[The wolf of Innsbruck]

Жанр: рассказ.
Автор:  Horacius
Бета: небечено.
Место и время действия: Босния и Герцеговина. 7 сентября 1995.

7 сентября 1995.

Генерал все записал и сказал:
- Вольно, лейтенант! Можете идти!
Никола встал, поправил ворот и спросил:
- Генерал, есть у меня одна просьба... - после недолгого молчания протянул он.
- Что еще за просьба? – Янич сурово посмотрел на Николу.
- Вы не могли бы отпустить меня ненадолго в Сараево? – прямо спросил Никола. Он знал – Янич не любит лишние детали в разговорах.
- Что ж, пока затишье… вольно! Можете ехать! Розан, обеспечь транспорт! – генерал бросил взгляд на Бранко Розана – командира 2-го взвода.
- Сделаю! – Розан отдал честь и скрылся за углом.
- Спасибо вам, генерал! – Никола улыбнулся и вышел из барака.
- Да не за что. – протянул Янич.
Через минуту на дорогу выкатил раздолбаный джип. Никола подошел со стороны пассажирского сиденья и потянул на себя дверь автомобиля. Джип заложил крутой вираж и выкатил на дорогу, соединяющую Баню-Луку и Сараево. Ржавый указатель гласил, что до Сараево ехать еще примерно 90 километров. Вскоре Бранко, физически неспособный держать язык за зубами больше пяти минут заговорил:
- Слушай, Никола, у тебя жена, я слышал, вот-вот родить должна. Не придумали еще имя ребенку?
- За этим дело не станет. – Никола улыбнулся.
Тут Бранко свернул на обочину и указал Николе на сумку.
- Нам придется переодеться в штатское. Ведь если мы пойдем в город в шинелях – и народ перепугаем, и журналисты нас сожрут. Живьем.
- И впрямь. – задумался Никола.
Переодевшись, он снова сел в машину. Бранко некоторое время молчал, но снова заговорил:
- Тяжко тебе, однако, пришлось, дружище! Ведь Инна – твоя жена, она же хорватка… До войны никакой разницы, а теперь…
- Как бы мне ни было тяжело, приходится жить дальше – другого выхода у меня нет. – буднично ответил Никола. – Справляюсь.
- Кстати, думаешь, Лена справится?
- Должна. – сухо ответил Никола.
- Ты думал, чем займешься после войны? Пора бы уже.
- Не до того мне сейчас. Сам видишь, что вокруг происходит.
- А вот я проклинаю тот день, когда я вступил в чету. – Бранко притих. – Хочется домой – в Словению. Там меня ждут мама и брат…
- По тебе не скажешь! – усмехнулся Никола. – Судя по твоему поведению тебе не очень-то домой хочется!
- Внешность обманчива. – ответил Бранко, покосившись в зеркало заднего вида.
Никола хотел что-то сказать, но, видимо, не подобрав нужных слов, промолчал. В следующие сорок минут никто не издал ни звука. Тут впереди показалась табличка «Спрско Сараjeво».
- Ну, кажись, приехали. – томно сказал Бранко. – Ты не в курсе, где теперь живет Лена? Милош с ней?
- Да, Милош с ней. Они недавно уехали из Билеча – там была зона безопасности. Сейчас должны быть в пункте временного размещения. Не мешало бы заглянуть на рынок – они могут быть там.
Бранко молча кивнул и повел автомобиль по направлению к центру города. Он заглушил мотор возле входа на рынок, вышел и с удовольствием оглянулся.
- А жизнь-то налаживается! – он оперся локтем о капот и повернулся к Николе. – Ствол возьми. Так, на всякий случай.
- Не помешает, это точно. – ответил Никола.
Они прошли несколько десятков метров, как вдруг послышались автоматные очереди. Бранко юркнул за прилавок, вытащил пистолет и начал отстреливаться.
- Никола, окажи помощь раненым! Я прикрою! – завопил Розан.
Никола отцепил от пояса аптечку и со словами "Расступитесь, я врач!" стал подбираться то к одному, то к другому.
Раненых было довольно много, и Никола подумал, что даже если всё закончится удачно, они пробудут здесь дольше, чем того хотели бы сами.
- Одного снял! – крикнул Бранко. – Никола, гаси второго! – Стреляй! Уйдет! – Бранко уже матерился, на чем свет стоит. – И дернуло меня автомат в машине оставить! – его темно-синие глаза налились кровью, что значило, его бешенство достигло точки кипения. Никола выхватил пистолет и машинально выстрелил куда-то в сторону.
- Этому конец! – крикнул он.
К рынку уже подъезжали машины скорой помощи.
Никола выстрелил ещё раз и попал в цель - дёрнувшись, человек упал на землю. Машины остановились в непосредственной близости от них, и Никола раздражённо выругался - они точно застрянут здесь надолго.
Бранко побледнел - возле забора лежала Елена. Она еще была жива... Увидев Елену, Никола подбежал к ней и по старой привычке стал щупать пульс. Нельзя было терять ни минуты, надо действовать, действовать сейчас, пока ещё не слишком поздно... но эта смесь из ужаса и волнения затормаживала его реакцию, и Никола не знал, что предпринять сперва.
- Собаки мерзлые! – ругнулся Бранко. – Все магазины сжег! Лена, прошу тебя, посмотри на меня! Скажи что-нибудь!
Но это было бесполезным – Елена теряла сознание, и на то, чтобы спасти её жизнь, времени отводилось немного.
- Я пойду, поищу Милоша. – Бранко отвел тему. Он вышел через пролом в стене и оглянулся. Мальчик сидел у дерева ни жив, ни мертв. Он был бледен, словно призрак.
– Милош! – тихо позвал Бранко. – Милош, дай мне руку! – мальчик не реагировал.
В то время, как последние силы покидали Елену, она боялась, что не успеет сказать всего перед тем, как умрёт. Каждое слово давалось с огромным трудом, а голос обрывался. Никола тщательно вслушивался в то, что она пыталась ему сказать.
- Пожалуйста... не бросай Милоша... прошу... не бросай его... - тихим, слабым голосом шептала она.
Тем временем Бранко все еще пытался поговорить с Милошем.
- Милош, прошу тебя, посмотри на меня! - умоляющим голосом говорил Бранко... Это был шок. Бранко сказал сидеть и никуда не уходить, и отправился на рынок. Где Никола? Что с Еленой? Бранко протиснулся сквозь толпу зевак и вскоре оказался нос к носу с Модричем.
- Она умерла. – Тихо произнёс Никола. – Поздно. Всё поздно. Она умерла.
Никола не мог сдержаться. Слишком острое чувство потери буквально разрывало сердце на куски. Он отвернулся, чтобы не показывать свою боль, но отчаяние виделось в каждом его жесте. Бранко тоже лишился речи, и он был не в силах сказать что-нибудь. Никола сел на землю и закрыл лицо руками. Бранко присел на корточки рядом. Он не знал, как выразить слова поддержки своему лучшему другу, что он скажет Милошу Модричу старшему? Он достал нож и начал судорожно ковырять землю. Что теперь будет с Милошем? Оправится ли он от шока?
- Что теперь делать, Никола? - тихо спросил он. Неуместный вопрос. Слишком неуместный. Но желание разрядить обстановку сподвигло Бранко завязать разговор первому. – Как сказать... им о ней?
Не знаю… - пролепетал Никола. – Милоша нашел?
- Да. Но он... у него шоковое состояние...
Никола обнял Бранко и, утерев слезу, сказал:
- Веди меня к нему. Я отвезем его домой.
- Куда?
- Поживет пока в моей квартире.
Милош сидел на прежнем месте, не двигаясь. Бранко взял его на руки, как заботливая мать, и понес к машине. Там он уложил мальчика на заднее сиденье и прикрыл его пледом.
- Двигай в машину, Никола! Скажи, где мне свернуть?
- Там... дальше. Пока езжай прямо. – Ответил тот и сел на переднее сидение рядом с водителем.
- Надеюсь, Инна дома?
- Должна быть дома. Придётся всё ей рассказать...
- Опасное это дело – она же в положении! Тем более седьмой месяц...
- Я постараюсь осторожнее... но выхода нет. Она должна знать.
Бранко завел Джип и тронулся с места. Тут перед ним возник дом со следами от пуль на стенах.
- Здесь! - остановил Никола.
Словно догадавшись, Инна подошла к окну и взглянула на джип. Никола приоткрыл дверцу и жестом подозвал жену к себе. Та вышла, недоумённо оглядывая мужа. Инна хотела что-то сказать, но Никола ее оборвал:
- Тихо! Милоша разбудишь! Он наконец-то уснул. У него шок. Инна, нельзя его бросать...
- Что произошло? – тихо спросила Инна.
- Там... на рынке... просто ужас... - Никола отвечал так, словно его что-то душило. - Стрельба, Лена, Милош, мы...
- Что с ними? – Инна побледнела.
- Тихо, Инна, тебе нельзя волноваться! Они... Там была перестрелка. Лена получила смертельное ранение... Милош все видел... Боюсь, у него теперь шок – он не разговаривает и не реагирует на внешние раздражители. Он наконец-то уснул. Инна, нельзя его бросать!
- Лена умерла? - Инна пошатнулась и в ужасе посмотрела на мужа. Лицо её казалось бледным, как полотно. - Но... как же так?
- Ранения были слишком серьезные, а бандиты напали неожиданно. Я глупец - оставил автомат в машине. Трудно было противостоять им, вооруженным только "стволом". - сокрушался Розан.
- Не вини себя. Раз уж её не вернуть... - она тяжело вздохнула. - Где Милош? Отведите его в дом. Пусть выспится.
- Милош спит на заднем сиденье. Не думаю, что он оправится от шока - Лена ведь погибла прямо на его глазах.
Бранко и Никола отнесли Милоша в гостиную и уложили на диван.
- Присматривай за ним, Инна. - сказал Никола, уходя. - Неизвестно, сколько еще продлится война. Завтра мне предстоит тяжелая миссия.
- Ты справишься. Я уверена. Насчёт Милоша не переживай – я за ним присмотрю. Он сейчас нуждается в поддержке. Лишиться матери - это... это очень страшно. - Помолчав, она натянуто улыбнулась. - Ну всё, иди.
Бранко завел мотор и двинул джип в восточном направлении. Инна проводила джип взглядом и глянула на Милоша. Тот по-прежнему крепко спал. В её голове крутились какие-то мелочные проблемы - что ему приготовить, как они будут общаться, захочет ли он жить с ними или нет... о смерти Елены думать она не могла. Это было слишком тяжёлым событием, чтобы думать о нём, как о чём-то насущном. Инна подошла к окну и долго вглядывалась куда-то вдаль, не представляя, какой будет их дальнейшая жизнь.

Конец.

@темы: рассказы, проза

---

Выжить любой ценой (гл. 1-2)

[Velteiro]

Название: "Выжить любой ценой". Название предварительное, ибо банальное и наверняка уже использованное, но просто оно подходит теме рассказа.
Автор: Velteiro
Жанр: Фэнтези
Возрастные ограничения (если таковые необходимы на Ваш взгляд): от 14-16 лет
От автора: Давно не писал уже и решил недавно что-нибудь начеркать чисто ради опыта. Идея стала постепенно развиваться, и я подумал, что неплохо бы рассказ "для опыта" завершить и качественно отредактировать. Ну, поскольку писалось изначально бесцельно, начало немного скомканное. Сейчас готовы только две главы. От читателей желательны: конструктивная критика, мини-(и не очень мини) рецензии, отзывы с точки зрения того, какие эмоции в принципе вызывает рассказ. И вообще, стоит ли продолжать.

Итак.

