$ick bubblegum ♥
Автор: Reesia
Название: Потерянные (рабочее называние). Эпилог
Жанр: проза, неординарное фэнтази, уклон в древность
От автора: сразу предупреждаю - задумывается огромное произведение. Посему, представлен лишь кусок первой главы. Без бэты. Не серчайте.
Туман. Разжиженный сухой кислород, забивающий легкие, заставляющий вспоминать молитвы, которых никогда не знал. С самой вершины величественного кургана Гарнки можно во всех подробностях проследить, как бьется в анафилактических конвульсиях небольшое княжество, накрепко зажатое в пелене грязно-белесого облака.
читать дальше
Этот безостановочный грязный ливень продолжался уже третий день, и, кажется, не собирался покидать облюбованные владения. Почти окончившаяся осень оставила тяжелый, гнетущий след в сердцах и душах жителей Вильгерда, снова и снова видящих в своих неспокойных сновидениях сцены столь ужасающие, что даже бывалые старики-вояки рыдают ночами в своих кроватях.
Первым приехал сотник Великого Князя. Это было время подарков, поощрений, денежной поддержки, счастья… А потом, по депеше того же сотника, в княжество явился небольшой Великокняжеский полк. Явился. И разрушил все. Все мечты что строили молодые, все надежды, что питали люди постарше…. Все счастье в спокойной старости для прародителей…
С начала весны всех мужчин княжества, более или менее способных держать оружие в руках, собрали на Главной площади Первой Ласточки, выдали дешевое обмундирование и кинули в пекло сражения на границе, расположенной между Лесами Бедствия и Плодородными Пущами. Хотя, если говорить откровенно, это недоразумение и границей-то не назовешь – небольшой ручеек, берущий исток из Смертоносной Горной Реки, которая вот уже пять лет как заросла хвощем. Неопытные бойцы, граждане княжества не знали, против кого они сражаются, во славу кого складывают голову, а, уж тем более, с какой целью все это происходит….
…с того момента, как Великий князь Всеслав принял решение использовать в качестве резервной силы жителей мирных, отдаленных от очага военных действий, районов, минуло уже более семи лет. Никакая поддержка не помогла Радамилской армии одержать победу над Мангулами. Измученный непрекращающимися боями, кровавыми стычками и безжалостными нападениями, народ Вильгерда, к чьим стенам неминуемо приближалась вражеская сила, покорно ждал решения Богов, кажется, давно покинувших эти земли…
Мангулы …. Человек, однажды увидевший этих созданий, больше никогда в своей жизни не сможет отделаться от жутких кошмаров, подобных тем, что посещают виновных в чьей-то смерти грешников, под покровом слепой ночи. Было время, когда ими пугали малых детей. Но настала та пора, когда каждый малыш в каждой деревушки Радамила, знает, как выглядят эти твари. Дикие животные, не подвластные эмоциям. Зверье, наслаждающееся предсмертными криками, мольбами о пощаде, упивающееся кровью невинных, струящейся по глади клинка. Глаза этих существ звериные, никто еще не видел, чтобы их глазное яблоко было иного цвета, нежели кровавого, на фоне которого выделяется лишь расширяющийся зрачок. Они походят на людей, о, да. Но внутри их тела, там, глубоко под кожей, мышцами и костями, нет самого главного, что выделяет человеческую расу – пульсирующего горячей кровью сердца. Они не смотрят, кого убивают, не спрашивают, зачем. Их оружие настолько пропитано ненавистью к людям, что разрезает тела жертв, как мягкое масло. Никаких законов морали по отношению к людям. Строгое подчинение лишь Командиру армии. Никакой пощады. Не отступать.
Они пришли на земли людей почти полвека назад. Это было племя «варваров», истинных убийц, идеальных наемников. Вызывающие интерес жителей близлежащих деревень, Мангулы, сперва державшие стойкий нейтралитет, стали выражать агрессию, нежелание контактировать с людьми. Потом в тех местах стали пропадать молодые незамужние девушки. Одна за другой. Но их тела не находили. Как только люди смекнули, кто виновен в их бедах, Мангулы подняли оружие. Они как будто ждали. Желали первого повода. Устремив свой взгляд на южные территории, Великий князь не заметил «подмогу» врагов, устремившуюся на запад…
С того времени территория, занимаемая людьми, сократилась вдвое. Многократные победы Мангулов сотрясали земли Радамила, заставляя ее становиться на колени. Из той небольшой доли земли, оставшейся у людей, почти половина отказалась занятой болотами и хвойными лесами.
