Название: Пока нет, придумаю после завершения произведения.
Автор: Влада ВОРОНОВА ака Воронова_В_Ю
Бета: Авторская вычитка и редакция
Фэндом: Ориджинал
Жанр: лав-стори, гет, реалистика
Рейтинг: G (любая аудитория)
Саммари: аннотации пока нет, придумаю после завершения произведения.
Дисклеймор: всё принадлежит автору
Размер: это роман, поэтому глав будет много
Размещение: запрещено категорически
Статус: в процессе
Предупреждение: хм... предупреждать особо не о чем, но предисловие к роману и предварение к романным циклам желательно прочесть.
читать текст
Влада ВОРОНОВА
Пробник романа Б
ГЛАВА 2
ВЛАСТЬ ПАРАДОКСОВ
КЁСАКА Мицумару
Я тщательно отмыл руки от земли и втёр смягчающий крем. К сожалению, несмотря на многолетнюю возню с растениями, а теперь и фехтование, столь необходимый мне мозольный панцирь на ладонях так и не появился. Вместо того чтобы загрубеть, кожа трескалась, кровоточила и воспалялась. Поэтому постоянно приходилось следить, чтобы не появились заусенцы, цыпки и прочая дребедень, на которую нормальный парень не обращает ни малейшего внимания. Я же лет с двенадцати был вынужден ухаживать за кистями рук не хуже, чем рекламирующая кольца и браслеты фотомодель.
Хотя, когда я повзрослел, ухоженность рук стала приносить не только хлопоты, но и пользу — их облагороженный вид очень нравится женщинам.
И всё же главной причиной, по которой я трачу время на возню с кремами и маникюрными щипчиками, стали не они.
Если хочется, чтобы ваши цветы хорошо росли, ухаживать за ними нужно только открытыми руками — иными словами, без перчаток. Рукоять катаны тоже лучше чувствовать всей ладонью, а не опосредованно, через специальные рукавицы. Хотя они и входят в облачение фехтовальщика, однако все, кто действительно хочет стать мастером, на тренировках их не надевают никогда. Есть даже специальный термин «кендо ката», тренировка без доспеха. Она ничуть не легче классического учебного боя, потому что, во-первых, надеваются утяжелители, равные по весу доспехам, во-вторых, в кендо ката есть очень трудные упражнения, которые не используются в обычном кендо.
К моему удивлению, в Сарташевске оказался превосходный додзё — зал для занятий кендо. Причём не один, в городе есть аж три фехтовальных клуба, проводятся городские и областные соревнования. Мастерский уровень тренера тоже превзошёл все мои ожидания. Помянув нехорошим словом наставника из Миядзаки, Олег-сенсей сказал, что из такого материала, как я, надо выковывать не призёра городских соревнований, а чемпиона страны как минимум, и принялся гонять меня на тренировках до полного умопомрачения.
Все домашние дела переделаны, и теперь мне совершенно некуда себя девать. Ненавижу воскресенья! Скорей бы на работу... Пусть я её и не люблю, но там постоянно ощущается присутствие людей. Я знаю, что они равнодушны ко мне до полнейшего безразличия, но всё же некоторая общность у нас есть, ведь мы — штат одной и той же фирмы. А к равнодушию мне не привыкать, я всю жизнь в нём живу. Это неприятно, однако такое абсолютное одиночество, как сейчас, невыносимо.
Хотя, в последние дни интерес ко мне неожиданно возрос, особенно среди женской части коллектива. Да благословят боги паранойю мистера Асии! Закрытость бухгалтерских отделов может раздражать кого угодно, только не меня. Благодаря запрету для остальных сотрудников входить в бухгалтерию, я свободен от докучливых ухаживаний.
Повезло мне и с тем, что русские деловые традиции обязывает директора заботиться о горячем питании для сотрудников. Фирма заказывает комплексные обеды в одной из близлежащих кафешек. Доставляют еду дежурные официантки, по кабинетам её развозит собственный техперсонал фирмы, они же забирают посуду, и, благодаря этому, я избавлен от необходимости изобретать вежливые причины отказаться попробовать образцы домашней выпечки или салатиков, которые непременно таскали бы мне девушки, ходи я на обед в столовую.
Если бы кто-то сказал четыре года назад, что мне суждено превратиться в красавца фотомодельной внешности, я бы рассмеялся над столь глупой репликой. А если бы кто-то сказал, что меня будет тяготить женское внимание, я бы посоветовал ему обратиться к психиатру, — нормальному человеку столь вздорная мысль в голову не придёт.
Однако всё так и есть — от беспрестанных попыток ухаживания мне хочется сбежать на край света.
Ведь ни одной из этих дур, которые то и дело вешаются мне на шею, не нужен я сам. Им не интересен Кёсака Мицумару — его мысли, чувства, увлечения... Им наплевать на мои надежды и воспоминания. Всё, что они хотят и могут видеть, это смазливая морда, в обществе которой так приятно показаться в гостях или клубе. Я нужен как вещь, как способ уязвить соперниц. Супермодное платье, изысканные духи, новая причёска и красавчик Кёсака Мицумару в качестве наилучшего дополнения к выходному наряду.
Самое обидное, что девицы лгут не только мне, но и самим себе, принимая за влюблённость банальное желание опередить конкуренток и первой заполучить красивую игрушку.
Проститутки гораздо честнее и порядочнее их всех, вместе взятых, — шлюхи открытым тестом говорят, что окажут тебе сексуальную услугу за деньги, и не пытаются прикрыть поиск выгоды словами о любви.
Да, я по-прежнему снимаю проституток, как и в те времена, когда был уродливым жирным никчёмой, на которого не посмотрит ни одна девушка. Ведь они не смотрят на меня и сейчас. Глядя мне в глаза, каждая видит только собственное удовлетворённое тщеславие.
А единственная женщина в мире, способная за смазливой мордой разглядеть человека, относится ко мне как к другу — и не более того.
Я не должен был желать Ирину-сама! Смертным не дано обладать богинями. Но как можно не хотеть это воплощение сексуальности и обжигающе-сладкого соблазна?
Оказаться с ней в постели было бы величайшим счастьем для любого мужчины.
К тому же я смог бы удовлетворить Ирину-сама гораздо лучше, чем этот Вадим Сивелов с его ранним брюшком и неизбежной одышкой.
Хотя, надо признать, что он из тех мужчин, которые умеют нравиться женщинам: остроумный, внимательный, не без галантности. Да и собой хорош, гадёныш, — высокий голубоглазый шатен крепкого телосложения и двадцати восьми лет от роду. Кожа лица чистая, гладкая, приятные черты, да и деньгами не обделён. Ирина-сама говорила, что у него небольшое, но успешное предприятие по ремонту квартир и офисов.
Забрать мою богиню из объятий такого соперника будет задачей не из лёгких.
И первое, что я для этого сделаю, куплю машину. Пусть для Ирины-сама антураж ни малейшего значения не имеет, но зато у господина Сивелова уверенность в себе пошатнёт, и сильно. Машину надо брать поновее, спокойного цвета, стильную, но в то же время без лишних наворотов. Как говорит Ирина-сама, «для удобства, а не для понтов».
Я прикинул соотношение цен на авторынке и количество сбережений. Машину купить могу, и ещё останется на аренду гаража. Интересно, среди расположенного в полуквартале отсюда скопища гаражей-ракушек есть такие, которые можно снять на долгий срок?
Проще всего это выяснить, повесив объявление об аренде у входа на гаржный пятачок.
А теперь надо узнать, где находится авторынок. На последней тренировке в клубе слышал, как эту торговую точку обсуждали парни из нашей группы и из секции самбо. По их словам, выбор там немалый.
Я позвонил Николаю, своему приятелю по клубу.
Узнав, зачем мне нужен авторынок, Николай сказал, что сейчас вызвонит Серёгу, другого парня из нашей группы, и на рынок мы поедем все вместе.
— Зачем? — не понял я.
— Затем, что тебя там разведут и киданут на полплевка. Ты же ни одну из наших торговых фишек не знаешь.
Судя по шуму в трубке, на рынок с нами собралась и жена Николая Ленуська. Такой поездкой она убивала сразу двух зайцев: какое-никакое, а развлечение, к тому же Ленуська могла проконтролировать, чем на самом деле занят супруг — помогает приятелю или шастает по бабам.
— Денег с собой возьми не больше пятисот баксов, — наставлял меня Николай. — Только чтобы залог выплатить. И рублями немного, чтобы в нотариате предварительную сделку заверить.
— А разве по воскресеньям нотариусы работают? — удивился я.
— Там они без выходных трудятся, ведь суббота и воскресенье — самые урожайные дни на клиентов.
— Понятно, — кивнул я.
— Так мы через час за тобой заедем. Э-э, постой, а у тебя наши права есть?
— Да, есть. Я получил их почти сразу, как приехал.
— Тогда вообще без проблем, — ответил Николай. — Жди. Через час будем.
В трубке запищал отбойный зуммер. Я положил её на рычаг и пошёл переодеваться.
* * *
ИТИНОКУРА Сэнко
По воскресеньям Ирина ходит в салон красоты. Как будто ей это поможет! Но расслабуху после косметических процедур получаешь замечательную, что верно, то верно. Я даже не ожидала, что в провинциальном городишке не особо развитой в экономическом отношении страны может быть такой сервис, да ещё и в самом обычном, а не элитном салоне.
Впрочем, когда косметологические центры понатыканы почти в каждом квартале, поневоле начнёшь поднимать профессиональный уровень на неслыханную высоту.
— В нашем медучилище есть факультет косметологии, — пояснила Ирина. — Что ещё остаётся выпускницам, как не открывать салоны красоты и курсы визажистов? В свою очередь, визажистам тоже надо как-то кормиться.
На выходе из салона мы увидели Кёсаку, который покупал что-то в мелочном киоске возле автостоянки. Выглядело это как случайная встреча, но у меня сложилось впечатление, что он намеренно поджидал Ирину, — ведь планы на воскресенье мы обсуждали в присутствии Кёсаки.
К нам в кабинет он заходит каждый день. У рекламщиков много проплат самым разным контрагентам, как частным лицам, так и организациям, а потому для бухгалтера не составляет особого труда придумать повод, чтобы зайти в рекламный отдел и поговорить с начальницей.
Даже покемону понятно, что все эти вопросы можно обсудить и по телефону, но на фирме имеется оправдательное обстоятельство, именуемое «языковой барьер». Большинство моих соотечественников по-русски говорят неважно, а потому объясниться с местными кадрами могут лишь воочию, помогая себе жестами и тыканьем пальца в нужный пункт обсуждаемого документа.
Поэтому визиты Кёсаки ни у кого не вызывают ни малейшего подозрения, даже у Ирины — все привыкли, что русско-японские диалоги всегда ведутся лично. И тот факт, что по-русски Кёсака говорит не хуже самой Ирины, ни малейшего значения не имеет.
Кстати, а почему среди немалого бухгалтерского штата рекламным отделом занимается именно Мицумару? Не бывает подобных совпадений. Наверняка с кем-то поменялся, благо любой только рад будет избавиться от такой головной боли как рекламщики с грудой самых разнообразных счетов и квитанций. Поэтому Кёсаке не только вопросов не задавали, но явно ещё и шикарным ужином в ресторане за столь великую услугу расплатились.
Ухаживать за Ириной в открытую Кёсака пока не пытался. Она увлечена своим парнем, и малейшую попытку приставания со стороны других мужчин обрывает резко и жёстко. Поэтому Кёсака всю минувшую неделю приручал Ирину к своему присутствию, налаживал приятельство. Цели своей Мицумару добился — теперь он в любую минуту может оказаться рядом с Ириной, и никаких подозрений это ни у неё, ни у кого-то из коллег или знакомых не вызовет. А воспользоваться малейшей ссорой между влюблёнными, чтобы отпихнуть Сивелова и занять его место в Ирининой постели, Мицумару сумеет.
Беда в том, что намерения у Кёсаки, судя по всему, гораздо серьёзнее, чем просто койка.
— Здравствуйте, Дмитрий Иванович! — обрадовалась Ирина. Она вообще всем подряд радуется.
«Иванович» — это производное от Иванори, имени отца Мицумару.
— Добрый день, Ирина Алексеевна.
Не могу понять, почему Кёсака всегда с ней так церемонен. Ирина отнюдь не формалистка и, даже став начальницей, не возражала, чтобы наш фотограф продолжал называть её Ири-тян — Ирочкой.
Впрочем, сейчас, стараниями Кёсаки, все называют её только Ирина-сан.
— Не хотите прокатиться к парку БВЦ? — спросил Кёсака. — Я машину купил, теперь надо попрактиковаться, чтобы побыстрее привыкнуть и к ней, и к местным дорогам.
Я оторопела — зачем ему машина? У русских неплохо развит общественный транспорт и глупо выбрасывать деньги на собственное авто. Ведь мы все приехали сюда именно для того, чтобы побыстрее накопить кругленькую сумму.
Ирину новость не удивила. Купил человек машину и купил, кому какое дело? Ирина лишь заинтересовалась ценой и моделью.
Убедившись, что Кёсака за обновку не переплатил, согласилась на прогулку.
— Я Вадика позову, хорошо? — сказала она. — Он живёт неподалёку, так что придёт быстро.
— Да, — заставил себя улыбнуться Кёсака. — Конечно.
Он сел в машину и стал что-то искать в бардачке. Мы стояли так, что не могли видеть лицо Кёсаки, но я-то сразу поняла, какая боль его терзает.
К нам подошли двое парней и девушка. Как оказалось, это знакомые Кёсаки по спортклубу, которые помогали ему купить машину.
Так что в БВЦ мы поехали все вместе — у Николая была своя машина. Сергей пытался за мной ухаживать. Я не отталкивала, но и не поощряла. Парень он приятный, но с Кёсакой не сравнится.
А замечать меня Кёсака не хочет.