Глава 1

В таверну вошел невысокий человек, одетый в походный костюм. К плечам его куртки был неаккуратно прицеплен кожаный плащ, на голове у него была шляпа, поля которой закрывали верхнюю половину лица, а нижнюю половину закрывала черная повязка. По худощавой фигуре и робким движениям в незнакомце можно было опознать паренька лет семнадцати, еще не окрепшего физически, как мужчина. Он медленно и осторожно прошел в это, очевидно, непривычное для него заведение, но уже через минуту он понял, что абсолютно всем посетителям наплевать: половина уже напилась до состояния, когда дряхлые старухи кажутся неописуемыми красавицами, а пиво за стойкой разливает дракон, от которого этих самых красавиц нужно спасти; другая половина привыкла к такого рода персонам, которые либо сбежали из дома, либо решили рискнуть, или поспорили со своими сверстниками о том, у кого хватит храбрости зайти в такое место, или же просто заблудились по дороге из школы (хотя таверна эта находится в небольшой низине у подножия высоких скал, и с одной стороны её пролегает степь, такая широкая, что конца не видно, а с другой таверну прикрывает дремучий лес, и до ближайшей деревни несколько дней пути) и просто не обращала на парня никакого внимания.
Незнакомец медленно подошел к стойке бара, сел на табурет и попытался подозвать тавернщика.
- Эй… - тихо произнес он, но его, конечно же, никто не услышал.
«Жаль, тут нет такого звоночка, как в богатых домах, чтобы вызвать прислугу…»
- Господин! – по этому крику можно было понять, что у юнца еще даже голос не сломался, и его возраст в глазах окружающих стремительно убывал. От семнадцати к шестнадцати.
Толстый хозяин с раскрасневшимся лицом подошел к парню, вытер полотенцем стакан, налил в него желтую пенящуюся жидкость из бочки и поставил на стол перед мальчишкой.
- Щенок, если у меня с тобой будут какие-нибудь проблемы потом, ты огребешь по полной. Так что сиди тихо, раз уж пришел, скоро особые гости заглянут.
Тон этого толстяка был каким-то устрашающим, словно «особые гости» собирались тут совершить некий зловещий кровавый ритуал. Глаза молодого странника невольно уставились в окно. На улице смеркалось, небо еще было светлым, но оставалось всего чуть-чуть до того, как оно почернеет.
Стемнело.
Мальчик приподнял кружку, стоявшую перед ним, и подумал, что он хотел заказать вовсе не это. Но судя по тому, что он увидел в руках у всех остальных посетителей (кроме стульев, ножей, украденных кошельков, возвращенных кошельков, чужих частей тела), в этом заведении можно было только пить, и из напитков не было ничего безалкогольного.
Он поднес кружку ко рту, стянул вниз повязку, вдохнул ноздрями терпкий, напоминающий загон для лошадей, запах напитка, чуть наклонил её, и вдруг что-то пронеслось мимо, задев паренька, тот не удержался на стуле и свалился вместе с кружкой. После этого за загадочным существом побежала толпа мужиков, и каким-то чудесным образом они сумели не растоптать несчастного парня, распластавшегося на полу. Его рубашка, жилетка и куртка, были мокрыми, на лице также была жидкость, и во рту он почувствовал её вкус.
- Фу, какая же это дрянь! – негромко протянул он, брезгливо поморщившись и поднеся руку к большим красивым губам.
Но сидеть ему долго не пришлось, он увидел, как что-то крошечное красное стремительно надвигается на него с другого конца зала и громко верещит тоненьким противным голоском. Едва успев пригнуться, парень проследил дальнейшую траекторую то ли полета, то ли побега существа и увидел, как оно вдруг забралось под одежду какой-то роскошной девице с пышными кудрявыми волосами и красивой большой грудью (эти две детали её внешности сразу бросались в глаза, тем более она была одной из немногих – из трёх – женщин в помещении). Та стала прыгать и отплясывать такие па, какие балеринам или стриптизершам даже не снились. В своем танце она что-то отчаянно выкрикивала, но разобрать было невозможно. В итоге её схватил какой-то мужчина, вроде рыцарь, и, чтобы достать чертенка, ему пришлось расстегнуть её корсет. Мальчишка краснел от смущения, но не мог оторвать глаз от происходящего.
Вдруг кто-то схватил его за руку и резко поднял на ноги, а потом сразу схватил за плечи, чтобы он не упал снова, так как при таком резком подъеме удержаться на ногах довольно сложно.
- Пошли, тебе тут не на что смотреть, - произнес мужчина грубым голосом.
Он был похож на пирата во всем: сапоги до колена, темные тряпичные штаны, просторная белая рубашка с широкими рукавами, на ней неаккуратно застегнутая коричневая жилетка, а на голове синяя бандана.
- Не знаю, как тебя угораздило попасть именно в эту таверну и именно сегодня, но ты определенно счастливчик. Сейчас сюда нагрянут плохие парни, и тот, кто здесь лишний и трезвый, получит по морде. А ты здесь такой один, так что прижми к себе свой мешок с игрушками и иди за мной.
Опешивший парень даже ничего не смог ответить, а лишь покорно пошел за незнакомцем, хотя в правилах юного странника было не ходить за незнакомыми мужиками (и уж тем более в таверне).
- Да, тебя как, кстати, зовут?
- Джордж, - негромко произнес он.
- А я Прайс.
Пират – так его про себя решил называть Джордж – привел его в небольшую комнатку на третьем этаже таверны. Там было две кровати, но они обе были заняты. На одну запрыгнул сам Прайс и сел, вытянув ноги и облокотившись на стену, а на другой лежал какой-то мешок, и принадлежал он не этому мужчине.
- Тут кто-то еще будет? - спросил Джордж.
- Тут еще много кого будет, - кивнул Прайс, глядя в окно. - А, ты про это? - он перевел взгляд на мешок на другой кровати. - Это моей подруги. Она тебе понравится.
С этими словами мужчина взял свой рюкзак, пошарил в нем рукой и достал какую-то банку и ложку, протянул парню.
- Что это? - недоверчиво спросил тот.
- Еда. Ешь.
- Нет, спасибо...
- Жуй, я сказал! Мне не нужен тут еще один труп.
От фразы "еще один" мальчика передернуло, хотя он понимал, что это означало лишь то, что Пират уже сто раз видел мертвых людей. В банке оказались кусочки курицы с орехами в сметанном соусе. Еда была далеко не первой свежести, но даже от этой Джордж понял, что ужасно проголодался. Он сел на пол и начал есть.
- Парень, а ты вообще откуда? - поинтересовался Прайс. - Сбежал из дома? Как тебя в такую даль-то занесло?
- Я сирота, - пробубнил тот в ответ, в очередной раз опуская ложку в банку.
- Что, вообще своих предков не знаешь?
- Угу.
- Повезло. Мой отец убивал проституток, а мать сидела в психушке за то, что сожгла в печке моего старшего брата, когда тот был младенцем.
Джордж подавился и закашлялся.
- Я шучу, - рассмеялся Прайс, слез с кровати и похлопал парня по спине. - Это чья-то чужая история. Я сам из благородного рода, но с раннего детства я был паршивой овцой и никак не мог ужиться с родными. Всё время убегал, не хотел становиться тем, кем видели меня мои родители, а поэтому сбежал. Ты ешь, ешь.
Пират замолчал. Через несколько минут в комнату ворвалась высокая женщина лет тридцати и закричала:
- Нож, у тебя мозгов не больше, чем у курицы!!!
Мужчина встал, подошел к ней, схватил за руку и медленно заговорил:
- Что опять…
- А это еще кто? – она отдернула руку и подошла к Джорджу. – Какой милый мальчик, - на её бесцветном лице промелькнуло подобие улыбки, а серые глаза, не выражавшие даже при крике никаких эмоций, так и остались серыми, - я буду звать тебя Мрак, договорились?
Джордж робко кивнул, абсолютно не понимая, что происходит, и боясь раздражить вспыльчивую дамочку, затем встал и сделал пару шагов в сторону. Пустую банку он продолжал держать в руке, уже совсем забыв о ней, но он всплесков девицы рука то и дело сжимала стекло, и это как будто успокаивало парня.
- Его зовут Джордж, и у меня тоже есть имя.
- Да, я знаю, идиотское имя Прайс, такое же идиотское, как твоя жизнь и твои мозги, - она говорила и одновременно искала что-то в своём мешке.
- Да, Лилит. Так что случилось то?
- Сколько раз можно повторять, тупица? Я – Зима, и ты меня никак по-другому не смеешь называть!
Она замолчала, будто забыла, что только что наорала на Прайса из-за чего-то. Через минуту она резко развернулась, немного напугав его, так, будто хотела сказать что-то, и даже подняла указательный палец, но с этим жестом она лишь глубоко вдохнула ртом воздух, повернулась обратно к мешку и снова начала рыться в нем.
- Зима? Что стряслось?
- Ах, да, вспомнила.
Она показала ладони Прайсу.
- Кто-то говорил, что Смерть далеко отсюда и меня не найти благодаря этому амулету? – она сорвала с себя золотой амулет и бросила его на кровать. – Черта с два! Он идет!
Она взяла мешок и собралась уйти.
- Зима, стой!
Женщина повернулась и вопросительно посмотрела на Пирата.
- Для начала… сядь и успокойся, - его тон был очень суровым, и она сразу послушалась. – Сегодня в таверне будут посланники Смерти. Поэтому твои метки и почернели, потому что приближаются они, но не ОН.
- Кто он? – Джордж задал этот вопрос непроизвольно.
- Смерть, - Лилит округлила глаза.
- Да, именно, - продолжал Прайс. – Мне нужно только хорошенько замаскироваться, чтобы они думали, что я один из них. Тогда я смогу узнать про элементы жизни и алтарь.
Дальше Джорджу совсем не хотелось расспрашивать обо всём этом, как только он услышал про алтарь.
- Смотри, чтобы тебя не поймали, - она сказала это так, словно была уверена, что Прайса всё-таки поймают. – Иначе всё, что ты до этого делал, было напрасным. Готовься, а я пока пойду выпью.
- Да, только вернись к ночи.
Она ушла, оставив после себя какое-то неприятное ощущение – по крайней мере, Джордж ясно видел перед собой двух не совсем нормальных людей: один ищет какой-то алтарь, другая дает окружающим странные прозвища, и вообще она не в себе.
- Почему она тебя так называет? – спросил парень.
- Потому что её мозги усыхают, - злобно ответил Пират, копаясь в мешке.
Затем он поднял глаза на Джорджа и, увидя его недоумение, решил объяснить:
- Понимаешь, Лилит – моя жена. Я её очень люблю. Но две недели назад она умерла и смогла сбежать от самой Смерти. Поэтому она вроде как живая, но на самом деле она сдохла. И теперь она потихоньку гниёт, и разум её с каждым днем угасает. Завтра она скажет, что она – принцесса лесных эльфов, а послезавтра назовет тебя своим сыном. У неё два выхода: либо ожить – а для этого нужно совершить специальный ритуал, к которому мы и готовимся; либо дождаться Смерти и быть зарубленной косой, которую Смерть спёрла с очередного сенокоса.
Не услышав ответа от собеседника, Прайс добавил:
- В три часа ночи заявятся мужики в юбках, называющие себя Служителями Вечного, то есть Смерти, и мне придется тоже одеваться в придурошный бабский костюмчик, чтобы узнать, как спасать мою Лилит.
Через пару минут он переоделся в черную тунику, накинул капюшон, и так он в самом деле был похож на женщину. Джордж не смог сдержать усмешку.
- Обойдись без комментариев, - Пират показал парню кулак. – Я еще наслушаюсь от своей женушки по поводу неверного выбора фасона юбки. Хотя не думаю, что она всё ещё что-то смыслит в моде. Всё, я пошёл. Сиди тихо и не высовывайся.
Джордж проводил взглядом Прайса и подумал, что ему все только и твердят одно: не высовывайся.
Он немного походил по комнате, раздумывая о том, как неудачно он забрел в таверну и как его сцапали два психопата (одна из которых, как теперь выяснилось, еще и немного не живая), как ему предстоит потом сбежать от них и молить небеса о том, чтобы больше никогда не встречать их. Но потом вдруг в его голову забилась какая-то другая мысль, он лег на кровать и, пытаясь потушить пожар в своей голове, уснул.

Во сне к нему вновь пришла она, но теперь она выглядела совсем по-другому. Другое лицо, другая фигура, другой запах ее кожи, другой цвет волос. Но он знал, что это была именно она, это было видно в проницательном взгляде ее черных, как ночь, глаз. Он старался держаться от нее подальше и знал, что она должна снова сказать.
- Снова ты, - внезапно произнес он певучим женским голосом.
- В прошлый раз нам не дали договорить.
- Что тебе нужно?
- Ты знаешь. Но не прогоняй меня сейчас, есть кое-что важное, что я должна тебе сообщить.
Парень молча смотрел на нее, стараясь не думать об ее истинном облике.
- Пират должен будет отдать Смерти твою душу, чтобы жила его Лилит.
- Нет!
- Отдай мне своё сердце, Тер'каледан! Отдай мне своё сердце! - она стала кричать и миллионы мертвых голосов пустоты вторили ей, протягивая свои невидимые руки, чтобы задушить его.
- Нет! Прочь! Я сильнее тебя! Уходи!..
- Никто не спасет тебя! Ты никогда не проснешься!
...

Дверь комнаты внезапно распахнулась, в неё влетел Прайс и начал что-то тараторить. На плече у него висела полуживая молодая девица.
- Неплохо ты провел там время, - язвительно сказала Лилит, показав глазами на девушку.
- Нет времени у меня пререкаться с несвежим говорящим куском мяса! Собирай быстро вещи и сваливаем отсюда!
- Что ты узнал? Кто она?
- Самое главное - я знаю, что испытывает человек, когда ему вонзают в тело кинжал и он не задевает ни одного жизненно важного органа...
Лилит гигантскими от ужаса глазами посмотрела на торчащий в плече Прайса огромный нож.
- Если ты не поторопишься, это воткнут еще и тебе, и не дай бог тебе узнать, куда!
- Когда воткнут, тогда и узнаю, мне-то что, - пожала она плечами, в спешке собирая рюкзак.
- Будь уверена, тебе это очень не понравится. Что с ним? - он указал на Джорджа, который просто извивался на кровати.
- Эротический сон, - улыбнувшись ответила она.
- Не похоже... Джордж! - он потряс его за плечи. - Джордж, проснись! Да очнись же ты!
Парень открыл глаза и тут же схватился руками за Прайса.
- Спасибо... Спасибо тебе! - тяжело дыша ответил он.
- Если этот сон и был эротическим, то уж точно с твоим участием, то-то он так рад, что проснулся, - шепнул Прайс жене и тут же получил пощечину в ответ.
- Я тоже тебя люблю, дорогой, - с недоброй улыбкой процедила она сквозь зубы.

В ту ночь им удалось сбежать. Служители Смерти не гнались за ними, но они могли чувствовать их присутствие где-то рядом. К рассвету они вышли на дорогу, ведущую в какую-то горную деревушку.

...
Высокий худощавый человек в плаще и капюшоне, покрывающем его голову и скрывающем его лицо, шел к небольшому домику, стоявшему посреди огромного поля, на котором косили рожь.
Он подошел к двери, поднял костлявую руку и постучал три раза. Громко, отчетливо, этот стук прозвучал так, словно упала крышка гроба.
Дверь приоткрылась. И тут же закрылась.
- Здравствуй. Джек. - медленно произнес человек в плаще, и от его низкого глубокого голоса вокруг становилось холодно и жутко, так жутко, что даже трава пригибалась к земле от ужаса, и вместе с ним будто говорили другие люди, но они говорили зловещим шепотом, к которому было страшно прислушиваться, но он затуманивал рассудок и шел до самого сердца.
- Что тебе нужно, Смерть?
- Твоя коса затупилась, я ее выбросил, мне нужна новая.
- Вот и славно, что ее больше нет, иди к черту!
- Люди должны умирать.
- Почему только люди?
- Не только люди, но я говорю о них, потому что я - Смерть Человеческая. У меня есть братья и сестры, которые отвечают за других существ.
- Значит иди к гномам, пусть они тебе делают косы!
- Бесполезно, - разочарованно пробубнил Смерть и исчез.