…Луна этим вечером была особенно ослепительна, маняща и чарующа. Она затуманивала разум, заставляла уходить от реальности. Ее яркие лучи ласкали улицы Вильгерда, неминуемо упираясь в окна большого деревянного дома, практически не отличающегося от прочих городских строений. В окнах дома княжеского наместника не горели свечи, мягкий полумрак опоясывал едва заметный силуэт девушки, сидящей на широком холодном подоконнике. Кончиками бледных пальцев она обводила вторгнувшиеся в ее обитель, неосязаемые лучи небесной правительницы ночи. Ее большие заплаканные глаза внимательно следили за гипнотическим танцем пылинок, - упивающихся энергией полуночи. Девушка едва дышала, боясь спугнуть нечаянных гостей, укрывших ее пологом дурмана. Луна всегда сводила ее с ума. С самого детства.
Непослушный локон выбился из связанной лентой волнистой копны каштановых волос, но остался незамеченным. Девушка продолжала ласкать тонкими пальцами хрупкий свет, будто боясь, что это жидкое золото прольется на грешную землю, недостойную его внимания. А с другой стороны, за этим большим надежным окном, беспощадный дождь продолжал свою погребальную прелюдию. Он уже никого не удивлял. Но продержись такая погода еще день-другой, и гнилостные болота разольются на тысячи километров. Вот тогда уже, наконец, можно будет сказать, что Вильгерд обречен…
Непроницаемая туча жестоко скрыла за собой лунное сияние, погружая улицы во мрак. Сквозняк, вызванный резким потоком дождевого ветра, заставил Велесу судорожно вздохнуть, выплывая из омута безопасной неги. Ее ресницы дрогнули, пытаясь скрыть капельки горьких слезинок, отчаянно пытавшихся сорваться. Девушка тяжело выдохнула, откидываясь на белесый косяк окна. Сейчас, без одурманивающего лунного света, она казалась особенно измученной, болезненно уставшей. Ее веки опустились, скрывая изумрудно-зеленые глаза, мгновенно отозвавшиеся острой судорогой переутомления.
С тех пор, как Велесу заставили отказаться от поездки по «дружественным» странам, прошло уже три месяца. Три месяца с тех пор, как она окончила «вольную» практику магических искусств. Три месяца, с тех пор, как она вернулась домой, в княжество Вильгерд. Три чертовых месяца, с тех пор, как Мельх приказал ей остаться в городе.
Одной. Без твердой поддержки. Без отца, без брата.
Одной. Наблюдать за тем, как день ото дня, мать тихо сохнет, немо умирает, не в силах даже высказать свою боль.
Одной. Здесь. На погибающей земле, где каждый прохожий заглядывает тебе в глаза, в попытке найти там ответ. А ответа нет. Здесь никто не знает, что будет завтра.
Одной. Одной. Одной.
-Хватит! - Девушка резко подалась вперед и, зашипев от переполняющих ее эмоций, со всей оставшейся силы, ударила кулаком по оконному стеклу.
Противный звон прорезал помещение, распарывая чрево упоительной тишине. На подоконник, усеянный десятками блестящих осколков, хлынули ледяные капли дождя, будто знавшего заранее о том, что его впустят внутрь. И он ждал.
В ноздри ударил резкий запах озона, мгновенно одурманив больную голову. Велеса судорожно выдохнула, чуть подрагивая всем телом. Нервно облизав губы, она открыла глаза и устремила их на мелко трясущуюся руку; временное онемение неминуемо спадало, по всей кисти, направляясь вверх, лавой разливался покалывающий жар, одновременно отдающийся и в кончиках побелевших пальцев. На перебитых костяшках треснула кожа, выпуская из-под мягкого эпителия светло-алую кровь. Девушка размяла пальцы, неприятно хрустевшие при сгибании. Она легко соскользнула с подоконника, лишь коротко «охнув», приземлившись на носочки.
«Будет синяк», - единственная мысль, нечетко отразившаяся в ее сознании.