...Мы перекусили в кафе и теперь прогуливались по парку. Ирина взяла меня под руку, заставив немного отстать от остальных.
— Мы не справляемся с делами, — сказала она. — В отдел нужна ещё одна штатная единица. Нам необходим человек, который будет апробировать рекламу. Я и Виктор заняты типографиями и телевиденьем, вы трое до среды должны успеть переделать кучу работы. Везти готовые плакаты в университет и лицеи некому. А запускать в тираж неопробованную на аудитории рекламу я не хочу, это почти наверняка означает загубить весь проект.
Я кивнула. Реклама, рассчитанная на молодёжную аудиторию, заготовлена в трёх вариантах, и теперь студенты должны выбрать наилучший. Осмотр и голосование много времени не займут, но ведь кто-то должен объехать учебные заведения, договориться с преподавателями, чтобы разрешили показ, продемонстрировать открытки и плакаты, затем раздать и обработать бланки голосования.
— Нанять апробатора мистер Асия не позволит, — сказала я. — У фирмы нет денег даже на столь малое расширение штата. Мы ещё до тебя просили о помощнике, доказывали его необходимость, но мистер Асия отказал категорически.
— Тогда пусть прикомандирует к нам свою секретаршу. У него их две.
— Не получится, — сказала я. — Миз Амайя почти не говорит по-русски, а миз Татьяна слишком занята.
— На кой ляд Асямке вообще сдалась японская секретутка в России? — разозлилась Ирина. — От неё же никакой пользы! А для сортировки писем из токийского офиса с избытком хватает Татьяниных знаний. Ведь большая часть документации и телефонных звонков идёт именно по-русски, а не по-японски. Да и в наших бизнес-реалиях русская секретарша разбирается лучше японки. Работай я заграницей, взяла бы себе местную помощницу, а не тащила бы её из России.
— Ты права, но... Это сложно объяснить... — Я вздохнула, пытаясь подобрать слова на хорошо известном, но всё же чужом языке: — У мистера Асии гейдзинофобия. Он боится иностранцев, по-нашему — гейдзинов. А поскольку вынужден работать за границей, то и сделал себе маленький кусочек Японии. Иначе бы он просто не смог вести дела. Пока мистер Асия чувствует себя... м-м... на своей территории, он вполне успешно ведёт бизнес с чужаками. Но если ты заметила, большинство встреч и переговоров проводится только в нашем офисе, а не в чужих конторах и не в ресторанах. Делается это под тем предлогом, что у нас в офисе оборудован идеально защищённый от прослушивания салон. Крупные бизнесмены все немного параноики, и в такое объяснение верят легко.
Ирина смотрела на меня в полнейшем обалдении.
— Как это «боится иностранцев»?
— Япония очень долго была закрытой страной. Иностранцев, попавших на её землю, убивали. Поэтому некоторые воспринимают гейдзинов как нечто заведомо враждебное, выходцев из иного мира, почти что демонов.
— Что за бред? — не поверила Ирина. — Япония стала открытой страной ещё в девятнадцатом веке, и иностранец для вас должен быть явлением обыденным. А ты говоришь об Асии так, как будто он — житель номерного города во времена сталинского «железного занавеса».
— Боязнь иностранцев — фобия для современной Японии редкая, но не удивительная. Всё же несколько столетий изоляционизма не могли не повлиять как на менталитет, так и на генотип. Большинство японцев нормально относятся к иностранцам, понимают, что это такие же люди, как и мы, разве что глаза у них круглые и лица... м-м... излишне трёхмерные. Но это пустяки, которые нормальному общению не мешают. И всё же люди с гейдзинофобией встречаются. Говорят, точно такая же проблема есть и в Китае.
Ирина кивнула.
— Я подозревала, что здесь не обошлось без мозговых тараканов. Асие сочувствую, но нам-то от этого не легче. — Она немного поразмыслила и предложила: — А если взять апробатора азиатской внешности, Асия согласится? Людей, похожих на японцев, в городе полно.
— Сложно сказать заранее, — растерялась я. — Попробуй.
— Пробовать придётся тебе. Я ведь не знаю, как выглядит типичный японец с точки зрения самих японцев.
— Да, — согласилась я. — Идея неплохая. Только как мы легализуем конкурс на вакансию?
— Под видом поисков модели для рекламы. Асямке совсем не обязательно знать содержание конкурсного объявления. Выбираем подходящую кандидатуру и выбираем. А для чего — наше дело.
— Это может сработать, — ответила я.
К нам подошёл Кёсака.
— Там качели есть, — показал он. — Хотите покататься?
— А почему бы нет? — кивнула Ирина и потянула меня за собой. — Пойдём!
Рядом с нами мгновенно оказался Сивелов и оттёр Кёсаку от Ирины. Я сразу же воспользовалась ситуаций, но всё оказалось безрезультатно — Мицумару заинтересовался мной не больше, чем плиткой брусчатки под ногами.
К тому же ухаживания Сергея становились всё настойчивее, превращаясь в приставание. Пришлось его одёрнуть.
После этого прогулка потеряла всякую привлекательность. Ирина сказала, что хочет домой, жена Николая её поддержала.
...Мицумару высадил Ирину и Вадима возле её дома, а меня отвёз к моей квартире. Мне хватило ума не предлагать ему подняться.
* * *
Ирина Ивашова
С утра на работе начался дурдом — Асямка получил какие-то скверные известия из головного офиса и теперь срывал зло на нас. Планёрка превратилась в акт репрессий.
На меня Асямка наорал из-за того, что роликов фирмы нет в прайм-тайме нового телеканала.
Я как могла вежливо объяснила этому ходячему психозу, что купить место в рекламном блоке не так просто, надо добиться, чтобы редактор канала согласился продать его именно нам. А для этого редактор должен получить с рекламодателя собственный интерес.
Понятие отката, проще говоря — взятки, Асямке знакомо по реалиям его островного отечества, поэтому редакторам других телевизионных и радиоканалов он платил без писка, однако здесь откатные расценки были значительно выше. Что, впрочем, понятно — телеканал популярный, а потому и цена высокая.
Но у нашего директора жадности намного больше, чем мозгов, и потому на меня обрушиваются громогласные обвинения в том, что часть необходимой для отката суммы я собираюсь присвоить.
— Потрудитесь немедля подкрепить свои слова фактами, — ответила я, изо всех сил стараясь не сорваться в крик, — или я подам на вас в суд за оскорбление и клевету.
Глаза у Асямки выпучились не хуже, чем у глубоководного краба.
— Что? — переспросил он.
Я повторила.
— Уволю, — возгласил Асямка таким тоном, как будто объявлял смертный приговор.
— Да ради бога. — Я достала из папки чистый лист бумаги и стала писать заявление. — Только прямо сейчас.
— Не спешите, миз Ивашова, — сказал Асямка. — Мы оба погорячились и... Продолжим совещание. — Он повернулся к заведующей клиент-залом. — Что вы говорили о расширении площади?
— Менеджеры не справляются с потоком клиентов. Возникают очереди. Нужна ещё одна штатная единица и, соответственно, место, где поставить стол и стул.
Дальше началось обычное обсуждение текущих дел и корректировка плана работ на неделю, который был составлен в пятницу, — за выходные ситуация успевала хотя и не сильно, но измениться.
Далеко не все сотрудники могли бегло говорить по-русски, поэтому Татьяна, секретарь Асямки, выполняла обязанности переводчика-синхрониста. Обычно такое двухголосое бубнение меня не напрягало, но сегодня, после стычки с Асямкой, вызывало раздражение и злость. Появилось ощущение, что я не в офисе на производственном совещании, а на театральной сцене и против воли вовлечена в постановку какой-то на редкость бездарной пьесы с не менее бездарными актёрами.
Если работа тебе не нравится, заниматься ею очень тяжело. Но, как оказалось, не менее тяжко работать с теми, кому плевать на дело, которым они занимаются. Здесь у всех одна мысль — побыстрее заработать бабла и свалить.
Студенткой я подрабатывала в фирме по ремонту офисной техники. Там всё было иначе. Шеф как-то умел повернуть всё так, что работать становилось интересно. И такие слова как «престиж фирмы» и «корпоративная солидарность» были для нас не пустым звуком.
Зря я не осталась там на постоянку. Конечно, зарплата в «Асия Мега-Лайне» намного выше, да и перспектив карьерного роста побольше... Например, я могу возглавить всю рекламную сферу компании в России. Но деньги и статус ещё не всё. Гораздо важнее ощущение нужности и полезности того, чем занимаешься. Нет, я не спорю с тем, что обеспечивать людям быструю и надёжную связь — дело в высшей степени нужное и необходимое, и работой в такой фирме можно было гордиться. Но в том-то и беда, что всё упирается в огромнейший тупик в виде частицы «бы».
Борисыч, мой бывший шеф, умел повернуть всё так, что каждый, от уборщицы тёти Леры до его зава, чувствовал себя необходимым, а труд свой — уважаемым.
Поэтому для Борисыча хотелось работать, а здесь даже у директора печать на морде — побыстрее перекинуть работу на кого-то другого и свалить.
Планёрка закончилась.
В коридоре Данилов заступил мне дорогу и начал возмущённо шипеть, какая я дура, и сколь скверными последствиями это всё может кончиться.
Я и без того была уже прилично заведённая, а причитаниями этого истерика «башню» мне снесло начисто.
— Если вы, Андрей Леонидович, нанимались сюда в мальчики для битья, то у меня иная специальность! Которая подтверждена университетским дипломом, и не покупным, а мозгами заработанным!
Я отпихнула Данилова в сторону и пошла в отдел.
— Да кому ты нужна со своим диплом! — долетело мне в след. — Таких спецов знаешь сколько?
— Да сколько бы ни было, — презрительно глянула я на этого идиота, — а юзеров на мой век всегда хватит. Буду ПО-шку по частным вызовам устанавливать, локалку настраивать, не особо убитое «железо» чинить. Этому меня пять лет в университете профессора учили и весьма неплохо со своей задачей справились.
В отделе я ещё раз обдумала сказанное Данилову. По чести сказать, такой работой занимаются только выпускники компьютерных курсов да студенты-троечники, потому что всех нормальных специалистов расхватывают по фирмам ещё задолго до диплома.
Но для поисков вакансии в серьёзном офисе требуется время, а до того и к юзерам можно поездить, не надорвусь. Могу поработать и как фриласер — делать на заказ небольшие программки, сайты лепить... Пусть как программер и дизайнер я всего лишь добротный середнячок, годный лишь для стандартной исполнительской работы, но ведь и не дура набитая, с основной частью заказов справлюсь.
Весть о стычке с Асямкой докатилась и до бухгалтерии. Кёсака сразу прибежал выяснять подробности. Я повторила ему то же самое, что и Данилову, но значительно мягче: Дмитрий Иванович — прекрасный человек, и ругаться мне с ним не о чем.
— Я понимаю ваши чувства, Ирина Алексеевна, однако будет ли такой поступок разумным? Заработок фрилансера нестабилен, два дня густо — неделю пусто. К тому же официальная должность обеспечивает вам пенсионный стаж, соцнакопления или как это всё в России называется... Нелепо рисковать всем этим из-за мелкого недоразумения.
От этих беспросветно глупых и... да, именно трусливо-холуйских слов опять вскипела ярость — и посильнее, чем раньше в стычках с Асямкой и Даниловым. Но всё же хватило выдержки не заорать на Кёсаку. Ведь парень не сделал мне ничего плохого. Просто не до конца понял ситуацию.
— Ничего так недоразумение... — процедила я. Ярость клокотала как вулкан, и сдерживать её было тяжело. — Меня оскорбили! И, по-вашему, это надо было стерпеть?
Кёсака опустил голову, забормотал:
— Я всего лишь беспокоюсь за вас, Ирина Алексеевна. Вы так много сделали за столь короткий срок, и будет бесконечно жаль, если результатами ваших трудов воспользуется кто-то другой. Если награда за ваши превосходнейшие идеи достанется кому-то другому...
— Дмитрий Иванович, там, где так легко могут оскорбить ваши честь и достоинство, никакие идеи никогда не получат ни развития, ни вознаграждения!
Кёсака посмотрел на меня с растерянностью и, как будто бы, с испугом. Да нет, вздор. Ему-то чего бояться?
— Ирина Алексеевна, вы ведь не увольняетесь?
— Пока нет. А дальше посмотрим.
— Ирина Алексеевна, пожалуйста, не спешите с окончательным решением.
— Решение уже принято, Дмитрий Иванович. Теперь всё зависит от директора — согласится он с ним или нет.
— Да, конечно. Вы правы. Я... У меня очень много работы и надо идти... Извините, Ирина Алексеевна.
Кёсака ушёл. Я посмотрела ему вслед с недоумением. Чего-то я здесь недопонимаю. В нашем разговоре был некий подтекст, который мне совсем не понравился, а потому разобраться в нём следовало немедленно.
Однако обдумать разговор мне не дали — пришёл охранник с деньгами.
— Кого тут на телевидение везти? — спросил он.
— Меня, — хмуро буркнула я.
Парень кивнул и заулыбался, от поездки на телевидение он явно ждал каких-то чудес и великолепий.
Пришлось разочаровать беднягу.
— Это не экскурсия в монтажную и репетиционную, а визит к директору, сплошная канцелярщина.
— Но ведь можно попроситься посмотреть!
— Не на что там смотреть, — отрезала я. — Это даже не телевидение в полном смысле слова, а всего лишь местное бюро московского телеканала. По соглашению с центром они могут пускать поверх столичной рекламы ролики сарташевских фирм и в новостях вместо московского блока показывать местный. На этом вся разница заканчивается, а большая часть теледеятельности как таковой идёт в московской студии.
Парень погрустнел.
Чёрт, почему у него такое выразительное лицо? Не сопереживать его печали и разочарованию невозможно.
Да и собой он неплох — высокий, крепкий, светлые волнистые волосы, большие серые глаза, губы соблазнительно-пухлые, но в то же время твёрдые, решительные.