Глава 2

Деревня принадлежала королевству Рохтэкенс, землям гномов. Однако здесь было больше людей и эльфов, чем гномов. Сам по себе этот маленький населенный пункт не был похож ни на один из городов, построенных гномами, в нём не было величия и размаха, дома все были маленькими, в основном – деревянными.
- Не лучшее место, чтобы прятаться от Смерти, - сказала Лилит и как будто бы разочарованно вздохнула.
- Не надо было умирать, - небрежно ответил Прайс. – Во всяком случае, мы здесь ненадолго. Здесь живёт один человек, он может нам помочь.
Дальнейший путь они проделывали молча. Прайс привел их в какой-то глухой переулок, где тесно стояли дома, в которых, судя по всему, давно никто не жил. И только в окнах одной-единственной хижинки в конце переулка виднелся слабый свет.
Пират громко постучал в дверь и решил подождать, но, поняв, что никто не собирается принимать гостей, собрался постучать снова. Так долбиться в дверь, как это делал Прайс, может, наверное, только разъяренный огр, поэтому двери несказанно повезло, когда её открыл хозяин дома… но зато удар пришелся прямо в живот этому самому хозяину. Согнувшись в три погибели, он прохрипел:
- Интересный у тебя теперь способ здороваться со старыми друзьями, - и затем, отойдя на пару шагов, жестом пригласил путников зайти.
Прайс тут же бросился помогать старику, долго извинялся, но в ответ получил только одно:
- Сядь, придурок, со мной всё в порядке, - тут он выпрямился и как будто стал на десять лет моложе. В помещении был полумрак, на большом кухонном столе лежала раскрытая книга, вокруг которой было расставлено несколько свечей. Лилит медленно пошла вдоль стен комнаты, рассматривая разнообразные статуэтки на полках, Джордж скромно стоял в углу и непонимающе наблюдал за стариком.
Прайс подошел к книге, перелистнул пару страниц и произнес негромко, так, словно не хотел, чтобы кто-то, кроме хозяина дома услышал это:
- Я смотрю, ты опять практикуешь зап...
Старик вмиг оказался прямо перед Прайсом, одной рукой зажал ему рот, а другой закрыл книгу.
- Не твоё собачье дело, что я тут изучаю, - в его взгляде была ярость, и пират понял, чего в этом доме не стоит делать и обсуждать. - Двадцать лет назад ты был изрядным подонком. И щенком. За прошедшее время ничего толком не изменилось.
- Ты говоришь так, словно мы в последний раз виделись двадцать лет назад. И вообще, если бы не я, тебя бы стерли в порошок уже давным-давно. Не понимаю вообще, как тебе удалось скрыться.
- Я не совершал никаких преступлений.
- Что теперь-то отпираться, ты же...
- Я НЕ СОВЕРШАЛ НИКАКИХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, ПРАЙС!!! - закричал он.
- И всё же.
Они оба замолчали. Минуты две они стояли друг на против друга и всматривались друг другу в глаза, и как будто выжидали чего-то. Казалось, еще чуть-чуть и они набросятся друг на друга с целью убить.
- Дурак, ты что, мог подумать, что я не рад тебя видеть! - воскликнул старик, внезапно обняв Прайса. - После всего-то!
- Коннел, дружище! - он засмеялся в ответ.
- Так что же привело тебя сюда вновь? – спросил старик, взяв с одной полки кувшин и налив себе в чашку какой-то жидкости темно-малинового цвета. – Два года назад, как я помню, ты обратился ко мне не с самой приятной просьбой, и я помог тебе только потому, что обязан тебе жизнью. Что на этот раз?
- Ну, на этот раз я по другой причине. Мне нужно к ведьмам…
Маг поперхнулся своим напитком. Откашлявшись, он поднял глаза на Прайса, в его взгляде смешались недоумение, страх и, наверное, желание убить Пирата на месте. В этот самый момент очнулась девушка, которую до сих пор никто не замечал, но все помнили о том, что Прайс забрал её из таверны.
- О нет… - Коннел будто чего-то испугался. – Я туда точно не вернусь. Не в этой жизни.
Все молча наблюдали за незнакомкой. Она открыла глаза и испуганно уставилась на своих спасителей (хотя она, скорее всего, приняла их за инквизиторов).
- Кто вы? – шепотом спросила она.
Лилит подошла к ней с целью успокоить, чтобы она не мешала разговору.
- Я не прошу нас туда провожать, - спокойно ответил Прайс.
- Но зачем?.. – тихо и отстраненно произнес Коннел.
- У них есть ответы на мои вопросы.
- Нет, это-то я понял. Я о другом. Зачем ты её убил?
Прайс и Лилит ошеломленно посмотрели сначала на Коннела, потом друг на друга, потом вновь перевели взгляд на мага.
- Я… я не убивал её, - он нервно замотал головой, глядя на старика огромными от страха глазами.
- Брось, я же тебя насквозь вижу.
- Я НЕ УБИВАЛ ЕЁ!!! – закричал Прайс.
Маг промолчал и пожал плечами.
- Ладно, как знаешь, - наконец ответил он.
Затем он подошел к одной из полок, снял с неё книжку, на обложке которой было начерчено несколько защитных рун, пролистал на середину и сказал:
- Я могу вас привязать к одной из ведьм, и тогда вы сможете оказаться прямо рядом с ней. Точнее, вы все будете привязаны к разным ведьмам. Но у этого заклинания есть побочные эффекты…
Все вопросительно посмотрели на него.
- Ну… - он замялся. – Привязать-то легко, это полдела. А вот отвязать вас будет сложновато. И не существует единого заклинания, которое разрывает связь с ведьмой. Это будет зависеть от самой ведьмы. Если вам повезёт, она либо скажет вам, как разорвать связь, либо сама сделает это. Кто-то отвертится, отдав конфетку, у кого-то могут потребовать душу в обмен на свободу…
- Но ты же их знаешь! Всех! – воскликнул Пират. – Свяжи нас с той, в которой ты уверен.
- Это невозможно. Заклинание каждому из вас выберет свою ведьму, в зависимости… да я понятия не имею, от чего это зависит. К тому же, нельзя быть уверенным в ведьме. Сегодня она белая и пушистая, а завтра у неё вырастут рога, и она сварит тебя в котле и не забудет посолить.
- О-о… и что же, мы все окажемся в разных местах? – спросила Лилит.
- Не совсем. Вы все будете в одной деревушке, там, где они живут. Найдете друг друга легко, чужаки там всегда очень выделяются. Она что, уснула? – Коннел кивнул на Джорджа.
- Вообще-то это он, и его зовут Джордж, - поучительным тоном произнес Прайс.
- Джордж значит Джордж. Хорошо. Ну что, вы согласны?
- Другого выхода нет, - сказала Лилит, глядя на Прайса, словно ожидая от него поддержки.
Он кивнул:
- Пешком мы бы туда добирались месяца полтора.
- И верхом ничуть не быстрее, учитывая препятствия, которые лежат на вашем пути, - сообщил маг, ставя книгу обратно на полку. – И еще кое-что: бойтесь молодой ведьмы с черными волосами и треугольной меткой на плече. Она может показаться вам милой, но я точно знаю, что она как-то связана с демонами.
- Ладно, ладно, давай, начинай! – нетерпеливо сказал Прайс.

Обряд привязки состоял в том, что каждое тело – именно тело – нужно убедить в том, что оно находится в другом месте, рядом с какой-либо ведьмой в той деревне, где она проживает. Для этого Коннел разложил на большом столе в кругу на семи блюдцах с магическими письменами различные виды растений – по одному виду в одном блюдце. Постепенно он их поджигал и вместе с этим бубнил какие-то заклинания. Каждое растение символизировало какие-либо части тела, которые должны были перестать существовать в этом пространстве и в дальнейшем образоваться в пространстве рядом с ведьмой: ступни, затем ноги до колена, затем бедра, живот, грудь, руки и, наконец, голова. После этого пепел с каждого блюдца он ссыпал в небольшую чашу, залил его водой, которая была заколдована при помощи специальных магических камней, и обрызгал получившейся смесью каждого из присутствующих. Через несколько секунд все исчезли.

Девушка, прошлой ночью спасенная из таверны, до сих пор не могла прийти в себя и осознать, что с ней происходит. Несколько часов назад её собирались изнасиловать и убить, её стащили, и теперь её перенесли вообще в другой конец мира! Она вздрогнула, когда вдруг наконец смогла разглядеть прямо перед собой молодую женщину невысокого роста, с ярко-рыжими волосами, струящимися по плечам, и красивыми изумрудными глазами, пристально изучающими новоприбывшую. На ведьме было красивое зеленое платье, правда, видимо, уже ношенное кем-то лет эдак пятнадцать назад. Женщина улыбнулась и мягко произнесла:
- Опять проделки Коннела?
Девушка молча и неосознанно кивнула и протянула ведьме руку:
- Энджелин.
- Хогг.
Эндж непонимающе посмотрела на неё.
- Здесь у многих странные имена, - извиняющимся тоном произнесла та. – Моё полное имя Хогг Вэйшдан Нургад. Оно мужское, но хоть это позволяет мне держать в себе частичку мужского начала в этом городе женщин.
- Зачем?
- Ну, должен же кто-то забивать гвозди и чистить дымоход, - с усмешкой ответила Вейшдан.
Энджелин всё еще не понимала, что происходит, и тогда ведьма решила ей объяснить, что она теперь привязана.
- На первый взгляд, это тебя ни к чему не обязывает. Но это может быть выгодно для нас обеих. Всё, чего бы я ни захотела, можешь получить ты и отдать мне в любой момент. Всё, чего бы ни захотела ты, могу получить я, и я отдам тебе это. Идёт?
Она кивнула.
- Они боятся. Все люди боятся ведьм, но в нас нет ничего ужасного. По крайней мере, большинство из нас хотят тишины и покоя, поэтому мы прячемся здесь, в Хенед’нау. Легенды, разошедшиеся отсюда по всему миру, делают это место незаметным на всех картах, и здесь очень редко появляются чужестранцы.
Хенед’нау – долина покоя. Давным-давно, когда еще боги жили на земле, среди простых людей, богиня Хенед, владычица покоя, построила в этой долине огромный замок. Он был прекрасным и величественным и привлекал многих путников, которые надеялись найти в нём временное убежище. Но богиня жаждала чужой силы, и все, кто приходил к ней, терялись в бесконечных запутанных коридорах замка и навеки засыпали там. Так она черпала силу, но никто не знал и не мог знать, о том, что здесь происходит. Но однажды в замок Покоя попала бродяжка, сбежавшая из дома. Она просила Хенед приютить её на некоторое время, но так же, как и все остальные, она потерялась в этом кровавом убежище. Несколько дней она бродила по коридорам, взывая о помощи, пока наконец однажды не наткнулась на саму хозяйку. Та напала на свою жертву, но проиграла эту битву, и девушка смогла сбежать, украв у той путеводный свет. Оказалось, что бродяжка была принцессой одного из королевств, лежащих у границы Хенед’нау, и она решила собрать небольшое войско, чтобы разрушить замок. Но богиня смогла отразить нападение: она подняла живых мертвецов – тех, кто когда-то погиб от голода и тоски в её замке. Их оказалось намного больше, чем солдат принцессы. Другие королевства прознали о кошмарном месте, и многие сотни лет правители пытались убить Хенед и разрушить её покои. Этот страшный сон закончился только во времена войны богов, когда Хенед была вынуждена уйти вместе с другими богами в иное измерение, в котором её сила уже не имела значения для долины Хенед’нау.
Замок до сих пор стоит, и никто не решается заглянуть в него. Стены его всё еще таят за собой крики о помощи и стоны пленников. Каждая травинка помнит крики людей, звон оружия, земля пропиталась кровью и гневом, но в этой долине больше никогда ничего не произойдет. Это обитель покоя, и все волнения, которые люди приносят сюда с собой, умирают в ней. Но за этим покоем таится что-то темное и зловещее, будто сама Хенед ждет, когда снова начнется битва.
Ведьма отпустила девушку и указала ей путь в центр деревни, где она могла подождать тех остальных, про которых она рассказала.

