Атомный сон

[Xs-ard]

Название: Атомный сон
Автор:  Xs-ard (он же бывший Black ice)
Жанр: поэзия
Размещение: Мне ссылку и указать меня как автора. О большем не прошу.
От автора: отчасти навеяно романом Лукьяненко "Атомный сон" извиняюсь за случайно заимствованное название, отчасти - мыслями о сером пепле и одиночестве дорог.

Нам бы только успеть все дела до рассвета,
Нам бы только увидеть, как солнце встает.
Нам бы только поверить, что кто-то об этом
Может быть, под гитару однажды споет.

Нам бы только заметить, что прожито лето,
Что застыла земля под холодным дождем,
Что дорогой, заросшей бурьяном с сиренью
Почему-то никто никогда не пройдет.

Мы с тобою, как два ослепленных луною
Серых призрака, тихо куда-то бредем, –
Нам бы только продолжить жить светлой мечтою,
Что однажды кого-то средь мрака найдем.

Нам бы только с тобой дотянуть до рассвета,
Нам бы только умыться холодной росой,
Нам бы только брести и брести среди пепла,
Не желая поверить в наш атомный сон.

@темы: стихи

---

Дешевле только молчание.

[Космическая улитка]

Название: Дешевле только молчание.
Автор: Minnezinger
Жанр: стихи

Als die Nazis die Kommunisten holten,
habe ich geschwiegen;
ich war ja kein Kommunist.

Als sie die Sozialdemokraten einsperrten,
habe ich geschwiegen;
ich war ja kein Sozialdemokrat.

Als sie die Gewerkschafter holten,
habe ich nicht protestiert;
ich war ja kein Gewerkschafter.

Als sie die Juden holten,
habe ich geschwiegen;
ich war ja kein Jude.

Als sie mich holten,
gab es keinen mehr, der protestierte.

Когда забрали первого из нас,
Мы — не молчали.
Орали радостно, вливаясь в общий хор.
Глупцы, наивно веря в ложь, не замечали,
Как прорастает в нашу жизнь ночной террор.
Когда колонны уводили,
Повторяли,
Что мы — другие,
Эта участь — не про нас.
А жизнь вертелась по зауженной спирали,
И ждал в тени для нас припрятанный приказ.
Мы слепо верили: избранникам фортуны,
Сынам Отчизны эта участь не грозит.
Я — спасся чудом, я теперь — почти безумный,
Я знаю точно, проиграет — кто молчит.

@темы: стихи

---

[М. Ками]

Название: Необычайные Зарисовки: Воронёнок Куська. Постоянство
Автор: Мария Ками
Бета (если есть): нет
Жанр: сказка
Возрастные ограничения (если таковые необходимы на Ваш взгляд): для всех возрастов
Размещение: с разрешения автора.

+++

Куська сидел на подоконнике и внимательно смотрел в окно. Человек еще не вернулся с работы, а вечер уже обволакивал улицу.
Там за стеклом на фоне синего-синего вечера ярко горели листья деревьев. Ворон аккуратно приоткрыл клювом форточку, и в комнату ворвалась вечерняя прохлада. Куське казалось, что это уже когда-то было, только очень-очень давно, когда он был совсем еще птенцом, и так же сидел на подоконнике, сливаясь с вечерней темнотой. Его черное тело постепенно исчезало в растущей темноте, видны были только блестящие желтые глаза.
- Да, такое уже было, - подумал вороненок и грустно вздохнул, - Ничего не меняется.
На улице загорелся фонарь и слегка прогнал вечернюю темень. Куська перелетел на шкаф и аккуратно провел клювом по Листу.
-Чего тебе? - спросил недовольно Лист.
- Я тут подумал о том, что ничего не меняется. Когда-то давно было такое же чувство от этих вечеров, от этой синевы и горящих золотом листьев.
-Ты не прав, - Лист заворочался и на несколько минут умолк, - Ты не прав, потому что вся эта Осень, синева ее вечеров, все эти желтые листья - они другие. И так будет каждый раз.
Куська долго молчал.
-Но почему тогда мои ощущения ничуть не изменились?
-Потому что ты это ты, а не кто-то другой. Потому что есть нечто большее, чем перемены. Нечто настолько же важное и необходимое в жизни.
-Что же это? – глаза воронёнка заблестели в темноте.
-Постоянство, - сказал Лист и уснул.

@темы: сказка, миниатюры

---

[D-r Zlo]

Название: "Я так тебя люблю"
Автор: D-r Zlo
Жанр: психология, драма, слегка фэнтези (но совсем слегка, по антуражу токмо)
Размещение: с ссылкой на дневник.

текст

Джерри приходилось видеть пожары. Ну боже мой, ведь начинающий убийца с претензией на профессионализм, какие пожары – тут и не такое увидишь. Даже если большие. Даже если очень большие. Вот когда такое происходит в твоей родной деревне – это не очень здорово, на это не наплюешь.
– Сын, помогай! – Он неожиданно получил из мускулистых отцовских рук ведро с водой, а следом и лопату. «Хотя тут разве что магией», – спокойно-ошарашенно мелькнуло в голове Джерри, пока он глядел на полыхающую Библиотеку. Огромное здание с книгами, объятое огнём – что может быть страшнее для деревянной деревушки?
Хотя лично для него – зрелище привлекательное до безумия. Но это для него, а он всегда был странноватым.
Но вот пошёл дождь, и было уже проще. Огонь сошёл на нет, оставив после себя черный обожженный остов здания, золу и запах сгоревших книг и человеческого мяса. Видя, как охают, плачут и бледнеют жители деревни, Джерри не мог сдержать снисходительной усмешки, которую он потом быстро спрятал: когда людям не приходится каждый день лицезреть трупы, они становятся забавными.
Хотя, конечно, скорбную моську сделать надо: люди же. Причем какие люди – Библиотекари, не абы кто. Маги, на минуточку. Почему не смогли предотвратить пожар?
Он подошёл к обуглившемуся трупу одной из Библиотекарей, толкнул женщину ногой и перевернул на спину. «Ах, вот почему, – понял он, глядя на зажатые в её руках истлевшие книги. – Вот в чём дело, ну конечно».
– Джерри, отойди. – Отец тяжело положил руку на плечо юноши. – Похоронить их надо. По-человечески.
– Да, я знаю, – безучастно ответил Джерри; отец скривился.
Мог бы и привыкнуть за столько-то лет. Никакого пиетета к покойным, да.
Хотя похоронить, конечно, надо бы. Чтоб не воняло.
Джерри обернулся. Среди рыдающих и причитающих баб он нашел мать, которая застыла в этой толпе с маской невыразимого ужаса на лице. Руки её висели вдоль тела, и сама она застыла, словно живое изваяние – даже не моргнула ни разу за все это время, хотя, казалось бы, дым. Глазки щиплет, все такое.
«Утешить, что ли».
Джерри подошел к ней, накинул на плечи пальто и обнял – она же не отреагировала никак. Впрочем, оно неудивительно: кто приносил дважды в день подаяния в Библиотеку? Кто собирал деньги на внешний её ремонт – внутрь их не пускали, разве что Глава иногда выходила, и то очень редко, чаще всё в Библиотеке сидела? Кто убеждал сына учиться читать, чтобы получить билет в узкий круг тех, кто имеет доступ в Библиотеку – сама же она была стара слишком, чтобы читать, да и не умна особенно, поэтому все надежды были на сына? Ну вот, выучился, приехал, а тут... такое. Однако он бы соврал, если б сказал, что ему не все равно.
Маме такого не скажешь, увы.
Отец с мужчинами пошли внутрь – посмотреть, жив ли кто, как изволил выразиться батюшка. Это всё, конечно, замечательно – настолько, что, будь сейчас Джерри один или хотя бы не в своей деревне, то громко бы засмеялся: «Раненых вытаскивать, ах-ха». Из пожара, спалившего всех обитателей Библиотеки, кого спасать-то? Отцу предприимчивости не занимать. Правда, старость дает о себе знать – собирать уцелевшие ценности только после катастрофы... Раньше бы он и во время самого пожара успел снять последнюю нитку с любого имущего человека, особенно при таких располагающих обстоятельствах. Ну да ладно, грех так о родне, небось, сам в старости не лучше будет.
Пришли заспанный ханэн[1] с помощником и стали составлять протокол. Один бледный, у второго трясутся руки: ещё бы, паломничества в Библиотеку составляли две трети от прибыли деревни в целом. Торговля не шла, до столицы далеко, только и было, что Библиотека – одно из самых больших хранилищ знаний и магии. К тому же женская, а такие ценились ещё выше. Странные они, правда, были, эти Библиотекари. Местные их побаивались и не любили: в отличие от бродячих магов и жрецов к ним нельзя было обратиться за благословением, но зато они бескорыстно отдавали часть денег городу, посему их и терпели. Ещё можно было придти к ним на задний двор, чтобы отдать найденную книгу и получить за неё мешочек звонких монет, но они всё как-то не находились, и такого практически не случалось.
Лично для Джерри, как для молодого человека все же отличавшегося от обычных жителей деревни, образ затворниц в Библиотеке казался на редкость привлекательным: они не носили ужасающих роб, как монашки – он видел пару раз, когда выходила к людям Глава Библиотеки. Поэтому мамино желание отправить его учиться в город Джерри воспринял с воодушевлением – Библиотека не привлекала его своими знаниями, но вот обитательницами...
Когда-нибудь его покарают за непочтительные мысли. Но он об этом не думал, а если и приходилось, то делал это с изрядной долей весёлости.
Вскоре появился отец с барышником Ваалом, державшим что-то на своих руках, и толпа зашумела; помощник господина ханэна уронил на землю карандаш, а сам ханэн воскликнул:
– Боже, да там же... там же...
Джерри заинтересованно пригляделся и сам чуть не подпрыгнул от удивления: на руках у Ваала действительно был человек. Даже почти невредимый, не обожженный. Может быть, мертвый – хотя зачем ему было вытаскивать мертвого?
Когда они подошли к толпе, Ваал опустился на одно колено и аккуратно положил тело на землю. Все вокруг зашептались, Джерри застыл на одном месте, а отец, стоявший чуть позади Ваала, заговорил:
– Мы спустились в подвал, и Ваал обнаружил там какую-то... уж не знаю, что...
– Защиту, – четко ответил Ваал. – Магическая защита. Довольно сильная, но после пожара...
– Магию, в общем. А там – вот... она.
– Она жива? – поинтересовался ханэн, склоняясь над телом.
– Да. Иначе бы не вытаскивали, разве что позже...
– Да живая она, только без сознания, – добавил Ваал.
Ханэн тут же начал суетиться, толпа пришла в движение, из задних рядов, прорывались, кажется, лекари-рацебы[2]... А Джерри просто стоял впереди всей толпы, держа за руку мать, и внимательно разглядывал лежащее на земле тело: девушка примерно пятнадцати-семнадцати лет, за сажей не разглядеть, просторное серое одеяние, длинные, спутанные чёрные волосы – или это от сажи? Впрочем, ему до этого дела нет.
Вдруг её веки задрожали, и под всеобщие возгласы она открыла глаза.
У Джерри спёрло дыхание: она смотрела на него мутным, невидящим взглядом, но её глаза прекрасного зелёного цвета (они казались такими яркими, что, даже не будь рядом факела, всё равно можно было бы различить их цвет) впали в душу Джерри, и он не смел отвести в сторону взгляд. «Вероятно, колдовство», – растерянно выдала та часть его сознания, всегда остававшаяся рациональной – даже сейчас, когда её хозяин с любопытством смотрел в глаза юной колдуньи.
Её голову приподняли, ханэн начал задавать какие-то вопросы, но – Джерри это чувствовал – до неё словно только сейчас дошёл весь ужас ситуации: она вскрикнула и зажмурилась, сжавшись в комок.
– Боже, – шепнула мать Джерри, сжав запястье сына, – мне кажется, она одержима.
«Должно быть, так и есть», – мысленно ответил ей Джерри, провожая взглядом бьющуюся в истеричном припадке девушку, которую рацибы быстро уносили в дом главного лекаря; и зародилась у него мысль, что всё это не просто так, и дальше уже ничего по-прежнему не будет...

***

Садик позади постоялого двора был окружён плотным и высоким забором живой изгороди. Трава была мягкая, почти пушистая, ложилась под ноги довольной и сытой кошкой. Ночью ни души, если только кто-нибудь не выйдет из дома. Иногда это место освещалось луной, и можно было разглядеть, что перелезть эту живую изгородь невозможно: настолько плотно стояли друг к другу кусты и настолько они высоки и колючи.
Сейчас в гостинице было темно: все давно спали, а хозяйка, переложив заботы на плечи служанки, сегодня ночевала не дома. Внезапно за дверью раздалось тихое шуршание и тяжелый щелчок сломанного дверного засова; некоторое время дверь постояла на одном месте, словно открывающий её боялся разбудить скрипом дверных петель жильцов и постояльцев. Затем она отворилась чуть пошире, и в проем скользнула девичья фигурка, облаченная в длинную светлую робу: не то в белую, не то в серую. Она застыла возле двери, и можно было заметить, как изменилось её лицо при виде этой непреодолимой ограды; девушка подошла к ней попыталась просунуть руку вглубь, но серьёзно поцарапалась о ветки. Она медленно прошла вдоль всей стенки, бессмысленно хлопая себя по бокам в поисках тайного кармана с ножом, но у неё такого кармана не было, и девушка в задумчивости опустилась на траву. Лицо её было озадаченным, большие глаза слегка прищурены – складывалось такое ощущение, будто бы девушка плохо видела или же просто морщилась отчего-то. Она скрестила ноги и села по-турецки, подперев кулаком свою голову, и отчаянно закусила губу.
Внезапно раздался шорох, и из темноты живой изгороди вынырнула чья-то высокая фигура; девушка дернулась и словно хотела кричать, но фигура приставила палец к губам и жестом усадила испуганную девушку обратно.
– Вы хотите никого не разбудить, – с мягким укором проговорил человек, – а сами собираетесь кричать. Ведь это же глупо.
Он вышел на свет, и девушка увидела юношу возрастом слегка за двадцать, с мягкими светлыми волнами тонких волос до плеч, бесцветными глазами и острой улыбкой полумесяцем. Одет он был в простую дорожную одежду, однако же довольно дорогую и франтоватую для этих мест: тут не принято было так дорого одеваться.
Юноша уселся рядом с девушкой, не прекращая её разглядывать.
– Вы хотели убежать, – заговорил он мягко, – так бегите.
Она молча смотрела на него, сжимая складки своей робы.
– Это многого стоило, прорубить здесь проход, – продолжил он, – но всё-таки мне это удалось. Хотя я весь вспотел: ненавижу это состояние. Нет ничего более отвратительного физически, чем пот. Вы согласны со мной?
Она продолжала смотреть на него, не мигая; в отражении лунного света её глаза казались почти зелеными, и юношу это как будто бы привлекало.
– Так отчего же Вы сидите? – спросил он с улыбкой. – Бегите. Я никому Вас не выдам, ни отцу, ни тем более господину ханэну.
– Я не побегу, – наконец ответила девушка.
– Да почему же?
– Я передумала.
– Да зачем?
– У меня есть на это свои причины.
Юноша нервно хихикнул, и лицо его на мгновение исказилось, впрочем, у девушки это не вызвало никакой реакции.
– Да бегите же, глупая, – сказал он, продолжая улыбаться. – Ведь все же знают всё.
– Что всё?
– Да всё. – Он убрал ноги под себя и наклонился к девушке. – Скажите, это ведь Вы, правда?
Она молчала.
– Вам нет нужды мне врать. Я и сам такой же. Думаете, я бы к Вам пришёл, если бы не был таким же? – Он смешно всплеснул руками. – Ненавижу этих людей, и всю жизнь ненавидел. Мне несложно это понять.
– Зачем Вы врёте?
– Что?
– Зачем Вы хотите видеть во мне поджигательницу? – Юноша в растерянности молчал. – Потому что родственная душа? Но ведь Вы и сам не такой.
– Почему?
– Будто сами не знаете. Почему во мне хотят видеть убийцу жители – знаю: им просто страшно. Им важно видеть врага. А враг – это, получается, я, как единственная, кто выжил. Ханэн – потому что ему надо «восстановить правосудие» и закрыть дело. Но Вы! Вам зачем считать меня виновной?
– Вы так очаровательны, когда злитесь!
– Я не поджигала Библиотеку. Я сбегала всего раз, в тринадцать лет; мир слишком велик и страшен для меня. Я больше не убегала... и не хотела этого. Мне оставалось несколько недель до принятия сана Библиотекаря: меня тогда должны были научить колдовать. Я бы не стала...
– Я Вам верю. Я верю Вам от всей души! – Он хотел схватить её руку, чтобы, видимо, прижать к сердцу, но она отшатнулась назад. Юноша растерялся: он неуверенно поморгал, затем горько вздохнул, и сел обратно.
– Вы разбиваете мне сердце, – с мягким упреком заговорил он. – Уже одним своим рассказом. Знаете, не так-то часто встретишь родственную душу. Вот, например, я: ну кто я в глазах общественности? Убийца из Гильдии да странный человек, мот, фрик...
– Не из Гильдии.
На полянке воцарилось молчание.
– Простите, что?
– Вы не из Гильдии. Вы и остальным тоже врёте?
Юноша громко рассмеялся; девушка испуганно вздрогнула и в панике стала озираться, а он, поняв свою ошибку, прикрыл рот, но смеяться не перестал.
– Вы такая смешная! – воскликнул он. – Почему Вы думаете, что не из Гильдии?
– Очень просто. Я читала об этом: татуировка. При принятии в Гильдию на груди делают татуировку. У Вас очень тонкие рубашки, она бы просвечивала. Их специально наносят жирными чернилами. А у Вас только кинжал, который Вы украли, убив одного из её членов.
– Очень интересно. – Молодой человек с воодушевлением наклонился к ней. – И чем же я занимался в городе?
– Убивали. Но не по заказу Гильдии и не за деньги: убивали людей и грабили трупы. Потом вернулись домой, потому что... не знаю. Впрочем, это логично, если Вы врёте, что из Гильдии: как раз в это время у гильдийцев должны начаться каникулы...
– Вы феноменально умная! – с восторгом воскликнул юноша, от радости едва ли не хлопая в ладоши. – Не верю, что Вы не вылезали из своей Библиотеки!
– И не вылезла бы никогда. – Она встала и собралась было идти обратно в гостиницу. – Спокойной ночи.
– Стойте, прекрасная! – Он резко вскочил на ноги и протянул ей руку. – Мне будет грустно без Вас.
– Ну да, ведь это не Вас должны казнить за поджог, – с горечью произнесла девушка.
– А если я скажу Вам, что это я поджёг Библиотеку?
На мгновение они замерли: у юноши блестели глаза от возбуждения и воодушевления, девушка же помертвела. Затем она резко двинулась и практически с яростью выдала:
– Да зачем Вы снова врёте?!
– Вы не верите? – Он сделал шаг к ней и снова начал улыбаться. – Вы мне не верите? Что я могу вот так запросто убить толпу людей?
– Да это уже не смешно!
– Ведь это же логично! – продолжал он. – Я ненавидел деревню. Семью. Библиотеку, в конце концов! К тому же я чертовски странен, мало ли, что могло придти мне в голову. Меня ведь могут хотя бы заподозрить, м?
– Да уйдите уже наконец. – У девушки начинали дрожать губы от горечи и распиравшей изнутри злобы. – Господи, да хоть бы никого не было, катись эта деревня к черту!
– Почему Вы мне не верите?
– Потому что Вы не делали этого.
– Обоснуйте. Вы же такая умная, Вы сможете.
Она замолчала.
– Не знаю, – честно призналась девушка. – Мне просто страшно представить, что это правда.
Молодой человек подался чуть вперёд: выражение лица его, пожалуй, было чуть безумнее, чем обычно, но в то же время более любящее и человечное. Он потянулся, чтобы поправить прядь волос девушки, она резко отстранилась от него. Юноша очень грустно вздохнул.
– Вы такая милая, – проговорил он. – Вы же знаете правильный ответ. Почему Вам страшно признать это? Я не могу понять.
Она молчала. Замерла так, что стала похожа на статую.
– Моя мама... моя мама всегда мечтала, чтобы её сын имел отношение к Библиотеке. Библиотека – это культ, это божество, идол, поклонение... называйте, как хотите, и будете абсолютно правы. Правда, я тоже её любил... немного. Но по-своему. Даже не её, а служительниц культа, Библиотекарей...
– Зачем Вы это рассказываете?
– Для себя, – пожал он плечами. – Не для Вас же. Библиотекари знают всё, и Вы не исключение. Можно я решу сам для себя, зачем же я это сделал?
– А Вы не знаете? – Голос девушки был резок и горек.
– Нет, – простодушно ответил он. – Честно, не знаю. – Он внезапно упал на колени и пополз к девушке, та сделала шаг назад. – Может, Вы подскажете? Зачем? Ну скажите же, скажите, я не знаю!
Девушка смотрела на него со смесью страха и отвращения. Она начала мелко дрожать, не то от холода, не то от желания разрыдаться. Наконец произнесла, медленно, словно вспоминая, кого же она цитирует:
– Некоторые люди совершают действие просто для того, чтобы совершить его. – Тут она внезапно очнулась и зашипела на него, начав плакать: – Да убирайтесь Вы наконец, видеть Вас не хочу!
Девушка вбежала в гостиницу, не забыв закрыть за собой дверь.
Юноша сполз на траву и растерянно глядел перед собой, как раз на то место, где была она. Начинало светать, где-то вдали залаяли собаки, а луна потихоньку покидала небо.
Он некоторое время бессмысленно смотрел вперёд, затем медленно встал и пошёл, впав в некое подобие транса. Вскоре он исчез за листвой живой изгороди. Двор погрузился в тишину.

***

Божка была истинным Библиотекарем по своему духу. Её отвезли в Библиотеку местечка Когес-Таари, когда она была ещё совсем младенцем, так что родителей она не помнила. Ей их заменили величественные серые стены этого массивного здания, старшие Библиотекари – отрешенные от мира девы с кроткими улыбками и слегка безумными глазами – и, разумеется, книги. Книги, книги, огромное количество книг – одних, других, самых разных. Божка не знала, откуда они могли взяться, если читать и писать их могли лишь немногие. Но откуда-то брались: их могли привезти люди на крытых семейных повозках, могли подарить, как это регулярно случалось с их Библиотекой... могли найти, в конце концов, но это из области фантастики – такими ценностями не разбрасывались, а сразу несли в Библиотеку. Туда же приходили лечиться от совсем смертельных хворей, могли просить колдовства для себя или предсказания – да чем там только не занимались, в самом деле. Это одновременно и привлекало Божку, и отпугивало: в молодости почти невозможно думать о долге, особенно с таким упрямым нравом, как у неё. В тринадцать лет её характер, и без того несладкий, сделался и вовсе невыносимым: дошло до того, что взбешенная неизбежностью своей судьбы девочка бежала из Библиотеки, собираясь отправиться в столицу, начинать новую жизнь...
...И упала в обморок на первой же площади. Всё просто: страх. Не видя никогда вокруг себя народу больше, чем в Библиотеке, она растерялась при виде этого ужасающего скопления людей, почувствовала их самое существо, и это так её испугало, что она закричала и упала в обморок. Когда её привезли обратно, Глава Библиотеки не стала её ругать: для этого она была очень мудрой и очень кроткой женщиной. Гладя больную голову своей воспитанницы, она обещала показать ей город, когда та пройдет обряд обращения в Библиотекари. Божка наотрез отказалась: именно тогда она стала мудрее, вдумчивее и спокойнее, понимая, что за стенами Библиотеки её ничего не ждёт. Уж лучше следовать своей судьбе и стать впоследствии новой Главой...
Ну да уж, конечно.
Многие из деревни запомнили её с момента побега. Да что там, прошло каких-то жалких три года, тут было бы сложно такое забыть. К ней уже тогда относились недружелюбно, а сейчас, после пожара, так и вовсе взбесились, и от самосуда Божку спасала лишь защита ханэна да внезапная жалость хозяйки постоялого двора, любовницы местного главного вора. И если ханэн иногда просил девушку признаться в этом преступлении, то хозяйка жалела её, кормила и прятала у себя в гостинице, в маленькой каморке длиной со стол: кровать вплотную к двери и окно. И всё. Впрочем, Божке хватало и этого: после пожара она боялась открытых пространств и огня, поэтому никогда не зажигала свечей и не выходила на улицу.
После разговора со странным юношей, сыном местного барышника, Божка заперлась в своей каморке на несколько недель. Она на самом деле плохо разбиралась в людях, но уж опасность, исходящую от этого парня, не могла не почувствовать. К тому же именно он напомнил девушке о том страшном испытании, что ей пришлось пережить, и Божка силилась преодолеть свой страх в одиночестве, запершись в каморке. Она не считала ни часов, ни дней. Просто лежала и думала. Иногда спала. Но чаще лежала и думала, не желая ни есть, ни тем более куда-нибудь выходить. В какой-то момент она так глубоко ушла в размышления о своей судьбе, что не заметила, как провалилась в сон и проспала невероятное количество времени.
Проснувшись, она почувствовала странное: во-первых, за окном было тёмное небо, но почему-то было светло так, как будто сейчас день; а во-вторых, в нос врезался до боли знакомый запах, который она не могла распознать секунд этак пять. Когда же до неё дошло, что происходит, она резко вскочила и выглянула в окно.
Все дома на улице были объяты пламенем. Кто-то кричал, кто-то догорал, испуская тошнотворный запах человеческих углей. Она помнила этот запах, хорошо помнила, ещё с того момента, когда каким-то чудом заперлась в подвале: её наставница, не успевшая добежать до неё, пахла абсолютно так же. Огнём была объята явно не одна улица: вдалеке тоже виднелись огни, доходившие до самого неба – совсем, совсем как тогда...
Божка выбежала из комнаты: к ней вернулся тот самый холодный ужас, охватывающий все члены тела, но оставлявший спокойной ту часть разума, которая отвечала за адекватное поведение в стрессовых ситуациях. И сейчас она ей говорила: «Ага, надо быстро, БЫСТРО кого-нибудь найти. Хозяйку, любовника – кого угодно. Найти».
Гостиница не горела: вероятно, сказывалось то, что в отличие от прочих домов в деревне, она была каменной, да к тому же стояла в отдалении, и ветер дул в противоположную сторону.
Божка бегала по огромному дому в поисках людей, но никого не могла найти – совсем, совсем никого. Впрочем, нет, одного человека она всё же нашла.
Юноша сидел на первом этаже за столом: рядом стояла бутыль с вином, перед ним на сумке были разложены листы недорогой бумаги, а он сам грыз перо и что-то бормотал про себя. Волосы его были растрепаны, на щеках розовели пятна от вина. Несколько верхних пуговиц рубашки были расстегнуты и частично открывали самостоятельно нарисованную им татуировку – часть чернил остались даже изнутри на рубашке, но его это словно не заботило.
– Огонь во мне пылал все ярче, и я готов был в пропасть полететь... – говорил он, напряженно глядя перед собой в исчерканный и измятый лист бумаги. – А-а-а, ничего не получается! Какая пошлость, Господи! Огонь во мне пылал всё ярче, и я... и я... всё ярче... барче-варче-гарче... Жарче!
При виде этой картины Божка застыла на месте: ужас от происходившего на улице, от огня в домах и человеческих криков дополнялся ещё и этим образом, и, кажется, осознанием того, что, вроде бы, она всё правильно поняла...
Юноша поднял голову, взгляд его с напряженного сменился на радостно-растерянный, он замер, так и не вытащив изо рта перо, и стихи его, казалось, больше не волновали в данный момент. Затем он резко вскочил из-за стола и подбежал к лестнице, на которой от страха застыла Божка.
– Прекрасная! – Он подал ей руку, затем, словно в смущении, отдёрнул её обратно. – Чёрт возьми, как не вовремя! Вы бы предупредили, что идёте. Я бы отвлекся на что-то другое.
Он нагнулся над сумкой и стал нервно, невпопад доставать из неё листы бумаги.
– Я на самом деле отвратительный поэт, – пожаловался он. – Я могу прекрасно рассуждать о прочитанном в столичной Библиотеке, но совершенно не способен ничего написать сам. А ведь хочется! Это же абсолютно естественное стремление человека к прекрасному, Вам так не кажется? Ну вот, смотрите. – Он взял один из листов и бегло, стесняясь, начал зачитывать вслух: – «Ты боль, ты заноза во мне, стремлюсь я к тебе... ненавижу»... нет, обещаю, дальше будет лучше! «Запреты и правила все – плевать я на них хотел! И вижу...». Плохо, знаю, что плохо. – Он опустил бумажки вниз и печально вздохнул. – Что, Вам понравилось? Я был бы рад, если бы Вам понравилось. Но я знаю, что это чушь. Я не умею писать стихи. Убиваю я куда лучше.
Он подошёл к окну и, глядя в него, широко улыбнулся. Затем он повернулся ко всё ещё оцепеневшей Божке; улыбался он светло и искренне.
– А Вы говорили, – с мягким укором произнёс ей он. – Вот видите, Вы неправы. Я могу убивать в таких количествах, вот так. А Вы сомневались... Да и не Вы одна. – Он повернулся к ней окончательно и заговорил уже громче: – Ведь Вы же сами так хотели остаться одна! Помните? «Да хоть бы не было никого» и ещё: «катись эта деревня к чёрту». Я не знал, что делать, неделю ходил и думал. И вдруг осенило! Представляете? Как вдохновение у поэта! Это было так чертовски гениально, что я даже татуировку Гильдии себе нарисовал, вот, видите? – Он расстегнул рубашку до середины и показал расплывшееся синее пятно от чернил. – Надо бы подправить, знаю, но это не так сложно. Ведь я и без Гильдии могу быть профессионалом! – Затем он вновь подошел к лестнице, и голос его стал почти ласковым. – Вы рады? Я надеюсь, Вы рады? Теперь Вам не страшно будет гулять по улицам. Здесь больше нет людей, я позаботился об этом. Не спрашивайте как, я просто смог. Скоро должен пойти дождь, если он не пойдёт, то придется уйти из деревни, что поделаешь. Но это не страшно! Я знаю место, где удачно бы вписалась новая Библиотека. Вы ведь хотите вернуться в Библиотеку? Хотите? Если да, то я Вам помогу. Боже, как сейчас светло и весело, как от настоящей любви! Вы ведь счастливы, да?
Это было последнее, что слышала Божка; после этого раздался глухой стук падающего с лестницы тела девушки, потерявшей сознание от ужаса и дикого страха.
За окном догорал последний человек в деревне.