— Тебя как зовут? — спросила я.
— Толик.
— Анатолий, значит. А по отчеству?
— Максимович.
— Так вот, Анатолий Максимович, не вешайте нос. Об экскурсии я договорюсь. (Парень посмотрел на меня с надеждой и лёгким недоверием, будто ребёнок на Снегурочку). Но предупреждаю, ничего по-настоящему интересного там нет.
— Это для вас, потому что вы уже привыкли, — возразил Толик и счастливо заулыбался, предвкушая настоящее, взаправдашнее чудо.
Мне показалось несправедливым лишать его праздника, даже если ничего праздничного в предстоящем событии нет.
— Тогда поехали смотреть на телевидение изнутри.
* * *
Константин Анохин
Когда этот хмырь косоглазый вместо прекрасной гейши прислал с проплатой Ивашову, мне захотелось устроить для него персональный Халкин-Гол.
Ну какой, спрашивается, может толк от ехидной страшномордой бабы, которая к тому же имела наглость процитировать мне статью Уголовного кодекса о взяточничестве?
Остаётся порадоваться, что директор фирмы не она. С Ивашовой сталось бы пойти с заявлением в милицию, а то и в ФСБ. Особого вреда ни мне, ни каналу это бы не причинило, но нервы потрепать пришлось бы изрядно.
Когда характер стервы компенсируется милым личиком, такую бабу ещё терпеть можно, но если и морда своей отвратностью соответствует характеру, то это полный... хм... это очень скверная ситуация.
Ох ты, какой взгляд! Ещё одна такая молния, и на мне будет сквозная дырка. Нет, главреж прав — в этой девочке и впрямь есть некий внутренний крючочек-приманка, не зацепиться на который невозможно.
А проведу-ка я небольшой тест.
— Госпожа Ивашова, вам нравятся передачи нашего канала? Только честно.
Девица усмехнулась.
— Требование честного ответа в таких случаях всегда означает вымогание самой бессовестной лести.
— И всё же я настаиваю на ответе. И если он будет действительно честным, то ваша реклама пойдёт в эфир без дополнительных взносов, только по официальной проплате. Вы сэкономите шефу немалые деньги, а это означает весьма солидную премию и повышение.
Ивашова отрицательно качнула головой.
— Я покупаю у вас эфирное время, а вот собственные взгляды не продаю ни вам, ни кому бы то ни было другому.
Мне только и осталось, что поаплодировать.
— Браво! Ещё никто не назвал этот канал дерьмом при помощи такой изысканной метафоры. Обругай вы его прямым текстом, было бы не столь сокрушительно и смертоносно.
— С вашей стороны не очень-то разумно хаять источник сверхприбыли.
— Ирина Алексеевна, даже до самой малой прибыли мне не ближе, чем от Лиссабона до Владивостока пешком. Я продал дачу и заложил квартиру, чтобы купить эту должность, а все откаты идут не мне, а начальству. Проценты, которые я получаю, лишь немного больше официальной зарплаты, и полностью уходят на погашение долгов.
Ивашова скептично хмыкнула:
— Ну и зачем вам вся эта кабала?
— Для свободы творчества.
— Вы это всерьёз? — с ехидным скепсисом посмотрела на меня Ивашова.
Я несколько мгновений поколебался, но всё-таки решил сказать правду. Мне показалось, что Ивашова, несмотря на свои вечные насмешливость и иронию, а может, благодаря именно им, поймёт. Понимание же мне сейчас необходимо как воздух.
— Я журналист, Ирина Алексеевна, и хороший журналист. Мне хочется делать передачи — яркие, глубокие и острые, чтобы в них обсуждались самые злободневные темы, но не в форме трамвайной склоки, как это сейчас водится на телевидении, а в виде подлинной дискуссии. В Москве мне этого не сделать никогда, там наличие собственного мнения не приветствуется, все должны смиренно и молча выполнять приказ. Поэтому я и решил рискнуть всем — деньгами, квартирой, столичной жизнью... Но лишь так и только так я получу возможность доказать свою значимость именно как журналиста.
— И что вы намерены делать в Москве после этих доказательств?
— Да ничего, — ответил я. — Потому что хочу остаться здесь навсегда. Удивлены?
— Нет. В Москве, какую бы высокую ступень в иерархии канала вы ни заняли, а всё равно останетесь не более, чем исполнителем приказов. Здесь же у вас есть солидная толика эфирного времени, которую вы можете обустраивать целиком и полностью по своему вкусу. Практически вы получаете пусть и небольшое, но собственное королевство.
— Вам нравятся конкурсы талантов на центральных каналах? — спросил я.
— А кому они не нравятся? — удивилась Ивашова.
— Я не в этом смысле. Вам всё нравится в их организации или что-то хочется поменять?
Ивашова немного поразмыслила и кивнула.
— Хочется. Я бы ввела номинации. Ну нелепо ведь сравнивать певца и гимнаста, фокусника и танцора.
— Вот и я хочу сделать конкурс с номинациями. Как думаете, можно будет привлечь участников из других регионов?
— Да запросто. Если на самарский театральный фестиваль съезжаются лучшие труппы со всего бывшего Союза и даже из дальнего зарубежья, то почему на ваш конкурс не могут приехать соискатели из Владивостока и Израиля? Только нужна хорошая развёрнутая рекламная кампания как по телевидению, так и в интернете. А главное, обеспечить конкурсантов местом для ночлега. Кормиться они будут сами, но жильё надо предоставить. В городе полно полупустых общаг, снять там комнаты будет несложно. Только селить в один номер надо конкурсантов разных номинаций, чтобы не передрались.
Я кивнул. Ивашова повторяла мои мысли. То, что в единомышленниках у меня не только главреж, но и потенциальный зритель, оказалось приятным.
— Проблема в том, — сказал я, — что подготовительный этап требует солидных людских ресурсов, а штат канала невелик. Денег мне выдали только на организацию конкурса как такового, но не на оплату подсобной силы. А ведь кто-то должен собирать заявки, отвечать на бесконечные телефонные звонки, решать кучу совершенно идиотских мелочей, которые будут сыпаться, как горох из мешка.
— Привлеките общественных помощников.
Я посмотрел на Ивашову с интересом. Мысль она высказала дельную. Странно, что я сам не додумался до столь простого решения.
— Константин Валерьевич, — сказала Ивашова, — а какие у вас будут номинации?
Шесть конкурсных категорий она одобрила, а вот седьмую отвергла сходу.
— Нет-нет, «Нетривиал» — название неудачное. Получается, что все остальные участники занимаются всякой скукой и банальщиной.
— Мне тоже не нравится, но как назвать номинацию для тех, кто выбрал творчество, которое не вписывается в стандартные рамки?
— «Своя тропа», — ответила Ивашова.
Я посмотрел на неё с удивлением. Точно такое же название предлагал главреж. Ивашова действительно мыслит с нами на одной волне.
Мы ещё немного пообсуждали конкурс, а после я рассказал о ежевоскресной передаче «Международное обозрение»: два информационных блока с анализом политических и экономических событий истекшей недели.
— Ещё бы культуру добавить, — сказала Ивашова.
— Сначала я хотел, но отказался от этой идеи. Народ гарантированно предпочтёт слушать сплетни о жизни «звёзд», нежели обзор культурных событий. У третьей части программы не будет зрителей.
— Не нужно оценивать людей по уровню собственного культурного развития.
Оскорбительная фраза заставила опомниться.
Ивашова здесь не второй режиссёр, не сценарист и не продюсер. Это всего лишь «шестёрка» очередного рекламодателя, ходячая коробка для отката, с которого мне не поиметь ни шиша.
Да к тому же она страшна, как обезьяна.
Не терплю присутствия некрасивых женщин.
Я назначил время для рекламы «Асия Мега-Лайна» и выставил Ивашову из кабинета.
А в голове у меня крепко угнездилась мысль, что для третьей части обозрения идеальной ведущей была бы Ивашова.
Нет, вздор! Взмыслится же такой абсурд.
Я занялся текущими делами. Всегда ненавидел эту ежедневную бюрократию, бумажки накапливались, а я всё тянул с ними до последнего. Но сегодня точно всё это разгребу!
Однако, едва мне удалось как следует сосредоточиться и по-настоящему втянуться в работу, позвонил главреж и обругал меня идиотом, который до сих пор не перетянул в студию идеального менеджера по кадрам. «Ей “звезду” для канала найти, что высморкаться, а ты, вместо того, чтобы контракт предложить, ушами хлопаешь».
Я потребовал подробностей. Выслушав, впал в ступор.
...Каким образом Ивашовой удалось уговорить нашего упрямого и несгибаемого главрежа разрешить какому-то парнишке из охраны «совсем немножечко попробовать поиграть в сериале», я не пойму никогда. Но парень оказался истинной драгоценностью — сексуальная внешность, отсутствие страха перед камерой, притягательный голос. Любой канал был бы рад заполучить такую особу как минимум в один из своих сериалов. Рейтинг его присутствие подняло бы не меньше, чем на два порядка.
— Поправь, если ошибаюсь, — сказал я главрежу, — но держится он так, как будто у него есть опыт актёрской работы.
— Да, пять лет театра художественной самодеятельности до армии. Представляешь, в посёлках это в высшей степени полезное занятие до сих пор не вышло из моды. У них даже свой сайт есть на какой-то бесплатной площадке.
— А записи спектаклей они там выкладывали?
— Парень говорит, что да.
— Так вот откуда опыт работы на камеру, — понял я. — Получается, учить его практически ничему не надо?
— Такого учить, только портить. Парень — настоящий самородок. Его слегка, очень осторожно подшлифовать, и он станет самой настоящей «звездой».
— Думаешь, главную роль в сериале надо отдать ему? Ты уверен, что он справится?
— Да, — уверенно сказал главреж. — Именно он и справится. Нам повезло, Костя, мы наткнулись на отличный сценарий. Но для него и актёры нужны выше среднего. Во всяком случае, на главные роли. Иначе проект, на который мы возлагаем столько надежд, так и останется тупым сериальным «мылом», которое потоком прёт с каждого канала.
Я посмотрел на монитор. Да, парень хорош... Такое лицо обеспечит нам внимание всей женской аудитории. А если он и роль на достойном уровне сыграет, то и мужской. Сериал у нас детективно-боевичный, где в главных героях крутой и честный мент.
— Хорошо, — сказал я. — Он утверждён на главную роль. Как его зовут?
— Анатолий Таманин.
— Годится. Скажи кадровикам, пусть сейчас же оформляют трудовой договор. В охранке Таманина наверняка заставят две недели отработать, поэтому сообразуй график съёмок с его дежурствами, но уже сегодня он должен быть на площадке, а послезавтра ролик с его физиономией обязан выйти в эфир. Мы и так слишком долго оттягивали начало съёмок. Центр заканчивает показ своей тупой «Прелестной сивиллы» в конце ноября и сразу же начинает гнать новое «мыло». Мы должны стартовать одновременно с ними и с собственным сериалом, потому что ничем другим глушить их трансляцию не имеем права. И перекрывать передачу, хотя бы одну серию которой увидели в Сарташевске, нам тоже не позволено. А центр зарядит своё бредовое «мыло» года на полтора, и мы тогда вообще в эфир не выйдем. Но и халтуру гнать не можем. Если мы хотим заставить центр с нами считаться, должны стать лучше их. И одним из главных аргументов в этом споре будет собственный сериал.
— Костя, — в голосе главрежа прозвучали опасные нотки, — ты меня ни с кем не перепутал? Что ты мне элементарщину как новичку сопливому растолковываешь?
— Прости, — торопливо пробормотал я.
С главрежа станется разорвать договор и вернуться в питерскую общагу. Я разыскал это сокровище на Ленфильме, прозябающим на какой-то мелкой дурацкой должности. Как можно было не разглядеть такое дарование, не понимаю. Но их слепота оказалась моей удачей. Пообещав никому не известному и не нужному Паше Мартынову, точнее, его замученной общажным бытом супруге проживание в отдельной квартире, я получил настоящего Мастера, который создаст мне суперсериалы.
Но характер у Мартынова не сахар.
Однако лучше терпеть его капризы, упрямство и скандалы, чем мучиться с ремесленником, не способным сделать ничего хоть сколько-нибудь заметного и оригинального.
— Таманин сегодня же выйдет на площадку, — сказал Мартынов и отключился.
Я положил трубку и улыбнулся.
У нас будет фильм!
= = =
КЁСАКА Мицумару
Я знал, что моя глупость не останется без последствий. Пожелание смерти, пусть и невольное, не могло не стать проклятием.
После того злосчастного понедельника я всё время ждал, что с Ириной-сама случится что-то плохое. Днём её разъезды безопасны, но по вечерам одной на улицах желательно не показываться. Поэтому я всегда провожаю Ирину-сама до дому. Тайком, разумеется. А после мчусь на тренировки, где занимаюсь с удвоенным усердием. Мне необходимо быть сильным, чтобы обещание помощи и поддержки, которое я дал Ирине-сама, не оказалось пустым.
При воспоминании о том, в какой нелепой и глупой форме я дал самую главную в моей жизни клятву, меня охватил стыд. Я самый настоящий придурок, если додумался оставить признание на языке цветов, прекрасно зная, что в Европе он так давно вышел из моды, что все уже забыли о его существовании.
По европейским традициям жёлтый нарцисс, кроме обещания поддержки, означает ещё и признание в самых серьёзных, глубоких и постоянных любовных чувствах: «Ты для меня как Солнце», «Ты единственная, кто мне нужен», «Любовь к тебе — главный смысл моей жизни».
В своё время дарение нарциссов могло заменить словесную клятву служения, которую рыцарь давал своей даме.
На прямое признание мне не хватало смелости, поэтому составлять цветочное послание было так приятно и упоительно, что я не заметил соболезнующих взглядов продавщицы.
А в итоге навлёк на Ирину-сама проклятие.
