожно повернулся на бок, всмотрелся в напряженный силуэт напротив, облизал пересохшие от волнения губы и еле слышно прошептал, зная, что он услышит:
– Прошу… скажи мне – КТО ТЫ?
Данила видел, как блондин подобрался, ссутулился, обхватил руками колени, опустив голову – поза защитная и упрямая одновременно.
– Я тот, кто тебя спас. Достаточно?
– Как спас? Почему? Как вообще смог прогнать их, как дотащил меня сюда? Откуда… узнал, где я живу? – теперь вопросы сыпались, как горох из дырявого мешка.
А вот ответы… Даня не хотел себе признаться, что страшился их услышать…
– Просто спас. А что, не надо было? Как прогнал… повезло, смог напугать. В шоке был от того, какой ты лежал «красивый», вот и смог дотащить. А адрес в паспорте посмотрел. Ключи нашел в кармане. Еще что?
Блондин явно огрызался, пытаясь закончить допрос как можно быстрее. Но вот его ответы запутывали Данилу еще больше. Почувствовав, что начала болеть голова, Даня обхватил ее руками и снова откинулся на подушку.
– Я не понимаю… не понимаю… Что-то не сходится… Зачем было меня спасать, зачем нянчиться со мной, выхаживать? Кто я тебе?! И, кстати… если я все правильно помню, я сейчас должен в реанимации лежать, разве нет? Как?..
В комнате повисла такая тишина, что стало слышно мерное журчание воды через две двери в бачке унитаза. Данила даже дышать перестал, всматриваясь в неясный силуэт спасителя с откровенным ужасом.
– Должен был… – медленно проговорил блондин с неожиданной горечью. – В этот раз я еле успел. И восстанавливать тебя пришлось почти сутки. Ты становишься все безрассуднее… Когда-нибудь я могу не успеть.
Слова из сна легли на язык прежде, чем Данила понял, что говорит:
– Ты всегда успеваешь…

***
Жутко хотелось курить. Вообще Данила редко баловался сигаретами – это случалось либо в сильном подпитии, либо как сейчас, в состоянии стресса. Не каждый день выпадает счастье узнать некоторые мистические стороны собственного бытия. Да и счастье ли это – еще вопрос…
– Так значит, ты…
– Каждому человеку от рождения дается ангел-хранитель. Я удивлен, что ты об этом не знал…
– Я знал… слышал, вернее. Но… просто… – Даня пораженно выдохнул, все еще не в силах поверить в происходящее.
«А может, меня просто хорошо приложили головой об асфальт?»
– Я понимаю. В общем-то ты и не должен был меня увидеть, во всяком случае до своего срока… Ну, прости, что напугал.
Этот странный диалог не только не успокаивал Данилу и не вносил ясности в ситуацию, но все больше и больше запутывал, заставляя перегруженный впечатлениями мозг буквально плавиться и дымиться.
– А почему тогда я тебя вижу? И… прости, если прозвучит бестактно, но я думал, что ангелы немного по-другому выглядят…
Синие глаза напротив заискрились весельем, заставив Даньку покраснеть и проклясть собственный язык.
– То есть тебе было бы легче, если бы я разгуливал по твоей квартире в своем бестелесном обличии? Я могу в виде сгустка света – хочешь? Ну, или как на иконах рисуют, только боюсь крылья о твой потолок обтрепать.
Желание выпалить «Да! Я хочу! Покажи крылья, а?» было таким сильным, что Данила закусил нижнюю губу, бросив на откровенно развлекавшегося ангела одновременно виноватый и умоляющий взгляд.
– Нет, – припечатал Хранитель на невысказанную детскую просьбу. – И давай больше не будем это обсуждать.
– Ладно, извини, – Даня лихорадочно пытался вычленить из хаоса взбесившихся мыслей те действительно важные вопросы, которые нужно успеть задать, пока странный гость не исчез так же внезапно, как появился. – Тогда почему ты все же показался мне… в этот раз? У вас… ТАМ… это не запрещено?
На миг Даниле почудилось, что ангел смутился, во всяком случае, ответил тот не сразу.
– У нас… ТАМ… немного по-другому все… «Запрещено» – это не то слово, которое можно применить, но… да, я действительно не должен был являться тебе вот так… и рассказывать о себе. Правда… я и не рассказывал, ты сам догадался.
Пронзительный взгляд синих глаз проникал, казалось, в самую душу. Даня почувствовал, как по спине ползут мурашки, и пересыхает в горле. Почему-то некстати возникла мысль, что после этой встречи он уже никогда не будет прежним.
– Я очень испугался за тебя. В этот раз ты был ближе к смерти, чем когда-либо. Я знаю, что твой срок еще не настал, но… людям дана свободная воля, они могут изменить свою судьбу, в том числе и безрассудно рискуя жизнью.