[1] ханэн – мэр, должностное лицо деревни.
[2] разеб – лекарь, чье лечение основывается на знании действий разных трав, гомеопат, говоря по-русски.

@темы: рассказы, проза

---

Рассказ одной горничной.

[ZloYxp]

Название: Рассказ одной горничной
Автор: ZloYxp
Жанр: мистика
Возрастные ограничения: не требуются
От автора: Немного банально, но вроде того стоит.

В этом доме из крана постоянно идёт кровь.
Ты заходишь на кухню, открываешь кран, после чего тот хрипит как трактор, и из него начинает хлестать алая, а порой бурая или чёрная жидкость. Это можно списать на трубы, но иногда всё нормально.
То есть правда нормально, можно даже набрать ванную и помыться.
На время мытья обеспечены шорохи по всей квартире
и странный гул водопровода.
Но в целом помыться можно.
Один владелец на четвёртый день смог помыться. После пяти минут в ванной погас свет, а когда загорелся, вода в ванне была бордовой, из неё начала подниматься голова с длинными волосами. Потом показалось костлявое тело, а потом владелец уже стучался в окно соседу. Прикрываясь одним полотенцем.

читать

Непонятно, как он вообще прожил там четыре дня.
Да, периодически мигает свет.
Обычно он гаснет, потом слышен какой-нибудь звук навроде гула в трубах или грохота дверей или человеческий крик. Потом всё стихает, но какая-нибудь дверь, которую ты только что открыл, оказывается закрытой. Или наоборот.
Иногда свет не просто погасает, а мигает, потом вспыхивает на секунду, и ты оказываешься лицом к лицу с тем, что очень не любит быть увиденным. Оно свисает на тебя из шкафа или двери, которую ты только что открыл. Секунда – свет погасает и загорается снова. Дверь опять закрыта.
Это кажется невинной шалостью, если дверь – всего лишь дверца шкафа или дверь в ванную, а не входная, через которую ты только что собирался сбежать из этого проклятого места.
Днём тут спокойнее.
Только слышен
Шёпот.
Ну тут всё просто. Сначала он тихий и ты его почти не слышишь. Он как семечко, которое тебе закладывают в голову, чтобы потом оно проросло ужасом в твоём мозге.Он расширяется, становится осязаемее.
Потом появляются кровавые надписи на стенах, находятся записки в книжках, сами книжки. Если не трогать книжки, записки появятся в бумажнике или карманах джинс.
Если долго не обращать на шёпот внимания, он превратится в крик, и, скорее всего, начнут рваться обои на стенах. Вот на пустом месте рваться, буквально на глазах. Иногда ты просто прислонился – а они рвутся, а под ними надпись.
Пишут и говорят и кричат
всегда разное.
Не спрашивай меня, что там произошло. Просто что-то страшное настолько, что оно начало повторяться. Это что-то притягивало к себе зло раз за разом. Поселилась молодая пара – женщина сходит с ума и убивает мужа. Молодая семья – ребёнок покончит с собой, убьёт брата или сестру, сведёт с ума отца и он убьёт мать и полицейского, который придёт на крики, а потом пропадёт в окрестном лесу.
И так по нарастающей.
Придут два сектанта – умрёт вся секта вплоть до главного отдела в Лос Анджелесе.
Все останутся здесь, в этом миниатюрном кладбище из двух этажей и пяти комнат. Все: от старшего сына и до золотой рыбки.
30 лет дом пустовал, и в нём вдруг пропали трое подростков. Два тела нашли разорванными на кусочки, третье – целое, но в реке.
Потом дом пустовал ещё 10 лет.
Теперь, как и раньше, в ужасе зайди в дом, и решись открыть кран - из него потечет кровь.
Свет зажжется лишь со второго раза. Из открытого шкафа на пришедшего выползет почти осязаемая темнота, а злополучный свет - погаснет. Включи газ - утробно завоют трубы, начнут перешептываться сотнями голосов. Огонь в камине и тот не пожелает разжигаться в этом месте - пыхнет в лицо облаком пепла и сажи. А открытая в последней надежде на спасение Библия разлетится ночными мотыльками прямо у тебя в руках. Что, впрочем, не помешает ей через несколько минут вновь оказаться на полке, пока ты отвернулся.
Но зайди сюда случайно
не зная ничего об этом месте, не понимая, что привлекло тебя в этом стоящем поодаль от дороги особняке, не совсем осознавая, как вообще сюда попал, с чистым пустым мозгом, но с готовностью и неалчным интересом; о, тогда тебе повезёт.
Тогда в этом запыленном домишке ты встретишь запылённую, бледную девушку в костюме горничной, которая и расскажет тебе эту историю, а потом растает в воздухе.
Считай это приглашением, которое тебе выдал дом в надежде, что ты сделаешь безумный шаг в бездну и разберёшься в том, что с этим домом когда-либо произошло.
Не бойся ничего. Всё это уже было тебе сказано, а значит, в порядке вещей. Бери что хочешь, только верни потом это на место.
И уходи отсюда только если уверенно знаешь, что во всём разобрался, иначе непременно вернёшься сюда, чтобы закончить свою маленькую охоту за мусором.
Удачи.

@темы: проза, зарисовки

---

[Rowana]

Название: Не засыпай
Автор: Rowana
Жанр: стихотворение

Не засыпай, не время бродить во сне,
Когда зима засыпает снежным своим покровом.
От безысходности плакать, губы кусать до крови -
Все, что угодно, только не засыпать.
Где-то вдали виднеется водопад,
Волны смывают линию горизонта,
Сверху вода нам кажется бирюзовой,
Но остается красной на глубине.

Время идет назад, зима укрывает снегом, как одеялом.
Пой мне о том, что мы потеряли.

Вокруг только снег, только снег, водопад по курсу.
Не засыпай, бессонницу возведя в искусство,
Не слушай, как шепчут о счастье волны,
Пустые слова отпускай на волю,
В бреду вспоминай о чем-то.
Вода становится черной.

Времени больше нет. Не засыпай. не молчи, не закрывай глаза,
Пой мне о том, что нельзя сказать.

Не засыпай, смотри, водопад все ближе,
Вспомни всех тех, кто был на тебя обижен,
Попроси прощения, позови на помощь
Всех, кто забыл тебя, всех, кого сам не помнишь.

Время вдруг остановится, корабль твой остановится на краю.
Не засыпай, пока я пою.

Утром все же дождаться помощи, идти домой, улыбаясь сонно,
Дома смеяться, праздновать, чествовать всех спасенных,
Знакомым показывать фотографии водопада...
Падать в черную воду, падать в красную воду, падать.

Время идет, время уходит прятаться в теплом уюте спален.
Пой мне, пока я здесь засыпаю.

@темы: стихи

---

[red shadow]

название: полет стрелы. глава 2.
автор: red shadow
пейринг: вампир/эльф, люди, оборотни
бета: LeelaR, word
рейтинг: R
жанры: фентези, слеш, романтика, драма, юмор
фендом: ориджинал
размер: макси
дисклаймер: мое
описание: Это история о ненависти. О ненависти настолько сильной, что порой она перерастает в зависимость.
О сложных взаимоотношениях эльфа и вампира, о непонимании, влекущем за собой страдание. И просто о любви.
А вы когда-нибудь влюблялись в своего врага?
от автора: Я думаю, что некоторым будет довольно сложно читать мой текст. Стиль очень своеобразный - с сюжетом чередуются мозговыносящие размышления главного героя.
Начиная читать текст, не пугайтесь, к концу станет понятнее.
Надеюсь, вам понравится.




-Что опять стряслось, Ллориль? - на меня смотрят обеспокоенные серые глаза, в них я вижу теплую заботу и желание помочь. От этого на душе становится теплее.
Девушка подловила меня после уроков, сидящим на подоконнике в одной из башен, напротив кабинета физики. Я смотрел на открывающуюся оттуда панораму и безуспешно выискивал глазами крышу своего дома. Но он был слишком далеко. От этого становилось неуютно.
-Ничего, Тара, абсолютно ничего. Это все так, мелочи.
-Не ври мне. Это не мелочи. Я же вижу твое состояние, ты ужасно подавлен. Впрочем, как и всегда. - Девушка отодвигает челку с моего лица и заглядывает прямо в глаза. - Опять проиграл Алесту? Этот твой страх все еще не прошел?
-Ах, если бы! С каждым разом все становится только хуже. Знала бы ты, как сильно я его ненавижу! Как чешутся мои когти при виде его смазливой рожи! - я раздраженно вскочил с подоконника и принялся ходить туда-сюда по коридору.
-У меня не достаточно силы, я просто не могу его победить. Он гений, ему все дается слишком легко, между нами - пропасть.
Мимо нас проходят другие ученики, все они бегут по своим мирским делам, и никому нет до меня дела. Хотя нет, вру. Все до единого шарахаются от меня в сторону, как от прокаженного. Боятся - значит уважают, либо ненавидят, у кого как.
-Послушай меня, друг сердечный, это - уже не шутки. Ты не сможешь, стать хорошим воином, если испытывая к кому-то страх, будешь застывать на месте, стремясь слиться с окружающей средой. Ты не хамелеон, у тебя не получится.
-Да знаю я, знаю. Только все это бесполезно, я пробовал, старался, как мог, но это за гранью моих возможностей. - Я злобно ударил кулаком по стене, рядом с портретом известного ученого в области органической химии. На белой гранитной стене образовалась вмятина. Я быстро отдернул руку, стараясь не привлекать к себе еще больше внимания.
Тара насмешливо смотрела на меня, сложив руки на груди. В ее глазах пылал знакомый хитрый огонек. Мне это не понравилось.
Мимо пробежала светловолосая девчушка в короткой юбочке и случайно задела меня плечом. Обернувшись, она встретила мой недовольный взгляд и поспешила удалиться, забыв об извинениях. Я лишь вздохнул.
-Эмоции всегда брали на до мной верх и не в моих силах их перебороть.
Это грустно. Теперь уже просто грустно, полная безнадега, что называется "приплыли". Смотрю в окно на пролетающих мимо чаек. Эх, нет у эльфов крыльев, а как летать хочется. Вот взмахнул бы сейчас крыльями и полетел по небу, подобно стреле - со свистом разрезая воздух и сметая все на своем пути. И никакой Алест бы меня не догнал, эмоции больше не властвовали на до мной, я бы смог обрести свободу...
-Нет, еще рано опускать лапы. Мне кажется, что способ есть всегда, только нужно его хорошенько поискать. Раз ты не можешь справиться с собой своими силами, то нам поможет магия! - Вынесла вердикт Тара, не без гордости подняв к верху аккуратно наманикюренный указательный палец.
-Ты что, я же не могу пользоваться магией! Если у меня и есть способности, то они еще не пробудились. - напомнил я, удивленно приподняв левую бровь.
-Ты - древнее магическое существо, тебе от природы положено владеть магией. Помнишь, ты как-то говорил, что чувствуешь раскаленную энергию внутри себя? Готова поспорить, что это и есть магия огня!
-Но ведь...
-Никаких но, - девушка схватила меня за руку и потащила к выходу из академии, - для начала мы попросим помощи у твоего брата, он умный, обязательно что-нибудь придумает. Я это так просто не оставлю! Этот Алест уже из ума выжил, как можно было довести до такого состояния столь милое и безобидное существо?!