Велеса еще раз кинула взгляд на окно, пол под которым уже был обильно залит дождевой водой. Не обнаружив в сей картине ничего примечательного, девушка развернулась и двинулась по коридору, освещаемому лишь несколькими старыми засаленными канделябрами, свет от которых дурманил и кружил голову. Повинуясь неприметному повороту, девушка оказалась на широкой дубовой лестнице, ведущей в главную залу.
Окно, которое разбила Велеса, чуть завибрировало и зазвенело. Все, даже самые мельчайшие осколки, беспорядочно покоящиеся на полу, собирались в правильную мозаику, восстанавливая разбитый участок; перед осколками к окну летела вся успевшая залиться дождевая вода, - создавалось впечатление, что ее смерчем засасывает обратно.
Через несколько секунд, в комнате вновь было сухо. Окно, как ни в чем не бывало, активно преграждало путь новым каплям. Из-за плотных туч вышла яркая луна.
Лестница была добротная, старая, покрытая специальным воском. Единственный ее недостаток состоял в критической непрогреваемости: насколько бы в доме ни было тепло, поход вверх означал верное онемение конечностей. И еще по ней было неприятно ходить босиком, - восковая поверхность заставляла ступни прилипать и мерзко хлюпать при движении. Никакие ковры здесь не помогали, ведь лестница ко всему прочему была еще и неимоверно скользкой, а, соответственно, наличие ткани на ней, повысило бы риск травмоопасности. Так и жили. Но она, хотя бы, не скрипела, как эти чертовы половицы…
Да, половицы. Велеса переступила через последнюю ступеньку, мягко ставя босую ножку на деревянный пол. Можно было не бояться пыли или осколков, ведь княгиня Вельграда всегда была особо щепетильна в отношении чистоты дома. Особенно, когда оставалась одна.
В главной зале темно и жарко. Камин мерно потрескивает, но одного его явно не хватает для освещения огромной комнаты.
Канделябры не горели. Их уже давно никто не зажигал, не было надобности. Девушка неспешно, уверенно шла по слабоосвещенному помещению, усиленно скрепя половицами. Чертово деревце… чертова погода… Чертов…
- Вела, дорогая, это ты?... Конечно, ты, кто же еще может быть в этом пустынном доме… Милая, подойди, пожалуйста, мне нужна твоя помощь.
Девушка чуть улыбнулась. Впереди, шагах в семи от нее, был хорошо виден яркий поток света, исходивший из небольшой комнатки, прилегающий к залу. Это «черновая» кухня, использовавшаяся княжеской семьей в те моменты, когда в доме не было гостей, а готовить нужно было не много. Сейчас она постоянно была в действии, ведь гостей это здание не видывало уже более года. Более года…
- Мам… Ты звала? -
Велеса тихо, еле касаясь пола аккуратными ступнями, приблизилась к дверному проему. Яркий свет неприятно ударил по уставшим глазам, заставляя веки дрогнуть, а курносый носик – наморщиться. Остановившись в проеме и выставив ладонь на уровне глаз, девушка небрежно оперлась на грубый косяк двери.
Взгляд. Мягкий, нарочито безмятежный и ласковый, он внимательно наблюдал за действиями, происходившими в комнате, текущими неторопливо и как-то несвойственно размеренно. Настолько внимательно, что в памяти откладывалось каждое движение, каждый незаметный кадр. Глаза Велесы чуть прикрылись, выражение лица сейчас приравнивалось скорее не к усталости, а к чему-то запредельному, живущему в параллельной реальности.