В сказанных словах не было ни намека на упрек, обиду или осуждение – лишь вежливое пояснение, но Данила почувствовал себя виноватым. Захотелось немедленно высказаться в свое оправдание, отговориться незнанием всех этих религиозных тонкостей, но он почему-то промолчал. Может быть, понял, насколько это глупо и не важно?
– И что теперь? – вопрос вылетел неожиданно даже для самого Данилы, наверное, подсознание наконец справилось с потоком новой информации и выудило из множества вопросов самый важный.
– Теперь все будет, как прежде, – спокойно и твердо ответил Хранитель, не отводя взгляда. – Ты встанешь на ноги и продолжишь жить, а я буду направлять тебя и пытаться уберечь. Хотя… по-моему, у меня не очень хорошо получается ни первое, ни второе.
Ангел отвернулся, пошевелил плечами, словно у него чесалось под лопатками, и поднялся с постели, направившись к своему «матрасу», показывая тем самым, что разговор окончен. Даниле осталось лишь не мигая смотреть в потолок, до онемения сжимать губы и пытаться понять – почему ему ТАК больно.

Почему?!
Столько лет жил, не зная ЕГО, не имея рядом – что изменилось сейчас?! Почему от одной только мысли, что больше не услышу его голос, не увижу эти синие глаза, хочется орать от горя и биться головой о стену? Почему ОН… так нужен мне – вот такой, живой, настоящий, во плоти – рядом?
Нет, нет, это же бред все, совершенный бред. Если даже все так, как он говорит, то как раз «настоящий» – это как на иконах или… как он там предлагал: сгусток света? Но я-то хочу, чтобы вот этот парень – со светлой челкой, острыми плечами, пронзительным взглядом и музыкальным голосом – ангел он или нет – но я хочу, чтобы он был со мной рядом!
Что ты сделал со мной?! Я ведь теперь дорогу буду переходить только на зеленый свет и срок годности на кефире смотреть – лишь бы не расстраивать тебя! Вот только… как я буду жить без тебя?..
– Кажется… я люблю тебя… – шепчу еле слышно, одними губами – хочу и не хочу, чтобы он услышал.
– Я это чувствую… – его голос волнует до дрожи, внутри меня словно стайка бабочек порхает. – Но почему ты плачешь? Разве любовь – это плохо?
Я улыбаюсь сквозь слезы и качаю головой: тоже мне ангел, таких простых вещей не понимает.
– Я поправлюсь и ты… ты исчезнешь, снова… и я больше не увижу тебя таким до какого-то там срока…
Я не успеваю заметить, когда он снова оказывается рядом. Ладонь ангела теплая, ее прикосновение уже привычно прогоняет боль и тоску, наполняет сердце покоем.
– Я всегда буду рядом с тобой – разве важно, видишь ты меня или нет? Теперь ты будешь лучше чувствовать мое присутствие, и – сны… я не уверен, но возможно ты сможешь видеть меня во снах. Я не оставлю тебя до скончания времен – это мое предназначение.
«До скончания времен… только во снах…»

***
Этот день должен был стать последним – Данила это понял, как только почувствовал, что ему стало легче: он смог сам подняться с постели, держась за стенку, дойти до туалета, а после сытного завтрака даже расхотелось снова укладываться в кровать. Его ангел довольно наблюдал за результатом собственного лечения, светлея лицом каждый раз, когда Даня демонстрировал улучшающееся самочувствие. Но неужели он не знал, что творится в душе его подопечного? Разве могут ангелы чего-то не знать?
Данила мог думать только о том, что в любой момент Хранитель растает в воздухе или просто выйдет из квартиры – навсегда. Понимание того, что это неизбежно, совсем не помогало смириться и перестать тосковать. Даня, сам того не замечая, старался быть поближе к ангелу, не отрывать от него взгляда, по возможности – лишний раз прикоснуться или услышать ставший родным голос.
– А тебе ничего не будет за то, что ты… нарушил правила?
– Нет, ничего.
– А… ты сможешь еще когда-нибудь появиться передо мной в таком виде?
– Нет, не думаю.
– Но… ты же сказал, что я должен буду тебя увидеть, когда придет какой-то срок…
– Ты увидишь меня, когда твоя душа расстанется с телом. Сомневаюсь, что в тот момент тебя будет волновать мой внешний вид. Я буду с тобой ТАМ до конца времен – твоей душе понадобится проводник к Отцу. Если, конечно... ты не погубишь свою душу еще здесь, в земной жизни... Тогда в момент смерти телесной тебя встретит, увы, не ангел... Но на Страшном суде все души предстанут перед Ним, и тогда я буду молить о снисхождении для тебя... и мы снова встретимся.