Мы пошли ко мне домой. Нет, не в родовое поместье, где я родился, а туда, где я проживаю вместе с Кальраном со времен поступления в академию.
Дело в том, что военная академия имени Графа Дракулы располагается в самом центре столицы нашего королевства - города Арит. В нем сосредоточены все, так сказать, "сливки общества", здесь можно без труда найти подходящее учебное заведение, высокооплачиваемую работу и все, что нужно для качественного и полноценного отдыха. В отличие от провинциальных городков и деревень, жизнь в столице бьет ключом. В этом чудесном городе сомкнулись прошлое и настоящее, настоящее и будущее - стеклянные небоскребы соседствуют с замками и дворцами трехтысячелетней давности, асфальтовые шоссе пролегают всего в нескольких метрах от мостовых, заложенных еще при жизни огнедышащих драконов. У нас здесь настоящий мегаполис, куда стремится попасть любой житель нашей страны. Но как ни странно долго здесь никто не задерживается, так-как далеко не все могут выдержать давление технических новинок, созданных человеком и древнейших заклинаний, которыми защищен буквально каждый камешек, под твоими ногами. Мои родители как раз из тех, кому не нравится городская суета, поэтому они вместе с большей частью нашего клана перебрались жить за черту города. В области жизнь течет медленно и размеренно, а тут летит, как пуля, рассекая столетия. Из родового поместья добраться до академии по пробкам практически не возможно, легче сразу удавиться, а ведь эльфы не умеют летать.
Для того, чтобы учиться в столице гораздо удобнее купить здесь жилье и не заморачиваться. Братцу на день рождения добрые родители подарили трехэтажный уютный домик недалеко от центра, еще в те времена, когда он учился в академии, но с условием, что он будет и моим тоже, когда я подрасту. Поэтому я, недолго думая, перебрался жить к нему.
Со времен окончания учебы, Каль перебрался в Арит на совсем, нашел здесь себе работу по специальности и только, может, раз в месяц приезжал навещать меня и родителей. Работает он в ЗСПГ - Засекреченной Службе Помощи Государству. Туда идут служить большинство выпускников нашей академии - платят там очень хорошо и скучать точно не приходится. ЗСПГ это что-то вроде примеси милиции, спецназа, детективов, шпионов и военных на международном уровне. В академии Графа Дракулы обучают искусству войны, ведь она создавалась еще в те стародавние времена, когда страны только и делали, что тупо с друг-другом воевали, не зная еще такого нехитрого понятия, как мир. В наше время, к величайшему сожалению многих учеников академии, войны нет. А что же тогда остается делать волшебным существам, которые только и умеют, что драться друг с другом? Ответ прост, как жареная картошка, - нужно идти воевать с преступностью, помогать людям и следить за тем, чтобы другие страны не нарушали мирного договора. Ну, а в случае войны, наше королевство готово дать противнику такой отпор, что он еще сто раз подумает, прежде чем идти завоевать новые территории.
-Как же все таки здесь красиво, - вздохнула Тара с таким одухотворенным лицом, что я тоже обернулся и, в который раз, восторженно уставился на открывшуюся понараму.
Мы стояли на верху холма, с которого военная академия видна прямо как на ладони.
Само здание имеет величайшую историческую ценность, оно закладывалось одними из самых сильных драконов того времени - Аргосом и Росси, а чертежи рисовал сам Граф Дракула. Да, потрудились герои древности на славу! Мощная каменная крепость была высотой примерно с окружающие ее небоскребы, только в диаметре охватывала почти всю территорию, на соседнем с нами холме. Вокруг этого грандиозного сооружения вырыт ров, в котором плавают хищные русалки и тритоны. В каждой из многочисленных башенок расположен кабинет одного из тренеров или учителей. А нижняя часть крепости напичкана многочисленными спортивными залами и полигонами, где нас учат обращаться с оружием, а также рукопашному бою. На втором этаже нам преподают мирские предметы: языки, точные науки, географию, историю, информатику...
Потрясающее место! По своей красоте уступает разве что дворцу императора.
Кинув последний взгляд в сторону академии, мы с Тарой заторопились в сторону дома.
-Поскорее бы закончить академию и приступить к настоящим миссиям, - мечтательно закатила глаза девушка и одернув меня поспешила ко входу в метро.
-Расслабься, подруга, остался всего один год, - улыбнулся я, - а потом пойдем ловить нарушителей правопорядка.
-Ну, думаю, что мы с тобой их так быстро переловим, что новому поколению уже и ловить то будет некого.
-О, да. Я уже вижу, как ты перелавливаешь всех иностранных шпионов, простреливаешь им конечности, а потом медленно и мучительно обрабатываешь бедняг электрошокером. И ведь ты будешь продолжать это делать, пока они не выдадут все свои военные тайны - засмеялся я, зная пристрастие своей боевой подруги к несколько садистским методам добычи информации.
-Ну зачем же так жестоко? Я думаю, что можно вполне обойтись одним гранатометом для запугивания и скляночкой с сывороткой правды, - засмеялась Тара вслед за мной.
Тем временем, мы уже сидели в вагоне подземного поезда и мчались ко мне домой. Едем мы в самый час пик - люди возвращаются домой с работы и учебы, так что места не хватает даже для того, чтобы пошевелить рукой или ногой. Я медленно повернул голову влево и наткнулся на изучающий взгляд Тары, она мило мне улыбнулась и отвернулась в другую сторону. Странно она себя ведет в последнее время, очень странно. Хотя... Я думаю, что не более странно, чем обычно...
Я сам, наверное, не менее странный и именно по этому, она, единственный в мире человек, который смог принять меня таким, какой я есть целиком и полностью. Тара принадлежит к человеческой расе, магией не владеет. Ее имя с языка древних народов, чьим потомком она является, переводится как "ласточка". У этой девушки дедуктивные способности и любовь к справедливости развиты гораздо сильнее, чем у всех остальных ее сверстников, по этому в ЗСПГ она собирается выполнять обязанности детектива. Ее специализация - людские технические новинки. Она лучше всех на курсе разбирается в компьютерах, может взломать почти все охранные системы - настоящий хакер. Оружие, которым она владеет, опять-таки человеческое: пистолеты, ружья, гранаты, мины, лазеры. Кроме того, Тара довольно хороша собой - большая грудь, длинные ноги, толстая русая коса до колен. Но не смотря на наши довольно близкие отношения, романтикой здесь даже и не пахнет, мы скорее как брат с сестрой - часто ссоримся, много времени проводим вместе, все проблемы решаем вдвоем, и не вызываем друг у друга какие-либо виды сексуального влечения.
Познакомились мы еще на первом курсе, Тара тогда защитила меня от нападок Алеста. При первой нашей встрече, в отличии от других, она не испугалась меня, а даже наоборот, сказала, что имидж маньяка-потрошителя очень мне идет, и я выгляжу очень мило. На такое я ничего ответить не смог и даже согласился на дружбу с ней. Некоторым нравится препарировать лягушек, а некоторым участвовать в личной жизни эльфов-психопатов, тут уж ничего не поделаешь. Позднее выяснилось, что ей нравятся не только пугающие личности, но и смазливые мальчики. Когда она, по странному стечению обстоятельств, увидела меня без грима и с нормальным выражением лица не только ни разочаровалась, но и чуть не затискала меня до смерти от восхищения. Она любит все необычное слишком яркое и чересчур темное, ей не интересны серые личности и, возможно, ее собственная жизнь.
Пожалуй, это все, что я могу о ней сказать. Мы дружим с ней очень так долго, но я почти ничего о ней не знаю. Известно одно - она свободна, как южный ветер, вспыльчива и ветрена. По характеру меланхолик и пофигист, немного мечтатель. Общается с кем хочет и как хочет, для нее нет ни марали, ни чести. Особа скрытная и загадочная, как туман на дне ее серых глаз. Мало рассказывает, зато много слушает, в беде поддержит, но никогда не станет делать больше, чем от нее требуется.
Кроме того, я уже говорил, что она имеет кое-какое влияние на Алеста и не раз спасала мне жизнь. История с Алестом - одна из ее многочисленных тайн. Она никогда не расскажет, что связывает ее с этим ублюдком, таковы ее принципы.
Она ни когда не отзывалась о нем слишком плохо, могла запросто подойти и заговорить, дать подзатыльник и остаться безнаказанной, но также вполне понимала мою ненависть и поддерживала в стремлении обойти вампира во всем.
-Станция "Кровавый Мухомор", - проговорил гнусавый женский голос откуда-то сверху, отвлекая меня от раздумий,- при выходе из поезда не забывайте свои вещи.
-Выходим, - скомандовал я, взваливая на спину свой тяжелый рюкзак. Тара нехотя поднялась вслед за мной и мы еле успели выскочить из вагона, до того, как двери захлопнулись.
Пока мы поднимались вверх по лестнице, вниз по эскалатору спускалась пестрая толпа - люди возвращались с работы домой. Сколько же там было рас! Меня всегда поражало, что метро - это единственное в мире место, где можно увидеть вместе столько различных существ и в таких комбинациях, что люди древности не увидели бы и в наркотическом сне.
Вот - подросток эльф, судя по сапогам со шпорами - степной, делящий с рыжебородым гномом одни наушники на двоих. А совсем рядом с нами прошмыгнул по лестнице золотистый барс-оборотень, на спине которого сидел мальчишка лет пяти в обнимку с плюшевым медведем. Красивый молодой человек бежит по эскалатору с черноволосой русалкой на руках, та брыкается, бьет хвостом и пронзительно кричит. Я уловил заинтересованный взгляд Тары. Девушка остановилась на верхней ступеньке и проводила странную парочку заинтересованным взглядом.
-Какой странный парень... - пробормотала она и, круто развернувшись, последовала к выходу. Я, кинув прощальный взгляд на гранитную мемориальную табличку, с именем Всадника без головы, участвовавшего в строительстве метрополитена, поспешил за ней.
При выходе из метро в глаза первым делом бросился длинный зеленый сквер с красивыми фонтанами, мы часто играли в нем в догонялки, когда были маленькими. За сквером виднелись несколько многоэтажек, а еще дальше небольшие коттеджи, в одном из которых проживали мы с братом. На этот домик родители выложили порядочную сумму денег и надо сказать, что не зря - шикарный коттедж, в нем теперь можно найти абсолютно все, что нужно двум молодым эльфам, чтобы жить со всеми удобствами. Дом каменный, надежный, снаружи окрашен ослепительно белой краской, а благодаря заклинаниям брата никакая грязь к нему не пристает. Имеем в наличии подземный гараж, где Каль держит свою "малышку". На первом этаже прихожая, гостиная, кухня и коридор, второй этаж весь в распоряжении брата, а на третьем - моя неприкосновенная частная собственность. Так же у нас есть подвал, в принципе, он общий, но Каль использует его для практики своих боевых заклинаний и обрядов, поэтому я лишний раз в целях самосохранения стараюсь туда не соваться.
-Звонить будем, или так откроешь? - спросила Тара уже на ступеньках дома.
-Ключом открою, не хочется лишний раз его беспокоить, - ответил я, уже поворачивая ключ в замочной скважине.
-Давай, проходи, разувайся. Сейчас пойду искать Кальрана, - проговорил я, скинув с себя ботинки, но вместо того, чтобы подниматься на второй этаж, почему-то отворил дверь в гостиную, - небось опять в социальных сетях сиди...-
Шок. Мои глаза так широко раскрылись, что уже никакой грим не сделает их меньше, брови плавно взлетели вверх, рот застыл открытым на полуслове.
Перед собой я увидел ох***ную во всех смыслах картину. Сделал шаг в сторону и медленно сполз по стенке вниз. Тело пробила мелкая дрожь, а по спине пробежали мурашки. Это, по моему мнению, не предавалось никакому логическому осмыслению.
-Ты что тут... Ух ты... - замерла Тара только ступив в комнату. В долю секунды ее глаза приобрели правильную четырехугольную форму. А посмотреть было на что.
На диване, возле камина, сидел полуголый Каль, его темно-каштановые спутанные волосы очень эротично рассыпались по плечам. На коленях у него сидел такой же полуголый и очень красивый молодой человек с белыми, почти серебряными взъерошенными волосами. И они целовались. Страстно, ненасытно и развратно. Мой брат буквально вжал парня в спинку дивана и целовал, кусал и облизывал его губы, посасывал язычок. Парень охотно ему отвечал, терся о него всем телом, скользил руками по накаченному торсу и широкой спине. Через некоторое время, прямо у нас на глазах, похотливый блондин запустил одну руку в волосы Калю, а второй попытался расстегнуть ремень на его джинсах (у него самого брюки были опушены почти до колен и сквозь трусы просматривалось явное доказательство того, что они, видимо, собирались пойти до конца). Похоже, любовники так увлеклись своим нехитрым занятием, что нас с Тарой просто-напросто не замечали.
-Кальран, Каль... Да как же это так? - жалобно спросил я, не веря своим глазам. Мои губы предательски дрожали не в состоянии внятно выговорить слова. А на душе вдруг слало очень погано, я почувствовал себя обманутым. В который раз обманутым.
-Лори? - ошарашено уставился на меня Каль, разрывая поцелуй и снимая парня со своих колен, - Тара? А... Что вы здесь делаете? -похоже, сквозь призму страсти и возбуждения он не до конца понимал, смысл происходящего.
-Вообще-то, я здесь живу...
-А вот я, собственно, Ллориля домой привела, нам с вами поговорить срочно нужно было. Извините, мы никак не хотели отвлекать вас от столь важного, эм... занятия - растерялась девушка. Увиденное ее поразило, а ведь она относится к тому типу людей, которых редко чем возможно удивить. Хотя... Если не ошибаюсь, не Тара была против такого вида извращений между мужчинами, называя это яоем, так что ударом для нее новость о том, что мой брат гей, не стала.
-А мы тут это... - Каль растерялся и облизнул припухшие от поцелуев губы. - Лори, да подожди же ты, не расстраивайся так. Мы вообще сегодня впервые этим заняться решили, правда Рафаэль? Братишка, я тебя не обманывал, честное слово - залепетал эльф, вспомнив какой я впечатлительный и как сильно ненавижу гомосексуализм.
Я наконец оторвал глаза от пола и мне представилась прекрасная возможность рассмотреть любовника Каля повнимательней. Да это же Рафаэль! И как я сразу его не узнал?! Рафи - напарник моего брата, они дружат с окончания академии. 24 года. Раса - оборотень. Парень хороший - преданный во всем Кальрану, ответственный, дружелюбный, аккуратный, тихий и скромный. Никогда бы не подумал, что он может быть... таким.
Ну, Рафаэля я знаю с самого детства, он и мой друг тоже, если это он, то не все так плохо, как мне показалось вначале. К тому же, мой брат сверху, в этом сомневаться не пригодится, уже хорошо.
-Я верю. Не оправдывайся, конечно, я недолюбливаю однополую любовь, но видимо придется смириться с тем, что мой брат педик.
Рафаэль вспыхнул, как маков цвет, слез с коленей брата и спрятался за его широкой спиной, обняв руками за шею. Очень милое зрелище, надо сказать, они неплохо смотрятся вместе.
-Ты мне вот что лучше расскажи - как тебе в голову могло прейти притащить к нам домой Рафаеля и собраться трахать его прямо у нас в гостиной?! - выпалил я, а потом чуть тише добавил, - мог бы, что ли в свою комнату подняться, там хоть мебель подходящая, не кровать, а целый траходтом...
Обычно, когда я отхожу от шока во мне, как защитная реакция организма, просыпается исследовательское любопытство, и я не могу остановиться, пока не выпытаю у своей жертвы всю правду и во всех подробностях. Потому что, то, что может шокировать столь безумного эльфа, как я, определенно должно быть чем-то очень интересным. Так случилось и в этот раз. На лицо опять вылезло привычное выражение выражние "аля сумасшедший ученый".
-Подожди ты. И не надо на меня так смотреть! Во первых, я не гей, а би. Во-вторых, тебе не следует ассоциировать любовные отношения между мужчинами с той порнушкой, увиденной в детстве...
-Ничего я не ассоциирую, - вру, нагло вру и не краснею, а что поделать? - Рассказывай давай!
Кальран начал немного успокаиваться, выражение его лица вновь стало обыденным, он запустил руку в гриву своих каштановых волос и слегка пригладил прическу. Чуть погодя, он облокотился на грудь любовника и начал рассказ:
-Ну что я могу сказать? Влюбился в Рафаэля я уже давно - еще в старшей школе. Сначала, считая, что это не правильно, пытался подавить свои чувства, потом, стеснялся признаться, но я ведь все-таки не железный. Когда желание обладать этим прекрасным телом превысило отметку максимум, и я устал от еженощных мокрых снов, мне ничего больше не оставалось, кроме как признаться. И даже тот факт, что он может послать меня куда подальше пугал уже не так сильно, как раньше. Сегодня я пригласил Рафи к себе домой, признался ему в любви. тогда и выяснилось, что он сам по мне сохнет уже больше девяти лет и по скромности своей боится отказа. Вот ирония, правда? Мы начали целоваться. Почему не пошли в мою комнату? Ответ прост - во-первых слишком сильно друг-друга хотели, чтобы терпеть дальше, а во вторых, нам было банально лень. Значит так, мы набросились друг-на-друга друга... как два голодных зверя и начали заниматься всем тем, о чем мечтали каждый раз, во время мастурбации. И тут, в самый ответственный момент, пришли вы и испортили нам всю малину, - театрально вздохнул Каль. - Я бы вас с удовольствием привлек к уголовной ответственности, но уж так и быть, пожалею. - Он хмыкнул, - стыдно вам должно быть, ребятки. Так людям кайф обломать!... Эй, зая, ты чего?
Рассказ моего брата оказался чрезвычайно познавательным для нас с Тарой и чересчур смущающим для Рафаэля. Мне ужасно понравилось наблюдать его реакцию он ведь у нас такой стеснительного и правильный мальчик, даже смешно, что гей. Сначала, молодой человек все больше забивался в угол дивана, подальше от нас, и покрывался краской смущения. Если бы среди способностей оборотня были такие, как, например, сгорание со стыда или проваливание сквозь землю, Рафи непременно бы ими воспользоваться. Но поскольку ничего из этого оборотни делать не умеют, то он просто принял обличье огромного белого волка и спрятал морду под передними лапами.
-Очень... содержательный рассказ... - не смогла сдержать реплику Тара, смотря на парочку горящими глазами.
-Я же знаю, что любой другой ответ на вопрос не удовлетворил бы любопытство моего любознательного братика - пожал плечами Каль, почесав Рафаэля за пушистым ушком.
Волк довольно заурчал и потерся носом о ласкающую его руку. Потом, вдруг повел ухом, вскочил на все четыре конечности и направился прямо ко мне, виновато поджав хвост. Рафаэль подошел ко мне вплотную и легонько боднул холодным носом в плечо, привлекая мое внимание. Я внимательно посмотрел на волчью морду, стараясь сдержать умиленную улыбку - зверь смотрел на меня кристально чистыми голубыми глазищами и жалобно скулил.
-Все в порядке Рафаэль, я не сержусь, - серьезно начал я, - если это ты, то все в порядке. Я знаю тебя давно и доверяю, ты куда ответственнее этого оболтуса, - я кивнул в сторону удивленного Каля, - я даже одобряю ваши отношения.
Все. Сказал, как от сердца оторвал. Одобрить то, что мой брат будет встречаться с парнем, нечто подобное мог сделать только такой идиот, как я. Только о других и думаю... Ага, как же.
Тара удивленно на меня уставилась, а потом одобряюще улыбнулась. Ошарашенный Каль глупо улыбался и хлопал от удивления ресницами, Рафаэль радостно тявкнул и лизнул меня в лицо.
-Тише, тише, Рафи. Я разрешаю вам встречаться, но только с условием, что сексом вы будете заниматься в комнате Кальрана.
-Братик, я тебя обожаю! - воскликнул Каль, подбежал в ко мне в плотную и попытался задушить нас с Рафаэлем в своих объятиях.
-Кхем... Не хочу нарушать вашу семейную идиллию, но хочу напомнить, что я пришла сюда с Ллорилем не просто так. - Кинула девушка в нашу сторону обвиняющий взгляд, - а стремясь помочь, ведь этот мальчишка сам никогда не попросит тебя о помощи. - Тара откинула назад тяжелую косу с бубенцами и процокала каблуками прямо к дивану. По-хозяйски на нем устроившись, она продолжила:
- Ты наверное в курсе того, что твой брат до смерти боится и не менее сильно ненавидит Алеста из клана саблезубых вампиров, - дождавшись ответного настороженного кивка, девушка продолжила, - я не берусь говорить, что делает он это абсолютно правильно. Таких людей, как Ал следует опасаться, он слишком силен и могущественен, слишком загадочен. Сам черт не знает, что у него на уме. Но сейчас мы не об Алесте, а о Ллориле, этот страх сковывает его, мешает здраво мыслить, не позволяет в полной мере овладеть всеми своими природными способностями. Ллориль видит и слышит полет стрел, он может с легкостью от них уворачиваться, перехватывать, пока они в полете, и с точностью до миллиметра попадать в цель с десяти ярдов. Это просто феноменальные способности! А если учесть еще то, что в нем дремлет древняя эльфийская магия... Да, при желании он может стать просто непобедимым! Жизнь у эльфов может длиться до бесконечности, вы почти бессмертны. Но, если он не сможет полностью овладеть своей силой до семнадцати, то у него не получится уже никогда. Если он не станет достаточно сильным, то смерть неминуемо настигнет его.
Я театрально вздохнул и попытался сказать, что все не так плохо, как она себе напридумывала, но меня остановил предупреждающий взгляд брата. Каль встал с пола и пересел на диван, лицом к Таре, весь превращаясь вслух, на его коленях тут же оказалась светлошерстная морда Рафаэля, он тоже навострил уши.
-У Лори в запасе всего один год, сам он не сможет с этим справиться, это не в его власти. Страх перед Алестом завладел его разумом и сердцем, он беспомощен перед своими чувствами. Стремясь отгородиться от внешних источников опасности, он закрыл и свои внутренние врата, не давая силе, бушующей в нем вырваться на свободу...
-Я понял тебя, Тара. Ты хочешь сказать, что для решения этой проблемы нам потребуется магия. - перебил ее Каль, - Но дело в том, что это не возможно. На сколько я знаю со своими страхами каждый должен справляться сам, волшебство тут бессильно.
-Так-то оно так. Но способ есть всегда. Может, не обязательно избавляться от страха, чтобы пробудить скрытую силу? - настаивала девушка.
Серые глаза прямо светились беспокойством, беспокойством за меня. У Каля сейчас были похожие глаза. Удивительно, как много можно сказать о человеке по его глазам, говорят, что они - зеркало души. Я могу видеть их взволнованные души и мне становиться не по себе.
За меня решают мои проблемы, мне помогают от чистого сердца, а я сижу в углу, опустив голову, как беспомощный щенок. Я трус, я жалкий трус. Как же я себе противен! Но я так боюсь его глаз, этих прекрасных алых глаз, по которым невозможно прочитать его душу. У него нет души, он демон! Его глаза холодны как лед... Внимательные и настороженные, сосредоточенные и цепкие. Он всегда следит, всегда думает. Я боюсь…
-Нет, в эльфийском арсенале нет подобных заклинаний. Я знаю их все, такого нет. Пойми, я тоже очень волнуюсь и ужасно расстроен, но увы, случай гиблый. Если его страх перед этим вампиром настолько силен, значит, его дух сломлен. Тут уже ничего не поделаешь.
-Это не совсем так, - раздался нежный, мурчащий баритон, сладкий как патока, - может, у эльфов таких заклинаний и нет, но в моем клане Северных Волков совершенно точно имеется ритуал, взывающий к духу предков, прежде всего к создателю клана. Он довольно опасный и болезненный, но вполне может помочь. - На коленях у Каля теперь лежала серебровласая голова полуголого юноши, он потерся щекой о руку эльфа и продолжил. - Согласно древнему приданию, ваш клан был образован от союза некого эльфийского война и одного из сильнейших древних драконов - Росси (насколько я помню он так же участвовал в строительстве военной академии). В каждом из вашего клана течет его кровь, как например, в моих жилах течет кровь легендарного Князя Волков, у кого-то этой крови больше, у кого-то меньше. Здесь главное не просчитаться, если окажется, что у твоего братика, дорогой, больше эльфийской крови, чем драконьей, то можно считать, что эксперимент провален. Это будет не смертельно, однако получится, что все страдания, через которые придется пройти, были перенесены зря.
-Я не совсем понимаю, что за страдания? И почему взывать нужно к дракону, а не эльфу. Это же понятно, что во мне больше эльфийской крови, я ведь все-таки эльф, а не дракон. - Поддавшись внезапному порыву, я вскочил и уселся на диван рядом со всеми. Вдруг появилось такое чувство, будто бы мне тоже не безразлична моя судьба. Мне казалось, что после общения с Алестом я утратил всякую любовь к жизни. А теперь я словно готов пойти на любые испытания, лишь бы пробудить дремлющую силу. Еще бы, ведь ради победы над ним я и не на такое пойду!
-Все предельно просто, мой маленький эльфенок. В вашем клане эльфы с доминирующей частью драконьей крови владеют магией огня, доставшейся в им наследство от дедушки Росси. Те же, в ком ее слишком мало, не владеют магией в принципе, хотя, наверняка магия леса должна им хорошо даваться... - вдруг задумался Рафаэль и повел носом воздух, совсем, как собака.
-Что-то учуял, мой хороший?- обеспокоенно спросил братец, всматриваясь в глаза оборотня.
-Да так, ничего особенного, - загадочно улыбнулся блондин, - чувствую запах очень сильной любви, нежной заботы и затаенной страсти.
Тара почему-то хмыкнула и бросила косой взгляд на окно. На улице уже была ночь, при всем желании ничего не увидишь. Пахло туманом. Стекла запотели изнутри. Девушка улыбнулась запотевшему окну и перевела сосредоточенный взгляд на меня.
Я настороженно взглянул на запотевшее стекло и ничего подозрительного не обнаружил.
-О, в этом нет ничего особенного, здесь все друг-друга любят, именно сейчас мы заботимся о Лори, ну а аромат страсти наверняка исходит от меня... - шатен кокетливо улыбнулся и чмокнул любовника в нос.
-Может быть, может быть... - голубые глаза загадочно блеснули.
-Да ну, гнать! От тебя братик не затаенной страстью а совершенно открытой похотью несет за километр так, что даже я чувствую! - нет, ну серьезно, эти розовые сопли начинают меня раздражать. Да еще и эти "заговорщики", если увидели что-то странное, то так бы сразу и сказали.
-Мне кажется, что мы отвлеклись от темы. И вообще, вы только сегодня начали встречаться, а ведете себя так, будто у вас медовый месяц. По-приличнее никак нельзя? - молодец, Тара. Вправила мозги этим голубкам, по крайней мере Рафаэль смутился и уткнулся носом брату в грудь.
-А мы просто упущенное время наверстываем, - улыбнулся брат, запуская пальцы в серебристые волосы оборотня.
-Мы действительно отвлеклись от темы, так, что я там говорил? Ах, ну да, точно. Я говорил, что тот в вашем клане, в ком преобладает драконья кровь, может владеть магией огня. Ну, так вот, мы будем взывать к первоисточнику силы огня - дракону Росси. Он может помочь тебе пробудить твою скрытую силу, ну а если не сможет, то здесь уже ничего не попишешь. Но перед тем как вызвать дракона, тебе придется вновь пережить все те страхи и мучения, что мешают тебе полностью овладеть твоей силой.
-Какие страхи? - насторожился я. Неужели?
-Да, я вижу, ты и сам уже обо всем догадался. Тебе придется столкнуться лицом к лицу с собственными страхами, наверняка заново пережить издевательства Алеста. Если ты начал забывать, ту боль, то древняя магия поможет тебе вспомнить. Для того, чтобы вызвать кого-либо нужна кровь, а для вызова такого могущественного существа, как древний дракон нужна кровь не только телесная, но и душевная. Твои душевные раны уже начали заживать, но когда ты заново переживешь весь тот ужас, то кровь из ран хлынет багряным потоком, это будет жертва достойная великого Росси.
Меня пробила дрожь, а перед глазами замелькали разноцветные круги. Нет, только не это, я просто не выдержу. Не смогу, нет! Что угодно. Алест и его смеющиеся безумные глаза... Он и его черные шелковистые волосы, окрашенные моей кровью... Пожалуйста! Я так не хочу это вспоминать! Нет!
-Откуда столь глубокие познания, Рафаель? - удивилась Тара.
-Рафи был лучшим на курсе в знании древних обрядов, преданий, а так же запретной магии, - не без гордости за любимого просветил девушку брат.
-Так уж прям лучший... - стыдливо опустил глаза оборотень.
-Разумеется, лучший, не скромничай...
-Постойте-ка, а этот ритуал он тоже относится к запретной магии, мы не будем иметь проблем с ЗСПГ?- встревожилась девушка, она всегда очень серьезно относилась к соблюдению законов.
-Мы сами из ЗСПГ, нам можно, если что, коллеги прикроют - улыбнулся братик. - Ну так что, Ллориль? Ты согласен вновь пережить тот кошмар?
-Согласен, - против воли вырвалось из моих уст. Меня успокаивает одно - еще хуже, чем мне было последние шесть лет, не может быть в принципе. Так что и бояться мне особо нечего. Хотя боязно...

Я лежал обнаженный на каменном столе для жертвоприношений, в центре затхлой темной комнаты, чем-то напоминавшей склеп. Стол стоял в ее центре, в круге начертаной мелом на полу пентаграммы. По контуру круга, согласно древнему обряду, были расставлены ровно тринадцать свечей. Грим был смыт с моего лица, волосы были распущены, все, что я видел перед собой это каменный потолок и свисающую с него паутину.
-Готов ли ты познать истинное отчаяние и всепоглощающий ужас, которые только могут существовать в нашем грешном мире? - Нарушил тишину тихий глубокий голос, с усмешкой в тоне обращаясь ко мне.
Чуть погодя надо мной склонилась фигура в черном плаще и завязала мои глаза черной шелковой лентой.
-Подумай хорошенько, эльфенок, это будут самые страшные и отвратительные моменты в твоей жизни.
-Конечно, Рафаэль, ты можешь начинать, - ответил я улыбаясь. Мне даже стало смешно, фильм ужасов какой-то устроили, фантасты хреновы.
-Нет, ну как так можно? Я тут, понимаешь, пытаюсь воссоздать атмосферу средневековья, вселить в душу к жертве страх и безысходность, а ему весело. Мог бы хоть сделать вид, будто испугаться, для приличия. - обиженно проворчал оборотень. Ритуал начался.
Даже с завязанными глазами, я смог полностью воссоздать в уме картину происходящего - вот, в тусклом свете свечей сверкнул серебряный кинжал, Рафаэль поднес его к моей правой руке и мазнул по запястью. Острой боли не было, и я почувствовал, что кровь вытекая из моей раны до краев наполнила глубокую выемку в каменном столе.
Что странно, я совсем не ощущал ни страха, ни волнения, ни беспокойства. Все, что мне предстоит я уже прожил, а это значит, что второй раз не будет так плохо, по крайней мере я могу быть уверен, что останусь в живых.
Затхлое помещение постепенно начал заполнять приятный дурманящий аромат - это оборотень поджег благовония. Мой разум стал медленно погружаться в плотный сладковатый туман, сквозь призму которого, я услышал тихое мелодичное песнопение. Это Рафаэль произносил заклинания на наречии древних оборотней. Вскоре к нему присоединился размеренный бархатистый баритон моего брата, взывавший к могучему дракону на древнеэльфийском языке. Их голоса сплелись в единую прекрасную песню, она окутала меня с ног до головы, окончательно помещая мое сознание в уютный, но болезненно-фальшивый кокон.
А ведь Тару, похоже, не пустили в подвал. Решили, что столь страшное зрелище не предназначено для девичьих глаз, ага... как же...
Эта глупая мысль была последим, о чем я подумал, перед тем как окунуться в горячую багряную пучину, в конце которой тревожно светился белесый туман...

@темы: проза, В процессе работы

---

[ozolizoli]

Название: Кофе
Автор: ozolizoli
Бета: Ворд
Жанр: романтика
Возрастные ограничения: 15+
Размер: мини
Состояние: закончен
Размещение: с ссылкой на дневник

Сегодня последний день, когда они могут увидеться.

сочувствовать

Сегодня последний, а завтра он уезжает, и он не хочет, чтобы она его провожала, потому что до вокзала его подбросят родители и им всем будет неловко, а больше всего ей самой. Но все равно, она каждый раз спрашивает можно ли ей его проводить, хотя знает, что он скажет "нет", а потом она спрашивает "Почему?", хотя за пять лет успела выучить его ответ слово в слово, потому что ответ никогда не менялся, потому что зачем меняется правде? Он спрашивает "ты же знаешь, что нет, зачем?...", а она отвечает, что должна была попытаться снова. Этот диалог повторяется каждый год, он уже стал традицией, и она каждый раз "пытается", хотя действительно настаивать перестала уже на второй год. Просто если жизнь действительно ее чему-то научила, то в первую очередь - это пытаться сделать что-то, пока есть возможность.

Сегодня последний день, потому что они не знают, когда увидятся снова - через полгода или через год, или даже больше, потому что у него нет своего заработка, а ее зарплата уходит на квартплату, еду и одежду, и отпуск случается только раз в год, и она не может ездить к нему чаще. У него учеба, магистратура - теперь, курсовые и дипломные, и полный бардак в деканате и учится он на бюджете и его отношения с родителями не самые теплые, а он и без того чувствует себя слишком им обязанным, так что он приезжает только летом, на месяц или полтора, и только изредка - после Нового года.

Сегодня последний день, а вчера они не виделись, потому что он весь день провел с родителями, а она позвонила на работу и притворилась больной, и весь день провела дома, под одеялом и за компьютером. Они приглашали и ее тоже, но ей было мучительно стыдно, за свою не самую качественную одежду, за обломанные ногти, за отросшие корни и три месяца без стрижки, потому что зарплату опять задерживали, а она взяла в кредит ноутбук, и денег у нее совсем не осталось. И за это ей тоже было стыдно, и она как всегда отказалась, да и они не настаивали, потому что все понимали, что им будет слишком неловко, а прежде всего ей самой.

Сегодняшний день был последним, и она опять не пошла на работу, и даже не встала с постели, только включила ноутбук и плотнее завернулась в одеяло. Потому что если он вдруг освободится раньше обычного, то у них будет немного больше времени, даже если обычно он не освобождается раньше, она может попытаться сделать хоть что-то, и она делает, хотя уже одиннадцать часов и она не знает как написать ему, что она сегодня дома, чтобы это не выглядело слишком жалко.
А потом от него приходит смс:
- Ты на работе?
- Нет, - пишет она в ответ.
- А пойдешь? - спрашивает он, потому что знает, что она иногда приходит на работу поздно и ей это разрешают, потому что она очень хороший работник и у них с начальством хорошие отношения.
- Не знаю, - она врет, потому что знает, что не пойдет, потому что еще вчера сказала начальнице, что ее не будет несколько дней и она еще не решила, когда ей выходить.
- Не иди. - Пишет он, и у нее внутри что-то радостно застывает.
- Ты не хочешь, чтобы я шла на работу?
- Да. Скажи что меня провожаешь.
- Хорошо. А я могу?
- Нет.
- Тогда зачем?
- Я приду скоро.
- Но еще даже двенадцати нет. ?
- Через час.
- Тогда я не буду одеваться.
И он приходит через час, и она все еще под одеялом, потому что ей совсем не хочется что-то делать, а хочется просто чтобы этот день не кончался, и она думает, что если она его не начнет, то он и не кончится.

Сегодня последний день, и ее сестра, как будто что-то понимая, не просит ее сидеть с ребенком, а что-то делает на кухне, и не заглядывает к ней в комнату.

Сегодня последний день, и он принес с собой фильм "Собачье сердце", это его любимый фильм, но они так и не посмотрели вторую часть, хотя он обещал, что покажет ей его, а она обещала, что обязательно посмотрит.

Сегодня последний день, и всего час дня, и он говорит, что сегодня они будут делать все, что она скажет, потому что сегодня день маленьких женских решений и что это он так решил. Тогда она говорит, что хочет улететь с ним в Прагу, а он отвечает, что полет в Прагу решение совсем не маленькое, и чтобы она решала поскорей. Она долго думает, потому что у них почти нет денег, а на улице слишком холодно, чтобы просто гулять. Тогда он говорит, что может угостить ее кофе в новом кафетерии развлекательного комплекса, который открылся в этом году, ведь это единственный развлекательный комплекс в этом городе, потому что город действительно маленький. Она улыбается и говорит, что сначала они будут смотреть фильм, чтобы она проснулась, потом будут пить кофе, а потом все оставшееся время они будут заниматься любовью, потому что она его не видела весь вчерашний день и уже успела соскучиться.