Прайс прислушивался. Неужели Коннел его обманул и отправил не туда? Здесь, в этой жуткой чаще, и в помине не могло быть никакой деревни ведьм. И никого он тут не видел, никого, к кому бы он мог быть «привязан». Всё вокруг притаилось, но пират чувствовал, как нарастает напряжение, и он был готов к бою, пусть у него и не было достойного оружия, чтобы обороняться.
Вдруг он увидел, как неподвижная зловещая картина леса, в которую он длительное время всматривался, пытаясь различить в ней опасность, начала медленно шевелиться. Буквально в трёх футах от него появилась немолодая женщина. Точнее, она уже была тут, но Прайс почему-то никак не мог различить её, а теперь он понял, что всё это время видел её, но она сливалась с тенями ветвей деревьев, с мозаикой листвы, с узорами коры.
Она выглядела очень величественной: на ней было роскошное серое платье с серебряными узорами, на широких рукавах и на груди у неё были россыпи различных мелких драгоценных камней, на шее у неё было золотое ожерелье, на руках пират увидел браслеты и кольца, а её седые волосы были красиво подняты и украшены настоящими белыми лилиями. Но в серых глазах можно было увидеть вселенскую усталость, будто она старше самого мира. Словно ворона, абсолютно не шевелясь, она изучала этими глазами Прайса. Они оба ничего не понимали, но ведьма, в отличие от обычного человека, уже услышала голос земли и многое поняла о том, кто стоял перед ней.
- Много сотен лет я стояла здесь и была уверена в том, что меня не существует, - очень низким старческим голосом произнесла она. На её лице практически не было морщин, у неё были красивые ярко выраженные скулы, чуть впалые щеки, высокие брови, из-за которых её взгляд делался гордым и уверенным.
- Кто ты? – тихо спросил Прайс.
- Я? – она улыбнулась, шагнула куда-то в сторону и уставилась вдаль, задумчиво прислонив палец к губам. – Одно из воплощений понимания того, что единение с природой выдумано убежденностью, как и сама природа.
- Ты демон?..
Она громко рассмеялась, затем повернулась к нему и ответила:
- Нет, мальчик мой, я просто старая карга, тронувшаяся умом лет эдак тысячу назад.
В лице пирата читались ужас и непонимание, тогда как ведьма самодовольно улыбалась и гордо смотрела ему в глаза.
- Я знаю, что ты ищешь, Прайс. Не спрашивай, откуда мне известно твоё имя. Не спрашивай, откуда я знаю, что твой отец погиб в неравном бою с неизвестными древними сущностями, когда защищал маленького тебя, но твоя мать всегда говорила тебе, что он стал жертвой кораблекрушения.
- Но мой отец…
- Да-да, она дала тебе убежденность, и это главное. Я видела море слёз, реки крови, я видела миллионы живых и миллиарды мертвых, я знаю, как рождались и умирали боги, и как вечно жили простые люди, - она сделала долгую паузу. – Нет, я не самое древнее существо на свете, но я здесь уже довольно долгое время, наверное, больше тысячи лет. Живя столь долгое время, перестаешь видеть разницу в том, как долго тянется день и как незаметно пролетает век.
Он наблюдал за ней, облокотившейся на ствол дерева и кажущейся такой живой, настоящей, невероятно естественной. В то же время ему казалось, что эта естественность создана каким-то искусственным образом.
- Но как вы смогли прожить так долго? И откуда вам всё известно? Ведьмы ведь живут как обычные люди…
- Я родилась в те времена, когда люди ценили знания, которые им давала природа. Не помню, были тогда боги всё еще среди нас или нет. Тогда, будучи молодой и по-настоящему живой, я очень сильно полюбила одного человека. Он хотел, чтобы я была рядом, он тоже любил меня. Но его любви не хватило, чтобы защититься от тьмы, от проклятия, которое было наложено на его род. Однажды я поняла, что он угасает, после почти десяти лет совместной жизни и крепкой любви. Тогда я вложила в него всю свою убежденность, великий дар, данный нам, ведьмам, богиней Инденабель, позволяющий творить чудеса без даже малейшей предрасположенности к магии. Я одухотворила, я обожествила его. Но он всё равно умер. Внутри меня смешался отвратительный коктейль сильных эмоций, прожигающий всю мою сущность. Я осознавала его смерть, но была убеждена в том, что буду любить его вечно. И в тот момент я поняла, чему учила нас Инденабель: он ушел в вечность, он стал вечным, а моя любовь будет жить, пока я мыслю, то есть пока я сама существую. Я стала убеждена в этом, и этого было достаточно, чтобы раскрыть секрет вечной молодости богов.
Сначала Прайс молчал, мучаясь продолжающимся безумием, бредом и полным отсутствием связи во всей это истории.
- Но это же абсолютно нелогично! - наконец воскликнул он. - По законам природы люди стареют, и тело не может вечно жить!
- Само существование мира нелогично. Нелогичны и все законы природы. Логика - относительное понятие, основанное на общепринятых абсолютных истинах. Но каждая якобы абсолютная истина несет толику неправды, а значит, мы уже не можем называть это истиной.
- Но мир держится на этих истинах!
- Нет. Мир держится на убежденности. Пока все до единого жители этого мира не станут уверены в том, что завтра наступит апокалипсис, мир будет существовать. С другой стороны, можно сказать, что пока все жители не будут уверены в том, что этот мир на самом деле существует, он будет нереальным, несуществующим. Есть еще равновесие. Пойми, мне не нужна чья-то чужая убежденность в том, что я вечно живу или что я призрак. Я сама себе это обеспечиваю. Так и вселенная. Покуда она убеждена, что Эркалис находится внутри ее относительных измерений, мы являемся настоящими и ощущаем себя жителями этой вселенной.
Он чувствовал, что тихо сходит с ума от всего, что говорит ему эта полоумная женщина. А ведь сначала она показалась ему нормальной. Хотя как может быть нормальным человек, вылезший из дерева и пожаловавшийся на то, что потревожили его многовековой покой?
- Погоди... я тебя совсем не понимаю.
- Что именно тебе неясно?
- Всё! Ну вот, например, как можно чувствовать себя жителем вселенной, если ты даже не можешь себе представить примерные размеры планеты относительно собственного тела?
- Очень просто. Вселенная откликается на твой зов. Чтобы понять и поверить, просто почувствуй, что ты уже убедился в этом. Без доказательств, без рассуждений, без логики. Убедись в том, что ты не убивал свою жену, и увидишь, как найдется виноватый в ее смерти.
- Но я не убивал ее!!! - закричал он.
- Одних слов не достаточно. Ты сам думаешь иногда, что ты убил ее.
Прайс задумался. Он действительно часто упрекал себя в том, что произошло. На деле он вообще не помнил ничего из того, что случилось той ночью. Может быть, он убил свою жену. А может статься, это и в самом деле сделал кто-то другой. Он понимал, что его сознание защищается от этих воспоминаний, и как бы он ни хотел вспомнить, это не представлялось возможным, во всяком случае, сейчас.
- Я не помню, - сказал он, глядя ведьме в глаза.
- Тогда лучше и не думать больше об этом. Зачем тебе еще проблемы? Если убийцей окажешься ты, то ты будешь всю жизнь винить себя в этом, ты возненавидишь себя. Если же это был кто-то другой, ты будешь пытаться отомстить и в итоге всё равно станешь виноватым в чьей-то смерти.
Он вновь задумался. Эта женщина ведь была права, наверное, абсолютно во всём, но Прайс был обычным человеком, ему нравилось верить в ложь, в неправду, украшающую жизнь. Ему нравилось думать, что он ни в чем не виноват и что не ему платить за свершившееся.
- Но ведь рано или поздно я узнаю правду, - сказал он.
- Правда тоже понятие относительное. Убежденность, вот что главное. Деревья не могут ходить, потому что они убеждены в том, что должны стоять вкопанными в землю, и только энты смогли переубедить себя в этом. Сила притяжения работает в центростремительном направлении относительно всего мира, и нас всю жизнь тянет к центру диска, на котором мы живём, и благодаря этому притяжению мы устойчиво стоим на земле, но ведьмы, убедившиеся в том, что притяжение идет от неба, смогли оторваться от земли и полететь, не используя никаких заклинаний или механизмов. Правда, некоторые из них забыли, что у неба нет границы и улетучились в неизвестном направлении…
Пират улыбнулся.
- Поэтому я и стою здесь перед тобой, Прайс. Потому что я убеждена в том, что должна быть сейчас именно в этом месте. И кто знает, призрак я или нет: я уверена в плотности своего тела, и ты можешь его почувствовать, но, как только ты уйдешь, я снова стану незаметной. Я буду присутствовать тут до тех пор, пока не настанет время уйти, но никто меня здесь не увидит.
Он подошел к ней и коснулся её руки. У неё была невероятно нежная кожа, совсем не как у старухи, и из-за этого Прайс не смог удержаться, схватился за её нежную ладонь и приник к ней губами. Ведьма тут же отдернула руку и отошла, несколько испуганно смотря ему в глаза.
- Нет, - шепотом сказала она. – Ты не должен. Твой путь другой.
Он хотел бы слушать её голос до конца. Он был прекрасен в своей сухости, старости, он был приятно низким и проливался прямо в душу Пирата.
- Я расскажу тебе последнюю историю. После потери любимого я долгое время бродила по свету и впитывала в себя мудрость поколений. Я знала, что никогда не умру, и у меня была цель. Я училась всему, что мне показывали: я научилась говорить стихами, танцевать над костром, петь песни ручья и рисовать красками леса. Я стала похожей на Аэрунэ, богиню времени, невесту создателя, и многие думали, что я – её воплощение. Прошло много столетий, и обо мне начали писать легенды. А я начала сочинять дивную песню. Я собрала в ней всё, весь мир, весь смысл жизни, всю вселенную, и вложила в неё всю любовь, накопившуюся во мне за долгое время. Шли годы, и я молчала, копя в себе силу голоса, чтобы спеть для всего мира, для духа моего возлюбленного. И вот однажды я поднялась на вершину горы, с которой можно было видеть далекие пределы, и начала петь. Моя песня длилась несколько недель, она сотрясала этот мир, она проникала в души всех его обитателей. Но когда я закончила, я почувствовала себя иссякшей. Погибшей. Поэтому я ушла сюда, в этот лес, чтобы вылечить раны на моей душе и восстановить силу, чтобы снова петь и исцелять песней мир. И мне кажется, что совсем скоро я смогу начать эту песню… в последний раз.
- В последний раз?
- Когда это случится, ты всё сам поймешь.
С этими словами она приблизилась к нему и, улыбнувшись, нежно провела рукой по щеке.
- Прощай, Прайс.
Он хотел бы навсегда остановить этот момент, но он не мог её удержать. Вот её рука уже выскользнула из его ладони, вот она уже снова растворяется за деревьями, кажется, совсем недалеко, но он уже не видит её.
- Постой! Как тебя зовут? Где мне найти элемент разума?
«Просто убедись, что он у тебя уже есть», - прозвучал её голос в его голове.
И тут он увидел, что в его руке осталось кольцо, которое соскользнуло с её пальца, когда она вырвала свою руку из его крепкой хватки. Вот он, символ истинного разума и рассудительности, первый элемент жизни, который поможет оживить Лилит.

Джордж очнулся в незнакомом помещении. Продрав глаза и окончательно придя в себя, он смог рассмотреть комнату, в которой находился. Сам он лежал на большой двуспальной кровати, полностью одетый и не укрытый одеялом. На окнах висели старые занавески, стены были украшены картинами, на которых собралась многолетняя пыль, а на шкафах, тумбочках и на красивом зеркале висели огромные паутины. Вероятно, когда-то эта комната сверкала величием и благородством, но сейчас она забыта и никем не обитаема. Парень встал с кровати и подошел к шкафу. Ему не хотелось выходить из комнаты, потому что он боялся, что за её порогом будет менее безопасно, хотя он не мог быть уверенным в том, что в самой комнате его не поджидает какой-нибудь древний крокодил из-под роскошной кровати. Поэтому он медленно расхаживал взад и вперед, периодически стирая указательным пальцем толстые слои пыли с полок, шкафов и тумбочек. В красивом зеркале за слоем пыли он смог различить себя, уставшего и напуганного.
«Да что это с тобой!» - мысленно сказал он себе. – «Ты же хотел приключений, вот и получай! Соберись и делай что-нибудь, а то, быть может, будешь до наступления голодной смерти стирать пальцами пыль с устаревшей мебели!»
Быть может, этого было недостаточно, но всё же он собрался с силами и повернул ручку двери, чтобы выйти из комнаты. Там был коридор, уходящий в две противоположные стороны. С бешено прыгающим в груди сердцем Джордж пошел направо, считая, что выход наверняка именно в этом направлении. И тут он услышал голоса. Говорили женщина и мужчина, но произносимые ими слова раздавались постоянно с разных сторон, как будто их записали и воспроизводили по разным углам по всему дому. Он не мог понять, о чем они говорят, и ему становилось страшно, но по мере того, как он медленно шел, он чувствовал, что приближается к источнику этих голосов. Позади него скрипнули половицы, он резко обернулся и с ужасом осознал, что за ним… никого не было. Облегченно выдохнув, Джордж продолжил идти. Вдруг из-за стены раздался какой-то стук, где-то послышался скрип открывающейся двери. Кто-то преследовал его, или, возможно, следил за ним. Он ясно понимал, что здесь должен быть кто-то, знающий о том, что он, Джордж, находится в этом доме. Но как он сюда попал? Он ничего не помнил.
«Я уснул где-то… Кажется, в дороге… Наверное, я смогу найти здесь Прайса!»
С этой воодушевляющей мыслью он рванул вперед, коридор повернул налево, и Джордж увидел огромную залу, в которую можно было спуститься по красивой винтажной лестнице, идущей от коридора. Две круговые лестницы симметрично располагались здесь, а на противоположном конце залы были огромные двери, на которых был засов. В помещении не было окон, нигде не были зажжены свечи, но в потолке, прямо над центром зала, была огромная брешь, через которую проливался столб серо-голубого утреннего света, освещавшего огромное мраморное кресло, повернутое лицом к дверям.
Джордж испуганно сглотнул, боясь увидеть в этом кресле кого-то – неважно, живого или мертвого человека. В любом случае это было бы страшно. Но всё же он спустился по лестнице и подошел к креслу. Обойдя его, он увидел женщину, которая, судя по всему, спала. На ней было яркое бордовое платье, украшенное золотыми нитями, свивающимися на подоле в причудливые узоры, на руках были надеты того же цвета перчатки, а иссиня-черные волосы были собраны наверх в красивой вечерней прическе и украшены заколками с большими жемчужинами.
Она была довольно молодой, наверное, не старше тридцати лет. Джордж разглядывал её спокойное лицо, которое, казалось, отражало величественность этого места. Кто знает, может быть, она была наследницей этого замка?
Внезапно она резко открыла глаза и тут же уставилась на гостя.
- Я ждала тебя, - низким звонким голосом сказала она. В нём была сталь, он пробирал до костей, но что-то было за ним еще, что приковывало всё внимание к ней и не позволяло уйти. Она выпрямилась и совсем стала похожа на королеву.
- Кто вы? – спросил он.
- Я ведьма. Нас связали с помощью магии, чтобы ты смог попасть сюда, в Хенед’нау. От этого замка идти совсем недалеко, но сначала я хотела бы поговорить с тобой кое о чем.
Парень вопросительно уставился на неё.
- Джордан, - произнесла она так, как будто обращалась к единственному собеседнику, стоявшему напротив неё. Он испуганно посмотрел на неё и сделал шаг назад. – Я знаю про тебя всё. Прошу, не бойся. Холодный гранит и мрамор рассказали мне о том, что ты придешь. И они поведали мне о твоей жизни. Ты сбежала из дома, прикинувшись парнем, надеясь навсегда расстаться со своим прошлым, не так ли? Но мужская одежда и коротко стриженные волосы не сделают из тебя другого человека и никогда не позволят тебе уйти от предназначения.
- О чем вы?.. – голос этого человека был на самом деле женским. Да, Джордж – это выдуманное имя. На самом деле, сюда пришла Джордан Арлейдан., решившая уйти из дома и отправиться на поиски приключений.
- Ты нужна здесь, в Хенед’нау, ты поможешь восстановить былое величие этого места.
- Я не понимаю о чем вы, - замотала головой девушка. – Где Прайс? Лилит? Где все?
- Они никуда не денутся, госпожа Арлейдан и изволят подождать. Моё имя Индер, я последняя из рода Энед. Я должна рассказать тебе кое-что, - ведьма встала из кресла. – Иди за мной.
Она провела Джордан в одну из башен замка, в которой была библиотека. Здесь были очень высокие шкафы, и книг здесь, вероятно, было огромное количество, хоть и само помещение было не очень большим в диаметре. Около высокого окна стояло большое зеркало, ростом с человека, а в центре комнаты был круглый стол, на котором стояла чаша, внутри которой светилась большая сфера.
- Несколько лет я изучала древние писания, стараясь понять, как всё происходит. Ты спросишь, зачем я это делала, и я отвечу: однажды я увидела саму Хенед, кровавую богиню покоя. Она дала мне печатку и молча исчезла. Я изучала символ на этой печатке и пришла к выводу, что он является предзнаменованием одного события, которое повторяется с определенной периодичностью. Избранные исполняют свой долг.
Индер сняла с одной из полок книгу, раскрыла её и показала Джордан.
- Здесь есть этот символ. Но этой книге больше тысячи лет, - затем она достала другую книгу. – А теперь смотри, - она раскрыла фолиант на середине. – Это было написано не более пятидесяти лет назад, и снова появляется этот символ. Ты – следующая, кто воспользуется им.
Джордан устало смотрела на ведьму. Опять какая-то безделушка обременит её на какую-то до абсурдную важную миссию. А ведь она сбежала, чтобы не становиться графиней, наследницей родительского престола в одном из графств на северо-западе Эркалиса. Но, наверное, лучше было всё-таки остаться дома и смириться со своей участью, а не убегать непонятно куда и непонятно с кем, чтобы потом выслушивать дамочку, чокнувшуюся в четырех стенах от одиночества.
- Что за метка у вас на плече? – Джордан указала на черную треугольную отметину.
- Родовое клеймо, - нехотя ответила Энед, отведя взгляд в сторону и закрыв ладонью метку.
Ведьма как будто чего-то испугалась и долго молчала, бесцельно перелистывая страницы фолиантов. И ожила она только тогда, когда Джордан задала вопрос:
- Так что, собственно, требуется от меня-то?
- Ах… ты должна забрать это кольцо, - ведьма протянула его девушке.
- И всё? Просто забрать печатку?
- Это нелёгкое бремя… однажды ты сама это поймешь.
Джордан взяла кольцо и рассмотрела его. Казалось, прошла всего лишь секунда, но Джордан почувствовала себя так, будто целый день смотрела на дурацкую безделушку. Оглядевшись, она увидела Индер возле зеркала и подошла к ней, заглянув в него через плечо. То, что она там вдруг увидело, заставило её буквально отпрыгнуть назад. Там была она, та самая тварь, которая охотилась за её сердцем. Перед глазами встал её безумный взгляд, широко раскрытый рот и тысячи мертвых рук, тянущихся к сердцу Джордан.
- Я знаю, что она мучает тебя в твоих снах, - спокойно сказала Индер. – Не бойся, здесь она ничего не может тебе сделать. Посмотри снова.
Джордан с трудом заставила себя вновь взглянуть в зеркало. И она там не увидела ничего, кроме своего отражения и Индер. Какая-то незримая сила заставила её коснуться зеркала. Пространство на миг дрогнуло, но всё вернулось на свои места. Это было обычное зеркало. Все видения исходили из её собственного разума.
- Тебе пора идти, - сказала ведьма. Джордан показалось, что на лице Энед промелькнула зловещая улыбка, но она постаралась отогнать это наваждение.
Ведьма проводила Джордан до выхода.
- Я так толком ничего и не поняла, - сказала Джордан, выходя из замка.
- Я думаю, мы еще встретимся. Путь, который поведет тебя дальше, однажды вновь пересечет долину Хенед’нау. До встречи.
Джордан пошла по дороге, идущей к небольшой роще. Всё было укутано плотным утренним туманом, солнечный свет не пробивался через серые тучи, было пасмурно и неуютно. Казалось, здесь всё ушло в вечный покой, и Джордан попала в какой-то ужасный мир, в котором она совсем одна. Отойдя на довольно большое расстояние, она обернулась и увидела через туман, что дверь замка еще открыта. И когда она закрывалась, Джордан показалось, что кроме Индер там промелькнула еще чья-то тень, а сама ведьма будто упала внутрь.