Эту информацию пришлось переваривать с сигаретой на балконе, проигнорировав недовольный взгляд Хранителя. Перспектива больше никогда не увидеть ангела до самой смерти не устраивала Данилу на все сто, но как это изменить он не знал. На всякий случай Даня взял на заметку прочитать все, что возможно о ангелах-хранителях и загробной жизни, хотя подобные темы никогда его не интересовали.
– Хочу сразу предупредить: если ты будешь специально искать смерти или пытаться прервать свою жизнь – ты потеряешь меня… и здесь, и ТАМ.
Данила покраснел, осознав, что Хранитель прочитал самые сокровенные его мысли. «Раз ты такой проницательный – загляни в мое сердце, увидь, что я УЖЕ тоскую по тебе!»
От отчаяния хотелось завыть в голос. Неужели нет совсем никакого выхода?! Даня закрыл глаза, прислонившись к косяку, пережидая бурю в сердце. Неожиданно ему на плечи легли теплые ладони.
– Я чувствую твою боль… – тихо, на грани слышимости, проговорил ангел.
Распахнув глаза Данила вглядывался в бледное лицо напротив, все такое же прекрасное, несмотря на выражение скорби и сострадания: синие как небо глаза чуть потемнели, приобретя фиолетовый оттенок, где-то в глубине зрачков вспыхивали слепящие серебряные искры. Не помня себя от переживаний, Даня медленно сполз на пол, на колени, обхватив Хранителя за бедра, уткнувшись лицом в теплый худой живот.
– Не уходи… прошу, умоляю, не уходи… не смогу без тебя, мне жизнь не мила, не оставляй! Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста…
От слез намокла белоснежная футболка, которая все эти дни была на ангеле, Данила бормотал уже почти бессвязные просьбы, потом просто всхлипывал, боясь расцепить руки, еще больше страшась увидеть в глазах Хранителя свой приговор.
Тот молчал несколько томительных минут – словно прислушивался к чему-то – а затем мелодичный голос заполнил тишину, проникнув в каждую клеточку дрожащего от волнения Даньки.
– Я уйду завтра вечером. Вернее, перестану быть видимым для тебя. Постарайся это принять.
От этих подаренных суток у Данилы остались отдельные обрывочные воспоминания – слишком волнующей была каждая минута рядом с его ангелом. Даня запомнил ощущение болезненного счастья – когда трудно выдохнуть от распирающих грудь эмоций, сдержанную ласковую улыбку Хранителя, от которой, казалось, светлее становилось в комнате, его невероятные глаза, затмевающие своей синевой краски летнего неба. В память врезался голос, рассказывавший о том, что ангелы не рождаются и не умирают – Создатель творит их вместе с новой душой еще нерожденного младенца, и если человек погубит свою душу безвозвратно, ангел просто перестанет существовать. От этих разговоров в жилах стыла кровь, Данила прижимал ладони Хранителя к своему лицу и мысленно клялся не подвергать себя больше опасности, стараться избегать таких соблазнов, которые могут убить его душу, а вместе с ней – его ангела.
Тело помнило тепло чужих рук, обнимавших его, когда обессиленный волнением и беседами, Данила дремал, прислонившись спиной к груди Хранителя, уютно устроив голову на его плече. Их сердца отстукивали один ритм, ни разу не сбившись, и это, пожалуй, лучше всего убеждало Даню в том, насколько сильно они связаны друг с другом.
– Неужели ты всегда чувствуешь то же, что и я? – шептал Данила, проснувшись, но не торопясь выпутаться из желанных объятий.
– Почти… я чувствую твои эмоции, они будят во мне отголоски того, что переживаешь ты, но не всегда в чистом виде. Ангелы не абсолютно бесстрастны – иначе мы не могли бы понимать своих подопечных, но не все чувства и желания людей нам доступны.
Даня непроизвольно напрягся, пытаясь понять, был ли в этой фразе намек. Ведь он действительно собирался осторожно выведать, могут ли ангелы хотеть… определенных вещей, которые владеют умами большинства взрослых людей. «Боюсь, что нет…»
Отмеренные им сутки все тянулись и тянулись, как будто Бог, сжалившись, увеличил их длину, но все же закат неумолимо приближался, за окном начало темнеть, и занывшее от грусти сердце подсказало Даниле, что час разлуки пробил.
Они стояли посреди комнаты, обнявшись, прижавшись щекой к щеке – и, несмотря на внешнюю невозмутимость Хранителя, его сердце отстукивало тот же тревожный ритм, что и у его подопечного.
– Просто знай, что я всегда рядом, в каждый момент твоей жизни…
– Я буду вспоминать тебя… и ждать новой встречи… Ты же говорил, что ОН может творить чудеса?
– Может. Что ж надежда на чудо – это не самое плохое, что может поселиться в душе человека.