Нелепая стычка с мистером Асиёй этому прямое подтверждение. Он человек достаточно воспитанный и сдержанный, чтобы не срывать досаду и раздражение на подчинённых. И вдруг такое абсурдное обвинение... Естественно, что Ирина-сама сочла себя оскорблённой и захотела уйти.
Однако работы лучше, доходнее и перспективнее, чем в «Асия Мега-Лайне», в городе нет. Увольнение сильно подорвёт благополучие Ирины-сама. И даже если московская тётка согласится принять её на то время, которое требуется для поисков работы и приличной квартиры, Ирине-сама придётся всё начинать с нуля, долгое время оставаться на маленькой зарплате и незначительной должности.
Если мистер Асия будет вести себя прилично, Ирина-сама останется в фирме. Но хватит ли его воспитания и выдержки, чтобы противостоять силе проклятия?
И не продолжится ли действие проклятия, если Ирина-сама уйдёт на другую работу?
Или наоборот, исчезнет?
А я... Смогу ли я пережить разлуку? Ведь если Ирина-сама уволится, я буду видеть её лишь изредка. Нет, это невозможно! Я не смогу жить, не видя её. Я знаю, что она любит другого и счастлива с ним, поэтому не прошу у судьбы большего, нежели видеть Ирину-сама, говорить с ней... И потерять эти встречи не могу.
Боги, мой эгоизм чудовищен! Если смена работы поможет Ирине-сама избавиться от проклятия, я должен всячески поддерживать её решение уйти из «Асия Мега-Лайна».
А если проклятие можно снять другим способом? Тогда Ирине-сама не придётся оставлять выгодную должность.
Только бы знать точно!
Быть может, спросить какого-нибудь священника? К мошенникам, именующим себя «специалистами по снятию порчи и проклятий» может обратиться только умственно отсталый.
Вернусь домой, поищу полезную информацию на синтоистских сайтах. Да и на православных тоже.
Но Ирина-сама упомянула, что она атеистка, поэтому церковные ритуалы ей не помогут, со всеми своими неприятностями она должна справляться только самостоятельно.
Тогда, быть может, я смогу помочь ей? Обязательно смогу! Если с проклятием может справиться один человек, двое справятся тем более.
Заверещал звонок на обед.
Руки вымыть и вернуться в кабинет я успел до того, как в предбанник клозета попёрли сотрудники.
К несчастью, рукомойная часть у мужских и женских уборных общая, поэтому избежать встреч с навязчивыми девицами нелегко.
Какой надо быть дурой, чтобы предлагать попробовать съестное в сортире, пусть даже и в рукомойной части?
Причём таким идиотизмом занимались не только японки, но и русские. Ладно, я понимаю, наши могли насмотреться телесериалов для дебилок, а русские-то откуда это взяли? Или самородной глупости хватило? В таком случае, общего у наших народов гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Правда, не в той области, которой можно было бы гордиться.
Одна кретинка просочилась каким-то образом в кабинет и теперь со сладенькой улыбочкой, воркующим голоском предлагала попробовать пирог с клубникой.
Эта девица ещё глупее своих сортирных товарок. В кабинете, кроме меня, ещё семеро сотрудников. В какое положение она меня ставит, игнорируя моих коллег и подсовывая эту злосчастную выпечку мне одному? Если в рукомойной все равны и все чужие, то в кабинете сидит уже команда и, что немаловажно, её начальник.
Мне пришлось проявить чудеса дипломатии, чтобы выставить девицу из кабинета вместе с выпечкой и не разозлить при этом ни начальство, ни дамочку.
— Это ты зря, — сказал начальник. — Отказываться от такого сладкого пирожка... Я бы на твоём месте! Эх, где мои двадцать шесть лет...
— Я бы с удовольствием променял мои двадцать шесть на ваши сорок восемь, потому что этот благословенный возраст освобождает от внимания дур.
— Не стройте иллюзий, юноша. Дура — она в любом возрасте дура, но у молоденькой дуры есть ценное преимущество в виде упругой попки и неотвисших сисек.
— Если бы к этим ценностям прилагалось хотя бы немного мозга, — возразил я.
— У вас непомерно завышенные притязания. К тому же постель женщины, у которой есть и ум, и красота, всегда оказывается занятой кем-то другим. И этот кто-то богаче, красивее, успешнее тебя. Да и обходительности у него побольше. Слова всякие умеет говорить, танцевать, понимает толк в клубах и ресторанах.
— Если женщина действительно умна, — возразил я, — для неё всё это решающего значения не имеет. Настоящая женщина в первую очередь видит вашу душу. И потому вы сможете побудить её оставить прежнего кавалера и придти к вам. Навсегда придти.
— Такое только сопливых сериалах бывает. В жизни всё иначе.
— Нет, — уверенно сказал я.
— И где же ты повстречал такую ангелицу, которая способна видеть душу?
— Она не ангел. Она земное воплощение божества.
Коллеги засмеялись, но начальник оборвал смех:
— Заткнитесь, придурки! Любимый человек и должен быть для влюблённого божеством. Если этого нет, то и любви не будет. А не будет любви, не будет и жизни. И секса тоже не будет. Так, пустое существование и животное совокупление.
Коллеги переглянулись с насмешкой, но спорить не решились. Что они могут понять, если жизни в их существовании не было ни минуты, а сами они лишь подобие людей, тени без мысли и чувства?
Надеюсь, боги окажутся милостивы к ним и откроют путь к настоящей жизни. Но смогут ли тени разглядеть его своими пустыми глазами?
Очень хочется, чтобы смогли. Ведь это такое счастье — жить.
И любить.
...Перерыв закончился. Я сел за компьютер, занялся обычной рутиной.
— Мицумару-кун, — придвинулся коллега, — а твоя богиня, какая она? Я не в смысле показать фото или имя назвать. Просто скажи, на кого она похожа — на хризантему, бабочку или обнажённый меч?
Я досадливо дёрнул плечом. Откуда он только набрался таких глупых метафор?
Да и я не умнее. Какого чёрта распустил язык? Пусть мне к насмешками и не привыкать, но в поле зрения этих идиотов может попасть Ирина-сама, а её никакое злословие коснуться не должно.
Быть может, сказать, что в Миядзаки меня ждёт невеста? Тогда они наверняка потребуют фотографий. Наплевать. Скажу, что пообещал никому не показывать её фото до церемонии бракосочетания. Невеста у меня очень стеснительная и робкая.
Заодно и приставучих поклонниц отважу. Я практически женатый мужчина и не могу оскорблять брачные обеты, принимая ухаживания посторонних женщин.
Только надо сегодня же предупредить Ирину-сама, что все разговоры о невесте не более, чем уловка, цель которой обеспечить спокойную жизнь на работе.
Ну вот и славно. Можно считать, что половина проблем разрешилась.
А с проклятием я обязательно разберусь в самые ближайшие дни.
* * *
Вадим Сивелов
— Любимая, — как мог спокойно спросил я у Иришки, которая вознамерилась намертво прилипнуть к компьютеру, — зачем тебе это надо? Почему собираешься угробить вечер на бесплатное впахивание для какого-то кретина?
— Во-первых, я сама предложила привлечь общественных помощников, поэтому отказываться было бы неэтично. Во-вторых, помогаю я не этому стервецу Анохину, а координатору проекта «Звёздная страна» Сабировой Галие Амировне. Она замечательный человек, прекрасный специалист и очень интересный собеседник.
— Охотно верю, — процедил я. — Но почему сайт этого долбанного канала должна делать ты, причём заниматься этим дома, в нерабочее время и бесплатно?
— Не сайт, а всего лишь три взаимосвязанных страницы. К тому же я придумала для них весьма оригинальное программное решение. Штатные программеры канала только зубами заскрипели от зависти. Но я сразу же прописала суть идеи у себя в блоге, так что копирайт они у меня не сопрут. Вадик, это действительно суперская идея, я даже не ожидала от себя, что могу так работать! Смотри, я сейчас всё тебе расскажу.
— Я в этом ничего не понимаю.
— Не говори ерунды. Уборщица понимает, а ты не поймёшь.
— При чём здесь уборщица? — У меня уже начала закипать злость. Мы и так видимся намного реже, чем хочется, а тут ещё вместо того, чтобы сексом заняться, я должен выслушивать какую-то компьютерную ахинею.
— Эйнштейн говорил, — пояснила Ирина, — что если учёный не может объяснить важность и полезность своей работы уборщице, которая моет пол у него в кабинете, он зря получает деньги. Знаешь, эти суперумные программеры тоже засомневались, и тогда я предложила объяснить суть наших идей уборщице, иными словами — самому обычному юзеру, который не знает, чем монитор от системного блока отличается. И если моя идея оказалась сходу понятной даже юзеру, она действительно великолепна, это все признали. Вот, смотри, что я хочу сделать, — она опять повернулась к экрану компьютера.
— Ира, может быть ты попозже этим займёшься?
— Я обещала скинуть им «кости» страниц до завтрашнего утра. Я ещё до полуночи всё сделаю и выспаться успею. Говорю же, вся прелесть решения в его простоте. Да, Вадик, запись финала конкурса центр повторит в прайм-тайме на весь СНГ, а победители поедут на запись итогового концерта в Москву, и выступление их тоже пойдёт в лучшее эфирное время и для всего СНГ. Никто не верит, что региональный конкурс сможет стать значимым событием, даже наш мэр, но Мартынов и Сабирова сказали, что сделают его настоящим «звёздным» проектом. И, по-моему, у них для этого есть все шансы.
— Так ты страницы для «Звёздной страны» делаешь? — понял я.
— Да. Немалая часть заявок пойдёт через интернет, и обрабатывать их, запрашивать подтверждения нужно автоматически. Программы для этого есть, но мне не понравился алгоритм их взаимодействия. Всё можно сделать намного проще и эффективнее.
Я прикусил губу, чтобы не выматериться. Когда Ирина так чем-то увлечена, она не способна видеть ничего вокруг.
— Может быть, ты всё же уделишь мне немного внимания? — спросил я без особой надежды.
Ирина посмотрела на меня с удивлением.
— А кому я всё рассказываю, не тебе, что ли?
— Мне хочется получить твоё внимание в иной форме.
Лицо у Ирины вмиг закаменело, а в глазах сверкнула молния, — почти в буквальном смысле.
— Если тебе не интересна моя жизнь, — проговорила она ледяным тоном, — зачем ты вообще сюда пришёл?
Ну всё, это финал. Если Ирина решила, что мне не интересны её дела, о сексе можно забыть дня на три, а то и больше. Да ещё и извиняться придётся, причём для покаянных речей надо будет подходящее время выбрать, под настроение попасть, иначе Ирина меня и слушать не будет.
Какого чёрта я связался с девчонкой, для которой профессиональные амбиции и куча всяческиобразных хобби всегда будут важнее парня? Ирина никогда не согласится принадлежать только мне. Её обязательно придётся делить с рекламными проектами, трепотнёй по интернету, всякими идиотскими конкурсами и прочей фигнёй, которую она умудряется находить едва ли ни на каждом шагу.
— Я домой пошёл, — сказал ей, надеясь вызвать хоть какой-то интерес.
А в ответ услышал:
— Не забудь замок с собачки снять и дверь захлопнуть.
Она даже взгляд от экрана оторвать не соизволила!
Да пошла ты лесом! Тоже мне, звезда и королева...
Ирина на ощупь потянулась за бутылкой с минеральной водой, отхлебнула.
Твою мать! Ну почему она делает это настолько сексуально, что меркнет самое крутое порно? Причём это не кокетство, а совершенно естественное свойство, вроде дыхания. Ирина даже не подозревает, какую страсть и вожделение способна разжигать.
Хотелось немедля затащить её в постель и не выпускать оттуда не меньше недели.
Но попытка прикоснуться к Ирине без её позволения будет наказана немедленным и полным разрывом отношений.
Я выскочил из комнаты и заперся в туалете. Мне двадцать восемь, я успешен в бизнесе и привлекателен для женщин, но сейчас придётся избавляться от спермотоксикоза ручным способом, как прыщавому подростку. Стыдно и унизительно, однако без этого я со своим стояком даже из подъезда выйти не смогу.
Избавившись от напряжения, я изо всех сил саданул кулаком по стене.
Ну почему Ирина не хочет принадлежать только мне? Ведь она моя девушка. Моя! Она сама согласилась стать моей. Но я постоянно делю её с кем-то и с чем-то ещё. И дело тут совсем не в посторонних мужиках, которые вечно пялятся на неё без зазрения совести. Я единственный любовник Ирины, в этом можно быть уверенным на все сто. Просто у неё есть своя собственная жизнь, без меня. А потому я никогда не смогу обладать Ириной всецело. Она принадлежит мне лишь частично.
Я никогда не стану центром её вселенной. И потому боюсь, что однажды Ирина может уйти от меня навсегда — к каким-то другим делам, событиям, людям, среди которых мне не найдётся места.
Я поправил одежду, вышел из квартиры, закрыл дверь.
Ну и что мне теперь делать? Пойти в клуб и закадрить охочую до сексуальных приключений красотку?
Нет. Какой бы смазливой ни была пустоголовая клубная девица, соперничать с Ириной она не способна именно по причине своей пустоты. Ирина — бесконечность вселенной, воплощённая в женщину. Её бессмысленно сравнивать с женоподобными самками, весь мир которых умещается ровно в два слова: «мужик» и «тряпки».
Какой нелепый парадокс... С Ириной я схожу с ума от ревности, потому что её внимание никогда не будет сосредоточено только на мне. А с другими женщинами задыхаюсь как от удавки, потому что они не способны оторваться от меня хоть и на секунду и показать себя самостоятельной, достойной внимания личностью.
Ох, Иришка-Ирина, что же ты за человек такой, если с тобой так трудно, а без тебя ещё труднее?
Продолжение следует...
Комментарии оставлять здесь.
Чтобы найти первую главу, кликните ссылку "Все записи пользователя в сообществе" (верхний правый угол этого сообщения).