Сегодня последний день и они смотрят "Собачье сердце", лежа на ее диване, ее голова лежит на его груди, они молчат, и только иногда она говорит, что доктор Борменталь "настоящий мужик" и улыбается. Потом фильм кончается и они просто лежат в обнимку, а потом она начинает одеваться, а он копирует фильм на ее ноутбук и включает музыку. Она в шутку предлагает взять ноутбук с собой, просто так, потому что она привыкла носить его на работу, а он говорит, что ее решения не целесообразны, поэтому он отменяет день маленьких женских решений, и просит распустить волосы. "Потому что я так хочу" - говорит он.

Сегодня последний день и они сидят в кафетерии, хотя это просто столы вокруг ограждения балкона второго этажа, они заняли фисташковый диван и он заказал себе ристретто, а она долго выбирала и решила взять белый маккочино, и ему принесли маленькую чашку, а ей большой стакан. Он пил свой кофе медленно, запивая водой, а она расправилась со своим меньше чем за две минуты, и сказала, что он был вкусным, но слишком сладким, хотя она не ложила в него сахар, и наверное это от сиропа, или карамели, которые в него добавляли, и что она не любит сладкое, и промолчала о том, что попробовала маккочино первый раз в жизни.

Сегодня последний день и они сидели на фисташковом диване, и кофе давно кончился, а она говорила, что преподаватели-философы когда-нибудь обязательно будут получать много денег, и тогда они купят домик у побережья, и она поставит там точно такие же диванчики, потому что они ужасно милые. Тогда он ответил, что не любит море, и что надо найти что-то другое, и они рассматривали много вариантов, придумывали решения, обосновывали их, и в конце концов пришли к выводу, что когда-нибудь купят дачу на Карибских островах, и поставят на веранде точно такие же диванчики, а квартира у них будет в Ватикане ("Ты предлагаешь мне стать католичкой?" "Если у нас будет дача на Карибах, то думаю что и Ватикан может принять православие") и работать они будут в Питере, потому нигде больше работать смысла нет. Тогда она сказала, что купит себе белого пони, и будет все свои деньги тратить на то, чтобы его каждый месяц красили в розовый цвет, потому что она с детства мечтала о розовом пони, и что Гринпис ничего ей не сделает, потому что если Ватикан примет православие, то никакой Гринпис ей страшен не будет. Потом они долго целовались у всех на виду и она громко смеялась, а он крепко сжимал ее руку так, что пальцам было больно.

Сегодня последний день и они весь вечер занимались любовью, и она вела себя очень тихо, потому что сестра была дома, и они скатились на пол, и расстелили там одеяло, потому что диван очень сильно скрипел. А потом они обнимались и целовались, она снимала с него очки и гладила его волосы, а он прижимал ее к себе, как будто хотел обнять всю и разом, и прятал лицо у нее между плечом и шеей, и они снова занимались любовью. Потом он включил музыку и скопировал на ее ноутбук еще пару фильмов и показал как пользоваться новой программой и они ходили по комнате голые, и она прижималась грудью к его спине и кусала его за ухо, а он сжимал ее руки на своем животе и они переплетали пальцы. А потом он оделся, а она попросила поцеловать ее в плечо, потому что живот, грудь и коленку он ей уже целовал, а плечо нет, и плечу от этого очень грустно, неужели он не видит? Он целовал ее плечо и шею, и все, куда мог дотянуться, а потом он одел ее, потому что она отказалась одеваться, и говорила что ей слишком хорошо с ним и она не собирается его отпускать, и спрашивала, можно ли ей его проводить.

Сегодня последний день и они стояли в прихожей и пока он надевал ботинки она держала его шапку и надела его перчатки, и они смешно смотрелись на ее тоненьких бледных руках. Она смеялась, и что-то рассказывала ему, он что-то отвечал и они оба понимали, что он не слушает, а она не замечает, что говорит. А потом он вышел за дверь и она пожелала ему хорошо доехать, и он поблагодарил ее, она сказала что будет скучать, и он ответил, что знает, а когда она совсем тихо сказала, что любит его, он прошептал "и я тебя". Потом она быстро и коротко поцеловала его в губы, потом еще раз и еще один, а он провел пальцами по ее щеке и надел перчатки, все еще теплые, потому что ее руки были очень горячими сегодня. Она подала ему руку, самые кончики пальцев, которые он взял уже в перчатках, и сказала "Счастливо!", а он сказал "Пока.", сжал ее тонкие пальцы своими, развернулся и не оглядываясь начал спускаться по лестнице, а она зашла в квартиру и закрыла дверь на ключ.

А на следующий день он уехал, и она отправила ему напоследок смс, и он ей ответил, потом сеть пропала а она так и не пошла на работу.

@темы: рассказы, проза, миниатюры

---

[ozolizoli]

Название: Забота
Автор: ozolizoli
Бета: Ворд
Жанр: повседневность
Возрастные ограничения: нет
Размер: мини
Состояние: закончен
Размещение: с ссылкой на дневник

В комнате было темно.

представить

Взгляды, бездумно скользящие по стенам, выхватывали из темноты едва различимые предметы мебели, цеплялись за силуэт окна, отражались от гладкой поверхности зеркала и возвращались к прямоугольнику экрана. Ноутбук стоял на столике-подносе с мягкой подложкой, где-то на уровне бедер, достаточно далеко, чтобы глаза не уставали, и достаточно близко, чтобы можно было печатать. Между столиком и телом пролегало одеяло, тело обхватывала пара джинс, хлопковая футболка и шарф с тридцатипроцентным содержанием шерсти - достаточно тонкий, чтобы два раза обернуться вокруг шеи, не мешая движениям, и достаточно плотный, чтобы удерживать тепло. Самому телу было плохо, ему было жарко под одеялом и в одежде, оно тратило слишком много жидкости на безуспешные попытки охладить кожу, запасы влаги пополнялись недостаточно, температура была много выше стандартной, по организму бродили вирусы, наблюдалось несколько воспаленных участков, иммунная система работала с перебоями. Ей казалось, что вместо того, чтобы уничтожать вирусы и микробы, вольготно по нему расхаживающие, организм зачем-то решил расплавить себе кости. Болело мучительно все: болели кости и суставы, напрочь отбивая какое-либо желание двигаться, болела голова, лишая ее возможности думать, болел живот, связывая желание поесть и тошноту в один плотный узел. Щадя воспаленное горло, она молча изнывала от жары в темной комнате, изредка отрываясь от экрана ноутбука, чтобы откинуть голову на подушку и бросить по сторонам пару безразличных взглядов.

Несколько раз заглядывала сестра, говорила что-то про «поесть» и вообще издавала слишком много шума. Тело под одеялом кивало головой, подбородком сбивая аккуратный узел шарфа на шее, мысленно посылало сестру ко всем чертям и отчаянно хотело тишины. Поход на кухню потребовал бы от нее слишком много движений и холодного воздуха на разгоряченной коже, чтобы рассматривать его перспективу без содрогания и желания свернуться в комочек. Вокруг нее все было устроено так, чтобы е не приходилось совершать лишних движений. Простынь сбилась в комок где-то в ногах, но наличие одежды позволяло ей мириться с эти неудобством. Лекарства и книги располагались вдоль спинки дивана, не дальше, чем на расстоянии вытянутой руки, градусник торчал из угла рядом с подлокотником, между градусником и подушкой отбывал свое белый плюшевый медведь. Справа, чуть дальше "мышки", на большой плоской энциклопедии стояла кружка с остатками чая, слева, между телом и спинкой дивана лежал мобильник, аккуратно на том месте, куда опускалась рука, снятая с клавиатуры. Чуть дальше телефона располагалась открытая коробка конфет, фантики от которых равномерно покрывали все оставшееся пространство дивана, так что сестре, прежде чем сесть, пришлось отчистить себе место рядом с энциклопедией и одеялом.

- Ты сходи, поешь хоть, – сказала она, - я там картошку с курицей сделала.
Тело осторожно кивнуло в ответ, равнодушно вглядываясь в экран ноутбука.
- Скажи мне Светин телефон, - снова подала голос сестра.
Тело, оторвавшись от экрана, бросило на нее в меру недовольный взгляд и что-то неразборчиво промычало в ответ.
- Блин, ну тебе жалко что ли?! – Сестра, в отличие от тела, не видела сложности в исполнении своей просьбы.
«Господи, столько раз его просишь, давно бы сохранила и не дергала бы меня уже!» левая рука соскользнула с клавиатуры, ладонь привычно обхватила гладкий корпус, большой палец отточенным движением подтолкнул закругленный край крышки и в темноте появился второй светящийся прямоугольник. Взгляд скользнул по нему равнодушно и, не останавливаясь, прошелся по всей комнате, пока в тишине щелкала кнопка, мотая имена в коротком списке телефонных номеров старого мобильника.
- Ну, давай быстрее. – Сестре, похоже, было неуютно в комнате больной, она торопилась скорее уйти. Под шарфом, натянутым до самого носа, недовольно скривились губы, взгляд неохотно вернулся к маленькому прямоугольнику экрана, нужное имя было найдено, телефон протянут родственнице. В темноте не было видно ее лица, но голос был весьма недовольным:
- Мне не видно.
Губы под шарфом превратились в тонкую линию, челюсти сжались так, что жвалки заходили, зато брови и глаза, освещенные экраном ноутбука, остались в благостном покое. Взгляд метнулся к тому месту, где должно было находиться лицо сестры, вернулся к экрану мобильника. Парой движений освободив нижнюю часть лица от шарфа, она с трудом извлекла из горла звуки, выдавливая и выплевывая 11 цифр номера телефона Светы, каким-то чужим, хриплым и одновременно скрипучим голосом. Сестра, наспех ее поблагодарив, поспешила вырваться из душной темной комнаты, напоследок слишком резко, и от того мучительно громко, закрыв за собой дверь.
Тело пошевелило под одеялом ногами, напрягло спину, аккуратно положило телефон на прежнее место, скользнуло рукой вдоль спинки дивана, нащупывая гладкий бок аэрозоля для горла. Она произвела ингаляцию и откинула голову на подушку, натягивая шарф до самого носа и кривясь от саднящего ощущения в горле, сразу представив, каким удовольствием станет для него поглощение вареной картошки с курицей, пережеванными, но от того не менее твердыми, кусочками скребущими по воспаленной слизистой глотки… и от все души пожелала заботливой сестрице немедленно и тяжело заболеть ангиной, чтобы на личном примере продемонстрировать ей алгоритмы заботы о больных, а еще, чтобы сестра вспомнила юность и оставила ее болеть в одиночестве, как делала всегда, на протяжении пары десятков лет.
Равнодушный взгляд скользнул по темным стенам, зацепился за силуэт окна, наткнулся на зеркало и вернулся к прямоугольнику экрана. Тело под одеялом изнывало от жары и боли, лекарства находились на расстоянии вытянутой руки, фантики от конфет возмущенно шуршали при движении, голова отказывалась думать. Сама она отказывалась видеть цепочки событий, которые привели ее к такому положению, и запрещала себе начинать мысль со слов: «а что было бы если». Совершенно не хотелось знать почему они стали… такими, какими стали. Совершенно не хотелось знать, можно ли все исправить. Совершенно не хотелось что-то менять. Зато очень хотелось пить и переместить картошку прямиком в желудок, минуя пищевод. Под шарфом опять скривились губы, взгляд в очередной раз равнодушно скользнул по стенам и вернулся к экрану, спина под одеялом напряглась, голова откинулась на подушку, устало закрылись глаза. Она разберется во всем, когда поправится.
Пальцы левой руки неосознанно обхватили телефон.
В темноте бесшумно погас экран ноутбука.
Свет за стеклом прямыми линиями очертил силуэт окна.
Зеркало безучастно отразило светлеющие стены.
Тело под одеялом зашлось в приступе кашля.

@темы: проза, миниатюры

---

[Lattue]

Название: Исповедь
Автор: Shinigami - sama aka Kawaii Shinigami-chan
Жанр: Слэш (яой), ангст
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (очень мини, если честно)
Состояние: закончен
Размещение: запрещено
От автора: Данный рассказ - то, что давно вертелось в мыслях, да не было времени/повода/вдохновения осуществить. Конечно, хотелось бы написать что-то более развернутое, но... чувствую, не потяну. Будет резина, а этого мне не хочется...
И да, у автора страсть наставить многоточий. Простите, а?)

Я хотел показать ему весь мир. Съездить во все страны, посмотреть на красивейшие уголки Земли… это было нашей мечтой, одной мечтой на двоих. Каждый день проходил в усердной работе, каждая лишняя монетка откладывалась на путешествие - и вот, когда все было уже готово… как гром среди ясного неба…
Я тогда психанул. Оттолкнул его, грубо, зло, наорал, сказал, что все кончено… чтобы он не приближался ко мне больше. Сделал вид, что не заметил его слез…
Потянулись серые, унылые дни. Было больно оставаться одному, больно думать, больно произносить его имя... Больно вспоминать, что я натворил.
Тот день был таким же, как и все до него. Тупая тоска давила на грудь, заставляя забыть, как дышать, когда раздался звонок в дверь… Боже, во сколько раз усилилась эта боль, когда на пороге я увидел его! Я оперся о косяк, не замечая ни его сестры, ни дождя, захлестывающего крыльцо, ни котенка, высовывающего мордочку за дверь… Я видел только его, его подрагивающие от волнения руки, его губы, приоткрывшиеся, словно он что-то хотел сказать, да не решался, его глаза... Я резко отвел взгляд и отшатнулся вглубь квартиры.
- Заходи. - Как же глухо прозвучал голос! Будто в горле выросла какая-то перепонка, приглушающая слова…
Кончики его губ вздрогнули, он попытался улыбнуться. Не смог.
А я смотрел, как он медленно заходит в квартиру, ступая несмело и осторожно. Сестра его, бросив на меня быстрый злой взгляд, удалилась на кухню, чтобы «не мешать разговору», как она выразилась.
- Прости... – Тихий голос, и пальцы нервно теребят край кофты. Простить? За что? Это я прощения просить должен…
Память услужливо подсовывает события трехмесячной давности. Авария… бессонная ночь под окнами больницы, попытки узнать у врачей хоть что-то, кроме въевшейся в мозг фразы: «В реанимации». Счастливые слезы его родных, перевод в обычную палату, удивительно быстрая реабилитация… и диагноз: «Слепота. Неизлечимо…».
И понимание, какой же сволочью я был! В тот момент, когда ему так нужна была поддержка, оттолкнул, ранил…
А сейчас он стоит передо мной и тихо шепчет: «Прости», с мокрых волос стекают крупные капли, а лицо наискось пересекает глубокий, не заживший до конца шрам, перечеркивая эти любимые и родные, до боли родные, черты.
Не сдержавшись, бросаюсь вперед, обхватывая его за шею, обнимаю так крепко, как только могу себе позволить. И, перемежая слова нахлынувшими рыданиями, умоляю простить. Простить за то, в чем нет прощения…


С того дня прошло уже больше года, и сейчас мы уже в Австралии…
Помирившись и обдумав все еще раз, мы решили, что, несмотря на то, может мой любимый видеть или нет, путешествие все же состоится. Просто теперь он будет слушать и чувствовать, а я… я побуду его глазами…

@темы: проза, миниатюры

---

[red shadow]

название: полет стрелы. глава 1.
автор: red shadow
пейринг: вампир/эльф, люди, оборотни
бета: LeelaR, word
рейтинг: R
жанры: фентези, слеш, романтика, драма, юмор
фендом: ориджинал
размер: макси
дисклаймер: мое
описание: Это история о ненависти. О ненависти настолько сильной, что порой она перерастает в зависимость.
О сложных взаимоотношениях эльфа и вампира, о непонимании, влекущем за собой страдание. И просто о любви.
А вы когда-нибудь влюблялись в своего врага?
от автора: Я думаю, что некоторым будет довольно сложно читать мой текст. Стиль очень своеобразный - с сюжетом чередуются мозговыносящие размышления главного героя.
Начиная читать текст, не пугайтесь, к концу станет понятнее.
Надеюсь, вам понравится.




Я слышу полет стрелы... Едва уловимый свист, дуновение ветерка...
Один меткий прыжок, и...
Поймал!
-Ты как всегда на высоте, Ллориль. Твои родители как в воду глядели, давая тебе это имя.
-Спасибо учитель,- я посылаю Алесту убийственный взгляд и, уважительно поклонившись, отдаю пойманную стрелу учителю.
-Не обольщайся, Лори. Тебе все равно никогда не достичь моего уровня, как бы ты не старался. Я тебе не ровня, смирись. Одна пойманная стрела ничего не значит. Продолжим наш поединок. - Как пощечина! Даже хуже.
Как же сильно я ненавижу этого заносчивого ублюдка! Как не крути, а слышать такое вновь... Больно...
А красавец вампир, тем временем, как ни в чём небывало, встряхнул гривой волос цвета вороного крыла и натянул тетиву. Алест... Я во что бы то ни стало, докажу тебе, кто из нас настоящий воин.

Как много боли и страданий в нашем мире. И, как печально, что мы узнаем о них, не раньше, чем испытаем все на собственной шкуре. И, как порой бывает странно осознавать, что то, что ты еще вчера считал настоящей болью на самом деле просто комариный укус...
Как переменчива фортуна и как реальна порой бывает игра, зовущаяся жизнью...

Случалось ли вам ненавидеть так, как происходит это со мной: до желания убить, унизить, растоптать, до дрожи в коленях и побелевших костяшек пальцев, сжатых в кулаки, до навязчивого желания стать хоть чуточку ближе? А вы хотите превратить жизнь своего врага в ад, заставить страдать и молить о пощаде, одновременно спрятавшись от всех бед за его надежной широкой спиной? У всех есть свои страхи, все чего-то боятся. Боялись ли вы когда-нибудь так, что проснувшись от ночного кошмара, целый день вздрагиваете от малейшего шороха, молясь никогда не услышать его шаги? Боитесь ли вы так: до грызущей изнутри паники, до расфокусированного зрения, до единственного на тот момент желания - еще хоть раз увидеть его лицо? Наверное, вам никогда не доводилось бороться с порывом упасть перед вашим опаснейшим врагом на колени и целовать его руки. Можете ли вы ненавидеть вот так - до затаенного обожания, до сердца, выскакивающего из груди, до покрасневших от смущения скул? Вы не в силах понять мою боль. Не спорьте, я знаю. Тогда, я спрошу просто: случалось ли вам ненавидеть идеального человека?

За свою не столь долгую жизнь мне многое пришлось пережить и многое узнать, потому как, учимся мы только на своих ошибках. Я всегда считал, что у меня было трудное детство, и я никогда не переставал себя жалеть, но вся проблема в том, что вспоминая его сейчас, то время кажется мне самым безоблачным периодом в моей жизни. Сейчас она - ад на земле. Но от этого такая захватывающая, и все же я ни за что от нее не откажусь.

Вам интересно, как я докатился до такой жизни? Тогда, я - шестнадцатилетний наследник династии Огненных эльфов расскажу вам свою историю! Только - тцццц, молчок. Никому не рассказывайте, это слишком личное...

Началось все с того, что я не научился вовремя бояться - я привык ненавидеть. Для столь молодого эльфа, как я, в этом мире существует слишком много вещей, которые вызывают во мне отвращение. И, прежде всего, это - моя внешность.
Дело в том, что от природы мне достались пухлые губы, густые волосы, огромные зелёные глаза, длинные ресницы и точёная фигура. Не слишком-то нужные мужчине качества, не правда ли?
Ладно, ладно. Как говорится "против природы не попрешь". Даже с такими данными вполне можно ужиться, быть нормальным парнем, и даже довольно красивым. Проблема в том, что для этого нужно с самого раннего детства за собой следить, стараясь выглядеть мужественнее, не пуская все на самотек. А вот, мне, по началу, было наплевать, как я выгляжу (типично мужская черта, согласитесь). А потом, когда я, наконец, соизволил обратить на это внимание, стало уже слишком поздно.
Прежде всего, в этом замешаны мои родственники, но, так уж вышло, что я слишком сильно их люблю, чтобы начать ненавидеть. Хотя, быть может, следовало бы.
Дело в том, что они ждали девочку, а родился я. Моему старшему брату повезло значительно больше - кроме того, что он наследник клана, именно в момент его рождения родителям хотелось мальчика.
Нет, это вовсе не значит, что родители меня не любят. Как раз наоборот, я - всеобщий любимчик. А вот это обстоятельство действительно входит в список тех вещей, которые я на дух не переношу.
Врачи уверяли родителей, что родится девочка, а как это повелось в нашем мире, ученым доверяют почти безоговорочно. Когда я родился, поначалу все так и подумали - родилась эльфийка необыкновенной красоты, никто даже и не подумал что-либо проверять. Все за докторов сделала магия - она приняла роды, она укутала меня в пеленки и она же меняла мне пеленки. Наивные эльфы, взглянув на хрупкое запеленованное тельце, даже не подумали усомниться в моей половой принадлежности. Лишь на следующий день, когда мед-сестричка раздвинула мне ножки, по дому разнёсся удивлённый возглас.
Имя мне нарекли сразу - Ллориль (с древнеэльфийского - полёт стрелы). Чисто женское, дано было через час после рождения. По своему звучанию напоминает мне журчание ручейка, как будто специально подобрано для прекрасной принцессы. Как же хорошо, что в наше время мало кто знает древнеэльфийский! Моё имя это ещё одна вещь, которую я ненавижу всем своим существом.
А ведь знаете, то, что я уродился парнем, не слишком сильно огорчило мою матушку (она сильнее всех в нашем клане хотела, чтобы родилась девочка), один наследник у них уже был, а это могло значить лишь одно - второй сын останется радовать глаз родителям. Вполне типичная женская логика: родился нежеланный мальчик - сделаем из него девочку. С детства мама наряжала меня в платьица и учила пользоваться косметикой, а бабушка обучала правилам хорошего тона. С трёх лет я занимался музыкой и рисованием, с четырех - танцами. Вместо машинок и солдатиков мне покупали куклы. Я рос в окружении целой армии нянечек, которые следили за тем, чтобы не дай бог, маленький господин не повредил своей прекрасной внешности.
Но видимо таким уж я уродился, как правильно выразился мой брат - "настоящим мужчиной". С раннего детства больше всего на свете меня привлекали воинские искусства. Я смотрел на своего отца - лучшего из эльфийских мечников и всем сердцем желал стать таким же. Добрый братец Кальран, читал мне на ночь сказки о великих подвигах и знаменитых войнах. Я грезил опасностями, битвами и погонями. Но родные не одобрили мою страсть, считая, что я слишком хорошенький, чтобы пачкать ручки кровью.
В десять лет чрезмерная забота родственничков начала меня конкретно выбешивать. Я был мужчиной, я хотел драться, защищать девушек, убивать сказочных драконов! А приходилось петь романсы (хорошо хоть под гитару, а не арфу), рисовать пейзажи и плести веночки на лужайке в окружении конвоя нянек.
И всё это я терпел, до поры до времени. Окончательно меня выбило из колеи мнение о моей скромной персоне представителей других кланов и рас, можно сказать, мнение общественности.
На юбилей к родителям съехалось куча народу - эльфы, люди, вампиры, оборотни, гномы. Все они подходили ко мне, ласково трепали по белокурой головке и все как один умилялись - "Какая милая у вас девочка. Просто красавица, вся в мать. Какие волосы! Какие глаза! А голос прямо как у соловушки! Подрастет крошка, вот будет чудесная партия моему сыну..."
Конечно, я взбунтовался. Это был первый раз, когда я позволил себе истерику.
Причин было много, и одна из них - через год всех мальчиков из благородных семей НОРМАЛЬНЫЕ родители отдавали учиться в военную академию (её с отличием закончил мой старший братик). В этом заведении учили грамоте, точным наукам, языкам, ну а самое главное - воинскому искусству. А меня мои родители хотели оставить дома как украшение, а потом выдать за кого-нибудь замуж...
Тогда еще я не знал, что такое страх. Тогда, я просто не понимал, насколько мне хорошо жилось на свете. Родители ужасно меня любили и всячески уберегали от него. У меня было все - куча слуг, игрушки, любящий брат. Родители понимали, что мое увлечение войной - прямой путь к отчаянию и страху, а я - нет. Я не мог и представить себе, что сам рою себе могилу, загоняю в угол. Наверное, мои родители просто боялись - боялись потерять, сделать больно, отпустить. Страх уже тогда поселился в нашем доме...
В нашем мире браки между мужчинами, конечно, не поощряются, но против никто выступать не смеет. Родители не слишком одобряют такие отношения, но мама наотрез отказывалась женить свою "маленькую дочурку". Наверно, тогда это просто походило бы на лесбиянство. Только вот здесь мама просчиталась.
Однажды, когда мне было шесть лет, включив телевизор глубокой ночью, я наткнулся на "голубую" порнушку. На огромном жидкокристаллическом экране двое мужиков насиловали маленького мальчика. Ему было не больше десяти, худощавый, белобрысый мальчишка. Он плакал. Боже! Как он рыдал! И как хорошо было от этого тем мужчинам. Они стонали от наслаждения - один врывался мальчику в рот, а другой в зад. Я не до конца тогда понимал, что за огромные штуковины входят мальчику поочередно то - в рот, то в попу, я просто не мог понять, как они в него помещались, и не знал, зачем дяденьки это делают. Но тогда мне впервые стало страшно.
Я застыл на диване в глубочайшем шоке и ужасе, тупо уставившись в экран, не в силах оторвать взгляда от страшного, извращённого действа. В таком состоянии меня нашел братик, он выключил телевизор, уложил спать и не стал ничего рассказывать об этом инциденте родителям.
Однако, глубоко в моем сознании отложилось первое знакомство с гомосексуализмом. И, надо сказать, что я решил для себя сразу - никаких парней. Я - натурал. Не то, чтобы я так уж сильно страдал гомофобией, но однополые союзы не поощряю. Можете вы себе представить моё состояние, после родительского юбилея, когда как минимум десять маминых подруг вздумали женить на мне своих сыновей?
Я был в ужасе.
Мое терпение лопнуло. Я, смог превратиться из хорошенькой девочки в относительно нормального мальчика буквально за один день...