Данила так и не смог заметить, когда и как Хранитель исчез. Он просто стоял, закрыв глаза, ощущая тепло чужого тела и слушая биение двух сердец. И это чувство – присутствие рядом его ангела – не исчезло даже тогда, когда Даня открыл глаза, обнаружив, что в комнате, погруженной в вечерние сумерки, кроме него больше никого нет.
«Ты со мной. Я знаю – верю – ты со мной»

***
Натура человеческая непостоянна – хорошее забывается быстрее, чем мы успеваем им насладиться, а плохое помнится и множится в душе, отравляя ее скорбями и обидами.
Первые несколько недель после удивительной встречи Данила жил как во сне: каждую минуту прислушивался к покою внутри себя, мысленно общался со своим ангелом, старался ничем его не расстроить, не причинить боль. Это помогало справиться с грустью от разлуки, не думать о том, сколько долгих десятилетий предстоит им до новой встречи. Даня действительно стал лучше чувствовать своего Хранителя, тот словно постоянно был у него за спиной – помогал советом, направлял в нужную сторону, отводил печаль.
Но шли дни и ночи, Данила отчаянно скучал, так и не привыкнув к мысли, что никогда больше не увидит худенького синеглазого паренька с белобрысой челкой. Мало-помалу светлые воспоминания о душевном покое, счастье находиться рядом, успокаивающем голосе и необыкновенных глазах Хранителя начали вытеснять вполне конкретные мечты: прикоснуться, вновь ощутить тепло его объятий, зарыться лицом в мягкие волосы, прижать к груди. Впустив однажды в свои ночные грезы подобные мысли, Даня уже не смог от них отделаться, даже не сразу заметив, как поначалу вполне невинные желания превратились в навязчивую идею.
«Хочу ощутить тепло твоей кожи… Провести ладонью по обнаженной спине, прижаться губами к жилке на шее! Хочу… сжать тебя в объятьях, увидеть как потемнеют глаза, поймать сбившийся пульс… Ведь ты можешь чувствовать то же, что и я – ты не смог бы оставаться бесстрастным, я уверен! Боже, как же я хочу узнать вкус твоих губ!..»
Данила по полночи метался, комкая простынь, нагретую пылающим неудовлетворенным желанием телом, стискивал зубами подушку, рвано выдыхал, представляя все более откровенные сцены, иногда не выдерживал и доводил себя рукой до оглушительного оргазма, после которого вместо облегчения чувствовал горечь и стыд. Никогда ранее даже не задумываясь об отношениях с парнями, Данила стал непроизвольно выискивать на улице и в институте хоть кого-то, пусть отдаленно, но напоминающего его ангела. И не сразу понял, что его никогда не смогут заинтересовать «замены».
Не находя выхода в сложившейся ситуации, понимая, что его затягивает в эту страсть как в омут, Даня начал прикладываться к бутылке. Пиво после пар в институте, вечера в баре недалеко от дома, бутылка коньяка в холодильнике – не прошло и месяца, как Данила разучился засыпать на трезвую голову, пытаясь утопить в выпивке свои несбыточные желания.
Когда, в какой момент Даня понял, что почти перестал чувствовать своего ангела рядом с собой? Его полные обиды мысленные монологи не находили отклика, и тепло чужого присутствия перешло в разряд воспоминаний. Но пьяный мозг был уже не способен увидеть истинную причину.
«Брезгуешь мной таким?! Конееечно… у других-то поди люди как люди, не пьют, на работу ходят, детишек строгают! А тебе достался вот… такой неудачник, который забыть тебя не в состоянии! Это ты виноват – ты! Зачем ты вообще спасал меня тогда! Уж лучше бы я никогда не встретил тебя в этой жизни!»
«Озарение» произошло внезапно: Данила возвращался домой из бара – была уже практически полночь, от выпитого мир вокруг опасно качался и грозился уронить незадачливого выпивоху. Даня вдруг вспомнил тот вечер, когда нарвался на местных бугаев – и к чему привела та судьбоносная встреча в подворотне… Отчаяние захлестнуло с новой силой, заставив Даньку рвануть к пролегающей за домами автотрассе. Вылетев на темную дорогу, Данила увидел впереди быстро приближающиеся фары, судя по размеру и расстоянию – не меньше чем фуры дальнего следования.
Страха не было – только тупое упрямство. Раскинув руки в стороны, Даня стоял на пути своей смерти, цедя сквозь зубы:
– Ну, давай же – спаси меня, как в прошлый раз! Я знаю, ты успеешь. А если и нет – все одно встретимся. Мне уже неважно – где и как…
Мощный толчок в бок, от которого Данила пролетел несколько метров, кулем свалившись на придорожный газон, почти совпал по времени с визгом тормозов. Фуру протащило по дороге почти до следующего светофора – если бы не чье-то своевременное вмешательство, от Дани не осталось бы даже мокрого места. Только теперь по настоящему испугавшись и протрезвев, «герой» неудавшейся аварии лежал на мокрой траве, вцепившись в нее сведенными судорогой пальцами, и громко со свистом дышал, пытаясь побороть истерику. А когда смог нормально вздохнуть и открыть глаза, увидел рядом свернувшегося в нервный клубок худого белобрысого подростка не старше семнадцати лет…

– Ты… ты… ты, неужели, правда, ты?! – Данила боялся поверить своим глазам, он ощупывал острые плечи, вздрагивающие от его прикосновений, тормошил, пытался заглянуть в лицо ангела, опущенное к коленям.