Автор: Влада ВОРОНОВА ака Воронова_В_Ю
Бета: Авторская вычитка и редакция
Фэндом: Ориджинал
Жанр: лав-стори, гет, реалистика
Рейтинг: G (любая аудитория)
Саммари: аннотации пока нет, придумаю после завершения произведения.
Дисклеймор: всё принадлежит автору
Размер: это роман, поэтому глав будет много
Размещение: запрещено категорически
Статус: в процессе
Предупреждение: хм... предупреждать особо не о чем, но предисловие к роману и предварение к романным циклам желательно прочесть.
читать текст
Влада ВОРОНОВА
Пробник романа Б
ГЛАВА 2
ВЛАСТЬ ПАРАДОКСОВ
КЁСАКА Мицумару
Я тщательно отмыл руки от земли и втёр смягчающий крем. К сожалению, несмотря на многолетнюю возню с растениями, а теперь и фехтование, столь необходимый мне мозольный панцирь на ладонях так и не появился. Вместо того чтобы загрубеть, кожа трескалась, кровоточила и воспалялась. Поэтому постоянно приходилось следить, чтобы не появились заусенцы, цыпки и прочая дребедень, на которую нормальный парень не обращает ни малейшего внимания. Я же лет с двенадцати был вынужден ухаживать за кистями рук не хуже, чем рекламирующая кольца и браслеты фотомодель.
Хотя, когда я повзрослел, ухоженность рук стала приносить не только хлопоты, но и пользу — их облагороженный вид очень нравится женщинам.
И всё же главной причиной, по которой я трачу время на возню с кремами и маникюрными щипчиками, стали не они.
Если хочется, чтобы ваши цветы хорошо росли, ухаживать за ними нужно только открытыми руками — иными словами, без перчаток. Рукоять катаны тоже лучше чувствовать всей ладонью, а не опосредованно, через специальные рукавицы. Хотя они и входят в облачение фехтовальщика, однако все, кто действительно хочет стать мастером, на тренировках их не надевают никогда. Есть даже специальный термин «кендо ката», тренировка без доспеха. Она ничуть не легче классического учебного боя, потому что, во-первых, надеваются утяжелители, равные по весу доспехам, во-вторых, в кендо ката есть очень трудные упражнения, которые не используются в обычном кендо.
К моему удивлению, в Сарташевске оказался превосходный додзё — зал для занятий кендо. Причём не один, в городе есть аж три фехтовальных клуба, проводятся городские и областные соревнования. Мастерский уровень тренера тоже превзошёл все мои ожидания. Помянув нехорошим словом наставника из Миядзаки, Олег-сенсей сказал, что из такого материала, как я, надо выковывать не призёра городских соревнований, а чемпиона страны как минимум, и принялся гонять меня на тренировках до полного умопомрачения.
Все домашние дела переделаны, и теперь мне совершенно некуда себя девать. Ненавижу воскресенья! Скорей бы на работу... Пусть я её и не люблю, но там постоянно ощущается присутствие людей. Я знаю, что они равнодушны ко мне до полнейшего безразличия, но всё же некоторая общность у нас есть, ведь мы — штат одной и той же фирмы. А к равнодушию мне не привыкать, я всю жизнь в нём живу. Это неприятно, однако такое абсолютное одиночество, как сейчас, невыносимо.
Хотя, в последние дни интерес ко мне неожиданно возрос, особенно среди женской части коллектива. Да благословят боги паранойю мистера Асии! Закрытость бухгалтерских отделов может раздражать кого угодно, только не меня. Благодаря запрету для остальных сотрудников входить в бухгалтерию, я свободен от докучливых ухаживаний.
Повезло мне и с тем, что русские деловые традиции обязывает директора заботиться о горячем питании для сотрудников. Фирма заказывает комплексные обеды в одной из близлежащих кафешек. Доставляют еду дежурные официантки, по кабинетам её развозит собственный техперсонал фирмы, они же забирают посуду, и, благодаря этому, я избавлен от необходимости изобретать вежливые причины отказаться попробовать образцы домашней выпечки или салатиков, которые непременно таскали бы мне девушки, ходи я на обед в столовую.
Если бы кто-то сказал четыре года назад, что мне суждено превратиться в красавца фотомодельной внешности, я бы рассмеялся над столь глупой репликой. А если бы кто-то сказал, что меня будет тяготить женское внимание, я бы посоветовал ему обратиться к психиатру, — нормальному человеку столь вздорная мысль в голову не придёт.
Однако всё так и есть — от беспрестанных попыток ухаживания мне хочется сбежать на край света.
Ведь ни одной из этих дур, которые то и дело вешаются мне на шею, не нужен я сам. Им не интересен Кёсака Мицумару — его мысли, чувства, увлечения... Им наплевать на мои надежды и воспоминания. Всё, что они хотят и могут видеть, это смазливая морда, в обществе которой так приятно показаться в гостях или клубе. Я нужен как вещь, как способ уязвить соперниц. Супермодное платье, изысканные духи, новая причёска и красавчик Кёсака Мицумару в качестве наилучшего дополнения к выходному наряду.
Самое обидное, что девицы лгут не только мне, но и самим себе, принимая за влюблённость банальное желание опередить конкуренток и первой заполучить красивую игрушку.
Проститутки гораздо честнее и порядочнее их всех, вместе взятых, — шлюхи открытым тестом говорят, что окажут тебе сексуальную услугу за деньги, и не пытаются прикрыть поиск выгоды словами о любви.
Да, я по-прежнему снимаю проституток, как и в те времена, когда был уродливым жирным никчёмой, на которого не посмотрит ни одна девушка. Ведь они не смотрят на меня и сейчас. Глядя мне в глаза, каждая видит только собственное удовлетворённое тщеславие.
А единственная женщина в мире, способная за смазливой мордой разглядеть человека, относится ко мне как к другу — и не более того.
Я не должен был желать Ирину-сама! Смертным не дано обладать богинями. Но как можно не хотеть это воплощение сексуальности и обжигающе-сладкого соблазна?
Оказаться с ней в постели было бы величайшим счастьем для любого мужчины.
К тому же я смог бы удовлетворить Ирину-сама гораздо лучше, чем этот Вадим Сивелов с его ранним брюшком и неизбежной одышкой.
Хотя, надо признать, что он из тех мужчин, которые умеют нравиться женщинам: остроумный, внимательный, не без галантности. Да и собой хорош, гадёныш, — высокий голубоглазый шатен крепкого телосложения и двадцати восьми лет от роду. Кожа лица чистая, гладкая, приятные черты, да и деньгами не обделён. Ирина-сама говорила, что у него небольшое, но успешное предприятие по ремонту квартир и офисов.
Забрать мою богиню из объятий такого соперника будет задачей не из лёгких.
И первое, что я для этого сделаю, куплю машину. Пусть для Ирины-сама антураж ни малейшего значения не имеет, но зато у господина Сивелова уверенность в себе пошатнёт, и сильно. Машину надо брать поновее, спокойного цвета, стильную, но в то же время без лишних наворотов. Как говорит Ирина-сама, «для удобства, а не для понтов».
Я прикинул соотношение цен на авторынке и количество сбережений. Машину купить могу, и ещё останется на аренду гаража. Интересно, среди расположенного в полуквартале отсюда скопища гаражей-ракушек есть такие, которые можно снять на долгий срок?
Проще всего это выяснить, повесив объявление об аренде у входа на гаржный пятачок.
А теперь надо узнать, где находится авторынок. На последней тренировке в клубе слышал, как эту торговую точку обсуждали парни из нашей группы и из секции самбо. По их словам, выбор там немалый.
Я позвонил Николаю, своему приятелю по клубу.
Узнав, зачем мне нужен авторынок, Николай сказал, что сейчас вызвонит Серёгу, другого парня из нашей группы, и на рынок мы поедем все вместе.
— Зачем? — не понял я.
— Затем, что тебя там разведут и киданут на полплевка. Ты же ни одну из наших торговых фишек не знаешь.
Судя по шуму в трубке, на рынок с нами собралась и жена Николая Ленуська. Такой поездкой она убивала сразу двух зайцев: какое-никакое, а развлечение, к тому же Ленуська могла проконтролировать, чем на самом деле занят супруг — помогает приятелю или шастает по бабам.
— Денег с собой возьми не больше пятисот баксов, — наставлял меня Николай. — Только чтобы залог выплатить. И рублями немного, чтобы в нотариате предварительную сделку заверить.
— А разве по воскресеньям нотариусы работают? — удивился я.
— Там они без выходных трудятся, ведь суббота и воскресенье — самые урожайные дни на клиентов.
— Понятно, — кивнул я.
— Так мы через час за тобой заедем. Э-э, постой, а у тебя наши права есть?
— Да, есть. Я получил их почти сразу, как приехал.
— Тогда вообще без проблем, — ответил Николай. — Жди. Через час будем.
В трубке запищал отбойный зуммер. Я положил её на рычаг и пошёл переодеваться.
* * *
ИТИНОКУРА Сэнко
По воскресеньям Ирина ходит в салон красоты. Как будто ей это поможет! Но расслабуху после косметических процедур получаешь замечательную, что верно, то верно. Я даже не ожидала, что в провинциальном городишке не особо развитой в экономическом отношении страны может быть такой сервис, да ещё и в самом обычном, а не элитном салоне.
Впрочем, когда косметологические центры понатыканы почти в каждом квартале, поневоле начнёшь поднимать профессиональный уровень на неслыханную высоту.
— В нашем медучилище есть факультет косметологии, — пояснила Ирина. — Что ещё остаётся выпускницам, как не открывать салоны красоты и курсы визажистов? В свою очередь, визажистам тоже надо как-то кормиться.
На выходе из салона мы увидели Кёсаку, который покупал что-то в мелочном киоске возле автостоянки. Выглядело это как случайная встреча, но у меня сложилось впечатление, что он намеренно поджидал Ирину, — ведь планы на воскресенье мы обсуждали в присутствии Кёсаки.
К нам в кабинет он заходит каждый день. У рекламщиков много проплат самым разным контрагентам, как частным лицам, так и организациям, а потому для бухгалтера не составляет особого труда придумать повод, чтобы зайти в рекламный отдел и поговорить с начальницей.
Даже покемону понятно, что все эти вопросы можно обсудить и по телефону, но на фирме имеется оправдательное обстоятельство, именуемое «языковой барьер». Большинство моих соотечественников по-русски говорят неважно, а потому объясниться с местными кадрами могут лишь воочию, помогая себе жестами и тыканьем пальца в нужный пункт обсуждаемого документа.
Поэтому визиты Кёсаки ни у кого не вызывают ни малейшего подозрения, даже у Ирины — все привыкли, что русско-японские диалоги всегда ведутся лично. И тот факт, что по-русски Кёсака говорит не хуже самой Ирины, ни малейшего значения не имеет.
Кстати, а почему среди немалого бухгалтерского штата рекламным отделом занимается именно Мицумару? Не бывает подобных совпадений. Наверняка с кем-то поменялся, благо любой только рад будет избавиться от такой головной боли как рекламщики с грудой самых разнообразных счетов и квитанций. Поэтому Кёсаке не только вопросов не задавали, но явно ещё и шикарным ужином в ресторане за столь великую услугу расплатились.
Ухаживать за Ириной в открытую Кёсака пока не пытался. Она увлечена своим парнем, и малейшую попытку приставания со стороны других мужчин обрывает резко и жёстко. Поэтому Кёсака всю минувшую неделю приручал Ирину к своему присутствию, налаживал приятельство. Цели своей Мицумару добился — теперь он в любую минуту может оказаться рядом с Ириной, и никаких подозрений это ни у неё, ни у кого-то из коллег или знакомых не вызовет. А воспользоваться малейшей ссорой между влюблёнными, чтобы отпихнуть Сивелова и занять его место в Ирининой постели, Мицумару сумеет.
Беда в том, что намерения у Кёсаки, судя по всему, гораздо серьёзнее, чем просто койка.
— Здравствуйте, Дмитрий Иванович! — обрадовалась Ирина. Она вообще всем подряд радуется.
«Иванович» — это производное от Иванори, имени отца Мицумару.
— Добрый день, Ирина Алексеевна.
Не могу понять, почему Кёсака всегда с ней так церемонен. Ирина отнюдь не формалистка и, даже став начальницей, не возражала, чтобы наш фотограф продолжал называть её Ири-тян — Ирочкой.
Впрочем, сейчас, стараниями Кёсаки, все называют её только Ирина-сан.
— Не хотите прокатиться к парку БВЦ? — спросил Кёсака. — Я машину купил, теперь надо попрактиковаться, чтобы побыстрее привыкнуть и к ней, и к местным дорогам.
Я оторопела — зачем ему машина? У русских неплохо развит общественный транспорт и глупо выбрасывать деньги на собственное авто. Ведь мы все приехали сюда именно для того, чтобы побыстрее накопить кругленькую сумму.
Ирину новость не удивила. Купил человек машину и купил, кому какое дело? Ирина лишь заинтересовалась ценой и моделью.
Убедившись, что Кёсака за обновку не переплатил, согласилась на прогулку.
— Я Вадика позову, хорошо? — сказала она. — Он живёт неподалёку, так что придёт быстро.
— Да, — заставил себя улыбнуться Кёсака. — Конечно.
Он сел в машину и стал что-то искать в бардачке. Мы стояли так, что не могли видеть лицо Кёсаки, но я-то сразу поняла, какая боль его терзает.
К нам подошли двое парней и девушка. Как оказалось, это знакомые Кёсаки по спортклубу, которые помогали ему купить машину.
Так что в БВЦ мы поехали все вместе — у Николая была своя машина. Сергей пытался за мной ухаживать. Я не отталкивала, но и не поощряла. Парень он приятный, но с Кёсакой не сравнится.
А замечать меня Кёсака не хочет.
...Мы перекусили в кафе и теперь прогуливались по парку. Ирина взяла меня под руку, заставив немного отстать от остальных.