- Я испекла яблочный пирог. Точно такой же, как раньше. Помнишь, каждое равноденствие мы пекли пироги, праздновали Урожай. А вы с Мельхом бегали вокруг меня и воровали засахаренные яблоки. Такие маленькие, в рябиновом кадке. Я тогда так боялась, что вы вырастите. Что сказать, - молодые матери глупы…
У нее очень красивые глаза. Насыщенно-синие, глубокие, манящие. Сплошную пиленую цвета разрывают тончайшие золотые «ниточки», а саму радужку опоясывает иссиня-черный ореол. Яркие, подчеркнутые глаза, обрамленные пышными длинными ресницами. Мимические морщинки – «смешки» почти не заметны, их можно обнаружить лишь долго всматриваясь в это прекрасное, самое родное и близкое лицо. Она и вправду чрезвычайно привлекательна, свежа и молода, на вид – не более тридцати лет. Пропорциональное лицо, чуть круглое, но с впалыми щеками. Тонкий слегка удлиненный нос, полные губы, аккуратный остренький подбородок. Элегантно изогнутые брови «вразлет», белоснежная чистая кожа, жемчужные зубы. Длинные прямые черные волосы, всегда аккуратно уложенные в косу, доходили почти до колен. Она прекрасна. Да, так многие думали о княгине Вильгерда. О Лоредане. Многие…
- Вель? Ты чего… - Женщина оторвалась от раскатывания теста по поверхности стола, заметив на себе внимательный взгляд. Глаза наблюдающей девушки остекленели, она стояла в дверях, недвижимо. Кое-где на тонком белоснежном платье виднелись небольшие пятна крови. – Дорогая, что случилось? Где ты поранилась? Дай-ка я…
- Все хорошо, мам. – Бледные губы дрогнули, вырывая слова на выдохе. Бархатистый голос осел, а горло говорящей пересохло. Но она стояла спокойно и не было ни одного намека на то, что эта особа начнет рыдать. – Это царапина. Спасибо за пирог, мам. Но… тебе бы отдохнуть.
Женщина, успевшая за долю секунды подбежать Велесе, немного расслабилась и выдохнула. Ее плечи мягко опустились. Лоредана сбросила с губ глупую наигранную улыбку и отвела глаза. Сделав несколько шагов в сторону, она села на небольшой грубый табурет, встряхнула головой, откидывая с лица выбившиеся из прически локоны. Кое-где на ее лице виднелось напыление муки.
- Я не могу спать, дорогая. Уже давно. Знаешь, когда я закрываю глаза и падаю в пропасть первого дрема, я слышу крики, стоны умирающих воинов. Наших соседских мальчишек, ушедших на верную смерть. Знаю, что не права, но виню себя. Только себя. – женщина устало вздохнула и закрыла лицо ладонями. Костяшки ее рук побледнели, а тонкие, перемазанные в тесте пальцы, слегка подрагивали от напряжения. Но она не плакала. Она просто не могла этого сделать. Позволить дочери увидеть, насколько слаба и беззащитна ее мать. Насколько мала надежда победить в этой схватке.
Велеса молчала. Она и вправду не знала, что сказать.
Название: Потерянные (рабочее называние). Эпилог
Жанр: проза, неординарное фэнтази, уклон в древность
От автора: сразу предупреждаю - задумывается огромное произведение. Посему, представлен лишь кусок первой главы. Без бэты. Не серчайте.
Туман. Разжиженный сухой кислород, забивающий легкие, заставляющий вспоминать молитвы, которых никогда не знал. С самой вершины величественного кургана Гарнки можно во всех подробностях проследить, как бьется в анафилактических конвульсиях небольшое княжество, накрепко зажатое в пелене грязно-белесого облака.
читать дальше
Этот безостановочный грязный ливень продолжался уже третий день, и, кажется, не собирался покидать облюбованные владения. Почти окончившаяся осень оставила тяжелый, гнетущий след в сердцах и душах жителей Вильгерда, снова и снова видящих в своих неспокойных сновидениях сцены столь ужасающие, что даже бывалые старики-вояки рыдают ночами в своих кроватях.
Первым приехал сотник Великого Князя. Это было время подарков, поощрений, денежной поддержки, счастья… А потом, по депеше того же сотника, в княжество явился небольшой Великокняжеский полк. Явился. И разрушил все. Все мечты что строили молодые, все надежды, что питали люди постарше…. Все счастье в спокойной старости для прародителей…
С начала весны всех мужчин княжества, более или менее способных держать оружие в руках, собрали на Главной площади Первой Ласточки, выдали дешевое обмундирование и кинули в пекло сражения на границе, расположенной между Лесами Бедствия и Плодородными Пущами. Хотя, если говорить откровенно, это недоразумение и границей-то не назовешь – небольшой ручеек, берущий исток из Смертоносной Горной Реки, которая вот уже пять лет как заросла хвощем. Неопытные бойцы, граждане княжества не знали, против кого они сражаются, во славу кого складывают голову, а, уж тем более, с какой целью все это происходит….