В какой-то момент от резкого рывка голова съежившегося блондина откинулась назад, и Даня отшатнулся, в ужасе закрыв рот ладонью, чтобы не вскрикнуть. Мертвенно-бледная кожа, синяки под глазами, провалы вместо щек – где же тот миловидный, излучающий неземную красоту ангел, который приходил к Даниле в его мечтах, излучая мягкое завораживающее сияние? В потускневших до серости глазах мелькнула вдруг такая боль, что у Дани захолонуло сердце. Не помня себя, он вскочил на ноги, рывком поднял Хранителя, успев подхватить под спину, когда тот начал оседать обратно на траву, прижал к груди и бегом припустил в сторону своего дома.
Взлетев на третий этаж, нашарил в кармане куртки ключи, пинком распахнул дверь и – не раздеваясь – ввалился в спальню. Бледный, истончившийся ангел был либо без сознания, либо близок к тому, никак не реагируя на действия своего подопечного, позволяя ему уложить себя на постель, раздеть, укутать в два одеяла. Даня не представлял, что еще может сделать, и от этой беспомощности сердце разрывалось на куски, заставляя вцепляться в волосы и пока еще тихо скулить, глотая слезы. А потом все произошло как-то само: Данила бросился перед своей кроватью на колени, нашел под одеялами холодные узкие ладони, сжал их в своих руках и, уткнувшись лбом в плечо Хранителя, от души разрыдался.
– Прости меня… прости, прости, прости… Это я… из-за меня… это я тебя так…
Данила не знал, откуда пришли эти мысли, когда в душе чувство вины вытеснило обиду и жалость к себе, просто вдруг в один миг понял, что все то зло, что он причинил самому себе из-за навязчивой блажи, рикошетом попало в ангела, ранив едва ли не сильнее его самого.
Слезы не кончались долго, Даня даже не помнил, когда он последний раз так искренне плакал – наверное, в далеком детстве. Как ни странно, это принесло облегчение и какую-то светлую надежду, что «все теперь будет хорошо». Постепенно успокаиваясь и прислушиваясь к покою, робко заполнявшему измученную душу, Данила не сразу понял, что его ласково поглаживали по голове, перебирая пряди, заправляя их за ухо, невесомо проводя подушечками пальцев по кромке волос на шее. Даня осторожно поднял взгляд и в немом восторге уставился на своего гостя.
Глядя на ангела, сейчас было невозможно представить, что несколько минут назад он напоминал умирающего: кожа снова приобрела здоровый оттенок и стала теплой, синие глаза лучились любовью и благодарностью, губы из растрескавшихся и серых стали розовыми и сложились в ласковую улыбку. Хранитель словно сиял изнутри мягким светом, казалось, что от его присутствия в комнате стало светлее.
– Ты… но как?! – озвучил Даня все потрясения сегодняшнего вечера.
Ангел мягко рассмеялся и растрепал прядки на макушке своего подопечного.
– Ты исцелил меня – своим искренним раскаянием, своей любовью, тем, что поставил заботу о другом выше собственных желаний… Спасибо тебе!
Слова грели душу, но вместе с почти детским ликованием Даня испытал неловкость. Спас… а перед этим чуть не угробил! Разве честно совсем не вспоминать об этом? К тому же… насчет бескорыстия…
Данила украдкой вздохнул, снова жадно всматриваясь в своего ангела, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Ведь вот он – Хранитель – настоящий, вполне живой, лежал в его кровати, счастливо и доверчиво улыбался и так волнующе массировал Данькин затылок. Предел его мечтаний… так близко… только протяни руку…
Пальцы ангела вдруг замерли, запутавшись в русых прядках, улыбка стала менее уверенной, в глазах появился вопрос. У Данилы с такой скоростью заколотилось сердце, что он даже выдохнуть смог не с первого раза. Сейчас или никогда. Ведь больше не будет шанса – он это чувствует! Сейчас или…
– Остановись… – тихий просящий шепот только подстегнул желание, опалившее жаром все тело.
Не отрывая глаз от лица Хранителя, Данька ужом заполз на кровать, укладываясь сверху, и даже два одеяла не помешали ему почувствовать, что ангел не бесполый, совсем нет… Синие глаза напротив потемнели, Хранитель непроизвольно облизнул губы, с все более возрастающей тревогой наблюдая за действиями своего подопечного.