— Мы не справляемся с делами, — сказала она. — В отдел нужна ещё одна штатная единица. Нам необходим человек, который будет апробировать рекламу. Я и Виктор заняты типографиями и телевиденьем, вы трое до среды должны успеть переделать кучу работы. Везти готовые плакаты в университет и лицеи некому. А запускать в тираж неопробованную на аудитории рекламу я не хочу, это почти наверняка означает загубить весь проект.
Я кивнула. Реклама, рассчитанная на молодёжную аудиторию, заготовлена в трёх вариантах, и теперь студенты должны выбрать наилучший. Осмотр и голосование много времени не займут, но ведь кто-то должен объехать учебные заведения, договориться с преподавателями, чтобы разрешили показ, продемонстрировать открытки и плакаты, затем раздать и обработать бланки голосования.
— Нанять апробатора мистер Асия не позволит, — сказала я. — У фирмы нет денег даже на столь малое расширение штата. Мы ещё до тебя просили о помощнике, доказывали его необходимость, но мистер Асия отказал категорически.
— Тогда пусть прикомандирует к нам свою секретаршу. У него их две.
— Не получится, — сказала я. — Миз Амайя почти не говорит по-русски, а миз Татьяна слишком занята.
— На кой ляд Асямке вообще сдалась японская секретутка в России? — разозлилась Ирина. — От неё же никакой пользы! А для сортировки писем из токийского офиса с избытком хватает Татьяниных знаний. Ведь большая часть документации и телефонных звонков идёт именно по-русски, а не по-японски. Да и в наших бизнес-реалиях русская секретарша разбирается лучше японки. Работай я заграницей, взяла бы себе местную помощницу, а не тащила бы её из России.
— Ты права, но... Это сложно объяснить... — Я вздохнула, пытаясь подобрать слова на хорошо известном, но всё же чужом языке: — У мистера Асии гейдзинофобия. Он боится иностранцев, по-нашему — гейдзинов. А поскольку вынужден работать за границей, то и сделал себе маленький кусочек Японии. Иначе бы он просто не смог вести дела. Пока мистер Асия чувствует себя... м-м... на своей территории, он вполне успешно ведёт бизнес с чужаками. Но если ты заметила, большинство встреч и переговоров проводится только в нашем офисе, а не в чужих конторах и не в ресторанах. Делается это под тем предлогом, что у нас в офисе оборудован идеально защищённый от прослушивания салон. Крупные бизнесмены все немного параноики, и в такое объяснение верят легко.
Ирина смотрела на меня в полнейшем обалдении.
— Как это «боится иностранцев»?
— Япония очень долго была закрытой страной. Иностранцев, попавших на её землю, убивали. Поэтому некоторые воспринимают гейдзинов как нечто заведомо враждебное, выходцев из иного мира, почти что демонов.
— Что за бред? — не поверила Ирина. — Япония стала открытой страной ещё в девятнадцатом веке, и иностранец для вас должен быть явлением обыденным. А ты говоришь об Асии так, как будто он — житель номерного города во времена сталинского «железного занавеса».
— Боязнь иностранцев — фобия для современной Японии редкая, но не удивительная. Всё же несколько столетий изоляционизма не могли не повлиять как на менталитет, так и на генотип. Большинство японцев нормально относятся к иностранцам, понимают, что это такие же люди, как и мы, разве что глаза у них круглые и лица... м-м... излишне трёхмерные. Но это пустяки, которые нормальному общению не мешают. И всё же люди с гейдзинофобией встречаются. Говорят, точно такая же проблема есть и в Китае.
Ирина кивнула.
— Я подозревала, что здесь не обошлось без мозговых тараканов. Асие сочувствую, но нам-то от этого не легче. — Она немного поразмыслила и предложила: — А если взять апробатора азиатской внешности, Асия согласится? Людей, похожих на японцев, в городе полно.
— Сложно сказать заранее, — растерялась я. — Попробуй.
— Пробовать придётся тебе. Я ведь не знаю, как выглядит типичный японец с точки зрения самих японцев.
— Да, — согласилась я. — Идея неплохая. Только как мы легализуем конкурс на вакансию?
— Под видом поисков модели для рекламы. Асямке совсем не обязательно знать содержание конкурсного объявления. Выбираем подходящую кандидатуру и выбираем. А для чего — наше дело.
— Это может сработать, — ответила я.
К нам подошёл Кёсака.
— Там качели есть, — показал он. — Хотите покататься?
— А почему бы нет? — кивнула Ирина и потянула меня за собой. — Пойдём!
Рядом с нами мгновенно оказался Сивелов и оттёр Кёсаку от Ирины. Я сразу же воспользовалась ситуаций, но всё оказалось безрезультатно — Мицумару заинтересовался мной не больше, чем плиткой брусчатки под ногами.
К тому же ухаживания Сергея становились всё настойчивее, превращаясь в приставание. Пришлось его одёрнуть.
После этого прогулка потеряла всякую привлекательность. Ирина сказала, что хочет домой, жена Николая её поддержала.
...Мицумару высадил Ирину и Вадима возле её дома, а меня отвёз к моей квартире. Мне хватило ума не предлагать ему подняться.
* * *
Ирина Ивашова
С утра на работе начался дурдом — Асямка получил какие-то скверные известия из головного офиса и теперь срывал зло на нас. Планёрка превратилась в акт репрессий.
На меня Асямка наорал из-за того, что роликов фирмы нет в прайм-тайме нового телеканала.
Я как могла вежливо объяснила этому ходячему психозу, что купить место в рекламном блоке не так просто, надо добиться, чтобы редактор канала согласился продать его именно нам. А для этого редактор должен получить с рекламодателя собственный интерес.
Понятие отката, проще говоря — взятки, Асямке знакомо по реалиям его островного отечества, поэтому редакторам других телевизионных и радиоканалов он платил без писка, однако здесь откатные расценки были значительно выше. Что, впрочем, понятно — телеканал популярный, а потому и цена высокая.
Но у нашего директора жадности намного больше, чем мозгов, и потому на меня обрушиваются громогласные обвинения в том, что часть необходимой для отката суммы я собираюсь присвоить.
— Потрудитесь немедля подкрепить свои слова фактами, — ответила я, изо всех сил стараясь не сорваться в крик, — или я подам на вас в суд за оскорбление и клевету.
Глаза у Асямки выпучились не хуже, чем у глубоководного краба.
— Что? — переспросил он.
Я повторила.
— Уволю, — возгласил Асямка таким тоном, как будто объявлял смертный приговор.
— Да ради бога. — Я достала из папки чистый лист бумаги и стала писать заявление. — Только прямо сейчас.
— Не спешите, миз Ивашова, — сказал Асямка. — Мы оба погорячились и... Продолжим совещание. — Он повернулся к заведующей клиент-залом. — Что вы говорили о расширении площади?
— Менеджеры не справляются с потоком клиентов. Возникают очереди. Нужна ещё одна штатная единица и, соответственно, место, где поставить стол и стул.
Дальше началось обычное обсуждение текущих дел и корректировка плана работ на неделю, который был составлен в пятницу, — за выходные ситуация успевала хотя и не сильно, но измениться.
Далеко не все сотрудники могли бегло говорить по-русски, поэтому Татьяна, секретарь Асямки, выполняла обязанности переводчика-синхрониста. Обычно такое двухголосое бубнение меня не напрягало, но сегодня, после стычки с Асямкой, вызывало раздражение и злость. Появилось ощущение, что я не в офисе на производственном совещании, а на театральной сцене и против воли вовлечена в постановку какой-то на редкость бездарной пьесы с не менее бездарными актёрами.
Если работа тебе не нравится, заниматься ею очень тяжело. Но, как оказалось, не менее тяжко работать с теми, кому плевать на дело, которым они занимаются. Здесь у всех одна мысль — побыстрее заработать бабла и свалить.
Студенткой я подрабатывала в фирме по ремонту офисной техники. Там всё было иначе. Шеф как-то умел повернуть всё так, что работать становилось интересно. И такие слова как «престиж фирмы» и «корпоративная солидарность» были для нас не пустым звуком.
Зря я не осталась там на постоянку. Конечно, зарплата в «Асия Мега-Лайне» намного выше, да и перспектив карьерного роста побольше... Например, я могу возглавить всю рекламную сферу компании в России. Но деньги и статус ещё не всё. Гораздо важнее ощущение нужности и полезности того, чем занимаешься. Нет, я не спорю с тем, что обеспечивать людям быструю и надёжную связь — дело в высшей степени нужное и необходимое, и работой в такой фирме можно было гордиться. Но в том-то и беда, что всё упирается в огромнейший тупик в виде частицы «бы».
Борисыч, мой бывший шеф, умел повернуть всё так, что каждый, от уборщицы тёти Леры до его зава, чувствовал себя необходимым, а труд свой — уважаемым.
Поэтому для Борисыча хотелось работать, а здесь даже у директора печать на морде — побыстрее перекинуть работу на кого-то другого и свалить.
Планёрка закончилась.
В коридоре Данилов заступил мне дорогу и начал возмущённо шипеть, какая я дура, и сколь скверными последствиями это всё может кончиться.
Я и без того была уже прилично заведённая, а причитаниями этого истерика «башню» мне снесло начисто.
— Если вы, Андрей Леонидович, нанимались сюда в мальчики для битья, то у меня иная специальность! Которая подтверждена университетским дипломом, и не покупным, а мозгами заработанным!
Я отпихнула Данилова в сторону и пошла в отдел.
— Да кому ты нужна со своим диплом! — долетело мне в след. — Таких спецов знаешь сколько?
— Да сколько бы ни было, — презрительно глянула я на этого идиота, — а юзеров на мой век всегда хватит. Буду ПО-шку по частным вызовам устанавливать, локалку настраивать, не особо убитое «железо» чинить. Этому меня пять лет в университете профессора учили и весьма неплохо со своей задачей справились.
В отделе я ещё раз обдумала сказанное Данилову. По чести сказать, такой работой занимаются только выпускники компьютерных курсов да студенты-троечники, потому что всех нормальных специалистов расхватывают по фирмам ещё задолго до диплома.
Но для поисков вакансии в серьёзном офисе требуется время, а до того и к юзерам можно поездить, не надорвусь. Могу поработать и как фриласер — делать на заказ небольшие программки, сайты лепить... Пусть как программер и дизайнер я всего лишь добротный середнячок, годный лишь для стандартной исполнительской работы, но ведь и не дура набитая, с основной частью заказов справлюсь.
Весть о стычке с Асямкой докатилась и до бухгалтерии. Кёсака сразу прибежал выяснять подробности. Я повторила ему то же самое, что и Данилову, но значительно мягче: Дмитрий Иванович — прекрасный человек, и ругаться мне с ним не о чем.
— Я понимаю ваши чувства, Ирина Алексеевна, однако будет ли такой поступок разумным? Заработок фрилансера нестабилен, два дня густо — неделю пусто. К тому же официальная должность обеспечивает вам пенсионный стаж, соцнакопления или как это всё в России называется... Нелепо рисковать всем этим из-за мелкого недоразумения.
От этих беспросветно глупых и... да, именно трусливо-холуйских слов опять вскипела ярость — и посильнее, чем раньше в стычках с Асямкой и Даниловым. Но всё же хватило выдержки не заорать на Кёсаку. Ведь парень не сделал мне ничего плохого. Просто не до конца понял ситуацию.
— Ничего так недоразумение... — процедила я. Ярость клокотала как вулкан, и сдерживать её было тяжело. — Меня оскорбили! И, по-вашему, это надо было стерпеть?
Кёсака опустил голову, забормотал:
— Я всего лишь беспокоюсь за вас, Ирина Алексеевна. Вы так много сделали за столь короткий срок, и будет бесконечно жаль, если результатами ваших трудов воспользуется кто-то другой. Если награда за ваши превосходнейшие идеи достанется кому-то другому...
— Дмитрий Иванович, там, где так легко могут оскорбить ваши честь и достоинство, никакие идеи никогда не получат ни развития, ни вознаграждения!
Кёсака посмотрел на меня с растерянностью и, как будто бы, с испугом. Да нет, вздор. Ему-то чего бояться?
— Ирина Алексеевна, вы ведь не увольняетесь?
— Пока нет. А дальше посмотрим.
— Ирина Алексеевна, пожалуйста, не спешите с окончательным решением.
— Решение уже принято, Дмитрий Иванович. Теперь всё зависит от директора — согласится он с ним или нет.
— Да, конечно. Вы правы. Я... У меня очень много работы и надо идти... Извините, Ирина Алексеевна.
Кёсака ушёл. Я посмотрела ему вслед с недоумением. Чего-то я здесь недопонимаю. В нашем разговоре был некий подтекст, который мне совсем не понравился, а потому разобраться в нём следовало немедленно.
Однако обдумать разговор мне не дали — пришёл охранник с деньгами.
— Кого тут на телевидение везти? — спросил он.
— Меня, — хмуро буркнула я.
Парень кивнул и заулыбался, от поездки на телевидение он явно ждал каких-то чудес и великолепий.
Пришлось разочаровать беднягу.
— Это не экскурсия в монтажную и репетиционную, а визит к директору, сплошная канцелярщина.
— Но ведь можно попроситься посмотреть!
— Не на что там смотреть, — отрезала я. — Это даже не телевидение в полном смысле слова, а всего лишь местное бюро московского телеканала. По соглашению с центром они могут пускать поверх столичной рекламы ролики сарташевских фирм и в новостях вместо московского блока показывать местный. На этом вся разница заканчивается, а большая часть теледеятельности как таковой идёт в московской студии.
Парень погрустнел.
Чёрт, почему у него такое выразительное лицо? Не сопереживать его печали и разочарованию невозможно.
Да и собой он неплох — высокий, крепкий, светлые волнистые волосы, большие серые глаза, губы соблазнительно-пухлые, но в то же время твёрдые, решительные.