…
Кэрр полоснула ножом по сердцу, вырванному из груди пленника, и кровь забрызгала череп, лежащий на столе. Она всеми своими восьмью руками схватилась за череп и начала с жадностью изучать линии, нарисованные на его своде свежей кровью.
- Да, всё сходится. Она попала в сплетение, и теперь мы можем спокойно убить её. Да-да, я пойду! Я должна успеть! – она торопливо положила череп на стол.
Одна из трёх противных старух, уже, кажется, начавших разлагаться, схватилась за череп и воскликнула:
- Госпожа, вы очень невнимательны! Линии указывают на то, что вы должны быть предельно осторожны…
- И рассудительны, - добавила вторая.
- Предусмотрительны, - хитро заключила третья.
Перед ними вдруг вспыхнул черный дым, и из него появился Смерть. Старухи, испуганно охая и ахая, отбежали назад, а Кэрр удивленно посмотрела своими кошмарными черными глазами на гостя.
- У тебя осталось мало времени, богиня, - тяжелым голосом произнес Жнец. – Я жду.
- Всё скоро кончится. Сердце почти у нас в руках!..
Кэрр схватила череп, сильно ударила им об каменный помост, собрала костную пыль, получившуюся в результате раскола, растерла её в руках и подбросила над собой. В следующее же мгновение она исчезла.

@музыка: Karmin - Crash your party!

@настроение: Веселое!

@темы: рассказы, проза, В процессе работы

---

[DaTa]

Название: Ядовитое.
Автор:  DaTa
Жанр: Вольный стих.
Я долго смотрела в бинокль,
Видя тебя, мой милый.
Ты мертвый и весь в осколках,
Зато такой молчаливый.
Ты самый спокойный мужчина,
Плывущи­й сегодня по Темзе,
Твой труп теперь у камина
Сушу и штопаю лентой.
Твои руки совсем холОдны...
Да разве же это кисти?
Лишь куцый остаток пальца.
(А раньше он был мизинцем)
Тебя я сожгу, мой хороший,
И пепел развею по ветру,
Чтоб хвастаться мог чертягам:
«Я видел чуть больше полсвета.»

@темы: стихи, зарисовки

---

[Мелифасент]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Мелифасент]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Маленькая Баба Яга]

Название: ***
Автор: Маленькая Баба Яга
Жанр: Стихи

А на губах легкий привкус вина и боли,
Ты такой милый, когда не пытаешься плакать.
Может посыпать на раны немного соли,
Чтобы почувствовать твою душевную слякоть?

Ты же ведь помнишь: мне нравится тебя мучить,
Но все равно каждый раз возвращаешься снова.
Это занятье просто не может наскучить:
Каждый вздох боли и взгляд для меня слишком новы.

Но парадокс: кого же изволю я мучить?
То ли от боли хочу я сама застрелиться,
То ли хочу наконец-то тебе наскучить.
Боже, я снова боюсь в твою душу влюбиться.

@темы: стихи

---

[Виктория Вэн]

Название: Без названия
Автор: Виктория Вэн
Жанр: Стихи

Твоё царство огромного светлого замка,
Арка входа обвита бутонами роз.
Здесь нет места для боли, нет места для страха,
Небо синего цвета, не знавшее гроз.

Тут бродить бесконечно, внимая цикадам
И волшебных, вдыхая, цветов аромат.
У пруда лебедей белокрылая стая
Ловит крыльями звёзды в ночной звездопад.

Здесь всё чисто, как в детстве - наивно-впервые,
Здесь Её никогда не придётся терять.
Тают дымкой туманной обиды былые,
Так волшебно суметь обратить время вспять.

Нет, увы, не смогли, но поверьте хотели.
Просто мозг человека так сложно понять -
Старый врач, закрывающий в комнату двери,
Посетителей горе старался унять.

Он так молод, ему только двадцать четыре
И сказать бы, вся жизнь, чтоб любить и мечтать.
Но полгода молчит, и глаза, как пустые,
Новый дом "Псих. диспансер под номером пять"

Здесь трубили все СМИ про досадную гибель:
ДТП, число жертв, к счастью, только одна.
Он не смог оставаться в пустующем мире,
Он придумал другой, та "одна" в нём жива.

@темы: стихи

---

Реальная история о северной сказке

[olenchinkova]

прощаемся со злостным нарушителем. модератор

---

[Sasha_Kern]

Название: Я твоя...
Автор: Sasha Kern
Бета (если есть): нет
Жанр: современный эротический роман
Возрастные ограничения: NC - 18

Пролог.

Задевая носками ботинок осеннюю листву, я оглядывался по сторонам, стараясь продвигаться быстрее. Ладони были влажными от воспроизведения в голове иллюзии того, что ждет меня через несколько минут.

За поворотом аллеи уже виднелась беседка, в которой мелькнула маленькая фигурка в белом платье. Не высокая, худенькая девочка из далекого прошлого. Она всегда была моей, всегда отдавалась с неистовством и животной страстью, на которую была способна не каждая женщина. Она никогда не имитировала, она вся полностью отдавалась власти желания, влечения, огня. Отдавалась и предлагала себя мне. Она, порой, лишь только завидев меня, могла уже глазами передать свое желание, свою способность отдаваться без остатка. И мне это нравилось. Меня просто самого заводил тот факт, что женщина так желает меня, так хочет, до потери сознания, до бешено ускоряющегося пульса, до дрожи в руках и ногах, до мокрых трусиков, только от одного взгляда.
Моя Эни… Дрянь, которая стала сегодня чужой женой, но не перестала быть моей.
Я подходил к веранде, чувствуя, как возбуждение прокатывается по всему телу. Страх, от того, что нас могут увидеть, добавлял адреналина в крови, который начинал действовать, как самый сильнейший афродизиак.
Я поставил ногу на ступеньку, и ее плечи слегка дрогнули, а воздушное платье повторило движение, мягко качнувшись. Она стояла ко мне спиной и не оборачивалась, вероятно, боясь попасть в плен моих глаз, от которых она говорила у нее «срывало крышу». Медленно подходя к ней, я наблюдал, как напрягалась каждая ее клеточка, как ее серое вещество рисовало ей картинки того, что сейчас произойдет. В этом она даже меня превосходила.
- Ты все еще моя… - прошептал я в ухо, касаясь ее шеи и придвигаясь ближе к ней. Губы почти касались ее ямочки между мочкой и скулой. – Ты моя…
Глаза Энн закатились, и она прикрыла их…
- Повтори, - попросил я, дыша ей в шею.
- Я твоя… - тут же повторила она.
- Так, чего ты хочешь? – я провел ладонью вдоль изгиба ее шеи и спустился к груди. Ее вздох заставил и мое сердце стучать быстрее, догоняя ее ритм.
Внезапно, она развернулась и, смотря в мои затуманенные глаза, таким же прозрачным и охмелевшим от страсти взглядом, сказала:
- Я хочу, чтобы ты меня трахнул… Здесь. Сейчас. В этой беседке.
Еще доли минуты, и я смотрел на то, как она стягивает вниз тонкое кружево белых трусиков и толкает мне их в карман пиджака. Потом задирает подол своего пышного, свадебного платья, садиться на перила беседки и повторяет, глядя в глаза:
- Трахни меня, сенатор Вайнер.
Усмешка растягивает мои губы, и я с восхищением смотрю на ее прекрасные складочки: влажные и зовущие прикоснуться к ним.
Где-то далеко играет музыка, до беседки доносится гул толпы. Гости веселятся и пьют. А у нас с ней намечается свое веселье, самое прекрасное на свете.
- Энтони! – настойчиво просит она, прикрывая глаза. Мне нравится, когда она просит…
Подойдя к ней, я протягиваю руку и провожу большим пальцем вниз от места где рыжеют ее завитки. Она глубоко вздыхает и хватается за столб беседки одной рукой, чтобы не упасть. А я хочу еще помучить ее. Я осторожно ввожу в нее два пальца, и она издает грудной стон. Мне нравится это… Я чувствую себя царем, правителем, я чувствую свою власть перед ней. Двигая ими внутри, я задаю все тот же вопрос:
- Чья ты?
- Твоя, Тони… - сбиваясь, хрипит и стонет она.
- Повтори, - прошу я, приближаясь и наклоняясь к мочке ее уха.
- Я твоя, Тони… - стонет громче она, - твоя… О, Боже…
- А Джек? – я останавливаю движения.
Она открывает глаза и удивленно смотрит на меня.
- Что Джек? На хрен Джека, я хочу тебя, Энтони. Сейчас же!
И я выполняю безоговорочно ее просьбу, расстегивая брюки, приспуская боксеры и надевая презерватив.
Энн ждет в нетерпении, изнывая от захватившего ее возбуждения.
- Тони, - повторяет она. И я незамедлительно вторгаюсь в ее пространство. Такое горячее, тугое и почти любимое. На секунду я останавливаюсь, наслаждаясь этим моментом, наслаждаясь тем, что она в моей власти, что она моя, всегда была моей и будет только моей, и начинаю двигаться. Медленно – то выходя из нее, то опять погружаясь на всю длину.
Ее руки держатся за мои плечи, губы шепчут что-то в ухо, целуют шею, мочку, руки, перебирают волосы. И от этого я забываюсь, растворяюсь и погружаюсь только в свой ритм. Она тоже помогает мне, толкаясь бедрами навстречу, ее грудь колыхается, под стягивающим ее корсетом. Ди кричит и извивается, как гремучая змея, но я знаю, что ей это нравится, я знаю, что она просто в восторге. Я ускоряю темп, она держится одной рукой, за столбик беседки, помогая нам не свалиться, голова запрокинута, я чувствую, что она уже на краю, что еще несколько движений, и она провалится в томную, сладкую пучину наслаждения. И я, придвигая ее к этому, касаюсь осторожно ее там, где соединяются наши тела. Короткий вскрик… И ее мышцы бешено начинают сокращаться, оставляя праве мне закончить вторым. Приятная истома сотрясает мое тело… Сквозь зубы вырывается рык и я, обхватывая ее руками, утыкаюсь в ее грудь.
Мы оба глубоко дышим, отходя от произошедшего, и долго смотрим друг другу в глаза. Но, что-то меняется в ее взгляде. Она отталкивает меня и поправляет платье.
- Спасибо за снятое напряжение, - иронично бросает Эни, пока я пытаюсь натянуть брюки.
Спускаясь со ступеней, она бросает короткий взгляд, и направляется обратно к гостям.
- Стой! – недоумеваю я. – Сука! Ты все равно приползешь, ты не можешь без меня. Никто не может так трахнуть тебя, как я. Ты как под наркотиком после этого. Тебе хочется больше и больше. Ты даже на свадьбе не удержалась, Энy!
Она остановилась, и в ее суживающихся глазах была обида и злость. Я задел ее за живое.
- Да, я сука! – то ли с гордостью, то ли с обидой выплюнула она. – А ты кобель. И, возможно, ты действуешь на меня, как кобель в весеннюю пору на суку, но…
Она вскинула голову, и сказала еще более уверенно:
- Еще не понятно, кто на кого подсел, как на наркотик. И кто приползет первым. Возможно, это будешь ты…

@темы: В процессе работы

---

[|Иона|]

Название: Любовь моя - шагреневая кожа...
Автор: Иона
Жанр: стихотворение

читать

Мне снилось будто лев заходит в клетку,
На пол ложится и как будто спит,
И ветер меж решетками гудит,
За веткою сухой ломает ветку.
И лев во сне оскалившись рычит,
И я во сне рычу как будто тоже,
И сердце испугавшись не стучит...
Любовь моя - шагреневая кожа.
Несется мотылек за смертью к свету,
Луна дрожит в остывшей чашке чая,
Как будто ночь по небу проезжая
Вниз обронила мелкую монету,
И вот она лежит теперь на дне,
На раненое сердце так похожа...
Не подходи, не подходи ко мне -
Любовь моя - шагреневая кожа.
Неровно дышишь и дрожишь во сне
И сам себе шлешь гневные проклятья
И ближе подвигаешься ко мне
В мои других не знавшие объятья
И я к тебе тянусь, конечно, тоже
И сердце безголосое поет
Любовь моя - шагреневая кожа
Наоборот.

@темы: стихи

---

[The wolf of Innsbruck]

Автор:  Horacius
Бета: небечено.
Место и время действия: Нови Сад, социалистическая республика Сербия, 4 июня 1980.

Меня зовут Саво Радович. Я живу в городе Нови Сад. Мне 16 лет. Вчера исполнилось. Но я как-то уже отвык следить за своими днями рождения. Почему? Я, обычно не откровенничаю с людьми на эту тему - слишком уж больно мне все это вспоминать.
Детский сад я не посещал, поэтому был или дома, или на улице.
Дома вечно пьяные родители, такие же пьяные их друзья, но у меня была своя комната. Грязная, с убогими облезлыми обоями, старым столом и кроватью. Из матраса, одеяла и подушки я строил домики. Это было самое безопасное место, я так думал, до поры до времени.
Всегда хотелось есть. Всегда. Когда я таскал со стола что-нибудь из "закуски", больно лупили по рукам и орали, что жру я немерено.
Завидовал ровесникам. У них были добрые мамы, которые гуляли с ними. У них было все, о чем я мог только мечтать.
И я знал, что мне с ними играть нельзя. Потому что я грязный, вшивый, и вообще плохой мальчик. Поэтому я сидел на лавочке, болтал ногами, смотрел на них и мечтал, что у меня будет всё такое же, как у них, и даже лучше. И выйду я такая во двор весь ухоженный, а они все удивятся и сразу их мамы разрешат им со мной играть.
Помню как сильно упал, разбил в кровь коленки и содрал ладони. Какая-то тётенька меня привела домой, я ревел белугой. Мама сказала тётке "спасибо".. я так хотел, чтоб она меня пожалела.. она закрыла дверь за ней и толкнула меня на пол. Кричала, что почему я не смотрю под ноги и ору теперь как ненормальный. Сказала, что посадит на цепь, чтоб вообще никуда не выходил.
Каждый новый год я просил деда Мороза, что бы мама и папа перестали пить водку, чтобы купили мне хорошую вещь и целый пакет конфет, и чтобы, наконец, вспомнили о том, что у них есть я. Не только для того, чтобы меня бить. Ни на дни рождения, ни на другие праздники я подарков не получал. Соседи меня без синяков перестали узнавать. Всякий раз, когда я представлял, что родители вспомнили обо мне и хотя бы обняли, я всегда начинал плакать. Я мог реветь часами, не переставая. Я не обращал внимание на позывы вроде "Не стыдно тебе реветь"!? "Отвали! - шипел я. - Без тебя плохо"!
Я пошел в школу в семидесятом году. Я стеснялся своих одноклассников. Я был весь в лохмотьях, грязный и оборваный. Отношения не сложились ни с ровесниками, ни с учителями. Меня постоянно подозревали в воровстве. В разговорах я постоянно огрызался, словно цепной пес.