-Ллориль, милый, вы где?- бегала по дому нянюшка, буквально сбиваясь с ног,- Где же вы? Госпожа Арен, сшила вам новое платьице.
-Куда он мог подеваться?- удивилась моя мама, держа в руках новенькое розовое платье с оборочками.- Где ты, мой мальчик? Я ведь для тебя так старалась.
Я сидел в углу за диваном и ждал, пока меня прекратят искать в этой части дома, чтобы я смог, наконец, избавиться, по крайней мере, от своих кос. Отрезать волосы - это была моя мечта. Без них я бы точно не был настолько похож на девочку. Таким волосам могла позавидовать любая моя сверстница - приятные на ощупь, золотистые и удивительно длинные, в распущенном виде доходили мне до колен. Эти "космы" обожала моя мать, она ими просто восхищалась - делала мне разные причёски и любила расчёсывать. Но ведь она-то себе даже представить не могла, как я с ними намучился. На то, чтобы их промыть и высушить уходила большая часть моей сознательной жизни. И потом, я себе просто не мог представить отважного война в пылу битвы с такими косами. Будь он моим врагом, я бы непременно воспользовался данным мне шансом и дёрнул за одну из них со всей дури.
С этим должно быть покончено раз и навсегда. И никто больше не посмеет принять меня за особь женского пола. Никто!
Подождав, пока слуги и родители покинут мою комнату, я вылез из своего укрытия.
"Сейчас всё совершиться" - подумал я, подходя к зеркалу.
Оттуда на меня глянула симпатичная девочка лет десяти в зелёном сарафанчике, белых чулочках, аккуратных туфельках и с бантиками в косичках. Отражение уставилось на меня своими огромными глазищами, в уголках которых собирались слёзы. Мне не понравился этот взгляд, такое выражение лица не подходило мужчине.
Тогда, мне вдруг подумалось, а что же мне сделать с остальной своей внешностью, чтобы стать похожим на парня? Ответ нашёлся сразу - нужен взгляд холодного, жестокого убийцы. Такой, чтобы эти девчачьи глаза больше не искрились невинностью. Нужен звериный оскал, чтобы пухлые губки прекратили манить мужчин своей сладостью. Рельефные мышцы должны отпугивать похотливых животных от длинных ног и упругой задницы.
В последний раз, глянув на прехорошенькую леди из зеркала, я попрощался со своим ненавистным мне детством и всем, что было женского внутри меня.
Я скинул с себя платье, туфли, чулки и трусики. Схватил в руки ножницы и отрезал косы. Утёр слёзы и с ненавистью глянул в зеркало.
"Ну вот, теперь совсем другое дело".
Я увидел вполне нормального десятилетнего эльфа.
Фигура, конечно довольно женственная - узкая талия, тонкие щиколотки и запястья, длинная шея. Тело без каких-либо признаков мышц. Мужское достоинство вполне нормальное для моего возраста. И прекрасное, просто очаровательное выражение лица, подходящее для настоящего мужчины, теперь, для меня самое обыденное - холодный блеск в прищуренных глазах, брови грозно сошлись на переносице и кровожадная ухмылка, выставляющая на показ один из острых эльфийских клыков. Своим видом я остался доволен, осталось только заявить родителям, что я поступаю в военную академию.

Я был всегда ужасно горд. У меня был вспыльчивый характер, неукротимый нрав. Я не любил подчиняться. И ненавидел следовать чьим-то советам. Когда мне говорили "нет", я слышал "да". Когда "да" я слышал "нет". На все указания взрослых я реагировал с точностью наоборот. Меня не пускали учиться в военную академию - я захотел туда попасть. И совсем неважно то, что я ни разу в руки не брал ничего острее листа бумаги и тяжелее фарфоровой куклы. Я был упрям, как осел и непреклонен, как скала.

Ну что сказать? Родители были немного шокированы моим новым имиджем, но возражения вскоре сошли на нет во многом благодаря Кальрану.
"Я же вам говорил, что из нормального мужика бабу не сделаешь!"- говорил брат, которому понравились произошедшие во мне перемены. Он с самого начала был против такого моего воспитания.
Вдвоём, мы смогли уговорить родителей отдать меня на обучение в академию.
Единственное, что мне всё же пришлось пообещать оставить прежним - это волосы. Их моя мама так долго оплакивала, что мне пришлось отрастить себе шевелюру до лопаток.
В одиннадцать лет, я сделал ещё один серьезный шаг к созданию устрашающей, хулиганской внешности - проколол бровь. Сначала я хотел колечко в ухо, как у брата, но родители запретили, говоря, что уши для эльфа - самое ценное и их портить нельзя. Для меня по сей день остаётся тайной бытия, как же всё-таки Кальрану удалось уломать сородичей.

Сейчас, глядя на себя в зеркало, я вижу стройного сильного юношу с неплохо очерченными мышцами. Правда, у меня все еще узкие плечи, упругая попка, длинные ноги и кожа как у младенца, но теперь все это не так сильно бросается в глаза, как раньше. У меня отросли стальные когти и ушки покрылись легким рыжеватым пушком - как у всех взрослых эльфов. Лицо со временем приобрело некоторую угловатость, свойственную мужчинам. Звериный оскал вызывает настоящий ужас, как у сокурсников, так и у учителей. Ещё бы, я прорабатывал его часами перед зеркалом и очень надеюсь, что оно сопутствует мне всегда. Проблему со своими огромными глазами я решил быстро (мне помогло умение накладывать макияж, приобретенное в детстве), каждое утро я обвожу их чёрным гримом, от этого сам взгляд становится более заметен, а сами глаза кажутся меньше. Наверно, такие глаза могут принадлежать лишь наемному убийце или маньяку извращенцу.
Одеваться я предпочитаю в восточного вида мешковатые штаны (преимущественно в шаровары), либо в рваные джинсы, так, чтобы скрыть ноги. Майки ношу обтягивающие, выставляя напоказ грудные мышцы, или вообще их не одеваю. Со своими волосами я тоже решил проблему - соорудил причёску в духе абстракционизма (противоречиваю и непонятную) - волосы забраны лентой в высокий хвост с левой стороны, а с правой на глаза спадает чёлка.
То, как относятся ко мне окружающие, трудно описать словами, однако, практически всегда я вижу в чужих глазах страх. Что лишний раз доказывает, насколько глупы и доверчивы разумные существа. Я никогда и никому не причиняю умышленного вреда. Но меня боятся, боятся просто так, потому что это нужно нам, чтобы почувствовать себя живым. Только вот порой мы боимся вовсе не тех, кого следовало бы. У меня весьма мягкий характер, при близком общении я легко схожусь с людьми. А такое к себе отношение я заслужил по большей части из-за своей экстравагантной внешности. Людям никогда не понравится кто-то, кто кардинально от них отличается. Это дает им лишний повод бояться.

Надеюсь, теперь вы понимаете, зачем мне понадобилось так извращаться над своей внешностью? Понимаете? Вот и хорошо. Потому, что я не то что бы уж так сильно ненавижу свои природные данные, скорее недолюбливаю, но в этом мире есть ещё кое-что, а вернее, кое-кто, кого я ненавижу так сильно, что мечтаю убить. И этот кто-то, мой сокурсник, он же, вечный соперник и лютый враг - Алест.
Этот парень везде и всегда знает, как вывести меня из себя. Он - единственный из моих знакомых (кроме родителей и Кальрана), кто меня не боится. Наверное, это связано с тем, что он сам внушает ужас нам - простым, бессмертным созданиям.

Ох... Алест из клана саблезубых вампиров... Он - самый страшный человек, которого я когда-либо встречал в своей жизни. Он - истинное воплощение дьявола в обличие человека. Красивый как ангел и могущественный, как сама ночь. За глаза его прозвали "холодным принцем", и оказались полностью справедливы. Когда я думаю о нем, в сознании сама собой всплывает картинка - полнолуние в снежную морозную ночь. В глазах его всегда лед. Ему нет дела до окружающих. Он гений. Он невероятно силен. И, черт побери, да, он дьявольски красив!
Наши с ним семьи враждуют веками. Его отец - лучший друг моего папы, но при этом, он и его злейший враг. Мне с самого раннего возраста прививали нелюбовь к семье Алеста, а когда я пошёл в академию, так и сказали - "ты должен во всём обойти наследника Саблезубых Вампиров".
Я уже как-то говорил, что являюсь сыном главы одного из самых уважаемых и сильных эльфийских кланов нашего королевства. Мы не совсем обычные эльфы, в отличие от остальных, наше предназначение - война и сражение, а не садоводство и магия природы. Отчасти это потому, что основатель нашего клана, клана Огненных Эльфов, был сродни одному из давно вымерших магических зверей - дракону. Мы - повелители меча и огня. Хотя, магия природы нам тоже неплохо даётся. От обычных эльфов внешне мы отличаемся лишь длиной клыков. Если у повелителей леса зубы схожи с человеческими, то у нас они больше напоминают вампирские, хотя мы не пьём кровь.
Так вот, мой заклятый враг, Алест - вампир. Но тоже, не совсем обычный вампир. Его клан также один из самых могущественных в нашем королевстве, даже больше, это - самый влиятельный клан в нашем королевстве. Слухи говорят многое - они - самая опасная семья и богатая семья. Саблезубые вампиры сильны настолько, что одно лишь упоминание их семьи приводит окружающих в панический страх. Это семейство произошло от союза человека, умеющего превращаться в тигра и чистокровного вампира. Более в их роду нет примеси другой крови. Покровителем семейства считается саблезубый тигр. Алест (с древневампирского - снежный буран, что полностью его характеризует) - наследник клана. Как так получилось, что мы друг друга возненавидели?
Во многом, конечно, сыграло роль взаимоотношение наших родителей. Но это, далеко не самое главное.
Сейчас попробую объяснить...

Наша первая встреча произошла шесть лет назад, как раз перед вступлением в академию. Его отец - дядя Олан привел своего сыночка, специально, чтобы познакомить со мной. Этот момент глубоко врезался в мою память, так, что я точно могу сказать, сколько пуговиц было на его рубашке...
-Вот, Ллориль, это мой сын - Алест. Я очень надеюсь, что вы подружитесь, ведь ближайшие восемь лет, вы будете учиться на одном курсе, - говорил дядя Олан - очень древний вампир, выглядевший, как обычный мужчина тридцати лет. Хотя, не совсем обычный - его красные как кровь глаза были холодны, как лед, от него исходила губительная аура, истребляющая все живое на своем пути. Одет он был в длинные фиалковые одежды, фасоном напоминающие человеческое кимоно, стрижен он был коротко и, по-видимому, совсем не умел улыбаться.
- Мы с твоим отцом дружим очень давно, примерно с вашего возраста. Отныне я буду часто приходить к вам в гости со своим сыном, - продолжил владыка Саблезубых, при этом, хитро сверкнув глазами.
Действие разворачивалось в саду, прямо под деревом цветущей сакуры. Были слышны лишь соловьиное пение и шорох листьев. Прямо в глаза ярко светило солнце, что мешало хорошо рассмотреть новых знакомых. Однако, я прекрасно видел мальчика, что стоял впереди своего отца. Алест был одет в черные классические брюки и голубую рубашку, на ней десять... Нет, двенадцать пуговиц. При первом же взгляде на него, я почувствовал жгучую ненависть, медленно разливающуюся по венам. Не знаю точно, чем она могла быть вызвана, быть может, завистью - юный вампир был безумно красив, и совсем не так, как я. Это была истинная мужская красота. Он был довольно высок для своего возраста, невооружённым взглядом было видно, что физически он подготовлен просто прекрасно. А из-под чёлки на меня смотрели пронзительные кровавые глаза, колючие, холодные и опасные. Аристократическое лицо обрамляли вьющиеся прядки цвета вороного крыла.
-Привет. Моё имя Алест, приятно познакомится, - сказал мальчик ужасно надменным голосом, выставляя на показ очень острые и длинные клыки - гордость любого вампира.
-Да, конечно. Я тоже очень рад знакомству. - Тогда, мне ужасно захотелось улыбнуться и растопить лёд в его глазах, но вместо этого я поступил как мужчина - одарил его ненавидящим взглядом и зловеще ухмыльнулся, на что он ответил мне презрительным хмыканьем и отвернулся, не желая дальше продолжать наше знакомство.
Меня обдало холодом, и я почувствовал, что волосы у меня на затылке встают дыбом. В тот момент от мальчика исходила губительная аура. Его холодные глаза блеснули как-то зловеще. Возможно, уже тогда я начал понимать, во что ввязался.

Иногда мне кажется, что это я тогда, просто из желания выглядеть круче положил начало нашей с ним многолетней вражде, но на это у меня всегда находятся достойные отговорки, что оно того стоило.
Вампиреныш впоследствии действительно оказался редкостным ублюдком. Кроме того, я сильно подозреваю, что на мое предложение дружбы он ответил бы точно так же. Ходили слухи, будто Алест уже тогда был одним из самых жестоких вампиров в своем клане.
Он никогда мне не нравился. Уж слишком он был надменен, слишком самолюбив, чересчур силен и умен. Глупые люди боялись не его, а меня. Я не разу за свою жизнь никого не убил, хотя подготавливали меня, как элитного убийцу. Его не боялись, боялись его клана, как личность его уважали. Уважали потому, что внешне он был идеален. Никто не задавался вопросом, что у него внутри. А я видел - там пустота и метель, на дне его горит огонек адского пламени. Пройдет немного времени, и оно сожжет всех нас и его уничтожит.
Прямо с первой нашей встречи, я поставил себе цель обойти наглеца во всем - учебе, спорте, любви. Я выбивался из сил на каждой тренировке, засыпал глубокой ночью над учебниками и часами колдовал над своей внешностью, стремясь выглядеть мужественнее. Но все это оказалось бессмысленной тратой времени - он был лучше меня во всем. С раннего детства, вместо изящных искусств его обучали владеть мечом и луком. В свои тогдашние десять лет, мышц на нем было больше, чем у всех на нашем курсе вместе взятых, хотя перекаченным он не выглядел. Так уж получилось, что бог даровал ему по-настоящему гениальный мозг - кажется, ему достаточно пару раз прочитать текст, чтобы запомнить его весь, слово в слово.
С каждым годом он становился все сильнее, умнее и краше. Лучший во всем, всеобщий любимчик, избалованный ублюдок!
А что я? Всем своим естеством я стремился доказать, что тоже не промах, до сих пор стремлюсь. Со временем я стал догонять его, сейчас я один из лучших по военной подготовке на своём курсе - прекрасно владею луком, отравленными иглами и парными клинками , но он все равно далеко впереди. Для него я всегда был и продолжаю оставаться пустым местом. Похоже, что он тоже возненавидел меня с первого взгляда, это обстоятельство - единственное, что убеждает меня в том, что он знает о моем существовании.
Меня всегда в нем поражало чувство стиля - одевался он еще более вызывающе, чем я. В его гардеробе преобладают черные и красные тона (под стать характеру), по этому его невооруженным взглядом можно заметить с десяти ярдов. В отличие от меня, он не стремиться скрывать свою фигуру под широкими штанами восточного покроя. Все его брюки - с заниженной посадкой и настолько сильно обтягивают бедра, что, пожалуй, все окружающие знают, что вампирчик предпочитает не носить нижнего белья. Но что самое интересное, так это то, что, несмотря на все эти блядские шмотки, он не выглядит менее мужественно. О господи, как же я ему завидую!
Всю жизнь, на каждой контрольной и в каждом поединке он непременно меня обходит, не забывая при этом надо мной хорошенько посмеяться. Мы устраивали драки на улице, в классе или дома, просто везде, где сталкивались, норовя при этом, разорвать друг друга в клочья. Всегда, всегда он! Мой персональный кошмар, демон, которого я не могу уничтожить, потому, что он непобедим. Я его ненавижу и, чёрт побери, я его боюсь! Но почему? Когда я докатился до такого?!
Начиналось все не так плохо - сначала обходили друг друга стороной. Потом начали регулярно соревноваться, через некоторое время дошло до драки. Это повторялось всё чаще и чаще, с каждым разом наша с ним взаимная неприязнь все росла и росла, это были уже не игрушки. Нам хотелось причинить друг другу боль, достать, обидеть. Через три года нашего знакомства мы просто цапались на каждом шагу, я с ним из-за зависти и из-за его ужасного надменного характера "пуп Земли", блин, а его выбешивала моя вызывающая внешность и не желание мириться с его беспрекословным лидерством. Ещё через год он нашел новый способ вывести меня из себя - начал уводить моих друзей, стремясь заставить меня познать одиночество. Спустя полгода год мы хотели друг друга убить, учителя начали запрещать нам находиться в одной комнате, но мы всё равно дрались как черти. Я хотел отомстить за утерянных друзей, за все те переживания, которые он заставил меня перенести. Чего добивался он, мне неизвестно, но подозреваю, что ему просто было нечем заняться. Алест подлавливал меня в подворотнях и избивал, чуть ли не до полусмерти, даже пытался пару раз столкнуть с крыши. Он находил меня в те моменты, когда у него было плохое настроение, и вымещал на мне накопившийся стресс. И надо сказать, что в конечном итоге он достиг желаемого результата.
Я познал страх. Я понял, от чего хотели уберечь меня родители, но стало уже слишком поздно. От Алеста так просто не избавиться, вернее, избавиться от него не возможно в принципе. Он чертовски силен. У него слишком много власти.
Я начал его избегать. И впервые задумался, а зачем мне собственно нужны все эти ссоры, драки и скандалы? Пришёл к выводу, что нет, не нужны. Я ведь никогда, готов поклясться, никогда, не начинал первым. Просто мой пылкий нрав и жажда справедливости заставляют меня идти на провокации снова и снова. Ему нравится надо мной издеваться, он садист, он хочет моей смерти! Я ему просто не нравлюсь, и из-за этого он хочет меня убить! Вот, к какому выводу я пришел. Избегать вампирчика у меня получалось довольно долго и достаточно хорошо. Я, наконец, вздохнул свободно. Избавился от этого проклятия, которое постоянно поджидало меня в каком-нибудь подъезде по дороге домой. Передышка была довольно сомнительная, создавалось впечатление, что этот красавчик сам не хочет встречи со мной и не желает мне зла. О господи, как же я ошибался! Именно в этом году мне было тяжелее всего и не потому, что он снова начал меня бить, а из-за того, что я нашел для себя нечто дорогое, настолько хрупкое, что это можно было легко сломать. А еще проще - отнять. И это - любовь.
У меня, за мою недолгую жизнь были три девочки, которые мне нравились, но как только мы начинали встречаться, появлялся Алест, и они убегали к нему в объятия, даже не оглядываясь на меня. Не имело значения, как хорошо я выглядел, каков был в учёбе, в пастели, все мои друзья или любовницы уходили к нему. Причём он кидал их сразу же, как только они ему надоедали - обычно дня через три. Ему не нужен был никто из этих людей, он делал все это потому, что банально хотел причинить мне боль. Должен отметить, что у него это неплохо получалось.
Сколько же бессонных ночей я провёл, плача в подушку? Сколько нервов на него истрепал? Я не уверен, любил ли я тех девушек или нет, это уже не так важно. Просто они были теми, кто меня понимал и принимал таким, какой я есть - эльфом с глазами, ярко подведёнными гримом, проколотой бровью и сумасшедшей ухмылкой на пол лица.
А что мои друзья? Когда-то их было много. Они называли меня клёвым парнем, мы гуляли, играли, нам было весело вместе. Алест пришел, и всё закончилось. Не имею ни малейшего понятия, что он им наговорил, но после знакомства с ним ребята по одному начали отдаляться от меня. Убегали на дорогие тусовки к нему в особняк и не возвращались... Такие вот загадочные исчезновения друзей происходят сразу, как только они появляются. Через недели две после знакомства с очередным хорошим существом мне обязательно по электронной почте приходит сообщение типа - "прости, но я не хочу больше с тобой общаться". Сейчас рядом со мной только неизменная Тара, как подружились с ней шесть лет назад, так она и не собирается никуда исчезать из моей жизни. Чтобы я без нее делал, ума не приложу. Она - единственный в мире человек, который может без вреда для себя одновременно общаться и со мной и с Алестом. Со мной в большей степени, ведь мы с ней лучшие друзья, но и на этого ублюдка какое-то влияние она имеет. Она поддерживала меня в мой самый тяжелый период жизни в этом году, когда мое невинное сердечко разбили три раза подряд.
Те три девушки, с которыми я встречался, как ни странно, заводили со мной отношения одна за другой с очень коротким перерывом. Скажете, что я ветреный? А вот и ничего подобного. Просто в поиске второй половинки я всегда убивался из-за потери последней кандидатуры, а новая дама сердца помогала отвлечься от грустных мыслей.
Мне показалось, что первую я действительно любил. Она - очаровательная эльфийка, не побоялась заводить со мной отношения, была милой и доброй. Ворвалась в мою жизнь как метеор и перевернула мой мир с ног на голову. Первая любовь. Всё для меня тогда было как в сплошном розовом мареве, пахло весной и розами. Она подошла ко мне и призналась в любви, я ей поверил. У нее были кристально чистые голубые глаза, и где-то на их дне затаилось одиночество, такие глаза не могли врать. Мне показалось, что я влюбился именно в них, потому что они от части напоминали мне кровавые очи Алеста.
С ней у меня был мой первый раз. Это был - головокружительный восторг, это - безграничное счастье. Мне, кто раньше получал в обмен на холодный взгляд, лишь страх и отчуждение, эти дни казались сказкой. Но я до сих пор не могу забыть этот безразличный взгляд и жестокие слова - "Прости, мы не подходим друг другу. Ты мне никогда не нравился, я люблю Алеста. Он лучше тебя, ты страшный и холодный. Мне просто было интересно узнать, как может выглядеть влюблённый маньяк. Оказалось, что довольно смешно..."
Это была боль. Её было много. Очень-очень много. Около месяца я ходил как в воду опущенный помогли мне справиться Кальран, Тара и новая знакомая - прекрасная вампирелла.
Ей удалось избавить меня от тоски в рекордные сроки. Сказав, что я ей с первого взгляда ужасно понравился, она уговорила меня встречаться и затащила в пастель. Я тонул в похоти и желании, забывая обо все на свете, о боли, о предательстве, а главное о нем - о Алесте. Страстью она лечила мои душевные раны, но я слишком поздно спохватился, не замечая, что она пьет мою душу. Хорошо хоть до крови не добралась, душа - ничего страшного, она очень быстро восстанавливается, и ее, прогнившую насквозь и потонувшую в страхе, жалко не было. А вот если дать вампиру выпить своей крови, то можно сразу попрощаться со всеми своими тайнами и личными переживаниями. Кровь принято пить на вампирских свадьбах - сразу видно изменял ли тебе твой нареченный или нет, чувствует он к тебе любовь, или же хочет поживиться твоими денежками.
Жертва вампира как открытая книга - читай - не хочу. С этим мне несказанно повезло, я остановил ее голову буквально в сантиметре от моей шеи. Девушка хорошенько нахлебалась моей жизненной энергии и радостно заявила, что я ей больше не нужен. На следующий день я видел её в компании своего злейшего врага, они гуляли вместе и смеялись, а я стоял и смотрел, думая, что возможно смеются они надо мной.
От третьей своей любовницы леди-оборотня я уже ничего не ожидал. Хотя с первого взгляда она показалась мне милой и скромной девушкой, но, как известно, волк часто прячется под овечьей шкурой. Я был готов ко всему, ко всему кроме удара ножом в спину. Лежа на больничной койке, я готов был поспорить, что Алест просто-напросто решил от меня избавиться, вот и подослал эту рыжую бестию. А она меня, небось, приворотным зельем напоила, слишком быстро я клюнул.
Но время прошло, я выздоровел. И теперь я уже не от кого и ничего не жду. Не верю, боюсь верить.
С меня хватит любовников и друзей, мое сердце окончательно превратилось в кусок камня, такой же, как в груди у этого ублюдка. Я больше никогда не влюблюсь, все равно, никто на свете не способен полюбить такое чудовище, как я. Меня либо боятся, либо ненавидят, одно из двух, третьего не дано. Я сам, своими руками каждое утро делаю из себя монстра но, ни за что не прекращу. Если Алест узнает, какая у меня на самом деле внешность он будет смеяться так, как умеет только он - громко и заливисто, своим красивым мягким баритоном - ужасно заразительно. Вслед за ним о моем позоре узнает вся академия. Не будет больше и того страха, что не подпускает ко мне местную шпану. Все будут проходить мимо, и перешептываться: "вот, смотри какая цыпочка идет! Милая девочка, очень милая. Да это же Ллориль! А мне-то казалось, что он страшный, а он просто прикидывался крутым. На самом деле он - баба. Что в военной академии забыла такая хрупкая девочка?"
Всё. И думать даже об этом не хочу. Мне остаётся одно - идти по давно немеченому пути к своей цели, а моя цель - Алест.

Я смотрю на него во все глаза, не смея шевельнуться от парализовавшего меня абсолютно необоснованного дикого ужаса. А на лице, как посмертная маска застыли зловещая ухмылка и бесстрашный ненавидящий взгляд.
Картину происходящего я вижу, будто в замедленной съемке. Вот, вампир натягивает лук, в его сильных руках он изгибается будто и не дерево вовсе, а девушка на любовном ложе. Раздается звон тетивы. Все его мышцы напряжены, в глазах - полная концентрация и самоотдача, он продолжает держать лук в выставленной вперед руке. Я вижу стрелу. Она летит прямо на меня, до боли медленно, не летит, а ползет. Я сумел бы легко увернуться, легко, я могу поймать ее, могу перенаправить на врага. Но не могу. Стою как истукан и смотрю на летящую прямо на меня смерть, слушаю свист разрезаемого воздушного потока. Свит свободы.
Чувствую где-то внутри себя силу, горячую, как раскаленная лава. Она хочет вырваться наружу, помочь мне, спасти своего хозяина. И не может. Энергия внутри меня будто натыкается на невидимый барьер и не может его преодолеть. Я хочу увернуться от стрелы, но не могу. Ведь на меня смотрит он. На меня смотрят самые прекрасные и жуткие глаза на свете, алые, как рубины. Он смотрит на меня из-под челки, цвета самой тьмы. Я не могу оторвать взгляда от его глаз, всегда таких холодных и спокойных, манящих.
Что же это? Как странно. На долю секунды в глубине его глаз я заметил страх. Но этого не может быть, показалось, наверное.
Хочу жить.
В последний момент делаю рывок и... наклоняю голову в сторону, вижу, как стрела с дребезжанием прибивает мою майку к стене.
Все еще не могу пошевелиться, все как в тумане, я боюсь его, боюсь этих
глаз. Я только что опять ходил по краю пропасти. Никакого адреналина, видимо уже привык. Ненавижу.