От манящих желанных губ отделяла какая-то пара сантиметров, вожделение туманило разум, вытесняя все сомнения и страхи, придумывая оправдания тому, что уже без сомнения должно произойти.
– Я не причиню тебе зла… Прошу, дай мне шанс! Ведь ты чувствуешь, знаешь – я с ума по тебе схожу… Клянусь, не сделаю ничего плохого – попросишь, остановлюсь! Но… я же вижу, что ты не бесстрастный сейчас, ведь так? Позволь… прошу… разреши поделиться этим… тебе понравится… Я прошу… Хотя бы поцелуй!..
Твердые ладони с силой уперлись в плечи Дани, когда его дыхание уже обжигало приоткрытые губы побледневшего ангела. Хрипотца в голосе свидетельствовала о том, что выводы Данилы недалеки от истины, но вот слова оказались совсем не теми, что он мечтал услышать.
– Ты прав… ведь я чувствую то же что и ты – твои эмоции находят во мне отклик, даже если я этого не хочу… И я уверен, что испытаю то же блаженство, что и ты, если… позволю тебе… то, что ты хочешь. Только прошу… реши это сам. Я всего лишь хранитель твоей души – и я завишу от тебя. Кроме Создателя лишь ты можешь решить мою судьбу. Если сейчас ты разделишь со мной свои желания, я перестану быть ангелом – небесным посланником – ведь я не смогу остаться бесстрастным и бестелесным. Но если это сделает тебя счастливым, пусть будет так… Тебе решать.
Удерживающие Даню ладони мягко отпустили его плечи и безвольно упали на постель. Ангел ждал – и Данила видел, что в синих глазах мешаются и мука и покорность, и страх и отголоски того возбуждения, которое бурлило в его собственной крови – Хранитель был похож на белоснежного голубя, пойманного в ладони и замершего в ожидании своей участи.
«Тебе решать… Если это сделает тебя счастливым…» – Даня грустно улыбнулся своим мыслям.
– Но это не сделает счастливым тебя, да?
Ангел осторожно выдохнул сквозь стиснутые зубы, выдавая напряжение, сковывающее все его тело.
– Я твой хранитель – разве я могу быть счастлив, не имея возможности беречь тебя каждую минуту твоей жизни, направлять на нужный путь? Твое сердце наполнено любовью… позволь ей сделать правильный выбор…
Данила никогда не думал, что может уйти столько сил на простое прикосновение губами к бледному теплому лбу под светлой челкой. Перекатившись по кровати и устроившись рядом с замершим Хранителем, Даня закрыл глаза, чувствуя, как тело становится ватным от нечеловеческой усталости. Еще не было боли, душа не рвалась на части, сердце не чувствовало себя обманутым. Хотелось просто выспаться, чтобы завтра начать жизнь с нового листа – с чистого листа.
На грани сна и яви Даниле почудился благодарный шепот и мягкий шелест – неужели, крыльев? – легкое дуновение теплого ветра и одна единственная обжигающая слеза, упавшая на его щеку. И самым нереальным из всего этого было теплое, мимолетное прикосновение чужих губ к его губам – именно такое сладкое и дурманящее, как он и мечтал…

Эпилог

Эпилог
– Так, значит, нас можно поздравить, Данила Викторович? Тут у меня коллеги интересуются – отмечать будем организованно или у начальства есть какие-то личные планы?
Данила широко улыбнулся, чувствуя, как постепенно уходит напряжение последних месяцев. Его агентству пришлось не сладко: чтобы получить так необходимый им грант, и сам Даня, и его сотрудники работали почти без выходных, иногда задерживаясь в офисе до полуночи. Результат не мог не радовать – конкуренты остались с носом, и Данила получил шанс осуществить многие свои мечты, поднявшись на более высокий профессиональный уровень.
Теперь и правда, можно и нужно было расслабиться, так почему бы не воспользоваться предложением секретарши Леночки и не отпраздновать успех всем дружным коллективом, тем более что личных планов у Данилы Викторовича и быть не могло… по-прежнему.
– Ладно уж, давайте организованно. Забронируй на выходные ту турбазу, куда ездили прошлым летом… да-да, с соснами и отменной рыбалкой. И обзвони всех, хорошо? Я буду в офисе через час-полтора.
Данила уселся в свой горячо любимый форд-фокус цвета спелой вишни, скинул галстук, расстегнул две верхних пуговицы рубашки, опустил до упора окна в передних дверцах. На улице стоял конец мая, буйствовала весна, и теплый ветер с пьянящим ароматом яблонь как нельзя лучше подчеркивал благодушное настроение генерального директора международного турагентства «Седьмое небо».
«Ну что, мы победили. Ты рад за меня?»