@темы: отрывки, рассказы, проза, В процессе работы, зарисовки, миниатюры

---

[Эсэзи]

Название: Музыка тишины
Автор: Эсэзи
Жанр: Фентези, Drama, Romance
Возрастные ограничения: рейтин - R (т.ч. думаю, детям до 16-и, возможно, будет выше)
От автора: слэш есть, но не во главе угла



Я буду здесь, с тобой
Мне большего не надо.
Коснусь щеки твоей
Прозрачною рукой.
Ты не услышишь голос мой,
И не увидишь рядом,
Но знай, я буду здесь,
Я не смогу уйти.

Мой пульс в твоих зрачках
Я помню всё былое.
Ты плачешь обо мне -
Я слёзы осушу,
Иль с ветром отпущу
Дождём и снегопадом.
И всё ж останусь здесь,
Я не смогу уйти.

В груди твоей лишь боль,
Я чувствую, я знаю,
Но солнечным теплом
Её я излечу.
Я не уйду совсем,
Душой останусь рядом,
Я вечно буду здесь,
Ведь я тебя люблю

Глава 1. Осколки.

Мария проснулась оттого, что через огромные окна, полностью заменявшие целую стену просторной мастерской, лился яркий утренний свет. Хорошее освещение было одним из важнейших условий работы художницы, но сейчас беспощадные солнечные лучи, бьющие прямо в воспалённые после бессонной ночи глаза, только раздражали её. Мария поморщилась и отвернулась от окна и от непереносимо яркого света. Голова была тяжёлой и совершенно пустой - ни одной мысли, ни одного желания - ничего. Абсолютно ничего. Последние картины, над которыми Мария трудилась несколько недель, закончив только минувшей ночью, выпили из неё все силы.

Художница медленно перевела взгляд на свои новые творения. Картины-близнецы стояли там же, где она вчера их оставила – в самом тёмном углу мастерской. Марии почему-то совсем не хотелось на них смотреть. Каждый раз, когда она приступала к созданию новых картин, работа полностью поглощала её. На это время она переставала существовать отдельно от своих полотен, а когда работа подходила к концу, неизменно возникало ощущение, что заканчивалась жизнь. Мария выскальзывала из мира очередных творений совершенно беспомощной и опустошённой, несколько дней приходила в себя, и мучения начинались с начала. Но без своей работы она не могла.

Раньше было по-другому. Раньше её произведения радовали красочностью и дышали счастьем. Как давно это было… Всё что осталось ей теперь, в однообразном потоке серых будней, – мутные осколки, стоящие сейчас в тёмном углу.

Мария всегда создавала одновременно две совершенно одинаковые картины. Одну из них оставляла себе, а вторую отдавала в галерею для продажи. Можно было бы считать эту странность занятной причудой таланта, если бы художница делала это намеренно. Правда же заключалась в том, что Мария и сама не знала, зачем и почему это делает – она просто становилась перед мольбертами и по-очереди проводила кистью то по одному, то по другому полотну, создавая абсолютно одинаковые изображения. Таким образом, возникала вполне объяснимая сложность в определении оригинала и копии. И если саму художницу мало волновали такие тонкости, то для хозяйки галереи это становилось настоящей проблемой. В конце концов, подобное обстоятельство означало, что Мария, сама того не осознавая, являлась обладательницей одной из ценнейших коллекций картин в мире, потому что, по мнению критиков, Мария Виктория Веланж была одной из самых известных и талантливых художниц последнего десятилетия. Её картины всегда производили одинаково сильное, неизгладимое впечатление как на профессионалов и ценителей, так и на людей совершенно не разбирающихся в живописи. Никто не мог точно сказать, в чём заключается такая мощная сила творений художницы, но чувствовали её все.

Картины-близнецы всё настойчивее подзывали к себе свою создательницу. Мария осторожно поднялась и медленно, как будто против воли, поплелась к ним. Как и следовало ожидать, всё оказалось очень талантливо, очень выразительно, очень своеобразно и очень… мрачно. Последние два года только такое у неё и получалось. На первый взгляд ничего особенного в этих картинах не было, но, глядя на них, отчего-то становилось не по себе. Мария подозревала, что во многом из-за этого странного ощущения её полотна и ценятся так высоко.

На законченных этой ночью картинах был изображён закат - кроваво-красное солнце на мрачном, набухшем грядущей грозой небе. Благодаря такому контрастному фону создавалось впечатление, что внутри картины существует сразу два измерения: солнце окрашивало оранжево-жёлтым радостным сиянием мирный городок на переднем плане, а грозное почти чёрно небо окутывало замок, который казался очень далёким и от того ещё более угрюмым. При более детальном рассмотрении можно было заметить крохотную фигурку в алом плаще на тропинке, ведущей из городка к замку на вершине холма, и что-то белое, похожее на лицо в окне замка. Кроме того, почему-то сразу было понятно, что городок давно заброшен, а замок и не замок вовсе, а какое-то несуразное каменное строение - нечто среднее между католической церковью и Колизеем.

Мария вдруг отчётливо осознала, что это самые жуткие и самые сильные её творения за последние три года. Смотреть на картины больше не было никаких сил, и она поставила их обратно в угол, повернув изображением к стене. Потом, чуть позже, когда Мария отдаст одну из "близняшек" хозяйке галереи, вторая картина займёт своё почётное место за занавесом.

Тяжёлая бардовая ткань скрывала все стены мастерской за исключением огромных окон. Под этим занавесом художница прятала свои творения. Прятала больше от самой себя, чем от посторонних.

Мария была так глубоко погружена в свои размышления, что не услышала, ни щелчка открывающегося замка, ни шума приближающихся шагов, а опомнилась только тогда, когда дверь мастерской распахнулась, и на пороге возник высокий темноволосый мужчина с серебристо-серыми глазами и мальчишески-озорной улыбкой на совершенно счастливом лице.

- Глазам не верю! Это же сама Мария Веланж! – радостно воскликнул он.
- Угу, ты же в моей квартире, остряк, или ты случайно дверью ошибся? – насмешливо спросила Мария.
- Так, понятно, ты, радость моя, как всегда не в духе. Опять рисовала всю ночь?
- Не рисовала, а писала, Ник, это разные вещи, - поправила художница.
- Прости, как всегда забыл, - беззаботно покаялся Ник.
- Ничего ты не забыл. Просто тебе доставляет огромное удовольствие меня дразнить.
- Каюсь. Грешен. Ну, показывай.
- Чего показывать-то?
- Шедевр показывай, - пояснил Ник, направляясь к Марии.

Мария была очень рада, что он пришёл. Сегодня она просто не вынесла бы одиночества, а Ник был такой родной, такой свой. Они дружили уже много лет и хорошо знали все привычки и слабости друг друга.

Художница вытащила из угла свой новый «шедевр» и, не глядя, протянула его Нику. Он рассматривал картину как всегда очень внимательно и сосредоточенно. Так получилось, что друг стал для Марии самым строгим критиком, и единственным, чьё мнение было для неё действительно важным.

- Мрак какой, - изучив картину, резюмировал Ник.
- Тебе не нравится? – тут же расстроилась Мария.
- Мне не картина не нравится, радость моя, – это ты мне не нравишься.
- Ни чуточки?
- Ни чуточки. Но это можно исправить. Прямо сейчас ты отправляешься в горячую ванну, потом завтракаешь и спать. Мастерскую твою я запру до вечера.
- Тиран и зануда!
- Может быть, но сегодня ты будешь хорошей девочкой и сделаешь всё так, как я сказал.

Покорившись судьбе, Мария как «хорошая девочка» отправилась в ванну, а Ник на кухню. Хорошо хоть ему в голову пришла светлая мысль по пути к ней заехать в магазин, а иначе чем бы он стал её кормить? В холодильнике пусто, даже повесившейся мыши и той не наблюдалось. Интересно, чем же гениальная художница питалась те три недели, что его не было? Впрочем, ему сразу всё стало ясно, стоило только один раз взглянуть на неё: лицо осунувшееся, бледное, с лёгким пепельным оттенком, под глазами залегли глубокие тени, взгляд затравленный и усталый – красота! Ник сразу же решил, что работать ей сегодня не даст. Марии необходимо отдохнуть и, чёрт возьми, она будет отдыхать, даже если и не хочет. Хорошо хоть мастерская занимала одну из комнат достаточно большой квартиры, а не располагалась в другом здании, как это часто бывает, - хоть идти никуда не надо.

Примерно через полчаса Мария вышла из ванны в уютном махровом халате, махровых носочках, миленьких основательно разношенных домашних тапочках и с полотенцем на голове. Она быстро прошлёпала к столу и плюхнулась на стул у окна.

- И что я буду сегодня кушать? – поинтересовалась великая художница.
- Маринованных тараканов, - с самым серьёзным видом объявил Ник.
- Издеваешься?
- И не думал даже.

Тем не менее, скоро на столе появились тосты, омлет, чай и горячие аппетитные булочки с какой-то наверняка очень вкусной начинкой.

- А кофе? – робко спросила Мария.
- Кофе буду пить я, а тебе только чай, - категорично заявил «тиран и зануда».
- Почему?
- Потому что ты прямо после завтрака отправляешься спать.
- Но…
- Без «но» - это не обсуждается.

Мария, конечно, изобразила обиду, даже насупилась для солидности, но на самом деле даже и не подумала обижаться . Ей нравилось, что Ник рядом и заботиться о ней. О ней больше некому было заботиться, раньше у неё был ещё Майкл, но… вот уже три года, как она училась жить без него. Мария всеми силами старалась не думать о его самоубийстве. Она до сих пор не могла понять, зачем он это сделал. Если бы не Ник, Мария бы просто не выдержала и сошла с ума. Она знала, что Майкл с Ником никогда не ладили между собой – не верил Майкл в дружбу между мужчиной и женщиной, и потому так и не смог понять отношений своей жены с таким красавчиком как Ник.

- Сегодня вечером придёт Мириам. Я обещала ей, что закончу картину к сегодняшнему дню, чтобы она смогла забрать её в свою галерею до открытия выставки, - уплетая булочку, сообщила Мария.
- Во сколько она приедет? – усаживаясь напротив неё, спросил Ник.
- В семь - Мария почувствовала крепкий аромат свежего кофе и с тоской перевела взгляд с его кружки на свою.
- Я успею.
- А вдруг ты про меня забудешь?
- Да уж, про тебя забудешь.
- А Элис знает, что ты уже вернулся?
- Нет. Когда я приехал, она уже уехала на работу.
- И ты ей не позвонил?
- Нет.
- Я ей не нравлюсь ведь так? – ответ на этот вопрос Мария и так прекрасно знала, но всё равно зачем-то задала его.
- Дело не в тебе. Ей не понравится ни одна женщина, которая подойдёт ко мне ближе, чем на сто метров.
- Ревнует?
- Похоже, что так.

Мария почему-то расстроилась. Она понимала, что у Ника должна быть личная жизнь и даже была рада за него, но в то же время боялась, что однажды он просто забудет про неё. Он женится, у него появятся дети, а вместе с ними много новых забот и в его жизни совсем не останется для неё места и что же тогда будет с ней? В последнее время она против воли всё чаще думала об этом. Да нет, всё правильно, конечно, ведь не до старости же ему с ней нянчится в самом-то деле. Но…

Они познакомились, когда ей было тринадцать, а ему шестнадцать. Марию в школе откровенно недолюбливали, и не упускали возможности над ней подшутить. Фантазия у её одноклассников была на редкость богатой, и иногда их шутки больше походили на изощрённые издевательства. Ник же, напротив, был очень популярен. Красивый, умный, богатый, что называется, природа ничем его не обделила. Ему подражали, его уважали, ему завидовали. Ник не замечал Марию, до тех пор, пока однажды не увидел, как она плачет, сидя на ступенях широкой школьной лестницы. С того самого дня никто больше не смел даже косо смотреть в её сторону. Ник взял Марию под свою защиту, и она бегала за ним точно хвостик. Сначала над ними посмеивались, а потом привыкли и оставили в покое.

- Ну что ж. Тебе пора спать, а у меня ещё кое-какие дела сегодня, - вернул Марию из воспоминаний голос Ника.
- Уже иду, - грустно улыбнувшись, пообещала она.
- Ты чем-то расстроена, - нахмурившись, заметил Ник.
- Нет, со мной всё в порядке.

Она видела, что он ей не поверил. Но что она могла ему сказать? Брось Элис, потому что… а собственно почему?

Мария проводила Ника до двери и послушно положила ключи от мастерской в его протянутую ладонь, потом она добрела до спальни и заснула ещё раньше, чем её голова коснулась подушки… она почти не спала последние три недели.