— Тебя как зовут? — спросила я.
— Толик.
— Анатолий, значит. А по отчеству?
— Максимович.
— Так вот, Анатолий Максимович, не вешайте нос. Об экскурсии я договорюсь. (Парень посмотрел на меня с надеждой и лёгким недоверием, будто ребёнок на Снегурочку). Но предупреждаю, ничего по-настоящему интересного там нет.
— Это для вас, потому что вы уже привыкли, — возразил Толик и счастливо заулыбался, предвкушая настоящее, взаправдашнее чудо.
Мне показалось несправедливым лишать его праздника, даже если ничего праздничного в предстоящем событии нет.
— Тогда поехали смотреть на телевидение изнутри.
* * *
Константин Анохин
Когда этот хмырь косоглазый вместо прекрасной гейши прислал с проплатой Ивашову, мне захотелось устроить для него персональный Халкин-Гол.
Ну какой, спрашивается, может толк от ехидной страшномордой бабы, которая к тому же имела наглость процитировать мне статью Уголовного кодекса о взяточничестве?
Остаётся порадоваться, что директор фирмы не она. С Ивашовой сталось бы пойти с заявлением в милицию, а то и в ФСБ. Особого вреда ни мне, ни каналу это бы не причинило, но нервы потрепать пришлось бы изрядно.
Когда характер стервы компенсируется милым личиком, такую бабу ещё терпеть можно, но если и морда своей отвратностью соответствует характеру, то это полный... хм... это очень скверная ситуация.
Ох ты, какой взгляд! Ещё одна такая молния, и на мне будет сквозная дырка. Нет, главреж прав — в этой девочке и впрямь есть некий внутренний крючочек-приманка, не зацепиться на который невозможно.
А проведу-ка я небольшой тест.
— Госпожа Ивашова, вам нравятся передачи нашего канала? Только честно.
Девица усмехнулась.
— Требование честного ответа в таких случаях всегда означает вымогание самой бессовестной лести.
— И всё же я настаиваю на ответе. И если он будет действительно честным, то ваша реклама пойдёт в эфир без дополнительных взносов, только по официальной проплате. Вы сэкономите шефу немалые деньги, а это означает весьма солидную премию и повышение.
Ивашова отрицательно качнула головой.
— Я покупаю у вас эфирное время, а вот собственные взгляды не продаю ни вам, ни кому бы то ни было другому.
Мне только и осталось, что поаплодировать.
— Браво! Ещё никто не назвал этот канал дерьмом при помощи такой изысканной метафоры. Обругай вы его прямым текстом, было бы не столь сокрушительно и смертоносно.
— С вашей стороны не очень-то разумно хаять источник сверхприбыли.
— Ирина Алексеевна, даже до самой малой прибыли мне не ближе, чем от Лиссабона до Владивостока пешком. Я продал дачу и заложил квартиру, чтобы купить эту должность, а все откаты идут не мне, а начальству. Проценты, которые я получаю, лишь немного больше официальной зарплаты, и полностью уходят на погашение долгов.
Ивашова скептично хмыкнула:
— Ну и зачем вам вся эта кабала?
— Для свободы творчества.
— Вы это всерьёз? — с ехидным скепсисом посмотрела на меня Ивашова.
Я несколько мгновений поколебался, но всё-таки решил сказать правду. Мне показалось, что Ивашова, несмотря на свои вечные насмешливость и иронию, а может, благодаря именно им, поймёт. Понимание же мне сейчас необходимо как воздух.
— Я журналист, Ирина Алексеевна, и хороший журналист. Мне хочется делать передачи — яркие, глубокие и острые, чтобы в них обсуждались самые злободневные темы, но не в форме трамвайной склоки, как это сейчас водится на телевидении, а в виде подлинной дискуссии. В Москве мне этого не сделать никогда, там наличие собственного мнения не приветствуется, все должны смиренно и молча выполнять приказ. Поэтому я и решил рискнуть всем — деньгами, квартирой, столичной жизнью... Но лишь так и только так я получу возможность доказать свою значимость именно как журналиста.
— И что вы намерены делать в Москве после этих доказательств?
— Да ничего, — ответил я. — Потому что хочу остаться здесь навсегда. Удивлены?
— Нет. В Москве, какую бы высокую ступень в иерархии канала вы ни заняли, а всё равно останетесь не более, чем исполнителем приказов. Здесь же у вас есть солидная толика эфирного времени, которую вы можете обустраивать целиком и полностью по своему вкусу. Практически вы получаете пусть и небольшое, но собственное королевство.
— Вам нравятся конкурсы талантов на центральных каналах? — спросил я.
— А кому они не нравятся? — удивилась Ивашова.
— Я не в этом смысле. Вам всё нравится в их организации или что-то хочется поменять?
Ивашова немного поразмыслила и кивнула.
— Хочется. Я бы ввела номинации. Ну нелепо ведь сравнивать певца и гимнаста, фокусника и танцора.
— Вот и я хочу сделать конкурс с номинациями. Как думаете, можно будет привлечь участников из других регионов?
— Да запросто. Если на самарский театральный фестиваль съезжаются лучшие труппы со всего бывшего Союза и даже из дальнего зарубежья, то почему на ваш конкурс не могут приехать соискатели из Владивостока и Израиля? Только нужна хорошая развёрнутая рекламная кампания как по телевидению, так и в интернете. А главное, обеспечить конкурсантов местом для ночлега. Кормиться они будут сами, но жильё надо предоставить. В городе полно полупустых общаг, снять там комнаты будет несложно. Только селить в один номер надо конкурсантов разных номинаций, чтобы не передрались.
Я кивнул. Ивашова повторяла мои мысли. То, что в единомышленниках у меня не только главреж, но и потенциальный зритель, оказалось приятным.
— Проблема в том, — сказал я, — что подготовительный этап требует солидных людских ресурсов, а штат канала невелик. Денег мне выдали только на организацию конкурса как такового, но не на оплату подсобной силы. А ведь кто-то должен собирать заявки, отвечать на бесконечные телефонные звонки, решать кучу совершенно идиотских мелочей, которые будут сыпаться, как горох из мешка.
— Привлеките общественных помощников.
Я посмотрел на Ивашову с интересом. Мысль она высказала дельную. Странно, что я сам не додумался до столь простого решения.
— Константин Валерьевич, — сказала Ивашова, — а какие у вас будут номинации?
Шесть конкурсных категорий она одобрила, а вот седьмую отвергла сходу.
— Нет-нет, «Нетривиал» — название неудачное. Получается, что все остальные участники занимаются всякой скукой и банальщиной.
— Мне тоже не нравится, но как назвать номинацию для тех, кто выбрал творчество, которое не вписывается в стандартные рамки?
— «Своя тропа», — ответила Ивашова.
Я посмотрел на неё с удивлением. Точно такое же название предлагал главреж. Ивашова действительно мыслит с нами на одной волне.
Мы ещё немного пообсуждали конкурс, а после я рассказал о ежевоскресной передаче «Международное обозрение»: два информационных блока с анализом политических и экономических событий истекшей недели.
— Ещё бы культуру добавить, — сказала Ивашова.
— Сначала я хотел, но отказался от этой идеи. Народ гарантированно предпочтёт слушать сплетни о жизни «звёзд», нежели обзор культурных событий. У третьей части программы не будет зрителей.
— Не нужно оценивать людей по уровню собственного культурного развития.
Оскорбительная фраза заставила опомниться.
Ивашова здесь не второй режиссёр, не сценарист и не продюсер. Это всего лишь «шестёрка» очередного рекламодателя, ходячая коробка для отката, с которого мне не поиметь ни шиша.
Да к тому же она страшна, как обезьяна.
Не терплю присутствия некрасивых женщин.
Я назначил время для рекламы «Асия Мега-Лайна» и выставил Ивашову из кабинета.
А в голове у меня крепко угнездилась мысль, что для третьей части обозрения идеальной ведущей была бы Ивашова.
Нет, вздор! Взмыслится же такой абсурд.
Я занялся текущими делами. Всегда ненавидел эту ежедневную бюрократию, бумажки накапливались, а я всё тянул с ними до последнего. Но сегодня точно всё это разгребу!
Однако, едва мне удалось как следует сосредоточиться и по-настоящему втянуться в работу, позвонил главреж и обругал меня идиотом, который до сих пор не перетянул в студию идеального менеджера по кадрам. «Ей “звезду” для канала найти, что высморкаться, а ты, вместо того, чтобы контракт предложить, ушами хлопаешь».
Я потребовал подробностей. Выслушав, впал в ступор.
...Каким образом Ивашовой удалось уговорить нашего упрямого и несгибаемого главрежа разрешить какому-то парнишке из охраны «совсем немножечко попробовать поиграть в сериале», я не пойму никогда. Но парень оказался истинной драгоценностью — сексуальная внешность, отсутствие страха перед камерой, притягательный голос. Любой канал был бы рад заполучить такую особу как минимум в один из своих сериалов. Рейтинг его присутствие подняло бы не меньше, чем на два порядка.
— Поправь, если ошибаюсь, — сказал я главрежу, — но держится он так, как будто у него есть опыт актёрской работы.
— Да, пять лет театра художественной самодеятельности до армии. Представляешь, в посёлках это в высшей степени полезное занятие до сих пор не вышло из моды. У них даже свой сайт есть на какой-то бесплатной площадке.
— А записи спектаклей они там выкладывали?
— Парень говорит, что да.
— Так вот откуда опыт работы на камеру, — понял я. — Получается, учить его практически ничему не надо?
— Такого учить, только портить. Парень — настоящий самородок. Его слегка, очень осторожно подшлифовать, и он станет самой настоящей «звездой».
— Думаешь, главную роль в сериале надо отдать ему? Ты уверен, что он справится?
— Да, — уверенно сказал главреж. — Именно он и справится. Нам повезло, Костя, мы наткнулись на отличный сценарий. Но для него и актёры нужны выше среднего. Во всяком случае, на главные роли. Иначе проект, на который мы возлагаем столько надежд, так и останется тупым сериальным «мылом», которое потоком прёт с каждого канала.
Я посмотрел на монитор. Да, парень хорош... Такое лицо обеспечит нам внимание всей женской аудитории. А если он и роль на достойном уровне сыграет, то и мужской. Сериал у нас детективно-боевичный, где в главных героях крутой и честный мент.
— Хорошо, — сказал я. — Он утверждён на главную роль. Как его зовут?
— Анатолий Таманин.
— Годится. Скажи кадровикам, пусть сейчас же оформляют трудовой договор. В охранке Таманина наверняка заставят две недели отработать, поэтому сообразуй график съёмок с его дежурствами, но уже сегодня он должен быть на площадке, а послезавтра ролик с его физиономией обязан выйти в эфир. Мы и так слишком долго оттягивали начало съёмок. Центр заканчивает показ своей тупой «Прелестной сивиллы» в конце ноября и сразу же начинает гнать новое «мыло». Мы должны стартовать одновременно с ними и с собственным сериалом, потому что ничем другим глушить их трансляцию не имеем права. И перекрывать передачу, хотя бы одну серию которой увидели в Сарташевске, нам тоже не позволено. А центр зарядит своё бредовое «мыло» года на полтора, и мы тогда вообще в эфир не выйдем. Но и халтуру гнать не можем. Если мы хотим заставить центр с нами считаться, должны стать лучше их. И одним из главных аргументов в этом споре будет собственный сериал.
— Костя, — в голосе главрежа прозвучали опасные нотки, — ты меня ни с кем не перепутал? Что ты мне элементарщину как новичку сопливому растолковываешь?
— Прости, — торопливо пробормотал я.
С главрежа станется разорвать договор и вернуться в питерскую общагу. Я разыскал это сокровище на Ленфильме, прозябающим на какой-то мелкой дурацкой должности. Как можно было не разглядеть такое дарование, не понимаю. Но их слепота оказалась моей удачей. Пообещав никому не известному и не нужному Паше Мартынову, точнее, его замученной общажным бытом супруге проживание в отдельной квартире, я получил настоящего Мастера, который создаст мне суперсериалы.
Но характер у Мартынова не сахар.
Однако лучше терпеть его капризы, упрямство и скандалы, чем мучиться с ремесленником, не способным сделать ничего хоть сколько-нибудь заметного и оригинального.
— Таманин сегодня же выйдет на площадку, — сказал Мартынов и отключился.
Я положил трубку и улыбнулся.
У нас будет фильм!
= = =
КЁСАКА Мицумару
Я знал, что моя глупость не останется без последствий. Пожелание смерти, пусть и невольное, не могло не стать проклятием.
После того злосчастного понедельника я всё время ждал, что с Ириной-сама случится что-то плохое. Днём её разъезды безопасны, но по вечерам одной на улицах желательно не показываться. Поэтому я всегда провожаю Ирину-сама до дому. Тайком, разумеется. А после мчусь на тренировки, где занимаюсь с удвоенным усердием. Мне необходимо быть сильным, чтобы обещание помощи и поддержки, которое я дал Ирине-сама, не оказалось пустым.
При воспоминании о том, в какой нелепой и глупой форме я дал самую главную в моей жизни клятву, меня охватил стыд. Я самый настоящий придурок, если додумался оставить признание на языке цветов, прекрасно зная, что в Европе он так давно вышел из моды, что все уже забыли о его существовании.
По европейским традициям жёлтый нарцисс, кроме обещания поддержки, означает ещё и признание в самых серьёзных, глубоких и постоянных любовных чувствах: «Ты для меня как Солнце», «Ты единственная, кто мне нужен», «Любовь к тебе — главный смысл моей жизни».
В своё время дарение нарциссов могло заменить словесную клятву служения, которую рыцарь давал своей даме.
На прямое признание мне не хватало смелости, поэтому составлять цветочное послание было так приятно и упоительно, что я не заметил соболезнующих взглядов продавщицы.
А в итоге навлёк на Ирину-сама проклятие.