-Я опять победил, скучно. Если бы я захотел, то ты был бы уже мертв, - хмыкнул брюнет и как-то очень странно уставился на меня своими кроваво-красными глазами.
-А ты разве не хочешь? - удивился я, постепенно отходя от болезненного оцепенения.
На это он ответил мне смехом. Чертовски глубоким и заливистым, красивым. От него по моей спине пробежали мурашки, стало не по себе.
-Если бы я хотел, то твой труп уже давно сгнил где-нибудь в подворотне, - он подошел ко мне вплотную и резким движением выдернул стелу, которой пригвоздил мою майку к стене. Его волосы приятно мазнули по моей шее. От них пахло кровью и мороженой земляникой, приятный запах...
Наша сегодняшняя тренировка состояла в том, что Алест пускал стрелы, а я уворачивался. Моя задача - остаться нетронутым в течении часа. Задачу я не выполнил. Опять. Хотя, стрелы это моя стихия, ах, если бы не этот глупый страх...
Я пожал плечами. Ну вот, снова проиграл. Уже не нахожу в этом ничего удивительного. Когда мой соперник Алест, я не могу сосредоточиться на заданной мне задаче. Потихоньку начинаю завидовать страусам, которые решают все свои проблемы, зарывая голову в песок. Во время боя с Алестом никогда не могу оторвать взгляда от его алых глаз, мне всегда кажется, что они видят меня насквозь. Он всегда смотрит очень внимательно, оценивающе, подмечает каждую деталь, может, пытается прочитать мои мысли. Если бы он не был тем самым "холодным принцем", а я парнем, то стоило бы употребить выражение "глазами раздевает".
На тренировках с ним получается думать лишь о спасении собственной шкуры, природные инстинкты говорят - беги. И потому у меня есть твердое убеждение - он хочет меня убить. Да, это глупо. Но что поделаешь, иногда гораздо действенней бывает подавить противника морально, чем физически - сломаешь его волю, дух, и он сломается полностью. Это как раз мой случай. Его аура выжигает все на своем пути.
Прячу глаза за челкой, не хочу, чтобы он видел скопившиеся на ресницах слезы безнадежности. А ведь сколько раз я убеждал себя не плакать, все бесполезно, сказывается девчачье воспитание. Ну вот, теперь еще и грим потечет. Как хорошо, что уроков сегодня больше нет.
-Ты выиграл, - говорю деланно безразличным тоном. Не дождавшись ответной реакции, убегаю из тренировочного зала в раздевалку.

@темы: проза, В процессе работы

---

Курортный стандарт

[Xs-ard]

Название: Курортный Стандарт или Записки Рядового Путешественника
Автор:  Xs-ard (он же бывший Black ice)
Жанр: романтика, повседневность
Рейтинг: от PG-13 до R
Размер: мини
Состояние: закончен
Дисклаймер: Все тараканы мои, просьба не покушаться!
Размещение: Мне ссылку и указать меня как автора. О большем не прошу.
От автора: Начиналось писаться давно, тапки воспринимаются положительно.


Мы стояли и смотрели на эту чертову кровать.
Хотя, что тут странного? Кровать как кровать. Хиленькие гостиничные подушки, дополнительные простыни вместо одеяла, золотисто-коричневое покрывало…
Кровать была двуспальная.
Одна.
Но, давайте все с самого начала.

ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

Один мой друг пожаловался, что ни разу в жизни не бывал на море.
И было это дело в середине июля.
Через полторы недели у меня в университете заканчивалась летняя практика, и я, недолго думая, предложила свозить этого человека на Черное море в свой любимый городок.
Просторы Интернета любезно заявили, что мест в гостевых домах на начало августа давным-давно нет.
Нет, на самом деле, оставался еще один вариант. Несколько лет подряд мы с матерью ездили туда от турагентства. Любезная, чуть строгая хозяйка, симпатичный дворик, трехэтажный домик, в котором нам неизменно отводился крайний номер на последнем этаже. Угловая комната имела свои преимущества: угловой балкон, мимо двери, соответственно, никто не ходил, соседей справа и сверху нет… Номерок, изящно отделанный в японском стиле, был подходящим компромиссом между ценой и близким расстоянием до моря. Но и недостаток у него был конкретный: он был маленький, еле-еле помещалась кровать, две тумбочки и столик. Этакий курортный стандарт.
Ну, делать нечего: обещала – вези! Позвонили хозяйке, поговорили, выяснили, что есть свободный номерок на это время, и твердо решили: едем!

Про дорогу, думаю, рассказывать не стоит: времени до отъезда оставалось всего-то ничего, билеты достались не ахти какие: две боковушки напротив окна с аварийным выходом. Спасибо еще, что не около туалета. И тридцать шесть часов в пути.

Парень, с которым я встречалась уже три месяца, весь изревновался: как так, я еду с другом, а не с ним! Но что тут поделаешь, если Лешка работает летом. А на море хочется. Подумаешь… К тому же, от двухнедельного перерыва нашим отношениям ничего не сделается. Все было хорошо, спокойная романтика. Никакой безумной страсти, никакой дикой авантюры… Но это и было самым дорогим: мне всегда хотелось тихого уюта. Видимо, так давал о себе знать бешеный ритм жизни.
У Ромки, насколько я знаю, тоже сейчас появилась девушка, он меня даже знакомил с ней. Милая такая, робкая… Точнее, я так думала, пока не увидела однажды, как лихо она гоняла на байке в компании таких же экстремалов.
Ну, в общем, моему Лешке волноваться было абсолютно не о чем. Правда, убеждать его в этом мне пришлось почти все тридцать шесть часов дороги… В итоге телефон у меня сел еще где-то на середине, и я по несколько часов торчала возле туалета с зарядником – там была единственная на весь вагон рабочая розетка.

Елена Андреевна встретила нас очень приветливо.
Удивляюсь, как можно так улыбаться клиентам, которые явились около двух часов ночи.
Ну, не суть.
Суть в том, что мы стояли и смотрели на эту чертову кровать до жути знакомой мне угловой комнаты. Хозяйка, хитренько улыбаясь, впихнула нас в номер, вручила ключ и ретировалась к себе.
Ромка, взъерошив густую темно-каштановую шевелюру, смачно зевнул, приваливаясь к косяку и изучая кровать.
– И? – хрипло прозвучавший вопрос закончился еще одним сонным зевком. – Кто-то клялся, что кровати будут раздельные.
Я взвыла. Вот зараза-то! И так спать хочется, а он еще тут масла в огонь подливает!
– Не нравится – спи в ванной! – возмутилась я. – Завтра с утра пойду к хозяйке разбираться.
– Мелковато будет, – Ромка сердито осмотрел небольшой квадратный поддон душевой кабинки.
Хотя «кабинкой» ее можно было назвать только с натяжкой: совмещенный санузел включал в себя старенький качающийся унитаз, раковину и душ, отгороженный полупрозрачной шторочкой.
– Может, лучше ты туда? Как раз поместишься… – парень в очередной раз зевнул. – А разбираться ты в понедельник пойдешь, что ли?
– Почему в понедельник? – шпильку в адрес моего невысокого роста я пропустила, зарываясь в сумку в поисках любимого пижамного костюмчика. – Завтра, в воскресенье.
Ромка сунул мне под нос часы, показывающие 2:17 и заявил:
– Воскресенье уже сегодня.
Пижамку я не нашла и жутко расстроилась. А тут еще этот зануда…
– Знаешь, что? Я – спать! Вообще-то я категорически против того, чтобы делить с тобой одну кровать, но сейчас как-то наплевать, понял? Но только попробуй на мою половину забраться – пристрелю!
С этими словами я как была в дорожных грязных шортах и майке, так и свалилась прямо поверх покрывала.
Ромка что-то буркнул, щелкнул выключателем… Что было дальше – я не помню. Вырубило мгновенно, стоило только примоститься на длинной, широкой и не шатающейся кровати.

Под утро стало неожиданно холодно. Встать и закрыть окно было лень, выкапывать из-под матраса шерстяное одеяло не хотелось. Тонкая простыня особо не спасала. В надежде хоть как-то согреться перевернулась на другой бок… и уткнулась во что-то сопящее-теплое. Вот ведь скотина, это моя половина кровати! Пристрелю! Утром. А то тут так тепло, хорошо… В общем, так и быть, пока прощаю.

Разбудил меня хлопок входной двери. Куда это он в такую рань умотал?
На тумбочке зазвонил телефон.
– Алё…
– Юлька, ты где пропадаешь, почему не звонишь и трубку не берешь?!
Почему, почему… Потому что не слышала!
– А где мое «доброе утро, солнышко»?
– Какое нахрен утро, время – полвторого! – кажется, Лешка не на шутку рассердился.
– А у меня – утро! Я сплю-у-у-а, – невольно растягивая последний слог сладким зевком.
– А, прости, разбудил? – Лешка засопел в трубку, похоже, смутился.
– Не… Я за пару секунд до твоего звонка проснулась. Слушай, Леш, давай я тебе потом позвоню, окей? А то мне в душ надо, я же вчера с дороги даже не мылась, сразу спать…
– А… Ой, прости, до связи, солнышко, – и отключился.
Все еще зевая, я выбралась из-под простыни. Кстати, покрывало валялось рядом на стуле. Кучей. Нет, я, конечно, благодарна, что он из-под меня его вытянул, но складывать кто будет?
Ромка обнаружился на скамейке во дворике, увлеченно болтающий по телефону. Кажется, со своей Светой.
«Ну и хорошо», – подумала я, уходя с балкона.
Значит, помыться удастся более-менее спокойно: дверь в ванную то ли размокла, то ли рассохлась и закрываться до той степени, когда можно будет использовать задвижку, абсолютно не желала. А так хоть можно не беспокоиться, что кто-то неожиданно заглянет.
Как выяснилось, это раньше можно было не беспокоиться…
Едва я смыла пышную пену шампуня с волос, как дверь смачно чпокнула и явила предо мной небритую моську Ромки.
Вот ведь блин…
– Ты бы хотя бы постучался сначала, – а я без комплексов, и наплевать, что стояла я к нему лицом. Ну, разве что чуть-чуть в пене… которая ничего и не скрывала даже.
– Ты бы хотя бы шторочку закрывала бы сначала, – вредно копируя мой голос с такой невозмутимо-каменной мордой, что даже обидно стало за свою неплохую фигуру. – Мне, между прочим, в туалет надо.
– Подождешь, – хмыкнула я, отворачиваясь.
– Не хочу, – парень спокойно присел на крышку унитаза, складывая руки на груди.
Прошли две минуты обоюдного молчания.
– Знаешь, – голос Ромки стал чуточку заинтересованным, – никогда не думал, что когда девушка бреет ноги, это так эротично выглядит. Особенно сзади…
Ох ты ж ё-моё! А я так радовалась возможности как следует вымыться впервые за последние двое суток, что напрочь забыла про этого гада!

Нет, вы не подумайте, мы в жизни хорошие друзья. В одном университете учимся, хоть и на разных факультетах, общаемся не часто, но душевно…
Но вот в такие моменты я его пристрелить хочу!

Что ж. Стрелять было не из чего, решила бить другим оружием.
Отложив, наконец, бритву, я повернулась и подставила лицо тугим прохладным струям. А теперь развернуться боком, поднять руку, провести по волосам… И с удовольствием направить на Ромку струю уже совсем холодной воды.
– Тьфу, – парень протер глаза. – Спасибо, очень вовремя.
И многозначительно скосил глаза на ширинку потертых джинсовых шорт.
Стоит ли говорить, что из душа я вылетела всего через пару секунду, чудом не забыв вещи?
– Ну ты, Юлька, и дура, – буркнула я сама себе под нос, спешно вытираясь и одеваясь.
Блин, волосы всего до плеч, а на пол все равно здорово накапало… Придется спускаться вниз за тряпкой.
Пока бегала за инвентарем, пока вытирала пол, пока расчесывалась, убирала постель и раскладывала в шкафу в небольшом коридорчике вещи, прошло, наверное, около часа.
Наконец, Ромка выполз из ванной. Гладко выбритый, мокро-взъерошенный и до невозможности довольный. Будто кот, своровавший из хозяйского холодильника связку сосисок…
– М-м-м, красота какая, – счастливо потянулся парень.
– Что, вспомнил Свету? – ехидная ухмылочка сама выползла на лицо.
– Нет, нашел вот это, – Рома, осторожно придерживая за краешки, показал мне… мои собственные кружевные трусики.
Наверное, на лице у меня в эту минуту читалось что-то конкретно трехэтажно-непечатное. Во всяком случае, Ромка мгновенно перестал улыбаться:
– Извините, – и смылся из номера.
Я едва успела поймать кинутое мне белье.
– Сволочь, – простонала я, отправляясь стирать дорожные вещи. В том числе и те самые злополучные трусики.
Через пару минут мне припомнился еще один недостаток нашей гостиницы: сушилки для белья были только внизу, на перила балкона что-либо вешать запрещалось, так что извольте идти вокруг дома в какой-то закуток и тащить белье туда.

Когда я вернулась, в номере подозрительно вкусно пахло.
Та-ак…
За маленьким столиком обнаружился Ромка, уныло разглядывающий две дымящиеся чашки и стопку бутербродов с сыром и колбасой.
Я осторожно присела на краешек табурета:
– М-м-м… кофе, – прихлебывая из кружки. – А сыр, кажется, еще с дороги, да?
– Угу. Юлька, ну ты это, – Роман нервно взъерошил волосы, – правда, извини.
Ой, какой он смешной, когда серьезный!
Для приличия пришлось выдержать паузу (для приличия – ибо с набитым ртом говорить трудновато). Парень все это время тихо сопел и к еде не притрагивался.
А потом раздалось громкое урчание чьего-то живота.
– Ромка, – сквозь смех простонала я. – Жуй уже давай! Приняты твои извинения. Кстати, за кофе спасибо – отличный.
Мой друг так набросился на бутерброды, мне даже стыдно стало, что половину горки съела. Надо было ему побольше оставить…
– Юлька, – через полминуты сквозь очередной бутерброд отозвался парень, – не будь блондинкой, мы этот кофе еще в поезде пили.
– Ага, как и колбасу с сыром… пили. Я не блондинка, я русая! Ладно, дожевывай и пойдем, нам продукты закупить надо.

В огромном гипермаркете «Магнит» километрах в двух-трех от места, где мы поселились, Ромка умудрился потеряться. Три раза. Отвлекался на всякую ерунду. Зато нашел нам неплохой надувной матрац и насос к нему.
Пришлось вручить ему тележку и тащить одной рукой за собой. А дальше, похоже, он решил доконать меня окончательно своими вопросами: почему хинкали, а не пельмени, зачем рис, если лучше картошку, почему не брать яйца и чипсы… И так далее, обсуждая любой взятый мною продукт. Чтобы отстал, пришлось взять пиццу, полкило котлет и рулет с черничным джемом.
Возле кассы парень сгреб с полочки и сунул в тележку пару пачек презервативов.
Я многозначительно на него посмотрела:
– Налево? Я все Светке расскажу.
Благо помнится, мы с ней единожды очень мило посидели, и в недрах моего блокнотика поселился номер ее мобильного.
Ромка сделал круглые глаза и выложил упаковки обратно:
– А это… А может, все-таки… Тебе?
Настала моя очередь таращить на него глаза:
– Мне?! И куда я их надену??
– Ну, а вдруг… А вдруг ты налево захочешь?
– Я что, на дуру похожа? Меня Лешка вполне устраивает! И вообще, девушке покупать презервативы не резон – а вдруг размерчик не подойдет?
Кассир, пробивавшая наш товар, тихо хихикнула.
– Ну, тогда я все Лешке расскажу…
Не стала я ничего этому идиоту отвечать, фиг с ним.
Продукты еле уместились в три огромных пакета. Совместным советом (то бишь, мною) было решено взять такси. Ромка сначала отнекивался, но я напомнила, сколько ему придется тащить. Парень сразу заткнулся.

В номере тема «налево» почему-то всплыла снова.
– Не, ну а вдру-у-уг! – ныл Ромка. – Что тогда делать?
– Терпеть, – буркнула я из ванной.
Чертовы продавцы… Веревочки купленного в родном городке купальника никак не желали распутываться и завязываться нормальным узлом. Поэтому мой дорогой друг вот уже четверть часа нарезал круги возле двери санузла.
– А если никак терпеть?
– Совсем-совсем никак?
– Совсем! – Ромка взвыл.
Кажется, «совсем-совсем никак терпеть» ему было кое-что другое. Справившись, наконец, с вредными завязками, открыв дверь и мстительно загораживая проход, заявила:
– Вверх под железной дорогой и налево. В трехстах метрах от нас есть круглосуточная аптека.
Ромка кивнул и, осторожно отодвинув меня, скрылся в туалете.

А море в этот день оказалось холодным и нервным. Иначе говоря, небольшой шторм. Я, конечно, нормально плаваю, но сунуться в воду не рискнула. Рома понаблюдал за мужчиной, которого пару раз перевернуло, накрыло с головой и протащило по камням, и добровольно последовал моему примеру. Сидели на берегу, изредка встречая самые яростные волны пятками.
А еще остались до позднего вечера и посмотрели на шикарнейший закат.

После ужина Ромкиной пиццей долго сидели на летней кухне под лопотание огромных листьев банановых пальм, заодно поговорив с Еленой Андреевной насчет номера. Та жутко удивилась, заизвинялась, что неверно нас поняла, и посетовала, что приехавшая утром компания молодежи заняла последние свободные номера. А переселить их спустя всего двенадцать часов – мы это хорошо понимали – хозяйка не могла.
Обиженные подобным поворотом событий, в номер мы поднялись за полночь.
Поспорили насчет очереди в душ и туалет, раскидали по шкафу оставшиеся вещи и улеглись спать, демонстративно отвернувшись друг от друга.
Окно на ночь не закрывали ни в комнате, ни в туалете. В итоге шикарный сквозняк выдул теплый воздух из номера напрочь.
В общем, не удивительно, что проснулась я строго посередине кровати, уткнувшись носом в Ромкино плечо.
Пришлось срочно ретироваться с кровати на кухню – готовить завтрак. Спросонья «дружеской» перепалки как-то не хотелось.

* * *
Шторм на море продолжался уже третий день. Ромка сидел на берегу и ныл. Во-первых, потому, что он приехал на море, а купаться не получается.
А про «во-вторых» сам Ромка упоминать не хотел, но я видела: он пару раз попробовал сунуться в воду и теперь незаметно растирал избитые камнями щиколотки. И пытался незаметно вытащить из плавок мелкую гальку.
С одной стороны, мне было его жалко.
С другой – сам дурак, я предупреждала. Чай, не первый раз на море, знаю, чем подобные волны опасны.
А с третьей стороны, у меня обгорели плечи и спина. Блин. А что поделаешь, если кожа у меня хоть и не очень светлая, но при передозировке солнца краснеет до боли. Это Ромка, засранец, смуглый и почти не красный. Повезло же…

Что ж, под предлогом опасности для моего друга, он был спешно отконвоирован в ставший родным номер и снабжен тюбиком бальзама от ушибов.
Сама же я отправилась в ванную – охлаждаться и оценивать ущерб, нанесенный солнцем. Выводы были неутешительные: требовалось срочно принять меры.

– Ро-о-омка, – жалобно протянула я, выползая из душа. – Намажь мне спинку кремом, а? Я не достаю…
Парень, растиравший пострадавшие ноги, так и замер, согнувшись в три погибели.
А что такого? Я не виновата, что у меня все горит! Я только трусики и смогла спокойно надеть, а верх спереди полотенчиком прикрыть.
– Юлька, это опасно, между прочим! – Ромка сглотнул, выпрямился и пододвинул мне табуретку. – Ну, ладно, садись…
Если вы хоть раз обгорали на солнце, вы знаете, какое блаженство приносят руки, осторожно втирающие в горящую кожу холодный крем.
– Какой кайф… – я совсем расслабилась. – Ромка, ты просто чудо!
– Ага, чудо из чудес, – неожиданно хрипло отозвался тот. – И самоконтроль ни к черту…
А потом моей ноющей шеи коснулись сухие горячие губы. Около уха. Чуть ниже. Ближе к ключице…
– Там крем, – простонала я. – Он же невкусный… Ох…
Вот ведь и у меня самоконтроль ни к черту. Тем более что руки парня уже незаметно перебрались на бедра…
– М-м-м, сексом дружбу не испортишь? – муркнула я.
Ромка отшатнулся от меня как от прокаженной.
– Черт… Юлька, прости!.. – парень на секунду закрыл лицо руками и рванул к двери. – Черт…

Язык мой – враг мой, или язык мой – друг мой? То ли уберег от глупости, то ли сделал глупость.

Спала я, завернувшись по уши в простыню – все равно так ничего и не смогла надеть. Да и спала-то очень плохо…
Ромка так и не вернулся, несмотря на то, что дверь я не запирала.
Вот ведь блин… Не хватало еще поссориться и испортить друг другу остаток отдыха.

Часов в девять, когда я, потирая красные с недосыпу глаза, выбралась, наконец, из номера, ко мне сразу подбежала Елена Андреевна – похоже, дежурила на балконе около нашей двери.
– Юля, слушай… У нас тут недавно мансарду начали обустраивать. Еще не все доделали, но так уже вполне прилично: тумбочка, кровать, туалет-душ есть…
– А? – я только смачно зевнула.
– Ну, это… Если уж вам вдвоем совсем никак, давайте я одного туда отселю… Нет-нет, не волнуйся, я дополнительную плату не возьму!
– Елена Андреевна, я что-то не понимаю, вы вот сейчас о чем? – пока говорили, уже спустились с третьего этажа и шли на кухню. – Мы вроде ничего так, поладили, кровать поделили…
– Да?! – хозяйка взмахнула руками. – А это тогда что такое?
И широкий жест в сторону кухни.
А там…
А там, кое-как умостившись на узеньком неудобном гибриде кожаного дивана со скамейкой, дремал Ромка.
– Ах, это… – я нервно накрутила на палец прядь волос. – А это мы на спор…
Елена Андреевна только покачала головой и ушла к себе.
Мне она явно не поверила.
– Та-ак, – присаживаясь на корточки напротив головы парня. – Ты по что меня перед хозяйкой позоришь, а? Она ж меня теперь вообще тираном считает!
Ромка приоткрыл один глаз.
– Иди в номер, приведи себя в порядок, – шлепнув на импровизированную кровать ключи. – Через полчаса завтрак.
Ромка сел, с хрустом разминая шею, и хмуро посмотрел на меня.
– Ну что-о-о? Ну, извини, я сама виновата, не подумала! Почему в номер не вернулся? Рома-а…
– Чтобы быть причиной твоей измены? – хрипло поинтересовался тот и закашлялся. – Или, чтобы стать тем, кто предаст нашу дружбу?
– Идеалист хренов! – взвыла я. – Еще и простудился, балбес! А ну марш под горячий душ! И забудь ты про вчерашний вечер нафиг, оба идиоты! Все, иди.
– А если не забуду? – Ромка угрюмо шмыгнул носом.
– Тогда кто-то один переедет на мансарду во избежание курортного стандарта! Все, закрыли тему.
– Бяка, – припечатал Ромка.
Я в сердцах запустила в стену ложкой. Не забудет он… Тут бы самой забыть.
Спина и плечи, к слову, после вчерашнего уже не болели и приобрели характерный оттенок южного загара.
Зато болела совесть. То ил перед Лешкой стыдно, то ли перед Ромкой – и не разберешься ведь…

Завтрак прошел в гробовом молчании. Как и последующие сборы и поход на пляж.

Море, наконец, вроде успокоилось.
Ромка, не долго думая, надул матрац и отправился в дальнее плавание. То ли нечаянно, то ли специально, но куда-то за буйки. Правда, заметила я это только когда на мелководье кто-то закричал:
– Люди, верните кто-нибудь этого идиота на матраце, там же на скутерах гоняют!
Отлично. Заодно как-то случайно выяснилось, что никто на пляже не рискнет туда плыть.
Никто кроме меня, похоже. Ибо если с Ромкой что-то случится, все проблемы будут моими.

За буйками с непривычки дышалось с трудом, приходилось периодически останавливаться и отдыхать.
– Ромка, идиотина, греби сюда!
Но тот то ли не слышал, то ли не хотел слушать. А значит – плыть.
Когда буйки остались метрах в двухстах за спиной, я догнала наконец этот противный ярко-желтый матрац.
– Рома…
– Не-а.
От дыхнувшего на меня парня повеяло кислятиной. И когда успел надраться?!
– Ромка, сволочь! – я взвыла, вцепляясь в несчастное плавсредство и пытаясь отдышаться. – А ну бегом марш, пока береговая охрана не загребла! Мне проблемы не нужны!
– Да ну…
– Ох ты ж за ногу твою налево! Держись за матрац, кретин, ты же в таком состоянии сразу утонешь!
А дальше… А дальше я долго и нудно буксировала это чертово чудо к берегу.
Народ на пляже с удовольствием следил за разворачивающимися событиями, но помочь никто не пытался. Точнее, даже наоборот, отшатывались.
– Да помогите же мне вытащить этого охламона, а?! – уже на мелководье проорала я.
В боку кололо, ныло давно поврежденное колено, дальний скоростной заплыв явно не пошел мне на пользу.

Парня в восемь рук стащили с матраца и отвели к лавочке на набережной. Я, спешно засовывая вещи в сумку, вертелась рядом.
– Ну и что мне с тобой, пьянь несчастная, делать? Когда нахлебаться-то успел?
– Да ниче не делать, тут оставить… – язык у Ромки заплетался.
Интересно, а ноги тоже будут? До гостиницы полкилометра, а то и больше. Опять тащить?

Половину дороги до дома Роман спокойно осилил сам. Потом начал шататься и заваливаться на бок.
Что ж, закинув на плечо его руку и приобняв за пояс, я побрела домой уже по синусоиде. Парень, конечно, совсем немного выше меня, но вот весит гораздо больше!
– Левая нога, правая нога, – отпыхивалась я. – Та-ак, ну давай уже…
Дальше встало страшнейшее препятствие в виде лестницы на наш родной третий этаж. Хорошо еще, хозяйка нас не видела, а то совсем стыдно.
– Раз – идиот, два – идиот, три – идиот, – я устало считала ступеньки.
Ступенек почему-то оказалось очень много. То ли тридцать, то ли сорок – я сбилась со счета еще на втором десятке.