@темы: проза, В процессе работы

---

[IV.an.M]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Linda Tailor]

Автор: Linda Tailor
Жанр: проза
Название: Воспоминания
***
Я стояла возле берёзы и осторожно срывала с неё "серёжки", а потом растирала их пальцами и подбрасывала суховатые зелёные крошки вверх, надеясь, что они взлетят, но так как не было ветра, то моё желание не исполнилось; те лишь грузно падали мне под ноги. После ещё десяти таких попыток я отчаялась и медленно села под стройным деревцем в прохладной тени. Откинув голову назад, я устремила глаза к синему небу, которое частями проглядывалось сквозь листву. "Как красиво и спокойно", - подумала я, глядя на эту простую безмятежность. Вдруг поднялся ветер. Он был тёплый и не резкий, а именно такой, какой бывает в летние деньки. Так же медленно и осторожно, как села, я встала на ноги и снова сорвала с берёзки "серёжку". Снова растёрла её пальцами на мелкие кусочки, но тут уж мне не пришлось их подбрасывать, они сами взлетели над моей головой, кружась в разном направлении. Эта картина завораживала меня, и мне стало жаль, что я не художник, не фотограф и не поэт, чтобы запечатлеть всю эту, казалось бы, обыденную красоту на фотографии, холсте или бумаге. Мою душу и сердце словно уносило вместе с этими зелёными крошками в небо, я представила, будто кружусь там вместе с ними... Неожиданно я почувствовала крепкий удар на своей спине и машинально согнулась. Позади раздался развязный смех мальчишки. Я обернулась. Это был Петя из второго подъезда.
- Ты чего дерёшься? - спросила я спокойно, но всё моё тело напряглось.
- Странная! Странная! - начал он дразниться. Но я не понимала, чего такого обидного в этом слове?..
- Странная! - повторил он, я не отреагировала. Это разозлило Петю, и он с силой швырнул в моё печо увесистый камень. Я вскрикнула от боли и съёжилась, а тот, довольный, отбежал от меня метров на пять и кричал мне:
- Догоняй! Догоняй!
Внутри меня кипела обида и злость. Мне хотелось проучить этого мальчишку! Тем более мои чувства подогревались болевшим плечом, где теперь появится огромный фиолетовый синяк. Я твёрдым шагом направилась к Пете, он с довольной, злобной улыбкой на лице побежал от меня прочь. Только я хотела ринуться за ним, как вдруг вспомнила о своём недуге и с горечью в сердце отступила, как отступают больные и старые львы, которые готовы драться, но.. уже не могут. Я пошла к качелям. Во дворе не было никого, кроме меня, я сидела одна, даже не пытаясь раскачиваться. Повсюду росли прекрасные цветы, всё было наполненно энергией новой жизни, а мне хотелось плакать... Только-только я отдалась своим печальным думам, как вдруг я почувствовала, что рядом со мной кто-то стоит. Это был всё тот же Петя. Я посмотрела на него с опаской и сказала тихо:
- Не бей меня больше.
- Я и не собирася, - ответил тот и сел рядом со мной.
- Почему ты не побежала за мной? Ты же хотела, - спросил мальчик. О, наивный!..
- Я не могу бегать, - отозвалась я с горечью. - А так бы я тебе врезала!.. - сказала я и потрепала его чёрные волосы.
Он не обиделся на это высказывание, а продолжил расспрашивать меня:
- А почему ты не можешь бегать?
Я помолчала немного, после чего рассказала ему, как попала с папой в аварию. Папа погиб на месте, а я осталась жива, зато получила множество травм, теперь мне много чего нельзя будет делать.
- Вот я и не бегаю, - закончила я свой рассказ, опустив взгляд.
- Извини, я больше не буду тебя обзывать и бить, - проговорил мальчик, глядя на меня со всей искренностью, которая только может быть в детском взгляде. - И другим скажу, чтоб не били. Иначе я им!..
Он замахнулся резко, показывая этим жестом свои решительные намерения, а потом мягко опустил руку на колени. Я улыбнулась ему в ответ, у меня не было сил говорить.
- Хочешь, я тебя на велосипеде покатаю? - спросил у меня Петя, встав передо мной.
- Хочу, - улыбнулась я.
Тот быстренько сбегал в свой подъезд, достал велосипед, после чего сказал мне сесть позади него и крепко держаться. Усевшись поудобней и сильней прижавшись к мальчишке, я сказал ему: "Поехали!" - после чего Петя резво закрутил педали и понёсся вперёд по длинной и ровной улице. Ветер трепал наши волосы, а мне вообще казалось, будто за моей спиной выросли прозрачные и лёгкие крылья, как я и мечтала. Скорость опьяняла... Было так здорово!..
Буквально через пятнадцать минут из окна пятого этажа второго подъезда раздался голос Петиной мамы:
- Петя! - кричала она. - Сейчас же домой! Уже битый час тебя зову, негодник! Обедать надо! Быстро домой!
Не успев вдоволь насладиться катанием, нам пришлось остановиться. Мы с минуту стояли молча друг перед другом, не решаясь что-либо сказать, наконец, Петя отошёл от меня и направился к входной двери, таща за собой велосипед. Я смотрела ему вслед, а потом и сама сдвинулась с места.
- Если хочешь, я тебя и завтра покатаю! - услышала я позади голос Пети. - И после завтра! Хочешь?
Я обернулась к нему.
- Хочу! - крикнула ему в ответ и пошла к своему пятому подъезду.

---

Шарж

[Eloktian]

Название: Шарж
Автор: Элоктиан
Жанр: Стихи

Твой шарж убог. Походка крива.
Бессмысленный ненужный путь.
В крови играет водка, пиво.
Нет времени передохнуть.

На штурм игривой долгой ночи
Среди горящих фонарей.
Дорожка кокса напророчит
Безумных бешеных идей.

Сплошная трасса, ветер в горло.
Наперекор своей судьбе,
Несёшься, разбивая стёкла.
Дорога выведет к беде.

В кровавой рвоте задыхаясь,
Ты выплюнешь последний шанс.
Луна на небе скрыла ярость.
В глазах застыл немой фаянс.

Я подожду ещё немного,
Потом приду, чтобы взглянуть:
Распластанная и безнога.
Асфальт не впитывает ртуть.

---

[LolitBoy]

Название: Страшный вальс
Автор: некто
Бета (если есть): эсли нэт
Жанр: рассказ

От автора: может быть, тем, кто не учился в муз.школах, будет сложно это понять, но занятия в самом деле часто доводят до слез, хотя, несомненно, муз.школа - благо для любого ребенка

 

 

 

Алла играет на пианино. То и дело фальшивит.
-Уши мои вянут, - изрек учитель. - Алла, не разбирала дома?
-Нет, разбирала.
Алла ненавидит пианино.
-Зачем ты врешь, девочка моя?
-А я не вру.
-Врешь, - учитель нервно бьет нотами по столу. - Ну лгунья! Ты уже третий урок не можешь толком сыграть эту пьесу.
Алла закатывает глаза.
-И не делай такую рожу, - учитель негодующе качает головой.
Алла тихо шепчет:
-Ненавижу вас...
-Что ты там бормочешь?
Алла только пожимает плечами и снова принимается играть произведение. На втором же такте ее пальцы спотыкаются, ритм сбивается, и она, к тому же, этого даже не понимает! Учитель вздыхает. Он снова стучит нотами по столу, только уже не от нервов, а в такт, пытаясь помочь Алле играть правильно.
-Раз-два-три, раз-два-три, - приговаривает он.
Алла тоже талдычит:
-Раз-два-три, раз-два-три.
-Это же вальс! Вальс!.. И его нужно ровно, без сбоев протанцевать.
Ничего не получается у Аллы. Когда она пытается играть, следуя ритму, только грязнее и фальшивее получается. "Какой-то вальс уродов, - думает она. - Слепых, хромых, тщедушных... Скачут по кругу и даже не понимают, каким красивым должен быть вальс".
Алла помнит, как две недели назад они с учителем выбирали новую пьесу. Он играл отрывки из многих произведений, но она выбрала именно эту. К сожалению, у самой Аллы этот вальс получается совсем не так красиво, как у учителя тогда. Она не узнает то стремительное волнующее произведение, только лишь - его знакомые его черты.
"Ты мне кого-то напоминаешь, но ты не тот, кто мне нужен; ты какой-то страшный", - говорит она этому непонятному скукоженному прихрамывающему существу.
"Научи меня летать, а то я упаду", - говорит презренный уродец.
"Почему?"
"Тяжело жить... ну, такому как я".
Последнюю фразу Алла не выдумывает, так ей сказал один мальчик на улице. Грязный, чумазый, нищий мальчик! Он попросил Аллу дать ему хоть чего-нибудь. Алла отказалась. Он попросил ее опять. И когда Алла спросила "зачем?", он сказал, что тяжело жить такому как он. Алла тогда открыла рот от удивления, а мама, выбежавшая из магазина, быстро отвела ее в сторону и закричала на мальчика: "Не подходи к моему ребенку, оборванец".
Это случилось, наверно, уже месяц назад. А Алла только сейчас вновь вспомнила это.
-Ну что мы плачем, Аллочка? Учить надо было, - говорит учитель. - Крокодильи слезы сейчас не к месту.
Но Алла не может остановится. По ее круглым щекам текут слезы. Голос учителя смягчается:
-Ну-ну, успокойся, - ласково улыбается, - Может, выберем тебе пьеску полегче?
-Нет, - выдавливает Алла из себя, - Давайте оставим эту, уродскую.
Учитель вздыхает.
-Ну давай. Только мы ее долго учить будем.
-Зато выучим... когда-нибудь, - Алла сморкается, - Можно я выйду?
-Иди уж.
Алла выходит из кабинета. Учитель слушает ее тихие шаги, а потом вздыхает:
-Слишком серьезная пьеска для ребенка. Надо было что-нибудь повеселее выбрать.

@темы: рассказы

---

[Виктория Вэн]

Название: Без названия
Автор: Виктория Вэн
Жанр: Стихи

Пурпурным цветком закат поднимается в небо.
Мы здесь умираем от боли и красоты.
Стоило ль верить в силы свои столь слепо,
Разве достойная гибель - смерть от мечты?

До самого ада, от холода белого рая,
На перепутье дорог, перекрёстке ветров
Мы сами себя назначали над миром Богами,
И в пепел сгорали от нами ж зажжёных костров.

Мы правили балом, желали признаний и славы,
Мы были свободны, и были безумьем больны.
Скажи, как случилось, что наши хмельные забавы
Нам столько отчаянно-злой подарили беды?

@темы: стихи

---

[LolitBoy]

Название: Мои счастливые жизни
Автор: кто-то
Бета : не надо такого счастья
Жанр: рассказ
Возрастные ограничения: одно не очень приятное слово есть
От автора: =) Рада любым отзывам. Даже гадким и злобным.

 

 

Я вхожу в процент детей, не доживших до шестнадцати лет, мой брат – в процент несовершеннолетних, которых домогались взрослые… а мать бил отец. Но и у него есть свое место в весьма плачевной статистике: папа мой принадлежит к тем самым шестидесяти процентам нашего пьющего населения.

-Все, что я считаю нужным помнить, это имена своих детей, - она скромно улыбается.
Ее зовут Лена, конечно ж, это не настоящее имя… Впрочем, если б ее звали Маша, Саша, Даша, это ничего не изменило. Она первая горестно поведала нам о муже Сереже(и это тоже ложь), который не вернулся из магазина, двух детях(имен не помню, но, в любом случае, и они выдуманы), совсем отбившихся от рук. Лена не успевала за ними следить. Она судорожно вздыхает, приговаривая: «Как же они там без меня…» А потом смотрит в мою сторону.
Я понимаю, что наступила моя очередь и начинаю ее словами:
-Все, что я считаю нужным помнить, это свое детство. Я умер, за два месяца до своего шестнадцатого дня рождения.

Мы жили впятером: я, мама, папа дедушка и брат. Среднестатистическая обычная семья, а потом отец бросил нас. Ничего из ряда вон выходящего в этом не было, поэтому мы продолжали жить как прежде. Кроме мамы. Я не раз видел, как она во время стирки, без сил облокотившись на машинку, рыдает: «Где же ты сейчас?..»
Ванная у нас, честно говоря, выглядела жутко… Отвалилась плитка, мокрицы нагло ползали везде, где только могли, обоев не было. Поэтому, наверное, мать начинала там депрессировать. Я никогда не видел, чтобы она плакала вне ванны.
Маму свою я очень люблю, хотя с лет с десяти убеждал себя в обратном. Я тихо презирал ее за унылое бытие. «Ты же мать, ты должна поддерживать огонь в семейном очаге!», - вот как я думал. Приходил после школы в неприбранную квартиру, разогревал холодную кашу, смотрел обеденные вести. А мама приходила вечером в такую же неприбранную квартиру, разогревала остатки холодной каши и ложилась спать.
Иногда она пыталась заговорить с нами. Я, ненавидя ее всеми фибрами души, делал вид, что она мне жутко мешает, хотя просто смотрел тупые шоу по Первому каналу. Брат… он вообще был немного не от мира сего. Бывало, он мог подойти и обнять мать, сказать ей «я люблю тебя», но потом опять залезал в свою раковину, в маленький мирок, куда он никого не пускал.
Я осознал это лет в 12. «Почему, почему ты хочешь отделиться от меня?» - с ужасом спрашивал я про себя, глядя на него за завтраком. А он спокойно ел кашу, как всегда, без аппетита, как будто она была совсем безвкусной. Даже на Новый Год, когда мать покупала много-много конфет, он лишь тихонько улыбался, словно бы лишь из вежливости.
Все это начинало раздражать меня. Они разрушали наш семейный уют также, как это делал своими пьянками отец. Я смеялся от счастья, когда папа ушел. А тогда мне хотелось выть от тоски: я не мог выгнать ни мать, ни брата, потому что любил их. Но, с другой стороны, презирал за пассивность. Во мне бурлила жизненная энергия, и я не знал, куда б приткнуться, чем бы заняться.
Школьный психолог Фаина Васильевна говорила:
-Ты бы матери помог, убрался бы!
А я отвечал:
-Какое там… не мужская это работа.
-Так мужчин у вас в доме-то больше нет. Отец ушел.
Я молчал.
-Не хочу убираться, Фаиночка Васильевночка… Просто не могу. У меня руки опускаются.
Она лишь разводила руками.
Тем не менее, однажды я, в припадке отчаянья, насыпал какого-то стирального порошка на губку и принялся драить нашу ужасную ванную.
-Унылая ванная, гадкая ванная, - кричал я, - Прощай!
Я хотел оттереть ржавчину, налет с плиток, изничтожить наглых мокриц. Но спустя какое-то время мои руки покрылись красными пятнами, и их начало щипать. Я показал их брату, он тут же позеленел от ужаса:
-Ооой, что это?
-Я чистил ванную и почему-то…
-Может, это грязь такая едкая? – задумчиво сказал он.

Да, мы были малость непригодны к жизни. Я из-за своей энергичности, а он в виду своей малоподвижности. Наверное, это к лучшему, что меня нет уже на белом свете.
Как я уже говорил, самое лучше время в моей жизни – это детство. В памяти всплывают дни, прожженные ли солнцем, изможденные ли холодом, - почти всегда мне было хорошо. Вспоминая их, нередко я срывался на брата:
-Ну почему ты не можешь быть таким, как раньше?
-Я такой же, - грустно отвечал он.
-Нет! Нет, я хочу, чтобы ты был прежним!..
Расстраивали ли его мои слова, я не знаю. Он всегда был унылым, скромно улыбающимся мальчиком. Сейчас я понимаю, что ему была остро необходима поддержка. Он очень остро переживал все, и самое трогательное то, что ранили сильней всего брата не собственные, а наши с мамой ошибки.
Я помню, как он утешал меня, когда я разорался на классную в школе, после чего мне пригрозили отчислением. Он говорил много всего, как мне лучше себя вести, что он будет помогать мне. Придумал какой-то план дикий план, по которому следовало, что если я буду «зарываться», он будет тихонько кашлять… и тогда я, якобы, услышав этот знак, должен буду сосчитать до десяти и успокоиться.
«Один… два, три, четыре… пять».
У меня не получается успокоиться. Я мог ударить его от злости. Это начало случаться в возрасте 14 лет. Тогда я решил, что мы не можем ничего исправить. Никто никогда не будет прежним. Мать – счастливой, брат – жизнерадостным, я – добросовестным.
Фаина Васильевна говорила:
-Но ведь в будущем все изменится. Ты сам не заметишь, как все произойдет, просто начни думать об окружающих.
-Я не могу радоваться с таким братом и с такой матерью.
-Ты думаешь только о своей радости.
-Ну а чем мне еще думать? Они-то о своем не думали, и вот что получилось!