Привычная волна мурашек поднялась от выступающего шейного позвонка к затылку, словно кто-то ласково подул в основание русых коротко-стриженых волос. Данила счастливо улыбнулся и прикрыл глаза, откидываясь на спинку водительского сиденья.
«Знаю, что рад, чувствую. Твоими молитвами! Так что и тебе спасибо…»
Позволив себе пару минут расслабленно понежиться в невидимых заботливых объятьях, Данила все же выпрямился и завел мотор, плавно трогая машину с места. Настроение было просто отличным, хотелось насвистывать что-то легкомысленное, но почему-то вместо этого Даня принялся вспоминать – как тяжело далась эта победа, какой проверкой оказалась для его сотрудников, как он вообще начинал карьеру в туристическом бизнесе, как долго шел к сегодняшнему триумфу…
Десять лет назад Данила решил начать жизнь заново – без неоправданного риска, без сомнительных дружков и бессмысленных сожалений о несбыточном. Он переехал в другой район, поступил в университет международных отношений, увлекся языками, начал углубленно изучать менеджмент. Бросил пить, занялся спортом, хотя тренировки в тренажерном зале и не приносили большого удовольствия, зато физическое утомление помогало справиться сначала с тоской и тягой к выпивке, потом с неизбежными последствиями одиночества.
Его ангел был с ним теперь всегда – рядом, за правым плечом, осязаемо, почти материально, жаль только невидимый. Данила научился чувствовать его присутствие, настроение, привык вести с ним мысленные беседы, всегда «зная» ответы на свои вопросы или жалобы. Нет, он не думал, что ему стоит провериться у психиатра – даже если подобная связь и разговоры с невидимым собеседником и были не совсем нормальными, Даня совершенно точно не собирался от них избавляться. Ангел всегда мог утешить, укрыть своим крылом, когда истощенный физически и морально Данила валился на кровать, не в силах даже раздеться. Хранитель был с ним рядом в самом прямом смысле этого слова: Даня чувствовал его тепло, ощущал дыхание на своем затылке, прикосновения к руке – особенно, когда нуждался в них до тупой ноющей боли в сердце.
Физические потребности брали свое, но на серьезные отношения с кем-либо Данила никак не мог решиться. Иногда знакомился с девушками, и порой дело заходило дальше флирта, но секс не приносил радости – только телесное облегчение, и то ненадолго. Мало-помалу Даня привык быть один. Так спокойнее.
Правда, его ангел не собирался разделять стремление своего подопечного к добровольному целибату. Первое время Данила раз-два в год вдруг встречал на своем пути девушку, которую можно было бы уже через полчаса общения назвать кандидаткой на звание «идеальной жены». Такое количество положительных качеств в одном человеке наводило на мысли о подвохе, а когда нежданная претендентка начинала вслух мечтать о патриархальной семье и шестерых детишках, подозрения о кое-чьем «удачном» вмешательстве получали слишком яркое подтверждение. Данила злился, мягко отваживал от себя очередную «идеальную невесту», а потом выговаривал своему Хранителю за чрезмерное злоупотребление данной ему властью. Ангел, как правило, дулся пару дней, но потом снова тихо вздыхал за правым плечом Данилы, обнимая своего непутевого подопечного мягкими крылами, даря ему легкий сон и силы, чтобы жить дальше.
Подобных покушений на свою личную жизнь Данила не помнил уже лет пять. Ему по-прежнему было важнее всего чувствовать рядом своего Хранителя, и с годами становилось все более неважным, что эфемерное тепло небесного посланника никогда не станет реальным и мечтам о светлых прядях на соседней подушке не суждено сбыться. Зато ангел умело наставлял своего подопечного, помогая ему и в делах ,и в учебе, уберегая от необдуманных или поспешных решений, от соблазнов «нечистого бизнеса». И сейчас в свои тридцать с небольшим лет Данила Викторович мог с уверенностью назвать себя успешным человеком. А что еще нужно для счастья?
Машина затормозила около офиса, Даня включил задний ход, паркуясь на свое привычное место. Кажется, сегодня у него не было больше запланировано никаких серьезных встреч, а значит, если повезет, можно будет уехать домой пораньше.
«А вот приготовлю праздничный ужин! И стол накрою – на двоих! Составишь мне компанию?»
Дане показалось, что ангел уж слишком многозначительно хмыкнул на подобное приглашение, но разбираться было некогда: навстречу «герою дня» высыпали все сотрудники агентства, наперебой поздравляя друг друга и своего директора, восторгаясь его деловым чутьем.
– Ах, кстати, Данила Викторович, я же нашла нам веб-дизайнера! Он ждет в вашем кабинете!
Леночка лучезарно улыбнулась и упорхнула к себе за столик, остальные работники тоже разбрелись по местам, хотя настроение в агентстве было совершенно нерабочее.