На нешироком общем балконе курили две девушки – кажется, наши соседки. Вообще я запах табака очень плохо переношу, так что мимо них тащила Ромку почти бегом.
Возле двери в номер остановилась, чтобы достать ключи. Роман перевел взгляд с моего сморщенного носа на курящих:
– Де-е-евушки, ик!
– Идиот, – я резко развернула его, – заткнись!
Кажется, слишком резко – Роман завалился на меня, и мы чуть было не явили миру шикарную кучу-малу. К счастью, подвернулись перила углового балкона, об которые я и затормозила.
– Это почему? – парень по инерции навалился на меня.
Фу-у-у, ну и запашок…
– Это потому, что нам с ними еще почти неделю рядом жить, – яростным шепотом, чтобы соседки не услышали. – Нечего с ними ссориться!
– Ты же терпеть не можешь запах сигарет, – Рома то ли в поисках опоры, то ли просто так крепко ухватился за меня.
– И запах твоей кислятины я тоже терпеть не могу. Руки убрал! – уже громче.
– Не-а.
– Я сказала, – вскидывая лицо, – убрал от меня руки.
Парень только пьяненько улыбнулся.
Ну, Рома, извини.
Звонкая пощечина немного привела парня в чувство. Этого вполне хватило, чтобы затолкать его в уже открытый номер и свалить на кровать. Сама же я скрылась в ванной – мыться, и как можно быстрее. Оставаться здесь не было сил. Как же, не хотела испортить другу отдых – зато он легко испортил его мне!

Остаток дня я провела на скамейке в глубине местного парка. Тихо, спокойно… и обидно до слез. Я, значит, вызвалась помочь бедному парню, привезла его в свой любимый городок, и что в итоге?
И зачем он только напился?..

Дверь в номер я открывала с опаской.
Роман мирно храпел посередине большой кровати, поверх одеяла – прямо как я его и оставила.
Я осторожно присела в уголке на табуретку, да так и просидела до утра, изредка задремывая.

Тем не менее, утром проснулась я на кровати, закутанная в две простыни сразу. Вот хоть убейте – не помню ничего подобного.
Ромка выполз из ванной – все еще взъерошенный и помятый, но изрядно посвежевший.
– Прости. И забудь, – закидывая собранную сумку на плечо. – Я к Елене Андреевне, договорюсь насчет мансарды. Встретимся в поезде.
Я села на кровати и удивленно на него посмотрела.
– Правда, прости, – парень остановился возле двери. – Мне очень жаль.
– Что испортил мне отдых? – хмуро поинтересовалась я.
– И это тоже, – Рома замялся. – Но еще… а, ладно, забудь.
Хлопок двери возвестил о его уходе.

* * *
Трое суток абсолютного спокойствия.
Удобная кровать вся в моем распоряжении, никакой очереди в душ, никакого нытья, что кому-то мало завтрака, никаких вынужденных заплывов чуть ли не до турецкой границы…
Хотя до буйков я все равно плавала – так, из спортивного интереса. Четыре заплыва утром и два вечером. Буйки, кстати, были жутко скользкие и противные, приходилось либо отдыхать на воде, либо не отдыхать совсем.
Море было спокойным. Легкое волнение ничуть не мешало плавать, даже наоборот, осторожно подталкивало в нужную сторону.

Вечером третьего дня снова начался шторм.
Я покачивалась на волнах метрах в двадцати от берега и уныло смотрела на белую пену. Зайти – зашла, наплавалась, а выходить как? Пока плыла – не особо замечала, но волна разыгралась такая, что на прибрежной полосе накрывала с головой. С ног собьет запросто, и получишь ты, Юлька, вместо оставшихся деньков на море больничную койку…
– Давай за мной, – подозрительно знакомый голос раздался слева.
– Волна слишком сильная.
– Я вытащу, – процедил Роман сквозь зубы.
Я мысленно пожала плечами: все равно когда никогда, выходить придется, и никто не гарантирует, что дальше не будет хуже…
Пропустив одну особо высокую волну, рванули к берегу. Помнится, кое-кто не очень-то хорошо плавал… О чем я Ромку тут же и спросила.
– Научился, – скривившись, проворчал тот в ответ. – Дно! Юлька, руку!
– Черт, не успеваем! – я, обернувшись, заметила еще одного приближающегося водяного монстра.
– Руку!
Ромка дернул меня на себя так, что хрустнуло плечо. Ай-ай… Если вывихнул – придушу!
Волна накрыла с головой, замотала, завертела, бросила на камни… В последний момент чьи-то руки выдернули меня из воды.
– Быстрее на берег!
Ах, да, это Ромка… ну, он тяжелее, его меньше мотает – не то, что меня.

Я сидела на берегу ни черта не соображала. Ныло ушибленное колено, немного тянуло плечо… Рядом кто-то что-то говорил, но я никак не могла вытрясти воду из ушей и ничего не слышала.
Пока выбирались – накрыло раза три. Шторм разыгрался не на шутку, редкие экстремалы и то похватали вещички и ушли с пляжа.
– Юлька, Юлька! – меня трясли за плечи.
– Ну чего-о-о… – я приоткрыла глаза. – Дай отдышаться.
Итак, состояние средней паршивости. Ничего страшного, пара минут, и я приду в норму. Без Ромки – стыдно признаться – было бы гораздо хуже.
Этот самый псих, кстати, осторожно баюкал меня на руках, явно боясь отпустить.
– Я за тебя испугался, – буркнул куда-то мне в затылок.
– Да ладно тебе, ничего страшного. – Ага, ничего страшного! Ты вообще встать нормально сможешь?
– Смогу, – оттолкнув его руки, я спокойно выпрямилась. – В общем, спасибо, я – домой.
Подхватила сумку и пошла. Шаг, другой… Набережная осталась позади, сбоку показался ровный строй палаток с пляжными товарами…
Но, вообще-то я сама дура. Как можно было не заметить такой волны? Почему я раньше-то из воды не вышла? Тоже мне, бывалый путешественник…

В номере как всегда постояла под душем, вернул себе, наконец, нормальный слух и, натянув сарафан, спустилась вниз готовить ужин.
Угрюмо пережевывая недоварившиеся макароны, поняла, что забыла не только шоколад к чаю, но и сам чай. Пришлось бросить тарелку в раковину – фиг с ней, потом помою – и брести наверх, осторожно сгибая ноющее колено.
До номера я не дошла. Между вторым и третьим этажом на меня налетело нечто мокро-взъерошенное в наспех натянутой наизнанку футболке и мятых шортах. Сначала впечатало в стену, а потом так стиснуло в объятьях, что хрустнули ребра.
– Рома, пусти, – ну, а кто это еще мог быть, а?
– Нет, – неожиданно резко прозвучало в ответ.
– Пусти, а то…
– А то что? – подцепив пальцами подбородок, Ромка запрокинул мне голову, заставляя посмотреть в глаза.
В глаза, в которых плескалось яростное безумие пополам со страшной болью. Что? Не понимаю, не хочу верить…
Нет. Хочу.
Ромка рывком притянул меня к себе, прикусывая покрасневшие от морской воды губы, целуя нежно, но от этого не менее яростно.
Обжигающей волной побежала по венам кровь.
Горько. Больно. Нежно. Яростно. Горячо.
Холодная шершавая стена впивалась в голые плечи, горели кончики пальцев, путающиеся в Ромкиных волосах и стискивающие абсолютно лишнюю майку.
А голова кружится, и ноги дрожат, и дышать совершенно нечем…
Не отходи, не отпускай, стена такая холодная, а ты такой горячий…
Еще, еще, до боли, до вздоха, до стона…

Момент перехода в номер я как-то пропустила. Кажется, донесли на руках…
Ромка развернул меня, обнял со спины, привалившись к захлопнутой двери, уткнулся куда-то в шею.
– Не оборачивайся.
– Ромка…
Ромка, ты скотина. У меня горят искусанные губы, и точки перед глазами мельтешат, и стою я только потому, что ты держишь. А твое неровное горячее дыхание с не менее горячими губами на шее так и вообще последние мысли из головы выбивает, заставляет выгибаться… Руки бессильно вцепляются в волосы, пытаются оттолкнуть обжигающие руки, скользящие по всему телу… да сколько же у тебя рук-то?
Нет, не пытаются оттолкнуть, наоборот, направляют.
Больно.
Сладко.
Невыносимо.
Это не как с Лешкой, это нельзя сравнить.
Это холод. Это жар. Это выжигающий сердце огонь, которому хочется отдаться без остатка, раствориться.
Это иссушающая, невыносимо осторожная нежность на грани безумия…

Время замерло, когда ты неожиданно остановился.
– Мне не нужно никаких вин,
Я от тела твоего пьян.
Я пытался удержать сны,
Но так больно не держать явь…

Не знала, что у тебя может быть такой голос. И хорошо, что не знала, а то сорвалась бы гораздо раньше. Не вовремя…
Ромка развернул меня и отчаянно прижался к губам. Просто, ничего не делая…
Моя очередь. Обвить шею руками, прижаться всем телом – чье сердце колотится сильнее? Держи, я же упаду, не отпускай…
Кажется, последнее было вслух, ибо Рома пристально посмотрел мне в глаза и безумно счастливо улыбнулся.
– Аптека? – шепотом, на полный голос не хватает сил.
– Я оттуда, – так же ответил ты.

Я потерялась. Я не знаю, где я. Я тону, не видя ни дна, ни неба.
Горячо. И холодно. И влажно, и невозможно хорошо. И не открыть глаз, а по щекам почему-то текут слезы, а мир разбивается осколками, уносясь куда-то, унося с собой… И только хриплый шепот не дает сойти с ума окончательно:
– Юлька…

Пробуждение было не особо приятным. Ныло все тело, горела шея, и было невыносимо больно касаться сухих губ…
… И вот убери, пожалуйста, руки, пока я не решилась на еще один раунд. Нам бы встать…
За окном шелестел листьями пальмы ливень.
Нам поспать…

Окончательно пришла в себя я в душе, когда меня усадили на маленькую скамеечку и осторожно направили струю прохладной воды.
– М-м-м, кайф.
Глаза открывать особо не хочется, но…
Какая интересная у Ромки мордашка. Вся пунцовая, даже уши пылают. Что-то не замечала раньше за ним такой застенчивости. Хм, а шея и плечи в красных пятнах и, кажется, даже следах от укусов… ага, не ты один постарался, значит!
Душ я у него отобрала и направила прямо в лицо. А то ведь так и не очнется от раздумий…
Пока осторожно приводила себя в порядок, мой дорогой друг (или уже не друг?..) уныло сидел на крышке унитаза, пряча лицо в ладонях.
Что, стыдно?
А мне – нет.
– Хочу кофе. И шоколадный рулет. И что, утренний поцелуй мне не полагается?
Ромка поднял на меня удивленные глаза, а потом неожиданно улыбнулся. Той самой безумно счастливой улыбкой.
Подхватил на руки, завернул в полотенце, усадил посередине кровати. Ага, чмокнул в губы и рванул вниз за чайником.
Интересно, дойдет до него, что он в одних трусах побежал?
Хм, дошло: вернулся, натянул шорты и метнулся обратно.
Энерджайзер, блин…

На Ромкиной тумбочке валялся бумажный пакет со штампиком аптеки. Так, а это что такое? Первый раз вижу.
В заголовке этикетки значилось «Курортный стандарт», а рядом – список компонентов: крем «Детский», гигиеническая губная помада, влажные салфетки, крем от синяков и ушибов, презервативы…
Н-да, у фармацевтов появилось чувство юмора.
Но, вообще-то, это именно то, что нужно…

Последние несколько дней прошли как в тумане. Мороженое, молочные коктейли, море, парки и аллеи, и снова море – но уже ночное…
И поцелуи – много-много, до жажды, до дикой необходимости в прикосновениях.
И бессонные ночи.
– В поезде выспимся, – хитро подмигивал Ромка, с легкостью опрокидывая меня на кровать.
Надо будет извиниться перед хозяйкой за простыни…

Но все хорошее когда-нибудь кончается.
В поезде после обеда Ромка завалился на нижнюю койку – обратно мы ехали нормально, не на боковушках – и уснул.
Вот теперь можно подумать.
Что это было? Курортный роман, которому суждено растаять так же, как и случайно оставленному на столе мороженому, или что-то большее, способное выстоять года, словно монолитный гранит?
А, черт с ним, приедем – решим на месте. Сейчас все-таки надо отоспаться.

* * *
Мы стояли и смотрели на эту чертову кровать.
Ромка любезно согласился проводить меня до квартирки, доставшейся в наследство от дедушки, потом зашел выпить чаю…
Вообще, подозреваю, мы оба искали предлог пока не расставаться.
На кровати сидели мой Лешка с Ромкиной Светой и увлеченно резались в карты. На раздевание.
Н-да, как-то я забыла, что оставляла Леше ключи.
– Что-то я не понял, – буркнул за спиной Ромка. – Это что за нафиг?
– Ну, вы же нас бросили, – пожала плечиками Света, поправляя сползающую лямку лифчика.
Все равно на ней ничего кроме нижнего белья не было… Как, впрочем, и на Лешке.
– Юля, солнышко, – нарочито мягко пропел мой бывший – сейчас я уже не сомневалась, что бывший. – Ты мне когда последний раз звонила? А что обещала, а? И кто меня умолял отпустить ее, потому что все равно ничего не будет? Кто мне лапшу на уши вешал, а?
По мере того, как Лешка повышал голос, Ромка все сильнее прижимал меня к себе, защищая. А под конец вообще не выдержал, швырнул в сидящего на кровати подобранные с пола шорты:
– Выметайся, и чтоб я тебя больше здесь не видел! – скосился на Свету. – Тебя это тоже касается. И около моей квартиры не появляйся, поняла?
Девушка уныло кивнула, собирая с пола вещи.
Лешка натянул шорты и подошел вплотную к напрягшемуся Роману:
– Вот только попробуй ее бросить, – и, намеренно толкнув плечом, прошел к выходу. – Не скучайте, голубки! А тебе, сестренка, кого-нибудь понормальней найдем, не переживай.
Света сгребла в сумочку карты и почти бегом вылетела из квартиры.
– Сестренка? – вытаращили мы друг на друга глаза.

Чай пили молча. Расходиться не хотелось, говорить о чем-то тоже…
Позже, уже открыв дверь и собираясь уходить, Рома как-то сгорбился и тихо поинтересовался:
– А можно превратить курортный стандарт в некурортный и не стандарт?
– А почему бы и нет? – сама хотела спросить, но, блин, не решалась…
Безумно счастливая улыбка была мне ответом, и Рома захлопнул дверь, оставшись в квартире.

@темы: рассказы, проза

---

[Rowana]

Автор: Rowana
Жанр: стихотворение

Как же не помнить все это: жаркие дни, мягкие губы, изгибы, линии,
Лилии в волосах, воздух пьянящий, утренний и запах травы нескошенной.
Нет ничего светлей, ничего бесполезней, ничего безнадежней прошлого -
Ничего прекрасней.
Солнце предплечья красит,
Словно желтую краску вылило,
Высыхают на шее бусины, волосы еще чуть влажные после душа.
Слова западают в душу,
Или нам все только мерещится, мнится, кажется.
Мысли теряются от жары, плавится мир, превращаясь к полудню в кашицу,
Переспевшую мякоть яблока. Нас обнимает август, обвивает, душит
В своих объятьях,
Ветер играет подолом платья,
Бродит в кустах малиновых,
Где закаты длинные,
Где таится недолгий покой, что приносят полночи.
Улыбаясь, слышу почти сквозь сон, как ты шепчешь, что завтра меня не вспомнишь... Но
Как же не помнить все это: жаркие дни, мягкие губы, изгибы, линии.

@темы: стихи

---

Сердце моё играет.

[I-m from Glasgow]

Название: Сердце моё играет.
Автор:
I-m from Glasgow
Жанр:стихотворение

В горле першило, не слышно ни звука,

Только откуда-то звон.

Кто-то кричит, как последняя с*ка,

Взглядом ищу я , где он.

Контроль над движеньями,

К черту сомнения,

Надо бы мне сейчас встать.

Не понимаю я, кто помогает мне,

Я пошатнусь и опять..

Нет. Мне не встать..

Мысли. Сюжеты.

Опять все об этом.

Об этом...и трудно дышать.

Взгляд в никуда,

Голоса хороводами,

Выловить бы, в чем же суть...

Сердце колотится,

Сдохнуть мне хочется...

Или хотя бы уснуть.

Еще, понять хочется смысл поступка.

Понять его и объяснить.

Это окажется

Проще, чем кажется.

Чтоб не грустить -

НУЖНО ПИТЬ.

Если проблемы есть,

Нету решения...

Ссоры, повсюду враньё.

Если друзья твои

Мерзкими клятвами

Лгут,

Выпить - это твое.

Рой рассуждений,

Без промедлении,

И мыслей вагон.

Был остановлен

Очень знакомым

Голосом. Это был он.

Вроде давно уже чувства остыли...

Думала я в тот момент.

Но сердце твердило, упорно твердило:

"Что ты! Конечно же нет!".

Как получилось мне

Снова попасться

На тот же самый крючок?

Как же случилось, что снова завелся

В тихом омуте черт?

Взгляд..? Нет!.. Улыбка..? Не знаю...

Голос..? Возможно! Бывает...

Это лишь просто,

В пьяном угаре,

Сердце...моё...играет.

 

@темы: стихи

---

[Danny Ocean]

Название: Последний ужин
Автор: Danny Ocean
Жанр: Проза.

Это будет моей предсмертной запиской. В ней обычно прощаются с близкими и объясняют причины своего решения. Мне теперь не с кем прощаться, а причины я изложу.

Я живу в провинциальном городишке, существующем за счет небольшого консервного заводика. Мне 20 лет, и я проживаю в небольшой двухкомнатной квартире со своими родителями. Учился я заочно и параллельно учебе подрабатывал на заводе грузчиком. У меня были кое-какие сбережения, и я собирался в скором времени обзавестись собственной жилплощадью. Как странно вспоминать об этом после того, что произошло. Но продолжу.
Оглядываясь назад, трудно сказать, когда все началось. Однажды утром я проснулся от звука захлопнувшейся входной двери. Разлепив глаза, я посмотрел на часы. Как сейчас помню - было 9:36. Я встал с кровати и вышел из своей комнаты в коридор. Там стоял мой отец.
-О, доброе утро, сын. Наверное, я тебя разбудил? - сказал он. Я не ответил и поинтересовался, куда он ходил. Вопрос был глупым, у полочки для обуви стояли пакеты с покупками.
-Наша мама скомандовала приготовить котлеты. Вот, купил мясо, - ответил отец.
Я понимающе кивнул и прошел в ванную, чтобы умыться. Пока я умывался, отец уже приступил к готовке. На кухне раздалось громкое жужжание. Это включилась наша новая мясорубка. Отец заказал ее по интернету. Она имела достаточно мощности, чтобы быстро справится с тремя килограммами мяса. Из-за шума работающей техники, отец не услышал, как я вхожу на кухню. Зато я увидел, как он пальцем зачерпнул немного сырого фарша и слизнул его. Меня это немного удивило, я никогда не замечал, чтобы отец ел сырое мясо. Тут он обернулся и увидел меня. Мне на секунду показалось, что на его лице отразилась злоба. Но через мгновение он уже улыбался, а палец с остатками фарша, как бы невзначай, вытер полотенцем. Тогда я не придал этому должного значения. Мало ли какие гастрономические причуды бывают у людей, почему у моего отца их не может быть? Так я подумал и принялся завтракать.
Утолив голод, я начал собираться на работу. Выяснилось, что сегодня в моих услугах не нуждаются. Раз на заводе делать нечего, то я решил вернуться домой. Подходя к своему дому, я заметил отца. Он возвращался из магазина с еще одним пакетом. Помню, я тогда удивился, сколько же котлет они решили наготовить. Я хотел окликнуть отца, но почему-то не стал. Я проследил за ним взглядом. Когда дверь подъезда захлопнулась за ним, я прибавил шагу.
Уже почти бегом я приблизился к двери. Открыв ее, я услышал, как закрылись двери лифта. Поднимаясь по лестнице, я услышал, как лифт прибыл на мой этаж. Я перегнулся через перила и посмотрел вверх. То, что я там увидел, заставило меня отшатнуться, и я ударился спиной о стену шахты лифта. Между пролетами лестницы я на какую-то долю секунды увидел своего отца… откусывающего от небольшого куска сырого мяса. Видимо он начал трапезу еще в лифте. Мой мозг отказывался воспринимать эту картинку, как абсолютно нелогичную. Показалось… Галлюцинация… Привиделось… Разум пытался подыскать объяснение тому, что я видел. Утвердившись в мысли, что мне действительно это причудилось, я поднялся на свой этаж и открыл ключом дверь квартиры. На полу валялся пустой пакет, тот, с которым я видел отца на улице. Из ванной доносился шум воды. Когда я закрыл за собой дверь, шум прекратился в коридор вышел отец. Он удивленно посмотрел на меня и поинтересовался, отчего я не на работе. Я внимательно его разглядывал, но не находил решительно ничего необычного. Разве что щетина у него стала более густой и черной. Передо мной стоял мой отец, такой, каким я привык его видеть. Я выдавил, что сегодня работы нет, и скрылся в своей комнате. Перед глазами все еще стояла та странная и страшная картинка. Но, убедив себя, что это был просто глюк, и ничего такого произойти не могло, я решил прогуляться и выветрить из головы плохие мысли.
Домой я вернулся, когда уже вечерело. Мама пришла с работы, и дома шли приготовления к ужину. Ничего из увиденного мной, не выбивалось из привычных обстоятельств, и я уже почти забыл то странное видение. Решив смыть с себя дневную грязь, я закрылся в ванной. Когда же я протирался полотенцем и одевался, родители о чем-то разговаривали на кухне, и я услышал обрывок их разговора.
-Это уже началось, - мамин голос звучал приглушенно не только из-за двери, за которой замер я.
-Я знаю… Но я не уверен, что хватит духу на оставшуюся часть… - голос отца был полон какой-то непонятной обреченности.
-Сомнения - это нормально, наставник предупреждал нас, что до самого последнего момента нас будут терзать мысли о правильности решения. Но подумай, разве ты не чувствуешь этого? Я себя ощущаю лет на 20 моложе. Мы должны закончить. - в голосе матери чувствовалась сила и начинали звучать стальные нотки.
-Да, но… - начал было отец, но тут я решил выйти из своего укрытия и разъяснить ситуацию.
Когда я оказался в коридорчике, ведущем в кухню, родители внезапно прекратили свой разговор и смотрели на меня. На их лицах были улыбки, и создавалось такое впечатление, что услышанный мной разговор происходил только в моем воображении. Но я ручаюсь, что слышал голоса собственными ушами!
-О чем вы говорили? - на всякий случай спросил я.
-Ни о чем - хором ответили родители и переглянулись. Затем рассмеялись . Я же стоял и не знал что и думать.
-Давай к столу. - произнесла мама и я, слегка помедлив, подчинился.
Ужин прошел как обычно - разговоры ни о чем, спор о том, чья очередь мыть посуду и т.п. Правда котлеты, приготовленные отцом, были сильно недожарены. Кое-как проглотив одну, я быстро расправился с гарниром, а когда я встал и собрался пойти в свою комнату, меня остановил отец и сказал:
-Погоди, выпей еще чаю.
Это была еще одна странность, которой я не придал должного значения и поплатился за это. Мы никогда раньше не чаёвничали после ужина, а тут вдруг отец ухватил меня за руку и буквально силой усадил на место, а мама тут же подала на стол кружки и какие-то пирожные.
Пока я пил, я ловил на себе взгляды родителей. Хотя… может это мне сейчас кажется, что они как-то странно смотрели на меня. И тут я наконец заметил то, что мне действительно озадачило. Мои родители как-будто помолодели. Морщинки на их лицах исчезли, седина, начинавшая пробиваться в отцовских вихрах, тоже улетучилась, на маминых щеках гулял румянец, и сама она стала выглядеть моложе своих лет. С такими странными мыслями я допил чай и пошел в комнату. Посидев немного в интернете, я вдруг ощутил сильную усталость. Кое-как расстелив кровать, я забрался под одеяло и моментально провалился в сон.
Последующие события казались бы мне ужасным ночным кошмаром, если бы не то, что я до сих пор могу видеть в зале и на кухне.
Меня разбудили легкие, но настойчивые удары по лицу. Продрав глаза, я увидел, что отец склонился надо мной и шлепает меня по щекам. Увидев, что я проснулся, он перестал приводить меня в чувство и выпрямился. Тут я заметил, что на нем совершенно нет одежды. Повернув голову, я увидел маму. Она тоже была совершенно нага. По стенам гуляли огромные тени. Источником света служили несколько больших свечей, расставленных по углам комнаты. Ужас охватил меня, и я хотел было убежать, но понял, что не могу пошевелиться. Я не был связан, просто не мог пошевелиться. Но спиной я почувствовал что лежу на столе, принесенном из кухни (том самом, за которым пару часов назад я ужинал со своей семьёй), причем на этом столе рассыпаны какие-то веточки и лепесточки.
-Хорошо, приступим.- холодно сказала мама. Хотя в тот момент, признаться, я усомнился в том, что это моя мать.
-Стоп, - внезапно сказал отец, - а благовония?
-Точно. Пойди на кухню и приготовь.
Вздохнув, отец удалился, и в скором времени с кухни донеслись звон посуди и невнятное бормотание отца.
-Мама, что происходит? - подал голос я.
Мать склонилась надо мной и, погладив по голове, ответила:
-Тише сынок. Так надо. Ты полон сил и энергии, которых мы лишились. Теперь мы хотим их обратно… Хотим еще побыть молодыми. И нам дали такую возможность…
Всё это походило на бред сумасшедшего, а я всё более убеждался в мысли, что это сон. Но тут сквозняк из-за приоткрытой двери на балкон скользнул по моему телу, и я его ощутил. Так же я ощутил, как тело покрылось гусиной кожей. Тут я с ужасом осознал, что родители собрались, по всей видимости, совершить что-то очень плохое, и я решил, что ничем хорошим это для меня не кончится. Тут я заметил кое-что, что напугало меня еще больше. На теле моей матери начали появляться еле заметные волоски. Руки, ноги, всё тело начало покрываться пушком. "Какого черта…" - пронеслось у меня в голове. Эта странность настолько меня взбудоражила, что я смог дернуться. Мама это заметила, и обеспокоено попросила отца поторопиться. Я же заметил, что в ее лице также начали происходить непонятные изменения. Появились какие-то звериные черты, а зубы как бы заострились. Все эти изменения и странности уже окончательно доконали мое сознание, и я в ужасе начал пытаться заставить свое тело повиноваться мне. Теперь-то я понимал, что это была за внезапная тяга к чаю. Меня опоили. Но, видимо, из-за недостатка опыта родители насыпали препарата меньше, чем требовалось, и я чувствовал, как мышцы постепенно "оттаивают". Когда я попытался встать с импровизированного жертвенника, мать решила остановить меня и навалилась на мои плечи. Я, собравшись с силами, смог оттолкнуть осатаневшую мать. Она отшатнулась и упала, чуть было не ударившись затылком о деревянный подлокотник кресла. Я попытался спрыгнуть со стола, но ноги подвели меня, и я упал. В этот самый момент в зал вошел отец, несший в руках миску с непонятной смесью трав. Он кинулся ко мне, но вдруг остановился. Пламя свечей вздрогнуло, и тени на его лице исказились. В комнате наступила гнетущая тишина. Эта сюрреалистичная картинка застыла в моем мозгу. Затем все происходило как в ускоренной перемотке. Родители начали извиваться в ужасных корчах. Мать, так и не успевшая подняться с пола, билась в страшных судорогах, а отец, упал на четвереньки и глухо стонал, пока его тело пробивала дрожь. А я лежал и смотрел на это действо с широкими от ужаса глазами. Тут отец поднял голову и посмотрел на меня. Я попытался закричать, но издал лишь слабый стон. То, что смотрело на меня, не было моим отцом. Скулы заострились, изо рта, с очень острых зубов на ковер капала слюна. А глаза как у какого-нибудь зверя отблескивали в темноте. Он глухо зарычал и сделал неуверенный шаг ко мне, но видимо боль, терзавшая его, была слишком сильной, и он упал. Тут оцепенение прошло и я подскочил на ноги. Практически ничего не видя перед собой, я кинулся вперед и перескочил через тело моего отца… или того кто раньше был им. В два прыжка я оказался в коридоре и вдруг услышал за своей спиной рык. Какой-то первобытный ужас захлестнул сознание. Я словно очутился в глухом лесу, наедине с двумя хищниками. Медленно обернувшись, я взглянул на то, что творилось в зале. На стене сначала отразилась тень. Огромная тень какого-то монстра, с разверзшейся пастью на длинной морде. За тем к ней присоединилась вторая тень, чуть поменьше, но такая же ужасающая. Волосы на моей голове зашевелились. Я не мог поверить, что такое происходит со мной. Это должен быть сон. Простой кошмар. Сейчас я проснусь от лучика солнца, скользнувшего между занавесок в моей комнате и посмеюсь над этим глупым сном. Но видение упорно не желало улетучиваться, и я увидел, как в дверном проеме показалась лапа. Огромная лапа то ли собаки, то ли волка. Вслед за ней показалась голова создания. Покрытая шерстью, с острыми ушами на макушке и оскалом острейших зубов, на которых танцевали отблески свечей. Такие же отблески метались в глазах чудовища, придавая ему вовсе демонический вид. Кажется, я закричал и бросился к ближайшей двери. Это оказалась дверь в мою комнату. Я повернул защелку замка как раз перед тем, как в дверь раздался удар. Я упал на пятую точку и услышал злобный рев. Зверь начал скрестись когтями о дерево. Скрежет долетал до моего сознания и тонул в тумане полубезумия. Я больше не мог подняться на ноги и отполз к противоположной стене. По щекам покатились слезы. Не знаю, сколько я так просидел, слушая порыкивания и скрежет когтей. Может несколько минут, а может пару часов. Ночь казалась бесконечной. В конце концов, я решил, подняться с пола и предпринять что-то для своего спасения. В комнате не наблюдалось решительно ничего, что могло бы мне помочь. Звуки за дверью стихли. Уж не знаю, успокоило это меня или добавило тревоги. Осматривая комнату, я взглянул на окно. Под окнами нашей квартиры росли несколько деревьев. Если спрыгнуть и суметь ухватиться за ветки, возможно, получится с незначительными травмами спуститься на землю… Подойдя к окну, я открыл его и собрался было залезть на подоконник, как взгляд мой упал вниз, и я отшатнулся. Там внизу стояло человек пятнадцать и смотрело на моё окно. У всех горели в темноте глаза. В их фигурах угадывались хищные черты. Они стояли там и, покачиваясь, пялились на меня. Тут из-за двери донесся не то сдавленный рык, не то смешок.
-Ты увидел стаю? - раздался грубый, рычащий голос.
Я стоял и смотрел на дверь. Голос был вкрадчивым и пугающим.
-Жаль сын, что ты не можешь присоединиться к нам. Тебе некуда бежать. Мы рано или поздно избавимся от преграды. Сделай милость - выйди к нам, утоли наш голод. Обещаю, больно не будет. Мы перегрызем тебе шею и через несколько мгновений ты уснешь глубоким сном…
Я внимал этому голосу и чувствовал, как ноги становятся ватными. Рычащий голос вещал из-за двери, периодически прикасаясь к ней своей лапой. Последнее, что я помню, это как я посмотрел в настенное зеркало. В отражении на меня смотрел абсолютно седой молодой человек с ужасно осунувшимся лицом. Увидев это, я потерял сознание.
Очнулся я через пару часов, лежа на полу. В дверь теперь не просто ломились, а целенаправленно уничтожали её. Я слышал, как её царапают когтями, наваливаются всем весом, стараясь выбить замок. И рык. Злобный, приглушенный рык двух монстров, решивших сожрать меня. В прострации я сел за компьютер и набрал этот текст. Выход теперь был очевиден. Я не хотел видеть тот ужас, что ломился мне в комнату. Я не мог сбежать, так как под окнами меня караулила толпа таких же одержимых зверем монстров. Я не знаю, что произошло с моей семьёй. Кто сделал их такими, и кто приказал съесть меня. Я вытащил ремень из своих старых джинсовых штанов и соорудил петлю. Сейчас я допишу эти строки и прилажу ремень к люстре. Меня, скорее всего, сочтут сумасшедшим, а повреждения на двери - попытками родителей спасти меня. Но я знаю, что я видел, и моя седина тому подтверждение. Прощайте.