…с того момента, как Великий князь Всеслав принял решение использовать в качестве резервной силы жителей мирных, отдаленных от очага военных действий, районов, минуло уже более семи лет. Никакая поддержка не помогла Радамилской армии одержать победу над Мангулами. Измученный непрекращающимися боями, кровавыми стычками и безжалостными нападениями, народ Вильгерда, к чьим стенам неминуемо приближалась вражеская сила, покорно ждал решения Богов, кажется, давно покинувших эти земли…
Мангулы …. Человек, однажды увидевший этих созданий, больше никогда в своей жизни не сможет отделаться от жутких кошмаров, подобных тем, что посещают виновных в чьей-то смерти грешников, под покровом слепой ночи. Было время, когда ими пугали малых детей. Но настала та пора, когда каждый малыш в каждой деревушки Радамила, знает, как выглядят эти твари. Дикие животные, не подвластные эмоциям. Зверье, наслаждающееся предсмертными криками, мольбами о пощаде, упивающееся кровью невинных, струящейся по глади клинка. Глаза этих существ звериные, никто еще не видел, чтобы их глазное яблоко было иного цвета, нежели кровавого, на фоне которого выделяется лишь расширяющийся зрачок. Они походят на людей, о, да. Но внутри их тела, там, глубоко под кожей, мышцами и костями, нет самого главного, что выделяет человеческую расу – пульсирующего горячей кровью сердца. Они не смотрят, кого убивают, не спрашивают, зачем. Их оружие настолько пропитано ненавистью к людям, что разрезает тела жертв, как мягкое масло. Никаких законов морали по отношению к людям. Строгое подчинение лишь Командиру армии. Никакой пощады. Не отступать.
Они пришли на земли людей почти полвека назад. Это было племя «варваров», истинных убийц, идеальных наемников. Вызывающие интерес жителей близлежащих деревень, Мангулы, сперва державшие стойкий нейтралитет, стали выражать агрессию, нежелание контактировать с людьми. Потом в тех местах стали пропадать молодые незамужние девушки. Одна за другой. Но их тела не находили. Как только люди смекнули, кто виновен в их бедах, Мангулы подняли оружие. Они как будто ждали. Желали первого повода. Устремив свой взгляд на южные территории, Великий князь не заметил «подмогу» врагов, устремившуюся на запад…
С того времени территория, занимаемая людьми, сократилась вдвое. Многократные победы Мангулов сотрясали земли Радамила, заставляя ее становиться на колени. Из той небольшой доли земли, оставшейся у людей, почти половина отказалась занятой болотами и хвойными лесами.
…Луна этим вечером была особенно ослепительна, маняща и чарующа. Она затуманивала разум, заставляла уходить от реальности. Ее яркие лучи ласкали улицы Вильгерда, неминуемо упираясь в окна большого деревянного дома, практически не отличающегося от прочих городских строений. В окнах дома княжеского наместника не горели свечи, мягкий полумрак опоясывал едва заметный силуэт девушки, сидящей на широком холодном подоконнике. Кончиками бледных пальцев она обводила вторгнувшиеся в ее обитель, неосязаемые лучи небесной правительницы ночи. Ее большие заплаканные глаза внимательно следили за гипнотическим танцем пылинок, - упивающихся энергией полуночи. Девушка едва дышала, боясь спугнуть нечаянных гостей, укрывших ее пологом дурмана. Луна всегда сводила ее с ума. С самого детства.
Непослушный локон выбился из связанной лентой волнистой копны каштановых волос, но остался незамеченным. Девушка продолжала ласкать тонкими пальцами хрупкий свет, будто боясь, что это жидкое золото прольется на грешную землю, недостойную его внимания. А с другой стороны, за этим большим надежным окном, беспощадный дождь продолжал свою погребальную прелюдию. Он уже никого не удивлял. Но продержись такая погода еще день-другой, и гнилостные болота разольются на тысячи километров. Вот тогда уже, наконец, можно будет сказать, что Вильгерд обречен…
Непроницаемая туча жестоко скрыла за собой лунное сияние, погружая улицы во мрак. Сквозняк, вызванный резким потоком дождевого ветра, заставил Велесу судорожно вздохнуть, выплывая из омута безопасной неги. Ее ресницы дрогнули, пытаясь скрыть капельки горьких слезинок, отчаянно пытавшихся сорваться. Девушка тяжело выдохнула, откидываясь на белесый косяк окна. Сейчас, без одурманивающего лунного света, она казалась особенно измученной, болезненно уставшей. Ее веки опустились, скрывая изумрудно-зеленые глаза, мгновенно отозвавшиеся острой судорогой переутомления.