Нелепая стычка с мистером Асиёй этому прямое подтверждение. Он человек достаточно воспитанный и сдержанный, чтобы не срывать досаду и раздражение на подчинённых. И вдруг такое абсурдное обвинение... Естественно, что Ирина-сама сочла себя оскорблённой и захотела уйти.
Однако работы лучше, доходнее и перспективнее, чем в «Асия Мега-Лайне», в городе нет. Увольнение сильно подорвёт благополучие Ирины-сама. И даже если московская тётка согласится принять её на то время, которое требуется для поисков работы и приличной квартиры, Ирине-сама придётся всё начинать с нуля, долгое время оставаться на маленькой зарплате и незначительной должности.
Если мистер Асия будет вести себя прилично, Ирина-сама останется в фирме. Но хватит ли его воспитания и выдержки, чтобы противостоять силе проклятия?
И не продолжится ли действие проклятия, если Ирина-сама уйдёт на другую работу?
Или наоборот, исчезнет?
А я... Смогу ли я пережить разлуку? Ведь если Ирина-сама уволится, я буду видеть её лишь изредка. Нет, это невозможно! Я не смогу жить, не видя её. Я знаю, что она любит другого и счастлива с ним, поэтому не прошу у судьбы большего, нежели видеть Ирину-сама, говорить с ней... И потерять эти встречи не могу.
Боги, мой эгоизм чудовищен! Если смена работы поможет Ирине-сама избавиться от проклятия, я должен всячески поддерживать её решение уйти из «Асия Мега-Лайна».
А если проклятие можно снять другим способом? Тогда Ирине-сама не придётся оставлять выгодную должность.
Только бы знать точно!
Быть может, спросить какого-нибудь священника? К мошенникам, именующим себя «специалистами по снятию порчи и проклятий» может обратиться только умственно отсталый.
Вернусь домой, поищу полезную информацию на синтоистских сайтах. Да и на православных тоже.
Но Ирина-сама упомянула, что она атеистка, поэтому церковные ритуалы ей не помогут, со всеми своими неприятностями она должна справляться только самостоятельно.
Тогда, быть может, я смогу помочь ей? Обязательно смогу! Если с проклятием может справиться один человек, двое справятся тем более.
Заверещал звонок на обед.
Руки вымыть и вернуться в кабинет я успел до того, как в предбанник клозета попёрли сотрудники.
К несчастью, рукомойная часть у мужских и женских уборных общая, поэтому избежать встреч с навязчивыми девицами нелегко.
Какой надо быть дурой, чтобы предлагать попробовать съестное в сортире, пусть даже и в рукомойной части?
Причём таким идиотизмом занимались не только японки, но и русские. Ладно, я понимаю, наши могли насмотреться телесериалов для дебилок, а русские-то откуда это взяли? Или самородной глупости хватило? В таком случае, общего у наших народов гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Правда, не в той области, которой можно было бы гордиться.
Одна кретинка просочилась каким-то образом в кабинет и теперь со сладенькой улыбочкой, воркующим голоском предлагала попробовать пирог с клубникой.
Эта девица ещё глупее своих сортирных товарок. В кабинете, кроме меня, ещё семеро сотрудников. В какое положение она меня ставит, игнорируя моих коллег и подсовывая эту злосчастную выпечку мне одному? Если в рукомойной все равны и все чужие, то в кабинете сидит уже команда и, что немаловажно, её начальник.
Мне пришлось проявить чудеса дипломатии, чтобы выставить девицу из кабинета вместе с выпечкой и не разозлить при этом ни начальство, ни дамочку.
— Это ты зря, — сказал начальник. — Отказываться от такого сладкого пирожка... Я бы на твоём месте! Эх, где мои двадцать шесть лет...
— Я бы с удовольствием променял мои двадцать шесть на ваши сорок восемь, потому что этот благословенный возраст освобождает от внимания дур.
— Не стройте иллюзий, юноша. Дура — она в любом возрасте дура, но у молоденькой дуры есть ценное преимущество в виде упругой попки и неотвисших сисек.
— Если бы к этим ценностям прилагалось хотя бы немного мозга, — возразил я.
— У вас непомерно завышенные притязания. К тому же постель женщины, у которой есть и ум, и красота, всегда оказывается занятой кем-то другим. И этот кто-то богаче, красивее, успешнее тебя. Да и обходительности у него побольше. Слова всякие умеет говорить, танцевать, понимает толк в клубах и ресторанах.
— Если женщина действительно умна, — возразил я, — для неё всё это решающего значения не имеет. Настоящая женщина в первую очередь видит вашу душу. И потому вы сможете побудить её оставить прежнего кавалера и придти к вам. Навсегда придти.
— Такое только сопливых сериалах бывает. В жизни всё иначе.
— Нет, — уверенно сказал я.
— И где же ты повстречал такую ангелицу, которая способна видеть душу?
— Она не ангел. Она земное воплощение божества.
Коллеги засмеялись, но начальник оборвал смех:
— Заткнитесь, придурки! Любимый человек и должен быть для влюблённого божеством. Если этого нет, то и любви не будет. А не будет любви, не будет и жизни. И секса тоже не будет. Так, пустое существование и животное совокупление.
Коллеги переглянулись с насмешкой, но спорить не решились. Что они могут понять, если жизни в их существовании не было ни минуты, а сами они лишь подобие людей, тени без мысли и чувства?
Надеюсь, боги окажутся милостивы к ним и откроют путь к настоящей жизни. Но смогут ли тени разглядеть его своими пустыми глазами?
Очень хочется, чтобы смогли. Ведь это такое счастье — жить.
И любить.
...Перерыв закончился. Я сел за компьютер, занялся обычной рутиной.
— Мицумару-кун, — придвинулся коллега, — а твоя богиня, какая она? Я не в смысле показать фото или имя назвать. Просто скажи, на кого она похожа — на хризантему, бабочку или обнажённый меч?
Я досадливо дёрнул плечом. Откуда он только набрался таких глупых метафор?
Да и я не умнее. Какого чёрта распустил язык? Пусть мне к насмешками и не привыкать, но в поле зрения этих идиотов может попасть Ирина-сама, а её никакое злословие коснуться не должно.
Быть может, сказать, что в Миядзаки меня ждёт невеста? Тогда они наверняка потребуют фотографий. Наплевать. Скажу, что пообещал никому не показывать её фото до церемонии бракосочетания. Невеста у меня очень стеснительная и робкая.
Заодно и приставучих поклонниц отважу. Я практически женатый мужчина и не могу оскорблять брачные обеты, принимая ухаживания посторонних женщин.
Только надо сегодня же предупредить Ирину-сама, что все разговоры о невесте не более, чем уловка, цель которой обеспечить спокойную жизнь на работе.
Ну вот и славно. Можно считать, что половина проблем разрешилась.
А с проклятием я обязательно разберусь в самые ближайшие дни.
* * *
Вадим Сивелов
— Любимая, — как мог спокойно спросил я у Иришки, которая вознамерилась намертво прилипнуть к компьютеру, — зачем тебе это надо? Почему собираешься угробить вечер на бесплатное впахивание для какого-то кретина?
— Во-первых, я сама предложила привлечь общественных помощников, поэтому отказываться было бы неэтично. Во-вторых, помогаю я не этому стервецу Анохину, а координатору проекта «Звёздная страна» Сабировой Галие Амировне. Она замечательный человек, прекрасный специалист и очень интересный собеседник.
— Охотно верю, — процедил я. — Но почему сайт этого долбанного канала должна делать ты, причём заниматься этим дома, в нерабочее время и бесплатно?
— Не сайт, а всего лишь три взаимосвязанных страницы. К тому же я придумала для них весьма оригинальное программное решение. Штатные программеры канала только зубами заскрипели от зависти. Но я сразу же прописала суть идеи у себя в блоге, так что копирайт они у меня не сопрут. Вадик, это действительно суперская идея, я даже не ожидала от себя, что могу так работать! Смотри, я сейчас всё тебе расскажу.
— Я в этом ничего не понимаю.
— Не говори ерунды. Уборщица понимает, а ты не поймёшь.
— При чём здесь уборщица? — У меня уже начала закипать злость. Мы и так видимся намного реже, чем хочется, а тут ещё вместо того, чтобы сексом заняться, я должен выслушивать какую-то компьютерную ахинею.
— Эйнштейн говорил, — пояснила Ирина, — что если учёный не может объяснить важность и полезность своей работы уборщице, которая моет пол у него в кабинете, он зря получает деньги. Знаешь, эти суперумные программеры тоже засомневались, и тогда я предложила объяснить суть наших идей уборщице, иными словами — самому обычному юзеру, который не знает, чем монитор от системного блока отличается. И если моя идея оказалась сходу понятной даже юзеру, она действительно великолепна, это все признали. Вот, смотри, что я хочу сделать, — она опять повернулась к экрану компьютера.
— Ира, может быть ты попозже этим займёшься?
— Я обещала скинуть им «кости» страниц до завтрашнего утра. Я ещё до полуночи всё сделаю и выспаться успею. Говорю же, вся прелесть решения в его простоте. Да, Вадик, запись финала конкурса центр повторит в прайм-тайме на весь СНГ, а победители поедут на запись итогового концерта в Москву, и выступление их тоже пойдёт в лучшее эфирное время и для всего СНГ. Никто не верит, что региональный конкурс сможет стать значимым событием, даже наш мэр, но Мартынов и Сабирова сказали, что сделают его настоящим «звёздным» проектом. И, по-моему, у них для этого есть все шансы.
— Так ты страницы для «Звёздной страны» делаешь? — понял я.
— Да. Немалая часть заявок пойдёт через интернет, и обрабатывать их, запрашивать подтверждения нужно автоматически. Программы для этого есть, но мне не понравился алгоритм их взаимодействия. Всё можно сделать намного проще и эффективнее.
Я прикусил губу, чтобы не выматериться. Когда Ирина так чем-то увлечена, она не способна видеть ничего вокруг.
— Может быть, ты всё же уделишь мне немного внимания? — спросил я без особой надежды.
Ирина посмотрела на меня с удивлением.
— А кому я всё рассказываю, не тебе, что ли?
— Мне хочется получить твоё внимание в иной форме.
Лицо у Ирины вмиг закаменело, а в глазах сверкнула молния, — почти в буквальном смысле.
— Если тебе не интересна моя жизнь, — проговорила она ледяным тоном, — зачем ты вообще сюда пришёл?
Ну всё, это финал. Если Ирина решила, что мне не интересны её дела, о сексе можно забыть дня на три, а то и больше. Да ещё и извиняться придётся, причём для покаянных речей надо будет подходящее время выбрать, под настроение попасть, иначе Ирина меня и слушать не будет.
Какого чёрта я связался с девчонкой, для которой профессиональные амбиции и куча всяческиобразных хобби всегда будут важнее парня? Ирина никогда не согласится принадлежать только мне. Её обязательно придётся делить с рекламными проектами, трепотнёй по интернету, всякими идиотскими конкурсами и прочей фигнёй, которую она умудряется находить едва ли ни на каждом шагу.
— Я домой пошёл, — сказал ей, надеясь вызвать хоть какой-то интерес.
А в ответ услышал:
— Не забудь замок с собачки снять и дверь захлопнуть.
Она даже взгляд от экрана оторвать не соизволила!
Да пошла ты лесом! Тоже мне, звезда и королева...
Ирина на ощупь потянулась за бутылкой с минеральной водой, отхлебнула.
Твою мать! Ну почему она делает это настолько сексуально, что меркнет самое крутое порно? Причём это не кокетство, а совершенно естественное свойство, вроде дыхания. Ирина даже не подозревает, какую страсть и вожделение способна разжигать.
Хотелось немедля затащить её в постель и не выпускать оттуда не меньше недели.
Но попытка прикоснуться к Ирине без её позволения будет наказана немедленным и полным разрывом отношений.
Я выскочил из комнаты и заперся в туалете. Мне двадцать восемь, я успешен в бизнесе и привлекателен для женщин, но сейчас придётся избавляться от спермотоксикоза ручным способом, как прыщавому подростку. Стыдно и унизительно, однако без этого я со своим стояком даже из подъезда выйти не смогу.
Избавившись от напряжения, я изо всех сил саданул кулаком по стене.
Ну почему Ирина не хочет принадлежать только мне? Ведь она моя девушка. Моя! Она сама согласилась стать моей. Но я постоянно делю её с кем-то и с чем-то ещё. И дело тут совсем не в посторонних мужиках, которые вечно пялятся на неё без зазрения совести. Я единственный любовник Ирины, в этом можно быть уверенным на все сто. Просто у неё есть своя собственная жизнь, без меня. А потому я никогда не смогу обладать Ириной всецело. Она принадлежит мне лишь частично.
Я никогда не стану центром её вселенной. И потому боюсь, что однажды Ирина может уйти от меня навсегда — к каким-то другим делам, событиям, людям, среди которых мне не найдётся места.
Я поправил одежду, вышел из квартиры, закрыл дверь.
Ну и что мне теперь делать? Пойти в клуб и закадрить охочую до сексуальных приключений красотку?
Нет. Какой бы смазливой ни была пустоголовая клубная девица, соперничать с Ириной она не способна именно по причине своей пустоты. Ирина — бесконечность вселенной, воплощённая в женщину. Её бессмысленно сравнивать с женоподобными самками, весь мир которых умещается ровно в два слова: «мужик» и «тряпки».
Какой нелепый парадокс... С Ириной я схожу с ума от ревности, потому что её внимание никогда не будет сосредоточено только на мне. А с другими женщинами задыхаюсь как от удавки, потому что они не способны оторваться от меня хоть и на секунду и показать себя самостоятельной, достойной внимания личностью.
Ох, Иришка-Ирина, что же ты за человек такой, если с тобой так трудно, а без тебя ещё труднее?
Продолжение следует...
Комментарии оставлять здесь.
Чтобы найти первую главу, кликните ссылку "Все записи пользователя в сообществе" (верхний правый угол этого сообщения).
@темы: проза