@темы: рассказы, проза

---

[Тарья Мор]

Ищется соавтор.

Хочется пострадать графоманией и накатать небольшое произведение на тему вурдалаков. Не ВАМПИРОВ, товарищи, а именно нежити, ироничной, порой гниющей и вообще вполне адекватной. Главные герои есть, поле действия - тоже, зачатки начала имеются, а вот МЫСЛИ, главной и несущей идеи текста - нет.

Приветствуются инициативные товарищи с чувством юмора и любовью к иронической прозе, старшей школе и вурдалакам.

Кратинко-творчество за авторством Тарьи Мор.

@темы: организационные вопросы, Творческая лаборатория писателя, В процессе работы

---

[Космическая улитка]

Название: Небесный спецназ
Автор: Minnezinger
Жанр: стихи

Их доспехи запорошены пылью,
Не в чести теперь железные латы.
Расправляют надоевшие крылья —
Пережиток, но: "Отставить, солдаты!"
Незаметные, как тень у порога,
Затаившись, ждут сигнала к атаке.
Их девиз — "Во имя Господа Бога",—
Есть на флаге, но зачем флаги в драке?
Время битв ушло давно. Было? Вышло.
Нет нужды в мечах, явлениях, Чуде.
Может, Бог в оставке: звали, — не слышит.
Но спецназ небес в строю. Был. И будет.

@темы: стихи

---

[Герт.]

Название: нет
Автор: Герберт Майн
Бета (если есть): нет
Жанр: проза, городское фентези
Возрастные ограничения (если таковые необходимы на Ваш взгляд): нет
От автора: Текст вдогонку тексту После допроса. Что, собственно, заставило неглупого и талантливого мага попытаться спасти юного идиота, и в результате - попасть в ласковые лапы Инквизиции?.. Автору очень интересно - а Станислав воспринимается как анимешное нечто, или всё-таки как мужик? )))


Подозреваемого Станислава Цисаржа выехали брать полной группой – шестеро инквизиторов-боевиков плюс лекарская бригада. Не то, что бы на поимку одного колдуна стоило кидать столько людей, которые и так месяцами ждут выходного… Но Станислав Цисарж, двадцати девяти лет, высокий, телосложение астеническое, волосы каштановые, прямые, глаза голубые, на левом – бельмо, - успел так помотать нервы господину окружному инквизитору, что тот мстительно решил: «Пусть его по стенке размажут. Пусть… повыпендривается. Гнида мелкая, вошь недодавленная…». И подмахнул приказ об отправке полной бригады.
Теперь бригада топталась на узкой лестничной клетке – почти в полном составе, одного отрядили стеречь обшарпанную дверь подъезда. Рыжий Валек то и дело нервно поправлял крест под чёрной форменной рубашкой – это был его первый боевой вызов. Пытался рассмотреть себя в полированном металле дверной ручки, понять, не топорщится ли на лбу несерьёзный, не-инквизиторский вихор.
- Ну, с Богом, - помянул Всевышнего всуе Михал, глава отряда. И нажал тугую медную кнопочку звонка. Кнопка исчезла под его широким пальцем, за дверью раздался хрипловатый щебет. И мирное торопливое шарканье.
Михал почему-то вздохнул. Валек подтянулся и сделал суровое лицо. Остальные плавно отступили, держа руки на табельном.
Дверь открылась. Из квартиры тут же пахнуло теплом, резким запахом герани и вкусным – борща. Со шкварками. На пороге стояла невысокая молодая женщина в цветастом халате и близоруко, удивлённо щурилась на инквизиторов.
– А вы… господа… к кому?
- Окружное управление Святой Инквизиции, - Михал щёлкнул перед близорукой женщиной удостоверением, она ойкнула и растерянно почесала нос, на шаг отступая. На ногах у неё были растоптанные тапочки в виде розовых собачек. У правой собачки не хватало пластикового глаза.
- Здесь проживает Станислав Цисарж? – продолжал давить Михал, который уже стоял на пороге, почти вплотную к женщине. Она кивнула:
- Да… Мы… живём. Со Славеком.
- Он… дома? – Михал понизил голос, и Валек со странным обречённым возбуждением подумал – он же слышит нас, а?.. Он же нас слышит! Сидит там… с борщом. И слушает. Выжидает.
Цисарж не выжидал. Послышался мягкий звук – шлёпанье босых ног по линолеуму, - и в узкий коридор вышел мужчина. Высокий, худой, с собранными в хвост каштановыми волосами и белым слепым левым глазом. В чёрной майке и драных разношенных джинсах.
- Что такое, Анэжка? – Цисарж посмотрел на женщину, продолжая медленно вытирать руки клетчатым полотенцем, потом перевёл взгляд на инквизиторов…
И ничего.
Валек смотрел на Цисаржа почти с обидой.
Цисарж смотрел на Валека. И в зрячем глазу не отражалось ничего, кроме раздражения мужчины, которого оторвали от обеда.
Михал напрягся – Валек даже по его спине чуял, что он готов напасть. Но медлит. Потому что бред. И борщ. И дурацкое клетчатое полотенце.
И Анэжка, доверчиво закрывающая проход.
Цисарж подошёл ближе, бросил полотенце на обшарпанную тумбочку:
- Чем обязан, господа инквизиторы? Плановый рейд?
- Женщину уберите, - сказал Михал глухим тихим голосом.
Анэжка испуганно вскинула взгляд – почему-то на Валека. Валек растерянно улыбнулся. Цисарж тронул её за плечо:
- Иди, Анэжка. В комнату иди. Мы разберёмся.
- Но Славек…
- Иди.
Анээка посмотрела на Цисаржа – она была ниже его на голову, щурилась, пытаясь увидеть лицо. А увидев – вздохнула и ушла за дверь в конце коридора, шаркая своими смешными тапками.
- Ну так?.. – Цисарж скрестил руки на груди.
Михал сообщил – казённым металлическим голосом:
- Станислав Цисарж, вы подозреваетесь в практике чёрной магии, в организации двух массовых терактов, повлёкших за собой гибель двадцати трёх человек, и в намеренном введении в заблуждение окружное управление Святой Инквизиции. Вы можете проследовать с нами добровольно для выяснения степени вашей виновности, или же…
- Хорошо.
Михал осёкся. Валек чуть не ойкнул, как та же Анэжка.
Четверо за его спиной чуть расслабились – пальцы прошуршали по коже кобуры, заскрипели ремни.
Цисарж кивнул на комнату:
- Жене скажу. И куртку возьму. Можно?
- Личные вещи будут конфискованы для досмотра… - как-то вяло сообщил Михал.
- Знаю, - отозвался Цисарж, который уже шёл в комнату, доверчиво повернувшись к инквизиторам спиной.
- И паспорт... – сказал спине Михал.
- И дулю с маслом… - весело отозвался Цисарж, не оборачиваясь.
- Что?.. – Михал потянулся к табельному. За спиной Валека звякнули пряжки кобуры. Четыре раза. Сам Валек тянуться к оружию почему-то не спешил.
Спина у Цисаржа была бледная, с редкими веснушками на плечах. По шее ползла выбившаяся из хвоста длинная прядка. Нормальная такая была спина. Напряжённая, словно в руках у Цисаржа был ящик с кирпичами. Или два.
- Обернуться! Или стреляю. – рявкнул Михал, выдёргивая из кобуры пистолет, резко блеснувший серебряными накладками.
Цисарж обернулся.
В руках он держал тьму. Осторожно, как котёнка.
Его белый глаз смотрел на инквизиторов. Бельмо проколола чёрная точка зрачка. Валек посмотрел в неё – и она расширилась, будто наводясь на мишень. В ней отразился курносый Валеков нос и проклятый, несерьёзный вихор.
Потом тьма вырвалась из рук Цисаржа.
Михал выстрелил.
Остальные не успели.
Валек бился в чёрной непроглядной дряни – словно запутался в занавеске, зацепился крючками кобуры, дурацкими новыми нашивками, и вырваться не может, а сейчас придут, увидят, будет стыдно…
Чёрная дрянь сжималась, сгибая крючки и ломая пальцы.
Сквозь упругую жаркую пелену Валек услышал:
- Славек… Славек, что…
- Тихо, Анэжка. Всё нормально. Ушли. А у тебя борщ выкипает.
И больше не слышал ничего.

* * *

- Славек, я ухожу.
Забитая пепельница на самом углу стола. Прожженная красно-белая клеёнка. Сахарница в виде пошлого жирного лебедя.
- В магазин?
- От тебя.
Цисарж поднял взгляд и, не глядя, затушил в пепельнице очередную сигарету. И потянулся за новой.
Анэжка стояла у двери, прислонившись к косяку острым плечом. Голым. Она куталась в его любимую старую рубашку, рубашка была велика и сползала.
- Что ж так? Мусор редко выношу? – окурок в пепельнице дымил и вонял, Цисарж залил его остывшим чаем. Анэжка переступила с ноги на ногу, но в кухню не зашла.
- Людей убиваешь.
- Значит, мусор выношу исправно. Биологический, - Цисарж хмыкнул, переложил сигарету в правую руку, левой отодвинул чашку с чаем. Он знал, что бьёт больно и несправедливо. Но стоять у двери, растерянно водя по линолеуму тонкой, такой знакомой лапкой – это тоже не слишком-то честно.
- Ты убийца, Славек, - беспомощно сказала Анэжка, натягивая рубашку на плечо. И близоруко, умоляюще на него посмотрела – мол, ну пойми же ты, Славек, дурень ты поганый. Пойми, как мне плохо. И покайся.
Шиш вам. Мы не каемся.
- Спасибо, что сказала, - Цисарж поднялся, кинул сигарету в чай – та жалобно пшикнула. Почти как Анэжка. Прошёл мимо неё, аккуратно отодвинув. Ушёл в комнату.
- Ты куда?.. – Анэжка шла следом, зябко перебирая ногами.
- Вещи собирать, - сказал Цисарж, не оборачиваясь. Он знал, что она ждёт – сейчас обернётся. И в руках будет маленькая урчащая тьма. А потом не будет ничего.
Он обернулся. В руках у него была потёртая спортивная сумка.
- И ты просто так вот… уйдёшь?
- Нет, духовой оркестр вызову, - буркнул Цисарж, закидывая в сумку джинсы, рубашки, одинокий, попавшийся под руку носок.
- Славек, ты же не плохой человек…
- Я вообще не человек.
- Ты же мечтал о детях…
- Я врал.
- Ты можешь прекратить, ты же…
- Раздевайся.
Она посмотрела на него испуганно, отступила, сжав ворот рубашки дрожащими пальцами. Цисарж тоскливо усмехнулся:
- Голую я тебя видел. И даже не только видел. Рубашку отдай. Зачем она тебе, она ж колдуном воняет.
«И твоими духами» - почему-то вертелось на языке. Простые дешёвые духи, лилия-фиалка, круглый голубой флакон.
Рубашку она сняла. Протянула ему – осторожно, чтобы не коснуться руки. И замерла, не решаясь повернуться спиной, к шкафу.
Так и стояла, пока он утрамбовывал в сумку книги поверх одежды.
Как дура.
Он застегнул натужно рыкнувшую молнию, закинул сумку на плечо, поморщился – ремень врезался в кожу даже под футболкой. Посмотрел на голую, растерянную, испуганную Анэжку. Ханну.
- Ну, всё. Пока.
- Прощай, Славек, - с нажимом произнесла она, - прощай.
Как попросила.
Он помедлил… и кивнул. Прощай так прощай.
И пошёл к двери, подставив Ханне беззащитную спину, закрытую линялой домашней футболкой.
Ключи он бросил в почтовый ящик.

Автобус до столицы полз медленно, натужно кряхтя и подпрыгивая на каждой колдобине. Цисарж смотрел в окно, мутное, как его левый глаз, и с такой же дыркой – кто-то протёр в пыли «смотровой глазок». Сумка подпрыгивала у него на коленях, тряслась и звякала бритвой о флакон дезодоранта.
И пахла лилией-фиалкой.

* * *

У неё были седые волосы. Много-много седых волос, увязанных в суровый строгий узел, сколотых острыми шпильками. Хватило бы на двоих.
Она и седела за двоих – потому что у него седины не было. В его шестьдесят два, которые он променял на бесконечные тридцать-с-хвостиком.
Она сминала мягкий ремень кожаной сумочки наманикюренными тонкими руками. По рукам текли реки выступающих вен. Наверное, к сердцу, но казалось – к Цисаржу. «Все реки ведут к Цисаржу», начало мании величия.
Он затушил сигарету в забитой малахитовой пепельнице, тщательно растёр окурок. Посмотрел на неё:
- Здравствуй, Ханна.
- Славек… - она слабо кивнула. От неё пахло дорогими сложными духами: мускат, амбра, ещё какая-то дрянь.
От него тоже пахло дрянью, но другой – серьёзной. Смертельной дрянью и никотином, который, по сути, тоже – смертельная дрянь.
- Соскучилась? – спросил он с тихим смешком. Ханна тоже хихикнула – скорее от неожиданности. И тут же снова стала серьёзной и усталой, закрыла лицо сетью проступивших морщин.
- У меня к тебе… просьба.
Он снова закурил и закинул ногу на ногу. Она сильнее сжала колени, обтянутые бежевым капроном.
- Говори, я слушаю. Мне интересно.
Ему мало что было в ней интересно. Разве что просьба… И почему она сменила духи. Но второе подождёт.
- Мой сын, - сказала она, глядя на него светлыми, ничуть не близорукими глазами. Лазерная хирургия, курва мать, сейчас всё лечат…
- Антонин. Знаю. Отпрыск безвременно помершего жирдяя Рауха.
- Ты следил? – её пальцы сильнее сжали ремень. Наверное, было больно. Пальцам, не ремню.
- Нет. Мне сказали. И что же твой драгоценный потомок?
Она отдирала с ногтя гладкий бесцветный лак, сощёлкивала на пол тусклые чешуйки,
- Ему пришла повестка. От столичной Инквизиции. Его подозревают. В… убийствах.
- Давно пора, - он выдохнул облачко терпкого дыма, заглушая запах духов.
- Он не пришёл. И теперь…
- Теперь придут за ним. Ханна, золото моё, что ж вы с Раухом не наскребли генов на один нормальный мозг для сына?
- Его убьют, Славек, - она смотрела на него так, словно всё ещё была близорука. И глаза её умоляли: «Ну посмотри на меня, ну пойми, Славек, мерзавец, что ты со мной делаешь, мне же плохо…»
Цисаржу было хорошо.
Цисаржу было хорошо и весело.
- Ты хочешь, чтобы я помог.
Это не было вопросом, но она ответила – просветлев лицом:
- Да. Да, Славек. Я знаю, ты можешь.
- А что мне за это будет?.. – наивно спросил он, склонив голову и покосившись на Ханну левым глазом. Ханна слабо пожала плечами:
- Что ты хочешь?
- Даже так?.. – он бросил сигарету в чашку с недопитым кофе и поднялся.
- Ничего я не хочу. Давно уже ни черта не хочу, Анэжка. Где живёт твой… Антонин?
Она торопливо назвала адрес, начала искать в сумочке визитку – Цисарж покачал головой. На память он не жаловался.
Ханна расслабилась, скользнула любопытным взглядом по столу, огромному и захламлённому. Тронула кончиком пальца распотрошённую упаковку дигоксина.
- Сердце?..
Он не ответил, повернулся к шкафу с ингридиентами.
- Ты бы поберёг себя… В нашем возрасте… Кофе, куришь…
- В каком возрасте? – он обернулся и прищурился. Она посмотрела на него – высокого, подтянутого, упорно тридцатилетнего… и промолчала, заправив за ухо седую прядь. Он хмыкнул и повернулся обратно к пыльным полкам. Сердце, словно услышав, начало ныть, но он привычно прогнал по руке волну силы, усмиряя капризную дрянь.
Когда он быстро собрал нужные банки, коробки и флаконы в сумку, и закинул ремень на плечо, она поднялась. Расправила строгую юбку, посмотрела на него – снизу вверх, щурясь по привычке, - и сказала:
- Спасибо, Славек. Ты…
- Мусор не выношу. И людей… не выношу. До сих пор, - ответил он. Пожалуй, слишком резко. Она затихла и потухла, словно он её задул. И пошла за ним, нелепо шаркая изящными туфлями по паркетному полу.
Она всё-таки сунула ему визитку – не Антонина, свою. Аккуратный бежевый прямоугольник, ровные чёрные буквы. «Ханна Раух».
Уже сев в машину, он достал визитку из кармана. Поднял стёкла, консервируясь в уютном маленьком мирке. И понюхал картон.
Ничего.
Только от голубой «ёлочки» на зеркале привычно тянет лилией-фиалкой.

@темы: отрывки, проза, зарисовки

---

[fedsas]

Название: Как бить
Автор: Ufo
Жанр: проза
От автора: инструкцию не использовать в противоправных действиях.

Удар. Он должен быть хлёстким, повторю - хлёстким, не сильным, не
давящим, и не разу не ломовым, а просто хлёстким, - резким, неожиданным,
выцелинным и целенаправленным. Тогда он дойдет до своей конечной логики
и выполнит своё предназначенние. Ты стоишь напротив своего противника,
смотри ему в глаза, ты увидишь там всё что у него в голове. Его трусость
или же полный беспредел, пренебрежение к своей или твоей жизни,
бесшабашность и безбашенность, мутный взгляд или сосредоточенность. Но
чаще видишь злость и ярость, иначе бы вы не стояли друг против друга и
разговора этого не было. Смотри, смотри внимательно и чуть отстраннёно,
будь наготове и вместе с тем расслаблен, так легче принять первый удар
если ты по своей неопытности его пропустишь. Разговаривай с ним, слова
не важны, важен тон и наличие своего внутреннего стержня, пусть всё идёт
изнутри, ты знаешь только одно и это будет, тот кто стоит перед тобой
должен превратится в мешок мяса, жил и костей лежащих бездыханно у твоих
ног, ты знаешь - это будет, но нужен удар, один, достаточный и
окончательный как точка. Теперь самое главное,- поймай его дыхание,
начни дышать в унисон с ним. Дыши до тех пор пока не почуствуешь как
вздымается и опускается его грудная клетка, как бьётся его сердце и
гонит толчками взбешенную кровь. Говори с ним. Вспомни как делают на
Востоке, тебя радушно встречают, кормят пловом, поят чаем, а ждут только
лишь одного. Ждут когда ты выйдешь из дома и радушные хозяева провожая
тебя, похлопывая левой рукой тебя по плечу, стоя у тебя за спиной,
правой вонзают тебе сзади в печень остро заточенный длинный нож. Поймай
это состояние Востока. Будь безжалостен, умён и хитёр. Всё, ты дышишь
вместе с ним, молодца, жди. Жди его выдох, момент когда удар его сердца
вытолкнет кровь. Резко, так как бросается кобра, ввинчивающимся сжатым
кулаком, ты находишь его сердце только что выплеснувшее кровь и бьёшь.
Всё. Второго удара не надо. И у сердца его тоже не будет. Если оно
здоровое и тот кто стоял перед тобой ещё молод, то оно забьётся спустя
какое то время, а если нет, то не стоило ему вставать напротив тебя и
горячить кровь, он за всё ответил. Бей первым, так учит нас жизнь.

Вопрос: А надо ли было тебе это читать?

1. Да		4	(40%)
2. Нет		4	(40%)
3. Незнаю		1	(10%)
4. А ещё инструкции будут?		1	(10%)
Всего:		10

@темы: зарисовки

---

[fedsas]

Название: Одиночество
Автор: Ufo
Бета к сожалению не знаю что это - не понял термин:
Жанр:Стихи
Возрастные ограничения: нет
От автора :


Я научился молчать
одиночеству глядя в глаза.

Я не стал кричать,
когда не кричать нельзя.

Никто не заткнул бы мне рот,
ни человек, не зверь, не пурга.
Но вот вопрос, с кем говорить,
когда в душе тайга.

Сжимаю в складки рот,
ветер позёмку рвёт.
А одиночество не пройдет.
И не с кем поговорить.

@темы: стихи