Однажды я услышал, как мать говорит деду:
-За что мне такое наказанье… Этот (мое имя) с ума меня сводит. Опять из школы звонили, говорят, последняя капля терпенья на исходе. Еще чуть-чуть, и документы можно забирать. Одни двойки у него…
Дед, как обычно, сидел подобно мумии в кресле и кивал головой. Его, я кстати, более менее терпел из всей семьи. Он всегда был старым, унылым и ворчливым. Поэтому презирать за изменчивость его не было смысла. Он сказал маме:
-Какая из тебя мать, такой у тебя и сын.
Она прошептала:
-Неправда.
-Вадика(пусть так будут звать моего брата) довела, не уследила. Сына моего из дома выжила. А он из-за тебя пить-то начал.. Посмотри, кругом один срач.
Он шипел все эти мерзкие вещи, как сломавшийся телевизор. Я стоял возле двери и сжимал кулаки. Отчетливо видел, как бью по его яйцеобразной голове кулаком. Вышел из-за своего укрытия и заявил:
-Мам, это неправда. Ты ни в чем не виновата.
-Сынуля…
-Этот старый хрен (я с ненавистью смотрю на деда) ничем от отца не отличается!
Мама закатила глаза:
-Как тебе не надоело? Я тебя воспитываю-воспитываю. Где твое уважение?
Она очень рассердилась. Начала кричать. Дед сидел и кивал головой в такт ее словам. Они будто бы забыли о своих разногласиях, быстренько объединились против меня, предатели!
Я вышел в коридор, но они двинулись за мной и продолжали орать. Брат на кухне сразу притих, испугался, видимо, и, конечно же, не вышел на мою защиту.
Я понял, что сейчас сойду с ума.
-Да заткнитесь вы все уже! Что, думаете, взрослые, думаете, много пережили, значит, умнее меня? Но почему я отчетливо вижу, что мы живем неправильно, в то время как вы продолжаете так жить? А? объяснитесь наконец! – А потом я пошел на кухню к брату. – А ты что все время молчишь? Ты вообще кто? Как тебя зовут? – он посмотрел на меня своими большими глазами и судорожно сглотнул. – Хватит жалеть себя! Всех уже довел своим жаленьем.
И после этого я ушел. Это случилось, когда мне было 15 лет. А до 16 я не дожил. Как умер: точно сказать не могу. Наверно, это было что-то вроде автокатастрофы. А может, кто-то взорвал бомбу. Да мало ли что могло случиться в наше время… Я просто помню, как все вокруг вдруг растворилось, и меня больше не было.

Лена сказала:
-Мои дети, наверно, думают также…
Она так расстроилась, что я поспешил ее успокоить:
-Я вел себя неправильно по отношению к ним… Просто тогда я почему-то не мог остановиться и со стороны на все поглядеть. Я думаю, твои дети тебя очень-очень любят.
Антуан, задумчиво потирая виски, заметил:
-Мне кажется, все дети любят своих родителей.
Я возразил:
-Да ну, не все… Есть же всякие алкаши. Я не любил своего отца.
Лена тоже вставила слово:
-И родители могут не любить детей. Например, изнасилованные девушки. Или эгоистов, - глянула на меня и поправилась, - Нет, они любят эгоистов. Просто это очень тяжелая любовь.
Антуан сказал:
-Хочу увидеться с мамой. Спрошу ее обо всем, что не мог раньше.
-И я тоже, - прошептал я. – Я тоже.

И мне не было грустно, и Леночка радостно заулыбалась, и Антуан, и все остальные. И мы поехали куда-то на поезде, может быть туда, где нас ждали новые счастливые жизни. Только я все думал, что не хочу становиться другим, потому что тогда мне придется забыть брата, маму, Фаину Васильевну, дедушку… а еще Лену и Антуана.

@темы: рассказы

---

[Signal13]

Название: нет
Автор: Signal13
Жанр:Стихи

Мой княже, единственный, молодой
Эти белые духи
Для вас просто снег. Багровой
Краской расцветим его
На рассвете, когда
С неба, тонкого, как стекло,
Прилетит ваша смерть, а моя - беда.
Князь мой, я видел сон:
Снежная круговерть
Будет перья толочь колесом
Твои. И нести, и жечь.
Княже, ведь я готов шар
Алый закрыть собой.
Мое тело - твое, моя душа -
Ваша. Я твой щит живой, я твой меч стальной
Старым псом за спиной,
Тенью серой, о, князь,
Я убью всех врагов, я пойду за тобой
До конца, жизнь отдам за тебя.
Княже, ты духов не видишь, не видишь сны,
Твоя кровь горяча.
Ясный взор твой, о, князь, застилает дым,
Ослепляет булат меча.
На багряном рассвете сожму рукоять
Клинка. Прокляну
Судьбу. Жди, мой князь, мое солнце, мой брат -
Я уже иду, я к тебе иду.

@темы: стихи

---

[Arne]

Название: Хиразиновая маска. Отрывок
Автор:  Arne
Жанр: детектив, мистика, слэш
От автора: отрывок произведения в разработке. Где-то середина. Продолжение в процессе написания. Пролог будет отдельным рассказом.

~-1-~

- Саманта, что ты тут делаешь? – удивленно произнес Натан, отходя от перил ограждения крыши и подходя ближе к девушке.
- Ребята прислали меня, сказали ты нашел что-то важное касательно маски? – лицо девушки светилось воодушевлением и стремлением помочь. – Что ты нашел? Мы сможем поймать преступника? Остановить нападения? Да? Да? – она чуть ли не подпрыгивала от нетерпения. – Ты же такой умный, ты наверняка нашел что-то важное. Давай не тяни!
Натан рассмеялся, настроение из меланхоличного невольно сменилось на приподнятое. Саманта всегда оказывала на него такое воздействие.
- Мне удалось взломать электронный адрес с которого посылались те письма “Lo An”. Если подумать, пароль вполне логичен для такого рода одержимости: “ai shiteru”, вроде, означает “я люблю тебя” на японском.
Тем временем они спускались по лестнице и Натан открыл дверь в кабинет информатики.
Один из мониторов мягко мерцал, оставленный Натаном на нужной интернет странице, чтобы потом не тратить время на повторную процедуру поиска.
- Вот смотри, - подвел он Саманту к столу, указывая на информацию на мониторе, немного удивленный ее молчанием и разочарованным выражением лица. – Если отследить ай пи, можно будет определить географическое местоположение объекта. Это значительно сузит диапазон поиска. – Натан довольно улыбнулся и повернулся к девушке.
Саманта вздохнула.
- Пора заканчивать эти игры. Было весело, но всему хорошему рано или поздно приходит конец.- произнесла девушка непривычно монотонным и холодным тоном. Она
- Ты действительно считаешь меня такой дурой? Хотя очевидность выбранного пароля неприятна, не могу понять что заставило меня его использовать. – Девушка вытащила из рюкзака небольшой тряпичный мешок. В полумраке кабинета сложно было разглядеть форму мешка и его предназначение.
- Тебя? Саманта о чем ты говоришь, это ведь не ты…
- Я. – Саманта широко улыбнулась, и Натан впервые обратил внимание на пьяное выражение ее глаз. - Но знание ничем тебе не поможет, милый Натан.
Продолжая улыбаться, девушка сделала шаг вперед и резко выкинула руку вперед, прижимая «мешок» к лицу Натана. Движение было настолько быстрым и четким, что парень не успел на него прореагировать.
- Не бойся. Я не убью тебя. – Услышал молодой человек ласковый шепот у самого уха перед тем, как боль поглотила все его существо. Он упал на пол, стараясь стянуть маску, но тело не слушалось его, сотрясаемое судорогами. Кисло-горькая пена забила ноздри и гортань, выжигая дыхательные пути. Пена перекрывала доступ кислорода, отнимая возможность говорить. Он не знал, сколько прошло времени перед тем, как тело, наконец, достигло предела и пришла благословенная темнота.

-~2~-

Кусок с нападением тренера в разработке.
--------

~-3-~

Буквально через пятнадцать минут после звонка Дэрилу все четверо музыкантов стояли на пороге гостиничного номера. Николас с совершенно сумасшедшими глазами оттолкнул Чака, врываясь в комнату и замирая в нескольких шагах перед сидящим на кровати Натаном. Глаза блондина наполнились слезами.
- Прости меня! Я думал… я думал ты предал нас… и убедил в этом остальных. Из-за меня… Из-за моей вечной паранойи мы вчера не пришли и это случилось с тобой! Прости! Натан, о Боги, прости меня!
Услышав знакомый голос, Натан сделал над собой усилие и поднял голову, открывая глаза. Один глаз не пострадал, зато второй чудом остался цел – брови и ресницы на нем обгорели и выпали, а белок был воспаленно-розовым.
- Не вини себя Ник, ты же просто хотел их защитить. Не уверен, что не сделал бы то же самое на твоем месте. – Натан протянул блондину дрожащую от слабости руку и тот рванулся вперед, прижимаясь лбом к ледяной коже. От двери послышался сдавленный свист и Дэрил опустился на колени перед возлюбленным, осторожно касаясь обожженного лица и кожи головы, где еще вчера были шикарные каштановые кудри.
- Это была Саманта, - прошептал Натан, закрывая глаза и чуть отворачиваясь. Он был уверен, что Дэрилу неприятно смотреть на такое уродство, не то, что касаться его так ласково. – Чак сказал, она несколько модернизировала изобретение их деда, превратив гениальный медицинский препарат, в не менее гениальное оружие пыток.
- Она всегда была очень талантливым ребенком, - сухо отозвался Чак. – Когда “Lo An” приняли ее в свой круг, она была так счастлива. Дома только и слышно было, какая это честь, и какая она особенная. Но потом Дэрил разозлил ее настолько, что она использовала маску на нем. Это был первый срыв. Прорыв плотины. После этого уже ничто ее не сдерживало, и одну за другой она устраняла всех, кто мог повредить ее позиции «любимицы». Я удивлен, что Натан продержался так долго, учитывая, что он начал встречаться с Дэрилом. Они даже подружились с Самантой и я подумал, может она, наконец, успокоиться и начнет курс лечения или что-то…
Рик залез на кровать, осторожно устраиваясь за спиной Натана, и обнимая его за талию. Его губы коснулись затылка парня, и Натан невольно дернулся, пытаясь отодвинуться от контакта.
- Не надо себя насиловать, я знаю насколько это уродливо. Видел себя в зеркало. А тренер еще и добавил. – Пробормотал он, обращаясь одновременно ко всем присутствующим.
- Ты такой упрямый иногда, - улыбнулся Рик ему в шею, а Дэрил зарычал, охватывая спину Натана руками и сильно прижимая его к собственной груди. Его руки задели раны на спине юноши, и тот не сдержал стона боли.
- Тренер хорошо его обработал при помощи железной решетки в душевой, - сообщил Чак, пока Рик отдирал лапы Дэрила.
- Блин Дэрил, я отдал его тебе потому, что он тебя выбрал, но если ты не усмиришь демона внутри, я заберу Натана себе!
Это заявление заставило всю комнату настороженно замереть.
- Я люблю его. – Спокойно подтвердил Рик, прижимаясь щекой к виску Натана и глядя в глаза Дэрилу, начавшие из дымчато-синего постепенно изменять цвет на демонически-алый.
- Дэрил, - вздохнул Натан, чуть отпихивая Рика локтем. Силы стремительно покидали его тело, и он боялся потерять сознание прямо в середине этой драматической сценки. «Не уверен, что это не остановило бы ситуацию более эффективно», - подумал юноша и Николас хмыкнул ему в руку, вызывая удивленный взгляд Натана и – заинтересованный Дамиана. – Дэрил он сам сказал, что я выбрал тебя. Кроме того, таким я тебе вряд ли понадоблюсь.
Вся четверка издала возмущенно-усталый возглас. Натан моргнул, глядя вверх на подошедшего Дамиана.
- Это лечится. – Спокойно произнес лидер “Lo An” и занял оставшийся свободным правый бок Натана, для братского объятия.
Чак покачал головой, глядя на эту сцену из своего угла, рядом с книжным шкафом.
- Ты похож на их персональную деву Марию. Или на маму кошку с кучей облепивших ее котят. При условии, что мы опустим, насколько эти котята на самом деле опасны.
Натан улыбнулся, бледными от усталости губами и прикрыл глаза. На его обожженном лице это выражение вызывало почти священный трепет. Глядя на искалеченную фигуру друга, Чак почти готов был заплакать, но сдерживался, пряча угрызения совести и боль за выражением чуть скучающей критичности.
Рик, Дэрил, Николас и даже Дамиэн, похоже не считали, что такая ситуация заслуживает сдержанности и облепили Натана со всех сторон, обнимая парня сильными руками.
Дэм выпрямился первым, потянув за собой недовольного Рика.
- Николас присмотрит за ним, а нам надо разобраться с некоторыми делами и обеспечить ему надлежащее лечение. – Не бойся Натан, пару месяцев процедур и ты будешь как новый!
Слава богам у них уже был опыт лечения пострадавших от маски и пластические операции, как было с Дэрилом, не понадобятся, хотя заменившие это процедуры намного более болезненны и долговременны. «Мы будем рядом и поможем ему», - подумал Николас, и его мысль прозвучала в головах всей четверки, вызвав молчаливое согласие.
- Дэрил идем, было бы нечестным забрать Рика и оставить тебя тут. Даже если Натан и выбрал тебя.
Брюнет на мгновение вжался головой в живот Натана, вызывая у того улыбку и ласковое расчесывание темных прядей.
- Иди, Николас меня посторожит, - шутливо прошептал юноша на ухо возлюбленному и тот поднялся под возмущенное сопение блондина.
Перед тем, как выйти из комнаты следом за остальными, Дамиан повернулся к юноше.
- Кстати Натан, - лицо его приобрело поистине кошачье выражение, - ты же знаешь, что все члены “Lo An” обладают паранормальными способностями, всегда донимал меня на тему кто – какими, так вот Николас – телепат.
Оглушив несчастного этим извещением, Дамиэн вышел из номера, тихо прикрыв за собой дверь.

@темы: рассказы, Творческая лаборатория писателя, В процессе работы