– Все помнят про уик-энд? – с улыбкой спросил Данила у подчиненных, и под нестройный гул одобрительных возгласов вошел в свой личный кабинет.
Сердце пропустило удар, Даня споткнулся о порог и поборол искушение протереть глаза: щуплый светловолосый юноша в белоснежной футболке был слишком похож даже со спины, а когда испуганно повернулся на звук захлопнувшейся двери – комната завертелась перед растерянным взглядом Данила, грозя обрушить на него потолок.
– С вами все в порядке? Вам плохо? Позвать кого-нибудь?
«И голос… тот же голос… Как это возможно?»
– Не… не надо никого, все уже проходит.
Данила заставил себя открыть глаза и всмотреться в склоненное к нему озабоченное лицо. Обычные синие глаза – без серебристых всполохов и сиреневого оттенка, бледное лицо, розовые, чуть потрескавшиеся губы…И пусть нет внутреннего сияния, но ведь ОН?
– Принести вам воды? – неуверенно спросил юноша, все еще обнимая своего будущего шефа за плечи, тем самым не позволяя ему сползти на пол.
Щеки медленно порозовели – видимо, столь тесные объятия с незнакомыми мужчинами не являлись для юного дизайнера привычным делом.
– Спасибо. Помоги лучше до кресла дойти… Да не переживай, просто я… переволновался сегодня, наверное, – Даня не мог отвести от мальчишки взгляда, но еще больше не хотел размыкать этих неожиданных объятий.
И уже не только потому, что они слишком напоминали те, что были десять лет назад, а потому что… рядом с этим пареньком Данила ощущал себя невероятно уютно и привычно, и терять это новое чувство очень не хотелось.
– Да, я слышал о вашей победе – поздравляю! Я… буду счастлив работать с вами, Данила Викторович! Если возьмете…
Даня уселся в кресло, вдохнул полной грудью, с благодарностью принял из заботливых рук стакан с водой. Парнишка присел на стул напротив, в волнении кусая нижнюю губу и ожидая вердикта. В его глазах было столько неприкрытого восхищения и преданности, что Даниле становилось все труднее сдерживать собственные эмоции. Хотелось протянуть руку и утянуть обладателя светлой челки к себе на колени, прижаться губами к виску и прошептать в самое ухо: «Ну почему же ты не приходил… так долго?»
– Как тебя зовут, сколько тебе лет? – Даня постарался говорить доброжелательно и спокойно, чтобы не пугать мальчика своим волнением и нетерпением. – Извини, что на «ты», привычка…
Парень охотно кивнул, видимо, не собираясь вникать в странности будущего шефа, и достал из папки, что лежала на краю стола, файл с резюме.
– Андрей Светлов, девятнадцать лет, компьютерным дизайном занимаюсь с шестнадцати, делал сайты и рекламные макеты таким кампаниям, как…
Данила искренне старался вникнуть в строчки резюме и весьма бодрые к ним комментарии, но вместо этого заслушивался желанным голосом, ловил себя на слишком пристальном рассматривании щуплой фигуры и впивался ногтями в ладонь, чтобы не спросить – есть ли у его… у Андрюши девушка, как он относится к рыбалке и не захочет ли сегодня вечером присоединиться к своему новому шефу за семейным ужином.
– Ну что же, меня все устраивает, надеюсь, мы сработаемся. Я попрошу Елену Николаевну подготовить нужные бумаги, она же познакомит тебя с остальными сотрудниками и покажет твое рабочее место. Добро пожаловать!
Лучезарная улыбка на лице нового штатного дизайнера чуть не отправила Данилу в очередной нокаут. Парнишка вскочил со своего места и стремительно протянул через стол узкую кисть для рукопожатия, а когда она утонула в теплой большой ладони директора, снова мучительно медленно залился румянцем, пряча заблестевший взгляд за светлыми ресницами.
– Ну…я пойду?
Даня очнулся, сообразив, что неприлично долго удерживает в своей руке чужие тонкие пальцы, и нехотя выпустил их на волю. Светящийся от счастья Андрей Светлов танцующей походкой направился к двери, но перед тем как повернуть ручку, вдруг замешкался, смущенно опустив глаза.
– На счет ваших вопросов… Девушки у меня нет, я…ммм… ими не интересуюсь… А рыбалку очень люблю! И… если вы не пошутили про ужин, то я… я не против…
Нежное прикосновение к щеке – мимолетное дуновение теплого ветерка, и перед неверящим взглядом Данилы словно наяву промелькнула лучезарная улыбка его Ангела, подтверждая, что все происходящее – нет, не сон! И тут же – ласковый подзатыльник, растрепавший волосы на затылке: «Не стой столбом, не упусти!»
- Я не шутил. Значит… увидимся вечером?

@темы: проза, намек на слэш, мистика