С тех пор, как Велесу заставили отказаться от поездки по «дружественным» странам, прошло уже три месяца. Три месяца с тех пор, как она окончила «вольную» практику магических искусств. Три месяца, с тех пор, как она вернулась домой, в княжество Вильгерд. Три чертовых месяца, с тех пор, как Мельх приказал ей остаться в городе.
Одной. Без твердой поддержки. Без отца, без брата.
Одной. Наблюдать за тем, как день ото дня, мать тихо сохнет, немо умирает, не в силах даже высказать свою боль.
Одной. Здесь. На погибающей земле, где каждый прохожий заглядывает тебе в глаза, в попытке найти там ответ. А ответа нет. Здесь никто не знает, что будет завтра.
Одной. Одной. Одной.
-Хватит! - Девушка резко подалась вперед и, зашипев от переполняющих ее эмоций, со всей оставшейся силы, ударила кулаком по оконному стеклу.
Противный звон прорезал помещение, распарывая чрево упоительной тишине. На подоконник, усеянный десятками блестящих осколков, хлынули ледяные капли дождя, будто знавшего заранее о том, что его впустят внутрь. И он ждал.
В ноздри ударил резкий запах озона, мгновенно одурманив больную голову. Велеса судорожно выдохнула, чуть подрагивая всем телом. Нервно облизав губы, она открыла глаза и устремила их на мелко трясущуюся руку; временное онемение неминуемо спадало, по всей кисти, направляясь вверх, лавой разливался покалывающий жар, одновременно отдающийся и в кончиках побелевших пальцев. На перебитых костяшках треснула кожа, выпуская из-под мягкого эпителия светло-алую кровь. Девушка размяла пальцы, неприятно хрустевшие при сгибании. Она легко соскользнула с подоконника, лишь коротко «охнув», приземлившись на носочки.
«Будет синяк», - единственная мысль, нечетко отразившаяся в ее сознании.
Велеса еще раз кинула взгляд на окно, пол под которым уже был обильно залит дождевой водой. Не обнаружив в сей картине ничего примечательного, девушка развернулась и двинулась по коридору, освещаемому лишь несколькими старыми засаленными канделябрами, свет от которых дурманил и кружил голову. Повинуясь неприметному повороту, девушка оказалась на широкой дубовой лестнице, ведущей в главную залу.
Окно, которое разбила Велеса, чуть завибрировало и зазвенело. Все, даже самые мельчайшие осколки, беспорядочно покоящиеся на полу, собирались в правильную мозаику, восстанавливая разбитый участок; перед осколками к окну летела вся успевшая залиться дождевая вода, - создавалось впечатление, что ее смерчем засасывает обратно.
Через несколько секунд, в комнате вновь было сухо. Окно, как ни в чем не бывало, активно преграждало путь новым каплям. Из-за плотных туч вышла яркая луна.
Лестница была добротная, старая, покрытая специальным воском. Единственный ее недостаток состоял в критической непрогреваемости: насколько бы в доме ни было тепло, поход вверх означал верное онемение конечностей. И еще по ней было неприятно ходить босиком, - восковая поверхность заставляла ступни прилипать и мерзко хлюпать при движении. Никакие ковры здесь не помогали, ведь лестница ко всему прочему была еще и неимоверно скользкой, а, соответственно, наличие ткани на ней, повысило бы риск травмоопасности. Так и жили. Но она, хотя бы, не скрипела, как эти чертовы половицы…
Да, половицы. Велеса переступила через последнюю ступеньку, мягко ставя босую ножку на деревянный пол. Можно было не бояться пыли или осколков, ведь княгиня Вельграда всегда была особо щепетильна в отношении чистоты дома. Особенно, когда оставалась одна.
В главной зале темно и жарко. Камин мерно потрескивает, но одного его явно не хватает для освещения огромной комнаты.
Канделябры не горели. Их уже давно никто не зажигал, не было надобности. Девушка неспешно, уверенно шла по слабоосвещенному помещению, усиленно скрепя половицами. Чертово деревце… чертова погода… Чертов…
- Вела, дорогая, это ты?... Конечно, ты, кто же еще может быть в этом пустынном доме… Милая, подойди, пожалуйста, мне нужна твоя помощь.
Девушка чуть улыбнулась. Впереди, шагах в семи от нее, был хорошо виден яркий поток света, исходивший из небольшой комнатки, прилегающий к залу. Это «черновая» кухня, использовавшаяся княжеской семьей в те моменты, когда в доме не было гостей, а готовить нужно было не много. Сейчас она постоянно была в действии, ведь гостей это здание не видывало уже более года. Более года…
- Мам… Ты звала? -
Велеса тихо, еле касаясь пола аккуратными ступнями, приблизилась к дверному проему. Яркий свет неприятно ударил по уставшим глазам, заставляя веки дрогнуть, а курносый носик – наморщиться. Остановившись в проеме и выставив ладонь на уровне глаз, девушка небрежно оперлась на грубый косяк двери.
Взгляд. Мягкий, нарочито безмятежный и ласковый, он внимательно наблюдал за действиями, происходившими в комнате, текущими неторопливо и как-то несвойственно размеренно. Настолько внимательно, что в памяти откладывалось каждое движение, каждый незаметный кадр. Глаза Велесы чуть прикрылись, выражение лица сейчас приравнивалось скорее не к усталости, а к чему-то запредельному, живущему в параллельной реальности.
- Я испекла яблочный пирог. Точно такой же, как раньше. Помнишь, каждое равноденствие мы пекли пироги, праздновали Урожай. А вы с Мельхом бегали вокруг меня и воровали засахаренные яблоки. Такие маленькие, в рябиновом кадке. Я тогда так боялась, что вы вырастите. Что сказать, - молодые матери глупы…
У нее очень красивые глаза. Насыщенно-синие, глубокие, манящие. Сплошную пиленую цвета разрывают тончайшие золотые «ниточки», а саму радужку опоясывает иссиня-черный ореол. Яркие, подчеркнутые глаза, обрамленные пышными длинными ресницами. Мимические морщинки – «смешки» почти не заметны, их можно обнаружить лишь долго всматриваясь в это прекрасное, самое родное и близкое лицо. Она и вправду чрезвычайно привлекательна, свежа и молода, на вид – не более тридцати лет. Пропорциональное лицо, чуть круглое, но с впалыми щеками. Тонкий слегка удлиненный нос, полные губы, аккуратный остренький подбородок. Элегантно изогнутые брови «вразлет», белоснежная чистая кожа, жемчужные зубы. Длинные прямые черные волосы, всегда аккуратно уложенные в косу, доходили почти до колен. Она прекрасна. Да, так многие думали о княгине Вильгерда. О Лоредане. Многие…
- Вель? Ты чего… - Женщина оторвалась от раскатывания теста по поверхности стола, заметив на себе внимательный взгляд. Глаза наблюдающей девушки остекленели, она стояла в дверях, недвижимо. Кое-где на тонком белоснежном платье виднелись небольшие пятна крови. – Дорогая, что случилось? Где ты поранилась? Дай-ка я…
- Все хорошо, мам. – Бледные губы дрогнули, вырывая слова на выдохе. Бархатистый голос осел, а горло говорящей пересохло. Но она стояла спокойно и не было ни одного намека на то, что эта особа начнет рыдать. – Это царапина. Спасибо за пирог, мам. Но… тебе бы отдохнуть.
Женщина, успевшая за долю секунды подбежать Велесе, немного расслабилась и выдохнула. Ее плечи мягко опустились. Лоредана сбросила с губ глупую наигранную улыбку и отвела глаза. Сделав несколько шагов в сторону, она села на небольшой грубый табурет, встряхнула головой, откидывая с лица выбившиеся из прически локоны. Кое-где на ее лице виднелось напыление муки.
- Я не могу спать, дорогая. Уже давно. Знаешь, когда я закрываю глаза и падаю в пропасть первого дрема, я слышу крики, стоны умирающих воинов. Наших соседских мальчишек, ушедших на верную смерть. Знаю, что не права, но виню себя. Только себя. – женщина устало вздохнула и закрыла лицо ладонями. Костяшки ее рук побледнели, а тонкие, перемазанные в тесте пальцы, слегка подрагивали от напряжения. Но она не плакала. Она просто не могла этого сделать. Позволить дочери увидеть, насколько слаба и беззащитна ее мать. Насколько мала надежда победить в этой схватке.
Велеса молчала. Она и вправду не знала, что сказать.
-
-
14.08.2009 в 19:20